За бортом

Зарождались и угасали цивилизации, наполнялись и пересыхали океаны, возводились и рассыпались в прах величественные города, а проклятый прием все не кончался. Гермиона трижды перечислила всех гостей поименно, припомнила все, что знала о них, начиная со школы, рассортировала факты так, чтобы при необходимости использовать лишь те, что могла знать Астория, но все бесполезно — никто не желал с ней говорить. Гости изредка обращались только к Гарри, но и тот, сохраняя осторожность, ограничивался лишь односложными ответами. В конце концов они присели за дальний столик и завели тихую, ни к чему не обязывающую беседу о пустяках. Появление Нарциссы, улыбающейся и легкой, точно она не простояла на ногах последние несколько часов, насторожило обоих. — Лорд Руквуд хочет обсудить с тобой свои вложения, милый, — промурлыкала она, обращаясь к Гарри. Но когда тот поднялся со стула и подал руку своей спутнице, Нарцисса изящным жестом тонкой руки остановила его. — Я знаю, как тебя утомляют разговоры о политике, дорогая, — проговорила она уже без той нежности, с которой обращалась к сыну, — тебе лучше остаться здесь и отдохнуть от суеты. Фальшивый мистер Малфой чуть заметно приподнял бровь, но молча поцеловал на прощание руку своей супруги и растворился в толпе. Гермиона мысленно пожелала ему удачи. Насколько она знала, Гарри весьма слабо разбирался в финансовых вопросах, если дело не касалось закупок для нужд аврората. — Могу я попросить тебя уделить мне немного времени? — раздался знакомый голос за ее спиной, и Гермиона похолодела. Она повернула голову и увидела Люциуса Малфоя, седого, но все такого же грозного, как и много лет назад. — В моем кабинете. Сейчас. Судя по тому, что рассказала о своей семье Астория, у нее нет ни малейшего желания разговаривать со свекром, как нет и причин скрывать свою неприязнь. Как прекрасно, что в этом они похожи. — Ни одной свободной минутки, — с легкой полуулыбкой протянула она, проворачивая в тонких пальцах ножку пустого бокала. Гермиона легонько постучала ногтем указательного пальца по стеклу и мелодичный звон заметался и затих в пустоте, окружающей ее в этот вечер. — Мне так жаль… — Если ты не последуешь за мной сейчас, то действительно пожалеешь, — Люциус понизил голос, но его лицо оставалось спокойным, — и твой сын пожалеет тоже. Гермиона выпрямила спину и, с нескрываемой ненавистью глянув на своего собеседника, поднялась из-за стола. Это тот аргумент, который никогда бы не проигнорировала настоящая Астория. Ради Скорпиуса эта женщина готова разорвать информационную бомбу у себя под ногами, что уж говорить о нескольких минутах в обществе своего драгоценного свекра. Удаляясь от шатров в сторону поместья, Гермиона несколько раз обернулась, пытаясь найти среди гостей Гарри, чтобы подать ему хоть какой-то знак. Через несколько секунд она поняла, что все бесполезно: Драко ни в коем случае не должен заметить отсутствия своей жены. Не только у друзей мистера Поттера были планы на этот вечер. — Присядь, пожалуйста, — закрыв за собой массивную дверь кабинета, проговорил Люциус и указал на кресло напротив своего дубового стола. — Спасибо, я не планирую задерживаться, — Гермиона остановилась посреди шикарного ковра и сложила руки на груди. Люциус не торопясь подошел к своему столу и посмотрел на нее в упор. Под взглядом его холодных глаз Гермиона с трудом подавила желание нервно сглотнуть. — Боюсь, что увлечение моего сына внебрачными связями принимает опасный оборот. Очень осторожно, стараясь не переборщить, Гермиона придала своему лицу выражение искреннего удивления, а затем — совершенно неискреннего сочувствия. — Мне прочесть ему лекцию о контрацепции? — Перестать паясничать, — поморщился Люциус, и Гермиона с облегчением отметила, что правильно угадала степень дозволенного. Астория не производила впечатление бедной овечки и не бывала такой даже с Люциусом. — Имя Гермиона Грейнджер тебе что-нибудь говорит? — Грязнокровка, из-за которой так трагически оборвалась ваша политическая карьера? Какой… — она не стала скрывать улыбки, — прекрасный выбор. — Отнесись к этому серьезно, — нахмурился он. — Твоя собственная репутация полетит к чертям, если он променяет тебя на разведенную грязнокровку и двух рыжих выродков. — Если Драко Малфой и любит что-то больше самого себя, так это свой образ жизни, — твердо проговорила она. — Думаете, он не понимает, что брак с грязнокровкой навсегда закроет перед ним не только двери в этот дом, но и во многие другие? Его семья отвернется от него, его так называемые друзья будут смеяться над ним, его карьера закончится, не начавшись. Словом, вам не о чем волноваться… — Гермиона медленно развернулась и сделала пару шагов к двери. Взявшись за ручку, она с усмешкой добавила: — mon cher papa. Слова заклинания, прозвучавшего в следующий миг в тишине кабинета, были ей незнакомы. Никогда в здравом уме Гермиона не стала бы искать информацию о пытках. Боль, пронзившая спину, заставила ее выгнуться дугой и упасть навзничь. Горло сдавил сильнейший спазм, и вместо криков из него вырывалось лишь шипение. Люциус стоял над ней неподвижно, точно изваяние, его лицо ничего не выражало. Через несколько мучительно долгих секунд он взмахнул палочкой и прервал заклятье. — Неприятно каждый раз напоминать тебе это, но если ты вдруг подхватишь какую-нибудь тропическую лихорадку и умрешь, мы все переживем эту утрату. Как я уже говорил, и ты, и твой сын вполне заменимы. Гермиона едва ли слышала его, она судорожно глотала ртом воздух и клялась себе, что если только увидит Асторию снова, та пожалеет, что родилась на свет. Чертова стерва! Она преподнесла эту фразу, как способ вывести Люциуса из себя, но забыла упомянуть, что вне себя он способен на такое! — Мне показалось, ты поняла меня с первого раза, — Люциус подошел совсем близко, носки его начищенных ботинок из тонко выделанной драконьей кожи чуть касались подола ее красного платья, — но, очевидно, я ошибся насчет остроты твоего ума. Боль отступила из скрученных судорогой мышц, воздух заполнил легкие, и мысли потекли в другом направлении. Нет, Люциус не ошибся. Астория умна настолько, чтобы сделать выводы и в следующий раз сбросить в змеиную яму кого-то вместо себя. Какой чудесный шанс поквитаться с любовницей мужа, не так ли? Люциус медленно опустился на одно колено и протянул руку к ее лицу, чтобы отбросить с глаз прядь темных волос. И если бы он только что не пытал ее, Гермиона поклялась бы, что его глаза полны искренней печали. — Мы дали тебе все, девочка, — тихо проговорил он, гладя ее по щеке, — а ты предаешь нас снова и снова, даже когда знаешь о последствиях. Гермиона дернулась, пытаясь избежать этого прикосновения, и он убрал руку. — Ума не приложу, почему эта жизнь тебе так противна, — покачал головой Люциус и выпрямился во весь рост. — Я избавлю тебя от нее однажды, а до тех пор веди себя хорошо, — он улыбнулся, — ma chère fille. — Драко узнает об этом, — поднимаясь, прошипела она. Люциус развернулся и снова направился к своему столу, его шаги по роскошному ковру были неслышны, и от того казалось, будто он плывет над полом, не касаясь его. — Я не встречал ни одного человека, который смог бы силой воли преодолеть непреложный обет. И даже не слышал о таких, — сказал он. — Впрочем, даже если ты станешь первой, едва ли Драко поверит тебе. Гермиона выскользнула из кабинета и побежала к выходу. Она опомнилась только у парадной двери — холод тяжелых бронзовых колец отрезвил ее, заставив вспомнить, что игра все еще продолжается, и выглядеть так, будто тебя только что пытались убить — значит выйти из роли. Дверь тихо скрипнула, аромат поздних цветов и пожухлой травы наполнил легкие. Гермиона остановилась на ступенях, разглядывая огни шатров. Все в этом доме не те, кем кажутся, не только она сама. Бешено бьющееся сердце медленно возвращалось к нормальному ритму, мысли текли размеренно и спокойно, многое становилось яснее. Милая, слишком милая Астория, которая обрывает разговор, как только он заходит о ее свекре. Люциус, который не боится применять к ней боевые заклятья. Она действительно не может никому сказать, несмотря на то, что очень хочет. Это не месть, а крик о помощи, который больше никто не услышит. Сделав последний глубокий вдох, Гермиона спустилась с лестницы и направилась к шатрам. Несколько секунд спустя она заметила Гарри, он стоял около полупрозрачной занавески одного из шатров и делал вид, будто крайне увлечен музыкальной пьесой, которую исполняла на старинном фортепьяно девочка лет тринадцати. Гермиона поморщилась, пытаясь вспомнить имя. Булстроуд… Эбигейл — необыкновенно изящная по сравнению со своей матерью, чье мощное телосложение послужило поводом ко множеству мерзких кличек в школьные времена. Мистер Малфой поднял руки и жестом совершенно естественным и привычным поправил запонки на манжетах. Гермиона на миг сбилась с шага, но заставила себя идти дальше. Это не Гарри. Гарри вообще не подозревает, что в мужском костюме есть такая деталь. Только сейчас она бросила взгляд на циферблат дорогих позолоченных часов и поняла, что должна была встретиться с Драко в дальней части сада десять минут назад. Гарри покинул сцену уже довольно давно. — Ты опоздала, — едва сдерживая гнев, процедил он, когда она подошла и взяла его под руку. — Что я могу сказать? — как можно более непринужденно вздохнула она. — В компании с твоим отцом время летит незаметно. Нежная мелодия фортепьяно закончилась, и гости наградили юную исполнительницу вежливыми аплодисментами. Девочка вскочила с места чересчур поспешно и, краснея, направилась к своей матери, возвышавшейся над другими, словно скала. Драко требовательно потянул свою жену подальше от шатров, он выбрал место, откуда их обоих было прекрасно видно, но подробности разговора не доносились до гостей. — Что он тебе сказал? — Сказал, ты чересчур увлекаешься маглорожденными волшебницами, — осторожно оглянувшись по сторонам, она достала из потайного кармана маленький пузырек оборотного зелья и сделала глоток. Близился второй акт маленького спектакля, маска не должна упасть раньше времени. — И мне стоит получше приглядывать за тобой. — И что ты ответила? — Что я сделаю все, что в моих силах, чтобы уговорить тебя присоединиться к моему гарему в Судане, но не могу гарантировать, что ты и там кого-то не подцепишь. Драко провел ладонью по лицу и снова посмотрел на Гермиону, он тихо засмеялся, но она уловила в его голосе горькие нотки. Только сейчас в тонком свете магических огней стало видно, насколько уставшим он выглядит. — Это очень похоже на тебя, — проговорил он, а затем добавил уже без улыбки: — и на меня тоже. — В самом деле? — Я сделал все, чтобы ты возненавидела меня — оскорбления, измены, угрозы. Я забрал у тебя сына и запер его здесь. И все это время я надеялся, что ты одумаешься и вернешься. Мне так чертовски жаль… Гермиона молчала. Он только что потерял свою семью. И она даже не могла сказать ему, что это далеко не полностью его вина. Она все еще помнила, как Драко бросился на Гарри и опасалась, что если он узнает правду о своем отце прямо здесь и сейчас, то вся их грандиозная затея пойдет прахом, потому что он не сможет держать себя в руках. И это только в том случае, если Драко целиком и полностью поверит ей, если нет — все будет еще хуже. — Даже если бы я встретил другую женщину и полюбил ее, нет никаких гарантий, что со временем она не возненавидит этот дом и меня самого так же, как ты. — Никаких гарантий, — согласилась она. — Придется рискнуть. Три характерных хлопка один за другим раздались в саду, многие гости в шатрах прервали разговоры и принялись с недовольным видом оглядываться по сторонам. Среди волшебников считалось дурным тоном трансгрессировать прямо в толпу других людей, можно было случайно напугать или ранить кого-то. Гермиона тоже повернула голову на звук и увидела одного из охранников, он смотрел на нее из толпы. Как и предполагал Гарри, едва обнаружив пропажу Скорпиуса, Люциус заподозрил Асторию. Драко поднял руку и осторожно заставил Гермиону повернуть лицо к нему. — Бездумный риск — это для гриффиндорцев, — тихо проговорил он и улыбнулся. — Мне нужно знать наверняка. Он наклонился к ее уху и чуть слышно попросил: — Скажи еще раз. И доли секунды не потребовалось, чтобы память отбросила ее на два месяца назад, прямо в постель, где они занимались любовью так, будто имели на это право. Он просил ее снова и снова сказать, что она любит его не потому, что не верил — в то время он был убежден, что она его жена. Драко просто нравилось это слышать, а Гермионе нравилось говорить. Но сейчас был самый неподходящий момент из всех, какие только можно было вообразить. — И что ты будешь с этим делать? — с усмешкой спросила Гермиона, через его плечо она смотрела, как один их охранников поднимает руку в предупреждающем жесте и ждет, пока остальные подойдут к нему ближе. Очевидно, они были предупреждены о том, что Астория способна оказать достойное сопротивление, и уж если она обезумела настолько, чтобы похитить собственного сына, то и драться будет насмерть. — Помнить, — просто ответил он. Магический купол над поместьем чуть заметно изменился, холодный звездный свет приобрел фантастический оттенок фиолетового. Звон бокалов в шатрах стих и разговоры прекратились, кто-то громко охнул. Каждый волшебник под куполом почувствовал, что не сможет трансгрессировать отсюда. *** — Мистер Поттер, — мертвенно бледный, Люциус Малфой стоял перед входом в свой кабинет. Он с минуты на минуту ожидал появления своей драгоценной невестки и надеялся на долгую и обстоятельную беседу, но, открыв дверь на вежливый стук, встретился взглядом с заместителем начальника аврората, — что за неслыханная наглость! Об умении авроров проникать туда, где их совсем не ждут, ходили легенды, но пролезть сквозь магический барьер, специально сконструированный для того, чтобы не пропускать незваных гостей… Каким образом? — Двадцать лет назад вы выразили надежду, что я всегда буду рядом, чтобы защитить вас, — покачиваясь на носках, проговорил Гарри. — И вот я здесь. Чем вы недовольны? — Вас никто не звал, — вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в ручку своей трости, прорычал Люциус. — Мы получили несколько патронусов от ваших гостей. Им не понравилось, что вы запретили им покинуть поместье без объяснения причин. Я прекрасно понимаю, что такой человек, как вы, не станет удерживать людей против их воли, — Поттер широко улыбнулся, — поэтому я здесь один, без подкрепления, чтобы просто уладить это недоразумение. — Убирайтесь из моего дома. — Я бы рад, но не могу, — пожал плечами аврор, его глаза под круглыми очками блестели зло и решительно. — Вы совершаете противоправные действия, удерживая в своем поместье гражданских. Откройте барьер, выпустите их, и я даже отчет о происшествии составлять не стану. — Поттер? — миновав огромную гостиную, Драко вместе со своей женой оказался у кабинета отца. — Какого черта ты делаешь в моем доме? — Повежливее, мистер Малфой, я при исполнении. Через полчаса десять авроров переступили порог поместья, поскольку посвятить мистера Поттера в обстоятельства похищения и позволить ему начать расследование было единственным способом продолжать удерживать барьер, иначе, пользуясь своей властью, он приказал бы уничтожить его, чтобы освободить людей, которые с точки зрения закона являлись пленниками. Под фейерверком пробивающих заклятий надежда отыскать Скорпиуса или хотя бы удержать на месте его похитителей растает, как дым. — Вайолет, — Поттер раздавал поручения, — возьми Кларенса и Мэттью, допросите гостей в саду. Кеннет, останешься в кабинете с мистером Малфоем, пусть поделится своими соображениями. Я не верю газетам, но похоже, на этот раз он действительно кого-то разозлил. Бенсон, осмотри того парня в отключке и отправь его в Мунго, если жив еще. Мерсер, иди с ним и осмотри комнату мальчика — замки, вещи — все. Я поговорю с родителями в библиотеке. Остальным прочесать поместье, под каждый камень заглянуть! Работаем! Проводив Драко и Гермиону в библиотеку, Гарри закрыл за собой дверь, прижался к ней спиной и тяжело вздохнул. Волосы Гермионы медленно темнели, глаза обретали свой прежний карий цвет. Секунды одна за другой улетали, отрезаемые от бесконечности тонкой стрелкой старинных часов. Прошло несколько минут в томительном ожидании прежде, чем Драко озвучил очевидное: — Ее здесь нет. Гарри замотал головой. — В побеге на этом этапе нет никакого смысла. Она должна была вернуться, когда проход открыли для авроров. — Не должна, — возразил Драко. — Она получила ребенка и теперь может спрятаться так, что никто из нас ее никогда не найдет. — Люциус достанет ее из-под земли, — приглаживая снова непослушные волосы, устало проговорила Гермиона. — И на этот раз корчить из себя доброго папочку не станет. — Она подняла глаза и уставилась в пустоту: — Я права, Астория? На книжные полки рядом с которыми стоял Драко, вдруг упала тень. Астория сбросила мантию так непринужденно, будто от ее появления вовсе не зависела судьба пяти человек, включая ее собственную. — Простите, — лучезарно улыбнулась она, — но у вас были такие лица… Я не могла удержаться. Закатив глаза, Драко пробормотал, что шансы его жены умереть естественной смертью сокращаются с каждым проявлением ее несравненного чувства юмора. Невозмутимо проигнорировав это зловещее пророчество, она шагнула к Гермионе, и, протянув ей мантию, поинтересовалась: — Ну как, повеселилась? — Не то слово, — с чувством ответила она, набрасывая бесценный артефакт себе на плечи. Больше в тот вечер она не издала ни звука. Сквозь завесу волшебной мантии она видела, как Гарри приказал Астории сесть на диван и смотреть ему в глаза. То и дело взмахивая палочкой, он монотонно рассказывал ей, что произошло этим обычным, ничем не примечательным вечером, и тонкая нить воспоминаний, похожая на те, что волшебники сбрасывали в Омут Памяти, тянулась от его виска к виску Астории, струясь и переливаясь. Гермиона даже не вздрогнула, когда в библиотеку все-таки ворвался разъяренный Люциус. Через полчаса ожидания его терпению пришел конец, и даже двое подчиненных мистера Поттера не смогли удержать его в кабинете. В конце концов, Люциус не был арестован, и он был хозяином этого дома, так что они просто последовали за ним. Он обвинял Асторию в похищении своего внука и черт знает в чем еще, и мог бы кричать часами, если бы она не выхватила палочку и не напала на него. В комнате, полной авроров. Из всех присутствующих только Гермиона знала, почему этот самоубийственный поступок имеет смысл. Потеряв воспоминания о собственном сговоре, Астория сохранила память об угрозах Люциуса. Она не считала, что он похитил ребенка. Она думала, он убил его, как обещал. Когда вспышки заклятий угасли и Астория упала на пол, пораженная несколькими парализующими, Гарри выругался и приказал увезти ее в аврорат. Гермиона могла перечислить десятки способов, как избежать подобного исхода, в конце концов Астория предупредила их всех, что поступит именно так. Но он просто позволил ей выкопать себе могилу. Тихо ступая след в след за аврорами, уносящими леди Малфой сквозь открытый барьер под заклинанием левитации, Гермиона Грейнджер покинула поместье.