Клятый гон

- Видали бы вы здешних волков, - голос старшего охотника звучал благоговейно. - Жаль, околод людей немного их водится. - А вдруг оно и к счастью? - подросток поднял скулу в ухмылке. - Тут, Куп, всё не так. Волки не опасны, покуда ты их сам на оскал не сповадишь. Даром народ их лесными лекарями кличет? - Как же они лечат, аки рвут и мечут? - ненароком срифмовал третий немного хриплый и уже любопытный голосок. - Они только в сказках такие злые. На деле же - смелые и благородные звери. - Так, а чем лечат? - Пожинают больных и слабых зверей, дабы те не заразили остальных и не мучились. - Так и где же они благородные, если слабых бьют? - Старые и ослабшие своё уже отжили. Спокойно они дальше жить не будут: боли да хвори на хвост лягут. Волкам- то тоже чем-то питаться надо. Вот они и лакомятся теми, кому и так уже немного осталось, - старший почуял лёгкий порыв новых вопросов, но уж слишком устал от пустых разговоров, которые и так наполнили всю дорогу. - Голг, а ты у нас давнишне не пел. - Так он охрип малость. Больно струниться. У нас ведь теперь есть и повод северные устнянки заучить! Напоёшь до дому? - Куп обратился к ровеснику. - Северные больно грубословные. Пуще будут глотку резать. Лучше Варнек пусть что-нибудь напоёт. Варнек, успевший отойти от разговора, краем уха расслышал своё имя. Встрепенулся. Тщетно попытался вспомнить песню: с его застольями грех было устнянок не знать. Дорога до деревни Варухи подходила к концу. Солнце обжигало предлесную равнину последними нитями света. Порывы ветра наносили легкие удары в лица и уши учащихся охотников, как в уши бил и возмужалый уже с век учеников голос ратного Варнека. Спустя фальшивые ноты, слова подхватили и дети. Птичьего же пения было не разобрать и в тишине - облик равнины в это время был окутан стрекотанием змей и сверчков и тихим шумом танца высокой травы на ветру. Вскоре, песня настигла преддверия деревни, где, на удивление мальчишек, не оказалось ворот. Учитель вскоре пояснил, что деревенька эта малая и набегов на неё нет и вовсе. Неясно почему, но разбойники в этих окрестностях давно не вили гнёзда. Дальнейший путь шёл на постоялый двор... Жадные до свежих баек мальчишки с недовольным видом выходили на тренировочную площадку. Стоило диалогу зайти о редкой наживе, как соплякам было приказано идти и тренировать дыхание при спуске тетивы. Первые выстрелы дались недюже: сон на твердой соломе после пары недель пути был далеко не лучшим отдыхом. Были тренировки и на привалах, но доселе рука от стрельбы долго отдыхала - дурной паводок. Варуха была единственной деревней во всей провинции Ламберг, жители которой не поклонялись ни одному зверю, или, вернее сказать, поклонялись всем зверям разом - в Варухе жили охотники. Не особо и любимые в этих краях, они нашли пристанище в неприметной лесной деревушке, где их не трогал никто, где растили новых охотников, где уже почти три века рождаются легенды, о которых ведают по всему миру. Долгое время Голг удивлялся, как местный вождь, Рогатый, обустроил деревеньку для развития своего ремесла: самодельные луки, полные хвороста плетёные колчаны и соломенные мишени расстелились недалеко от центрального колодца. Вокруг было вытоптано проводящими тут досуг мальчишками, да забияками, что развлекают себя тут во время карнавалов и заезжих базаров. Но сейчас, днём, малолетние зеваки лишь со стороны наблюдали за полётом стрел, пущенных от рук адептов Варнека. Мишени были построены весьма интересно для учащихся охотников. Варнек сплетал солому в мишенях таким образом, что посередине оказывалась самая темная солома. Его же собственная мишень, из отпиленного от пня "блина", так же ровно посередине носила небольшую, с четверть локтя, пометку, отмеченную то ли черничной краской, то ли настоящей кровью... Сам учитель объяснял это тем, что: "Настоящий охотник должен уметь поразить добычу в самое слабое её место". Мишени же Рогатого были будто для забавы. Здесь достаточно было просто попасть в цель, что мальчишки и совершали раз за разом, и чему так понимающе удивлялась окружавшая ребятня. Но на этом Куперт и Голг останавливаться не хотели - они метили точно в центр соломенного плетения, но выходили такие выстрелы ничтожно редко. Спустя время от начала тренировки, выстрел Голга поразил мишень точно в центр. На этот момент взор Куперта отплыл от своей мишени и перенаправился к мишени друга: охотник был поражён таким выстрелом, ибо раньше ровно в сердцевину ни одному из учеников за десять месяцев обучения попасть не удавалось. Сердце Купа облил странный холод. Он понимал, что это не его достижение и стоит порадоваться за друга, но, этого требовали нравы мальчика, когда хотелось совсем иного - во что бы то ни стало повторить подвиг друга, дабы не оставаться в тени. В тот же момент выстрелевший не замечал вокруг себя ничего. Он давно позабыл о снующейся за спиной своре, не видел, что заусенец на древке стрелы оставил у него на пальце порез, он не знал, что у правого его плеча стоит ошеломлённый Куп. Для Голга в этот момент существовали только мишень, стрела, лук и он сам. Полное спокойствие, отрешённость от мира и чуткая фокусировка на своё дело. Редкому стрелку в первые месяцы обучения даётся такая усидчивость. Он безусловно был рад своему успеху, но не подавал виду. Время для него остановилось. Остановился и он сам: нужно было запомнить действо. Теперь стрелы из лука Куперта градом пронизывали ветер. Одна за одной. Но все оказывались в значительной дистанции от центра, а иногда не попадали и в саму мишень. Камни, которые должны попасть в колодец летят один за другим, но безрезультатно. От злости на эти камни броски становятся всё сильнее, всё усерднее, но от этого они только перелетают. Куп часто просил друга обезопасить его поход за пущенными снарядами, намного чаще, чем того просил Голг, а однажды, мишень левого охотника поразило нечто справа, что окончательно вынудило дать совет. - Друже, тише, - остановил натягивание тетивы Голг. - Послушай. Успокойся. У тебя уже пот со лба! - Куперт не издавал ни звука, соблюдая уважительную тишину к дающему дельный совет сверстнику. - Так. Молодец. Вдохни.., - зрачки Куперта сузились, сердце уже не так колотило. Голос Голга звучал гипнотически спокойно и растянуто. - ...выдохни, - торопыга доверился своему другу и последовал его совету. Между глазом, наконечником стрелы и мишенью проходила ровная прямая. Тетива резко выпрямилась. Орудие поразило мишень в половине локтя от центра. - Хорошо. Час тренировки сбежал, лишь пятки сверкали. Куперт всё так же соблюдал спокойствие, но до сих пор не мог направить древко точно в центр. За успехами соседа он уже не следил: он полностью погрузился в свои выстрелы. Но на секунду пробежала мысль о том, что все эти неудачные попытки видела и толпа. Толпа действительно наблюдала весь процесс тренировки, что, обернувшись, и заметил в изучающих глазах Куперт. Тело его облил холодный пот. На вески упали кусочки льда. Тяжелый ком скатился внутрь. Стыд. Куперт хорошо знал это чувство и всё никак не мог с ним совладать. Руки задрожали, а глаза уже не видели дальше пяти шагов. Промазав по мишени десяток раз, стыдливый малый решил: нужно взять отдышку. Но чем заняться? Вопрос смёлся сам собой. В мыслях Купа было ответить на вопрос, тревоживший обоих мальчишек ещё до забытия в стрельбе. "А о чем толкует Варнек с местными ртами?" Русоволосый мальчик тут же захотел получить ответ на вопрос. А вот кареглазый противился: - Но это ведь как-то... Неправильно... Может мы лучше опосля сами у учителя спросим? - Будет он нас выгонять, коли самому потом рассказывать не грех? - Эх... Может, ты и прав. Правда, Варнек как прознает - оплеуху отвесит. Не страшишься? - А чего мне страшиться? Не прознает ведь. У меня уже всё схвачено! - Ну-ка? - Там окно прямо опромет их стола стоит, а под окном тем кусты, видишь? - Куперт носом повёл в сторону трактира. - Мы сбоку промеж деревьев к корчме подскочим, а там в кусты нырнём. Делов-то! - А о самом учителе ты подумал? Охотничий глаз и белку на кедровой сосне прицелит, нас он думаешь из окна не увидит? - Ну хорошо... Вон, шпана стоит. Видишь тех двоих справа? - Куперт еле-заметно покосился на пару подростков: русого и брюнета. Издали эти дети действительно будут похожи на Куперта и Голга. Голг тоже невидимо выглянул из-за плеча Купа: - Хор-рошо... Я тебя понял. Только давай им луки наши давать не будем? Я свой никому уж не доверю... А зеваки-то, видно, разговор весь слышали, вот и решили безо всяких обращений уточнить: - Вы луки хоть за плечи подержать дайте! Спустя сущую минуту, охотники уже слушали диалог своего наставника, пока подменыши на своё горе пытались разить мишени. В это самое время начал историю один деревенский заводила: - ...вот в хату ту никто боле и не ходит: волков все кренятся, - дед Потап уже было закончил рассказ. - А чем вам волки не сгодились? - Варнек конца рассказа не желал. - Совсем обнаглели, морды серые! Дуже звереватые стали, даже для волков... Думали авось, наших земляков цапают, но Бьёрн через тройню дней пьяным из лесу вышел. Но они нам и без того хлопот доставляют. Матрёшка, внучка моя, как-то с воплями в дом ворвалась, заплаканная вся. Как шла к колодцу за водой, так там вёдра её утром и видали. Говорила: был там под луной волк здоровенный... Зыркал на неё, и слюни с пола не подтирал. А опосля седмицу ещё уснуть из местных никто не мог. То тоже волки шороху наводили. Да и сколько их там... По глоткам ушами пересчитай - дюжины, а то и сотня! То-то страху нам было... С той седмицы и всех портков Дурня не перестирали, - старик немного поглумился над своей же шуткой, но быстро смолк и задал вопрос, - Вы с Рогатым на тех волков, может, следы и почаяли? - Мне он ещё не говорил, зачем звал. Знаю только, что если впервые за пять лет видимся - дело мозолистое будет. - Оно и верно... В подпорутчики он часто кого из нашей ребятни берёт, - раздался вдали ещё один обиженный голос. - А вдруг, и мы на что сгодимся? - То навряд ли... Варнек ведь с собой двух сопляков привёл. Куперт уже возмутился: "Это кто тут сопляк?! Ух, я этому..." - Эти "сопляки", Дурень, через пару лун смогут язык твой шальной стрелой пронзить, и губы не задев, - вступился Варнек с лёгкой усмешкой. - Авось, я твой язык ножом не проткнул, - после этой фразы Варнек всё так же сохранил невозмутимость, чему, слыша осколком уха, восхищался Голг. В преддверии конфликта, в диалог опять неумело но действенно со своими историями ввалился дед Потап: - А вот внук мой коло вашего Агрикаса нож сдурачил. В лесу где-то.., - задумался старик. - За это, как вернулся, рассказал мне, что видел с двух кустов, как у вас там олень бегал, полосатый. Его заметивши, сиганул в чащу и был таков... - Да брехня то! Не бывать полосатым оленям, как моей корове суп не давать! - Бывать-бывать... Рогатый нам о таком рассказывал. Стрипином его зовут. Одна такова тварюга на весь правый берег. Вара, ты как причалишь... Очередную байку прервал внезапный мальчишеский крик со стороны тренировочной площадки. Куперт сразу понял, к чему дело идёт и мельком схватил за рукав Голга, потащил следом. И впрямь, кричал один из подменышей. Стоило послушникам Варнека подойти к ним, как Голг мигом поднял завалившуюся на бок мишень, из под которой и доносился крик. Спустя секунды Куперта обернул к себе возгласом "Вот они!" только прибежавший с толпой тёток второй подменыш. Вся толпа что-то орала. Было не разобрать ни звука. Все голоса для охотников просто слились в единый беспросветный шум. Лишь ещё один крик сзади "Да, то охотники эти были!" и тычок пальцем в затылок дали понять, что происходит. Куперт тут же полез защищать своё доброе до той минуты имя: - Ты куда язык свой врёшь? - Куперт полу-усмешкой толкнул одного из подменышей, тот повалился наземь, но на спину упал защищать второй обидчик. Тут на помощь через "не хочу" вцепился и Голг - завязалась драка. Куперт стопой толкнул от себя оппонента, сел на того, вложил богатырскую силушку в удары по лицу. Голг же драться не желал и нешибко умел, потому находил возможность только защищать тело от побоя. Мальчишки, навалившись друг на друга, рассекали друг другу лица. Но посчитал нужным явиться и Варнек, оторвавшийся от баек Потапа. Старший охотник без разбора на глазах у пятерых баб раскидал в стороны мальчишек, те шустро среагировали, угомонились. - Учитель... мы... они клеветить вздум... Но Варнек не желал слушать объяснения: - Потом вам наказу придумаю, - он оставил учеников сидеть на утоптанной траве и ушёл в сторону постоялого двора. - Оболдуи, подъём! - в дверь ввалился Рогатый. Прозвище своё он получил не за неудачный брак. Местные рассказывали, как в одно время мужик сделал себе заточку из оленьего рога, всё баловался с ним, на охоту даже лук не брал - бил дичь рогом. А потом как-то раз раскололся тот нож так, что осколок воткнулся прямо в родничок. С тех пор носил он прозвище Рогатый. И был таков. Грубый мужской бас слышала, казалось, вся корчма, но это лишь казалось. Взбудораженные воскликом не знакомого ещё голоса, охотники вскочили с подушек и уселись на соломе кроватей, пытаясь понять обстановку. Бородатый мужик с варварским прозвищем продолжил, - Натягивайте тетивы. Мы с Варой стоим внизу. Сделав всё, как приказал друг наставника, нервные с самого утра Куперт и Голг начали выслушивать наставления. - Парни, сегодня мы в два лагеря пойдём в Ветвистый лес. В наказание за вчерашнюю драку, - затылки молодых потяжелели, - я иду вместе с Рогатым. Фраза в миг озадачила охотников: "Как? Зачем? Куда мы без тебя, учитель?". А учитель, смотря сквозь растаращенные зенки Голга, продолжал: - Вы уже парни сизые. Полно вам опекаться в походах. В чреве леса озеро есть, вот на его берегу потом встречу держать и будем. Нужен если не волк, так его след: шерсть там, кровь на земле - что угодно. Нам нужно свидетельство того, что тут живёт стая волков. Замысел был не совсем понятен. Огромный лес, двое недорослей. Обычно найти следы зверя - это лишь полдела, а тут - целое поручение, если не миссия. Поначалу всё казалось удивительно лёгким, но и было так подозрительно, что виделось и невыполнимо сложным. По договорённости, старшими охотниками было оцеплено две трети леса, остальное - молодым. Несмотря на отсутствие привкуса трудностей, Куперту, как и Голгу всё равно было боязно. Прежде самостоятельных заданий было немного, но даже на них Варнек изредка указывал дорогу. Когда загадку объясняют, всё до одури простым кажется, тут же - полная свобода, но и полная неясность дальнейшего. Казалось бы, всё известно, всё понятно, но без ощущения поддержки за спиной было как-то не по себе. Мысли окутал глухой туман. В таком настрое и продолжались поиски следов. Хотелось начать разговор, но было не с чего, да и слишком уж старались друзья устремить внимание на окружающие мелочи. Зачастую попадались объеденные листы лопуха, что особенно бросалось в глаза. Голг пытался сопоставить, ведь если много поеденой травы, то и грызунов много, а если много грызунов, то волков они давно уже не боятся, но, вспомнив слова учителя о том, какие волки благородные санитары, быстро опомнился. Явных следов хищника вроде клочков шерсти на ветках или отпечатков лап на сырой земле видно не было - лишь великое множество следов иного зверья. - А на кой ягель нам вообще искать эти следы? - недоумевал Куперт. - Ладно уж, если прибить волчару, но признаки жизни шукать... - Рано нам ещё на волков замахиваться. На такое бы Варнек нас одних не пустил. - А почём тебе знать? Мы ему, может, надоели чем? - Твои остроты ему точно наскучить не могли, - улыбнулся Голг. - Ровно, как и твои заумства, - отразил ухмылку Куп. - А этот, Рогалик, тебе как пришёлся-то? По мне, слишком уж он чернословный. - Небось, последствия выросшего рога. Ну да... В лицо бы мы это ему не сказали. - И то верно. Если Вара его другом чтит, будет нам второй наставник. Может, обучит берёзу согинать. Видал его лук? Он же точно самодельный, но работа-то какая! Да и эти его увесистые мишени... Небось, кузнец. - Так, охотник же, что и Варнек. Нам тоже однажды понадобится свои луки выстругать. Хотя, ту ратную работу не каждый осилит. Ох и туго же там, должно быть, тетива тянется... - Пуще гадать, спросим при встрече. - И то верно. Пройдя ещё с несколько саженей в поисках хоть каких-то следов серого хищника, Куперт набрёл на редеющий куст, из-за которого неприветливо выглядывало бесцветное ничего. - Тикай сюды! - окликнул Куперт друга, который в это время развешивал на деревьях флажки. - Полно тебе - дорогу не запамятуем. - В горах ни одна верёвка лишней не будет! - горделиво опроверг Голг. - Смотри, что тут, - Куперт пытался скрыть свой страх перед неожиданным, но был очень любопытен. Дюжины солнечных лучей, местами режущие небольшую полянку, заставили друзей удивлённо выдохнуть. На замшелую гнилую древесину дома свет падать не отважился. Ветви неясной растительности стягивались с остатков крыши прямо на чернику, что росла под вырванными ветрами окнами. Небольшим столбам обработанной древесины, державшим крышу, помогали давно выросшие вверх столбы мха и лианы, над которыми пожилые доски давно умерли, но всё ещё выполняли своё предназначение. Единственная поляна во всём лесу, где глаза двоих приметили столь старые, но всё ещё опрятные и стройные берёзки, за которыми ютил свою мудрость трёхсотлетний дуб не тронутый из уважения ни насекомыми, ни мелкими зверьками и птицами. - Внутрь сунуться решишься? - зазываючи, прошептал Куперт, наградив перед этим друга толчком локтя в грудь. - Тебе надобно, ты и суйся. Решишься - и я по твой след пойду. - Добро, - Куперт рассёк зелёную волну листвы и нырнул в пучину неизвестности. Быстро, но с внимательным взором, миновав высокие травы придворка, кожаные сапоги сделали шаг на скрипучую ступень. Дерево, много лет видившее лишь влагу, без промедлений треснуло прямо под ступившей ногой. Вторая ступень треснула лишь на втором шаге. Чтобы сломать третью пришлось попрыгать. Понимая, что дальние доски будут уже менее гнилыми, охотники всё равно ступали как можно осторожнее: одни легкий стук ступнёй перед носком, и только потом - полноценный шаг. - Как думаешь, много лет он тут опустевший? - Начал утолять любопытство Голг. - Ты на доски глянь! Все на один лад - мягче гусиной подушки. Дюжины с четыре годков... Без хозяина, без ухода... - ...без жизни, - продолжил Голг, настороженно отталкивая от ладони дверь. Раздался гулкий скрип. Охотники содрогнулись, ожидая страшного. Странный обычай, но во время разговоров о новой охоте наставник отстранял учеников от стола, но от баек, слухов да морозящих кровь сказок никаких оград не было: сиди, слушай. И байки эти были любимы, но опосля них дрожать хотелось даже от полуночных порывов ветра, не то, что от мертвого дома. Пятясь, Голг забыл даже про гнилые доски позади, но обошлось. Однако и пропитанные рыжей напастью ставни не желали поддаваться. Через открывшуюся щель двери можно было пропустить лишь порыв ветра. Переглядевшись, охотники украдкой подошли к двери, прислонили уши, прислушались: глухо, лишь эхо разбивающихся капель воды. Не отрывая взгляда друг от друга, Куперт и Голг, упершись плечами, с силой толкнули дверь внутрь - не поддалась. Ещё раз, три - сквозь сито вода. Недолго думая, Куперт предложил лезть через окна, Голг нехотя дал согласие. Оконные рамы не были такими прогнившими, как ступени, лезть было можно. Сил и времени это много не отняло. Внутри дома свет источали лишь проплешины в деревянной кровельной крыше. "Богато жили," - подумалось Куперту, когда руки обмывали от мха расписные пороги, рамы и перила. Воздух был на удивление влажным, намного сырее, чем на улице, в глухом лесу. Голгу виды достались хуже: открыв, а вернее, разломив первую на своём пути дверь, он увидел массу костей, животных черепов, разбросанных по всем углам, они не гнили, не давали отблеска, который давали бы влажные кости. С самого начала испуг вмиг окутал инеем всё сердце - от чего младший охотник даже сел, прижавшись к стене против двери - но после топить иней стало любопытство и внимательность. Неловкая улыбка проблеснула на дрожащих губах. Он знал эти кости. На четвереньках прильнув к кучкам, Голг принялся осматривать находку. Тут же на шорохи подоспел Куперт: - Какого рожна ты тут делаешь? Это что, кости?! - Да тише ты... На, - Голг подбросил другу один из черепов, который от брезгливости ловившего чуть было не упал, - осмотри внимательнее. - Всё равно не понимаю. Костяшка костяшкой... - Ох... Кости знакомыми не кажутся? Смотри, - умник вытянул вперёд ничем на первый взгляд не примечательную кость. Повисло неловкое молчание. - Всё не узнаешь?.. Ох... Больше нужно добычу разделывать! Смотри, вот - оленья шейка; тут окорок выкроен... Свинной. Череп этот твой - волчий, вроде... Не видел таких раньше. - Думаешь, тут охотник... ну... жил? - Куперт был немного озадачен, пусть и прекрасно знал про исключительную память своего друга. - Или коллекционер. Ты взгляни, они ж совсем не попортились! - Да даже не блажатся... Сухие, как яблоки у Окрожи. - Хм... Может и то. - Надо тута ещё немного посмотреть - чего интересного отыщем. Не всё же на ум следопытство ложить! Скользкие стены, местами покрытые зеленью вели мальчишек всё дальше и дальше. Почти всё комнаты были пусты: в этой кровать стояла, а в этой что? воздух хоронили? Не все комнаты были освещены, а огниво непоседам не доверялось, так что, добрая половина хатки осталась нетронутой, но всё ещё желанной. Куперту не терпелось найти стоящую комнату, которая бы рассказала об истории дома, её хозяевах, которая бы освежила скучные дни следопыта сценой из прошлого, но комнаты таковой всё не появлялось, лишь та, что с костями, предстала перед глазами второй раз. А ведь снаружи этот дом таким большим не казался. Как столько комнат уместилось в такой хатке? Почему почти все комнаты пусты? Почему дом такой, будто его не желают видеть чьи-то глаза? Сколько лет назад местный домовой покинул это место? Ответа ни на один из этих вопросов не возникало. Это расстраивало бы ещё больше, если бы не ещё один, уже не такой трудный вопрос: а что на чердаке? Куперт мигом сообщил другу о своей догадке: принялись искать стремянку. Ни-че-го. Пусто. Гости собирались было выходить. Подошли к двери. Стали кланяться на прощание дому: спасибо тебе, терем-хозяюшка, за приём. Но как только старший повернулся к входной двери спиной, он тут же увидел маленький просвет, падающий сквозь тьму в куда-то прямо перед дверью, пол разрезан светом не был. Прищурив взгляд, Куперт удивился. Ступени прямо внутри дома? С удивлёнными глазами, был сделан один воодушевлённый шаг навстречу неизведанному. Ступени не выглядели шаткими, но чутьё подростка не подвело: дыра в лестнице проглядывалась только вблизи. Второй этаж обустроен был сродни первому. Это была отнюдь не кладовка, а целый дом, стоящий прямо над другим домом. Первая же дверь, которая вела в неизведанную комнату была отворена. Куперт без оглядки сделал шаг. Легкий треск. Хруст древесины. Визг ветра в ушах. Истошный вопль. Голг был не на шутку испуган, и не зря, но спустя секунду после фразы "Всё хорошо. Я встану сам," раздался ещё один хруст, сильнее прежнего. Вновь крик. И вот, Голг стоит в одной из пустых комнат на первом этаже и смотрит на беспомощное тело лучшего друга. - Куп! Держись! Я помогу! - истерично отразилось от стен эхо. - Всё добре... Встать смогу. Руку бы подал, умник! - О боги... Ты слишком далеко: не дотянусь. Полный провал... - Двусмысленно! - Не спорно... Зараза, плети канули... У Варнека верёвки были! Я найду его и приведу сюда! Никуда не уходи.., - голос всё отдалялся. - Подожди! Он же нам кадыки вырвет.., - слова услышаны не были. Комната казалась темницей. Голг не появлялся уже около четверти часа. Каменные стены были также влажны, как и те деревянные сверху, но они словно продавливали голову. Благо хоть свет в холодницу падал. Обнявши колени у стены, Куперт пытался придумать хоть какие-то объяснения тому, куда они с Голгом забрели. "Заплутали"? "Случайно набрели"?.. Нет... Нужна более достойная причина соваться в необузданную хату. "Сюда вели волчьи следы"? Дядя ведь тут же прочует кривжу... Ай... Боги с ним, с оправданием. Что за комната-то? С виду она была так же обычна, как и все остальные, но тут Куп заметил, что сидит на небольшом пороге у стены. С виду он был просто порогом, однако стук отдавал глухой - там что-то есть. Куперт взял небольшой ножичек и принялся ковырять уступ. Камни еле поддавались, но прогресс был! Вдоволь намучившись с выступом, Куперт смог его поднять. Это был настоящий сундук. Внутри весь сухой - ни капли! Было весьма интересно его найти, но содержимое охотника совсем не забавляло. Какие-то книжки, бумажки... Тоска смертная. Он ведь и читать-то толком не умел. От "нечего делать" открыв одну из книг, любопытник обнаружил в ней иллюстрации. На самой первой был нарисованный карандашом воющий волк. Страница вторая, что же там? Вновь изображение волка. Теперь в профиль. Навзничь листая последующие страницы, охотник видел и картинки с птицей, и рогатую свинью, но больше всего в глаза бросались именно воющие серые бестии. Почему они? Похоже, автор был просто одержим ими. Записи было по-прежнему не разобрать. Ни одной знакомой буквы. Были бы знакомые... Сквозь страницы внимание перехватил немного другой ракурс волков. Два зверя смотрели прямо на охотника, прямо в глаза. Под ними были подчёркнутые надписи, промеж них - вертикальная линия. Нарисованны они были одинаковы, но чем-то отличались. Чем? Догадка пришла только после более внимательного осмотра: взгляды. Совершенно разные взгляды. Были и внешние отличия, вроде тройного шрама на одной из морд, но эти взгляды... Совершенно разные они не хотели отпускать взор читателя. Один из них был усмирённый, гордый... Казалось, даже разумный. Словно смотрел человек, да и не рисунок - живой человек. Второй же взор настораживал. Был зол, оскален. Весь в морщинах. Вот-вот загорится пламенем и вырвется со страницы с одной целью - линчевать. В этих глазах не было ни капли разума. Лишь гнев. Фантазии так захлестнули голову Куперта, что тот через силу захлопнул тетрадь. Сделав глубокий вдох, которому учил сегодня друг, читатель вновь открыл то воодушевлённое сравнение. Книга вновь лежала в плотно закрытом сундучке. На голову упала вервь. Крик сверху разбудил Купа: "Ждал, оболдуй?"