Мы будем вечно молодыми

Мы будем вечно молодыми И вечно жить в людских сердцах. Я должен был быть вместе с ними, Мой тленный, горький, тихий прах. *** Людмила, Надя, Валя, Саша И я с соседнего двора. С утра до ночи в игры наши Всегда просилась детвора. Людмила — умница и радость Двора, родителей своих. Ни про кого не скажет гадость, Всех воспитала остальных. А Надька — наша «зажигалка», Ведь в голове полно идей. Её блестящая смекалка Не раз спасала жизнь людей. Что ж Валя… Валя не боялся На свете ровно ничего. Бесстрашно с крысами сражался, В подвале вывел пауков. И Сашка — наша чемпионка Соревнований по стрельбе. Что ж я? А я простой мальчонка, Не отличившийся нигде. Но изменилось всё однажды. Была июньская пора. Проснувшись утром, плакал каждый, И не носилась детвора. Мужчины, похватав оружье, Ушли в далёкие края, Чтоб защитить Отчизну грудью… Неслась стремительно война. Куда девалось всё веселье? Мы все, об играх позабыв, В подвалах спали под шинелью, Она одна на пятерых. Мы рано, рано повзрослели, Такое видеть не могли… Но знали все: там, между елей, Все мамы, сёстры полегли. Не выходили из подвала, Казалось, пару сотен лет. Война детей в нас убивала, Кровавый оставляя след. Заметил я в глазах Людмилы И злость, и жажду убивать. А огонёк задора милой Надежды начал угасать, Я слышал, как тихонько плачет Бесстрашный Валя по ночам, И, веру потеряв в удачу, Читает Саша «Отче наш». Вот не слышны бомбёжки эти Уже как несколько часов. Мы взрослые давно, не дети, Мы отодвинули засов… Среди обломков разных зданий, Среди повыжженых аллей Лежали тысячи сознаний Простых солдатских матерей, Лежали души неповинных Детей и их солдат-отцов, Не переживших поединок Своих и вражеских бойцов. Смотрел на умерших героев И представлял, что средь них — я И что во время боевое Я бы погиб — отнюдь не зря. Да, я хотел сражений гордых, Хотел Отчизну защищать, И, Сашкины побив рекорды, Я о себе хотел дать знать. Но полный грёз, пустых мечтаний Мой взгляд упал на двух девчат. Не зная боли и страданий, Они, смеясь, брели в закат. Они совсем ещё малые — Лет пять, а может, шесть всего. Внутри всё сжалось с гадкой силой. Рука легла мне на плечо. «Ты тоже вспомнил наше детство, Когда не знали мы войны?» Людмила. К ней прижался тесно, Заплакал. Снова. И навзрыд. «Ну что ты, милый, тише, тише, Вернётся скоро всё как есть. Ну прекращай. Мы стали выше. Мы повзрослели вместе здесь. Ну и пускай нам по двенадцать, Мы сердцем взрослые, внутри». Я начал было задыхаться. «Эй! На девчонок посмотри. Они не знают горькой правды. Ну так и ты её забудь. Я знаю, сможет так не каждый, Но ты попробуй. Взрослым будь». И больше не сказав ни слова, С любовью матери она К себе прижала. Снова, снова Я повторял её слова. На волосах двоих девчушек Вдруг распустился алый цвет. Шум, топот, гул. Мы все в ловушке. Нас впятером укрыла ветвь. Шла мимо гвардия. Не наши. Мы собирались переждать. Внезапно вытащила Саша Из-под ветвей свой автомат. «Чего уставились? Кто думал, Что я так просто сдамся им? Минуту вам даю обдумать, Готов уйти кто молодым» Внезапно Валя обернулся К Людмиле, белой, словно снег. Он ей с любовью улыбнулся: «Возьми-ка ты мой оберег» И нежно прядь волос седую Заправил за ухо он ей. И мимолётным поцелуем Коснулся лба. «Теперь — скорей!» «Эй Вы! Вы гады! Ненавижу!», — Он бросился на них. Они Огонь открыли. Он бездвижен. Пал жертвой глупой болтовни. Людмила долго не сидела — Схватив у трупа автомат, Вдруг начала, хоть неумело, В фашистские войска стрелять. Упал солдат. За ним и Люда. «Убила! Я! Он — человек!» «Не человек», — прицелясь в груду Солдат, сказала Саша ей. Она стреляла ловко, метко, Кидала Надя камни в них. Так, вчетвером, за нашей веткой Сидели мы. А я затих. Не мог от страха шевелиться, Едва за дерево заполз. Я ждал, когда же завершится Стрельба и этот чёртов полк. Упала мертвая вдруг Саша — Влетела пуля прямо в глаз. Не растерявшись, Люда наша Её сменила в тот же час. Она стреляла не так метко, Но как-то хоть. Раздался хруст. Фашист отбросил нашу ветку, А я застыл, как подлый трус. Я не дышал, когда Людмилу С Надеждой тот солдат убил. Я не дышал. Меня душило. Я стал предателем могил. Я видел кровь Надежды лихой В моих руках. Я слышал крик. Душа кричала Люды тихой. Я поседел в один лишь миг. Я не хотел здесь оставаться, И я ушёл. По лесу брёл, Найти хотел, где основаться, Но в чаще вот чего нашёл: Сидели немцы у кострища И пили красное вино. Вокруг стояли их жилища — Палатки. «Чёрт, да вот оно!» Увидел я их склад с взрывчаткой, Им было всем не до меня. Мне как-то удалось украдкой Проникнуть внутрь него, сюда. «Прости, Людмила, Саша, Надя, Прости, бесстрашный Валентин. Вы сберегли меня, и надо Мне вам хоть чем-то отплатить». Я вынул спичку из кармана. Гори, священная, гори, Вы подождите меня, ладно? Я к вам иду. На раз, два…