Что-то про проломленный череп

Снится мне, что я – убийца. Не какой-то там киллер с большой дороги, а помешанный маньяк. Только в женском варианте. Сначала я столкнулась с высокой рыжей девушкой в метро, но там я просто столкнула ее под поезд, чуть не упав на рельсы, потому что она пыталась за меня схватиться. Крови не было. Второе убийство произошло в торговом центре. Я увидела длинноволосую брюнетку, чем-то похожую на Клеопатру, и пошла за ней, как одержимая. Зажав ее у стеллажа с магнитофонами (которые, к слову сказать, были мощные, как из советского союза), я схватила ее за волосы и со всей силы приложила лицом об панель проигрывателя. Он при этом заискрил, а противная музыка, до того и так раздражавшая, ударила по ушам с невероятной силой, заставив меня… Не знаю. Я как с ума сошла. Ударила ее с такой силой, что магнитофон задымил, а по ее волосам потянулись огненные ниточки. Посвящение, черт возьми, состоялось! В третий раз я вспомнила себя с тесаком в руках за спиной темноволосой девушки с пышной прической. Она стояла перед дверями подвала. Я последовала за ней вглубь здания. Вопреки здравому смыслу, я, почему-то была точно уверена в том, что мы идем в ее квартиру. Впрочем, так и получилось. Мы спустились по лестнице, затем она завернула в ванную комнату. Там я остановилась и уже хотела нанести удар, как девушка резко развернулась и… Я не поняла, что случилось. Просто за недоумевающим взглядом последовало неуловимое движение, болью вспыхнуло где-то в груди и я выпустила из рук нож. Я видела, как подо мной растекается кровь, заполняя собой небольшой квадратик комнаты. Девушка ранила меня, но добивать не собиралась. Я поднялась на ноги, совершенно не чувствуя боли, и почему-то пошла в коридор. Там я упала. Там же нашла меня Она. Она нашла меня полностью в крови. Я чувствовала, как солоноватая жидкость затекает в горло из разбитого носа и больно бьется под ребрами сердце, отдаваясь дрожью в теле. Почему-то белый халат испугал меня, но, не найдя в себе сил двигаться, я просто закрыла глаза, ожидая расплаты. Знакомое лицо не имело значения при полуобморочном состоянии. Я чувствовала, как ко мне прикасаются мягкие руки. Среди гула голосов и посторонних звуков я различила ее слова: -Зрачок реагирует слабо, - констатировала она, пальцы приподняли веко и по глазам ударил яркий свет, - Несите в машину. -Рана около сердца, не видишь что - ли? Не выживет же. Лучше узнать, почему она девушек убивала. Покопаешься в ее мозгу? – спросил мужской голос. -Да. Позже. Несите, - в ее словах слышалась стальная решимость, и я подумала, что все не так уж и плохо. -Я не прикоснусь к этому. Все равно сдохнет. Вскрывай прямо тут. Послышался звонкий удар, затем короткий мужской вскрик и ее руки скользнули под меня. Она смяла влажную одежду, прижимая к себе, чтобы помочь встать. Не чувствуя ватных ног я осела на пол, поддерживаемая чужими руками. Хотелось захрипеть: «Да оставьте же меня тут. Я сама никуда не смогу уйти!» Она наклонилась надо мной, прижала к себе в каком-то жесте защиты и снова потянула за собой, придерживая за плечи. Моя собственная слабость была мне противна, как и безразличие окружавших ее людей, к слову сказать, их было довольно много, судя по голосам. Когда за ее спиной хлопнула дверь, я решилась приоткрыть глаза. Голова загудела, как только мне удалось это сделать. Перебарывая тошноту, я подняла глаза, чтобы увидеть ее лицо. Она была сосредоточена, пока шла к машине. Я машинально воспроизводила ее движения. Внезапно перед глазами все поплыло, и я, как вполне романтичный убийца, заметила про себя, что ее красно-рыжие волосы похожи на огонь. На какой-то момент я абсолютно потеряла слух, и почувствовала, что падаю. Она вовремя подхватила меня под руки и осторожно посадила на землю. Присев рядом, наклонилась к моему лицу: -Тошнит? Может, машину подогнать сюда? Я не ответила ничего, низко опустив голову, борясь с приступом безумия. Меня буквально затрясло, ладони сразу же намокли, а голову разрывало гудение. Казалось, я умираю. Но она крепко прижала меня к себе, сковывая движения. Она даже не боялась за свой белый халат, хотя я чувствовала, как кровь из распоротой губы скатывается по моему лицу и крупными каплями падает вниз. Мне думалось, именно на халат. Там, куда меня привезли, люди смотрели на нее и меня с неподдельным интересом. На нее - как на сумасшедшую, на меня – как на белого кролика, когда после смертельной инъекции наблюдаешь за ним и думаешь «А как и когда он умрет?» Только странный мужчина за стойкой улыбнулся ей. Не покровительственно, а ободряюще. Нежно как-то. Наверное, именно из-за взглядов других людей, она меня шила сама. Привезла в операционную, обработала раны. Поминутно цеплялась за мой взгляд и спрашивала, что я чувствую. Я же не чувствовала ничего. Под ее ловкими пальцами мое тело стало практически целым, если не брать во внимание множество швов и стянутую бинтами грудную клетку. В больнице я провела довольно много времени. Шрамы затянулись, даже головная боль, которая до этого довольно часто меня навещала, почти перестала беспокоить. Вот только она не отходила от меня ни на шаг, придерживая за локоть, помогая мне идти. Вечером разговаривала со мной, рассказывала разные истории. Заговорив один раз об убийствах, она получила ответ, что я понятия не имею о том, что делала. Больше в этой теме не возвращалась, но, казалось, верила во что-то лучшее, чем могло быть на самом деле. И вот, однажды она пришла ко мне в палату снова, спросила, как я себя чувствую, осмотрела швы, вытащила несколько стежков. Но все ее действия, ранее нежные, тогда были полны какой-то механики, отточенности, а в глазах плескалась грусть. Она предпочла не смотреть мне в глаза даже когда помогала надеть рубашку, чтобы не сместить повязку. Взяв меня под руку, она пошла по коридору. Ее встретил тот мужчина, что улыбался, со словами: -Куда ты ее? Снова на операцию? - он замолчал, затем усмехнулся чему-то и продолжил, - Скорей бы уже… Надоело возиться с этими калеками. Возвращайся, как закончишь, отметим. Он говорил совершенно спокойно, даже с чувством радости и смотрел на меня в упор. Я хотела отвернуться, но она приобняла меня за плечи, прижимая к себе ближе, и быстрым шагом двинулась прочь. Я не успевала за ней, но что-то в словах мужчины мне не понравилось, поэтому не было другого выхода, как двигаться быстрее. Она ввела меня в слепяще белую комнату, в центре ее стоял странный стул, чем-то похожий на электрический. На блестящем подносе лежали какие-то предметы, смутно напоминающие сверла, ножницы. На стенах плакаты. Схема мозга, черточки проходящие через глаза нарисованного человека и предмет, похожий на гвоздь со странным названием. ОР-БИ-ТО-КЛАСТ. Даже в названии его было что-то жуткое, лязгающее. Или клацающее. Как зубы слюнявых гончих. Здесь явственно пахло влагой, кровью и смертью. Что-то жуткое творилось здесь до меня. Что-то страшное. Да и я не была предметом, призванным окончить это. -Садись сюда, - она направила раскрытую ладонь к стулу, - Давай, я сделаю еще один укол? И что-то в тот момент в моей памяти сдвинулось, нашло как озарение, поражая меня своей жестокостью: слились в одно странные слова людей, которые меня нашли, грусть в ее взгляде, слова мужчины. Какой-то частью сознания я понимала, что лоботомию запретили уже давно, что она мне больно не должна сделать и что я хотя бы не умру, но меня это тогда мало волновало. Столь жутким казалось все сейчас. «Моли» - больно ударило сердце. Унижаться сейчас перед ней было не лучшим исходом событий, но я просто не могла избавиться от мысли, набатом стучащей в висках «Я не хочу умирать! Не сейчас! Не от ее рук!» Наверное, это было сродни помутнению рассудка, когда я подошла к ней и протянула руки в жесте сближения. Тогда я увидела. Нет. Почувствовала, как ее рука потянулась к скальпелю на хромированном подносе, но не могла остановить рывок. Обхватив пальцами ее лицо, я осторожно потянула ее к себе, до уровня своего роста. Впившись взглядом в черты ее лица я жадно запоминала их, глотала, будто бродяга - воду. Вспомнила, что лицо это уже видела. Давно. Где-то в прошлом. И тот образ совершенно не вязался с человеком, направившим на мою шею скальпель. Жалобно звякнул стальной предмет, рука ее обхватила мои плечи, прижимая к себе и, в тот момент, то ли не справившись с собой, то ли с резким движением я ткнулась губами ей в подбородок. Она рванулась в сторону, стремясь отдалиться, наверное, вспомнив, что я делала с девушками, но я ей этого не позволила. Тогда она схватилась за меня, как за соломинку, последнее, что было в ее жизни, и затем уже я погрузилась во тьму. Я не помню, что случилось. Слепая, я вела пальцами по ее лицу, впитывая кожей глазные впадины, выступы надбровных дуг, изгиб носа и жестких губ. И, в то же время, краем сознания задаваясь вопросом, какого, извините, черта, мои сны с известной героиней превращаются в какую-то пошлость. Что-то странное произошло тогда в этой белой комнате. Она спасла меня. Я осталась жива телом, потеряв в какую-то часть своей души. Наверное, не стоило