5 июля 2017 г. в 01:43
Прекрасный майский ветерок путался в волосах Чжухона в этот вечер. Голова приятно гудела, а мысли сбивались шальным вихрем. Он дышал воздухом на маленьком балкончике, облокотившись на ограду, а вокруг происходила свадьба Донрим-хёна, событие которое он не сказать, чтобы ждал, но в последнее время часто бубнил себе под нос о своей невесте и было ясно, что он счастлив. Чжухон был рад за него, впрочем, сейчас он был рад за весь мир.
Как любой еще-такой-ребенок Хон не знал меры ни в чем, поэтому, когда остальные парни весело шутили про «ого, ну наконец-то выпьем, салатиков поедим!», Чжухон вовсе не шутил и налегал и на то, и на другое.
Когда парни разошлись, кто куда - кто делать пафосные селки, кто ходить кругами и подмигивать подругам невесты, а кто-то и вовсе исчезал, как, например Хёнвон, который профессионально умел испаряться, чтобы только подальше от шумных мест, в это время Хон, совсем захмелев, стянул одинокую и такую соблазнительную бутылочку шампанского и направился подальше от суеты и шума.
Попутно отвесив всем вежливые поклоны и постояв везде за компанию для селок, Хон неловко зарулил в уборную. Бутылка была кое-как заткнута за пояс и практически выскальзывала вниз в самую штанину брюк. К тому же, она была ледяная, хотя Чжухона это сейчас не особо смущало. Температура тела давно уже поднялась, а состояние было похоже на болезненную негу, проще говоря — Чжухон уже был «в дрова».
Он стоял посреди просторной комнаты, она не была похожа на типичный туалет: здесь были темные терракотовые стены, на них развешаны картины в позолоченных рамах с виньетками, а кабинки не были кабинками, но отдельными комнатками с резными дверьми. Еще была пара зеркал во весь рост на противоположных стенах, что по задумке дизайнера наверняка должно было «визуально расширить пространство».
Хон был загипнотизирован этим помещением, а сумрачность и будуарность окружения возбудили в нем странные чувства. Кое-как откупорив уже согретую телом, мокрую от конденсата, бутылку, парень встал у зеркала и пригубил немного.
Он посмотрел на себя. Сейчас он казался себе как никогда сексуальным и таким чарующе красивым. В голове промелькнуло много мыслей, в том числе о том, как же он сейчас хочет секса, нельзя ведь пропадать такой атмосфере. Но он понимал остаточным сознанием, что в таком состоянии ему нечего ловить, да и вообще ловить ему нечего, потому что он в принципе еще не общался так близко с девушками. Зато, он точно знал, что ему может помочь, как и всегда.
Хон, обхватив пухлыми фигурными губами горлышко бутылки, сделал еще пару крупных глотков, его кадык заметно гулял, пока он пил, а капли, которые не пожелали попасть в рот, стекали по этому кадыку, оставляя еле заметные мокрые пятна на черной рубашке. Он почувствовал, что вовсе теряет контроль над происходящим, в глазах мутнело.
Зеркало будто смеялось над ним, показывая в нем весьма развратного юношу, с абсолютно косым взглядом, еще более косым, чем предполагала его раса. Этот молодой человек часто дышал и ему было очень жарко. Парень осушил бутылку до конца и голова резко перестала мыслить логическими категориями, чувства обострились.
Чжухон схватился рукой за пах, прощупывая, что там и как. Его член был напряжен, а прикосновение заставило Хона дрогнуть. Он очень хотел сейчас почувствовать в руке эту твердость, управлять собой, своим и только своим удовольствием.
Он расстегнул ремень, затем ширинку и запустил руку под тонкую ткань трусов. Он нащупал своего друга, и от нетерпения его стало знобить, он уперся одной рукой прямо в зеркало, а другая начала медленно водить по члену. Сначала он аккуратно гладил себя, оттягивая кожу медленно, борясь с неуправляемой дрожью, затем в какой-то момент, он рывком стянул с себя трусы, спустил их и брюки, чтобы видеть, как это происходит. Ему хотелось смотреть себе в глаза в этот момент, ему хотелось, чтобы было стыдно.
— Плохой Чжухон. Плохой.
Хон оставлял горячие следы пара от своего дыхания на зеркальной поверхности. Он чувствовал свою руку и знал в какой точный момент нужно ускориться, а в какой стать медленнее. Он ухмылялся автоматически и иногда открывал рот, дабы запустить немного спертого воздуха себе в легкие. Чжухон жмурился от удовольствия, а иногда начинал разглядывать себя самого жадно и похотливо.
Красная и слегка влажная головка словно горела от того, как умело проходится по ней ее хозяин, а сам Хон в этот момент облизывал пересохшие губы. Тепло внизу живота окутало и стало равно бесконечности. Хотелось кричать, но Чжухон не мог даже этого, он лишь громко захватывал воздух и выдыхал, а также возбуждался от влажных звуков, что исходили из-под его ладони.
— Как хорошо, блять… Господи, да…
Порция ругательств, потому что пьяный, потому что скоро кончит. Светлая зачесанная вверх челка растрепалась и стала налипать на потный лоб, с подбородка свисала капля. Еще недавно пересохшие губы, теперь стали очень влажными и покраснели от общей повышенной температуры, как и щеки.
Хон активно водил рукой по напрягшимся венкам, сходя с ума от накатывающих волн. Он все поглядывал на свое лицо и все больше хотел себя. Пусть это верх эгоизма и нарциссизма, ему было плевать, он хотел себя. Он уперся в зеркало мокрым лбом, второй рукой он заелозил под рубашкой, задевая чувствительные соски, один из них он начал оттягивать. Теперь на слой простого тяжелого дыхания наложился слой с тихим зажатым стоном. Рука стала гулять по груди и дальше, затем она подключилась ко второй и стала помогать с членом.
Ловкие пальцы забрели в область яичек и начали легонько сжимать их. Хон не понимал, что именно он творит с собой, но он понимал, что ему это нравится. В какой-то момент ему казалось, что это вовсе не он, все это происходит как бы со стороны, что кто-то другой сейчас стоит и мастурбирует в роскошном туалете, закатывая глаза и грязно ругаясь шепотом.
Пот уже стекал по всему телу, рубашку можно было выжимать, головка стала нежно-алой и пульсировала, отзываясь на каждое движение руки. Чжухон заставил себя открыть глаза, чувствуя, что вот-вот и он кончит. Он набрал совсем дикий темп, видя свой мутный взгляд.
— Бляяяяяяять!!!
Он снова инстинктивно, словно дикий волчонок, оскалился, то ли от перенапряжения, то ли от сносящего голову удовольствия. Сперма забрызгала зеркало, Хон бессмысленно наблюдал за этим, выжимая все до конца. Он все еще не пришел в себя, снова ловя судорогу во всем теле от оргазма. Пальцы были запачканы, как и совесть, поэтому он решил напоследок сделать то, что давно хотел. Он снял немного белой жидкости со все еще ноющей головки, и глубоко просунул пальцы себе в рот. Он почувствовал странный, ни на что не похожий вкус и подумал, что позавидовал бы любой девице, которая будет отсасывать у него.
Мысли стали путаться еще больше, как и руки, которые пытались обратно надвинуть на себя трусы и брюки. Хону было смешно и очень стыдно, как он и хотел. Было жарко и его все еще трясло.
— Как странно, что никто не зашел…
Он еще несколько минут пытался привести себя и мысли в порядок, хотя это было довольно сложно, потому что он вымок до нитки и был пьян до безобразия. И все же, он нашел в себе силы выйти обратно к людям. Он вышел, но так и не узнал, что все это время был не один…