- Прекрати! С меня хватит на сегодня, все ноги промокли!
Мэри усердно отряхивала снег с тёмной шубки и едва не задыхалась от смеха. Её новоиспечённый супруг бросил на неё сочувствующий взгляд и снисходительно протянул руку. Маленькая ручка в перчатке прочно устроилась в его ладони, и Мэри не без труда поднялась с земли.
- Партия проиграна, леди Мэри, - с торжествующим видом объявил Мэттью.
- Подожди две недели: дома мы устроим охоту, и тогда я отыграюсь, - с достоинством парировала будущая хозяйка Даунтона.
- Неужели? Зато в снежки тебе меня точно не обскакать, - усмехнулся тот.
- Снежки - детская игра, а не спорт.
- Когда я поведу тебя на каток, ты заговоришь по-другому.
- Наглый самодовольный мальчишка, - обозвала супруга будущая графиня, но на арену для мучений взглянула с тайной опаской.
- Не буду делать вид, что обиделся, - прицокнул языком Мэттью. - Тем более, мне не терпится увидеть, как леди Мэри Кроули теряет прирождённую грацию, ступив на лёд.
Ледовая площадка напоминала голубоватое зеркало, исчерченное тончайшими кривыми линиями - следами коньков. Швейцария этой зимой была щедра на снег; окруженная со всех сторон сугробами, площадка представлялась Мэри сказочной. В Даунтоне невозможно было любоваться столь тихой красотой, и Мэри сполна наслаждалась ею здесь. Если бы не одно "но": она не умела кататься. Зато Мэттью на льду стоял едва ли менее твёрдо, чем на земле - и не отказывал себе в удовольствии от души посмеяться над женой.
- Можешь быть спокойна, - возясь с её и своими коньками, уверял мучитель, - людей в такое время почти нет, так что никто не увидит очаровательного позора даунтонской королевы.
- Если ты искал возможность отомстить за всё, чем я тебя изводила раньше, то лучше не представится, - бросила Мэри, спускаясь вслед за ним к катку и лаская сожалеющим взглядом деревянные лавочки, на которых можно было бы устроиться без всякого вреда для своего достоинства.
Ноги ослушались леди Кроули прежде, чем она сама поняла это, но Мэттью вовремя пришёл на помощь. Он подхватил её за обе руки и отъехал задним ходом, давая время привыкнуть.
- Тебе не приходило в голову, что я испытываю тебя на льду потому, что мне нравится, как ты на меня опираешься? - со смехом осведомился он.
- Мне приходило в голову, что нашим швейцарским друзьям следовало оборудовать сие увеселительное место перилами, бортиками и киоском, где бесплатно наливают виски.
Мэттью брезгливо поморщился.
- Ты сейчас безумно похожа на кузину Вайолетт: так же пытаешься ограничить свободу старыми удобствами.
- Бедняжка, если я так напоминаю тебе мою консервативную бабушку, то брось меня, - пытаясь скопировать его мимику, хмыкнула Мэри.
- К своему несчастью, я взял тебя в жёны - теперь выше моих сил и ниже моего достоинства бросить тебя здесь одну.
Они поехали вдвоём вокруг площадки: Мэри - вцепившись в своего проводника, Мэттью - пытаясь удерживать её и себя, заигрывать с ней и здороваться с какими-то соседями.
- Даже здесь нельзя избавиться от знакомств, - мрачно констатировала Мэри, когда они с трудом отбились от приглашений на ужин и остановились для передышки.
- Хорошо ещё, что мы настояли на венчании зимой и не выбрали что-то вроде Парижа для свадебного путешествия - иначе к нам и там приставали бы дальние родственники твоей бабушки и журналисты.
Мэри взглянула на их гостиницу, деревянная крыша которой проглядывалась вдалеке.
- Здесь вполне тихо, - продолжал Мэттью, - только твоя семья знает дату нашего возвращения, так что донимать нас цветами и транспарантами никто не будет.
Она резко замолчала, отвернувшись от него и о чём-то задумавшись.
- Может, поедем? - Мэттью легонько потянул её на себя. - С тобой всё в порядке?
- Что? Да, - она вздрогнула и неловко улыбнулась, словно он уже прочёл её мысли. - Извини, я задумалась.
- О чём? - Мэттью снова оттолкнулся и повёз её за собой, на этот раз ещё медленнее.
- Просто, знаешь... Это будет моё первое Рождество за пределами Даунтона. Ведь мы не успеем домой к празднику, - объяснила Мэри и тут же поспешно добавила: - Только не думай ничего такого, мне здесь действительно очень хорошо.
- Я тебя понимаю, - Мэттью пожал плечами, показывая, что он правильно воспринимает её слова. - Дело в том, что это моё Рождество впервые состоится без мамы. Обычно я всегда проводил этот вечер с ней, а после смерти отца мы даже перестали звать двадцать пятого её подруг и моих товарищей по работе.
- Рождество - семейный праздник, - тихо сказала Мэри. - Но, с другой стороны, мы с тобой теперь тоже семья.
- Конечно..., - он тоже ненадолго ушёл в свои мысли и воспоминания, - послушай, а что такое Рождество в аббатстве Даунтон?
Мэри ласково посмотрела на него и двумя пальцами убрала снег с рукава Мэттью. Её взгляд выдавал лёгкое замешательство, вскоре, однако, сменившееся простой улыбкой.
- Мне кажется, ты в нашей семье так давно, что должен уже знать традиции.
- В первый год меня не пригласили, поскольку я тогда не мог считаться членом семьи, - несколько сдержанно ответил Мэттью.
- Теперь это не так, - твёрдо сказала ему жена.
- Я и не сомневаюсь. Так что насчёт Рождества? Расскажи...
- Хорошо, но только не на льду, - смело предложила свои условия расчетливая леди Мэри.
Мэттью коварно улыбнулся и, не выпуская её, сделал крутой вираж. Мэри вскрикнула и рассмеялась, с облегчением приземллясь на деревянную лавочку.
- Вымотал меня. Ну, теперь о Рождестве. Весь дом убирают с особенной тщательностью - Карсону и миссис Хьюз некогда скучать. Потом мы все наряжаем огромное рождественское дерево. Красно-белые и голубые ленты, мандарины, пряники, шоколадки, конфеты, балерины и солдатики... Ель большая, почти в высоту между первым и вторым этажом. У ели поутру собираются в круг все: от Карсона до Дэйзи, помощницы кухарки. Всем дарят что-нибудь: экономка и дворецкий получают книги; девушки - отрезы тканей, миссис Патмор - что-то полезное для кухни, ну, а если мы хотим поощрить своих горничных, то вкладываем в подарок ещё что-нибудь. Мама всегда делает так для О'Брайен, а мы с девочками дарим Анне украшения.
- Я знаю, - вспомнил Мэттью. - У нас дома мама тоже хотела сделать так, но наша кухарка миссис Бёрт очень испугалась, когда мы пытались преподнести ей маленький рождественский сюрприз.
- Если бы миссис Бёрт жила в большом особняке, она бы привыкла, - ответила Мэри. - Кстати, в Даунтоне слуги празднуют Рождество днём, а мы - с первой звездой. В основном играем в игры, иногда - в бридж, немного танцуем. Как правило, двадцать пятого числа у нас нет гостей, кроме бабушки и тёти Розамунд, а к Новому году папа собирает соседей и своих друзей. Накануне праздника мы много охотимся на уток, а потом даём бал для слуг. Карсон раньше всегда танцевал первым с бабушкой: они оба жутко дорожат воспоминанием об этой традиции. Но когда бабушка овдовела, её стал приглашать папин камердинер. А ещё...
В гостиницу добрались только с наступлением темноты. Мэри не отказала себе в удовольствии посвятить Мэттью во все детали домашнего праздника, упомянув при этом массу забавных историей. Она раскраснелась; снежинки, будто сотканные из тончайшего кружева, таяли в её тёмных волосах; она покусывала нижнюю губу и тянула Мэттью за рукав. В коридоре он повернул её к себе лицом и, мягко прижав к стене, поцеловал её горячие губы.
- Не замёрзла? - спросил тихо, оторвавшись от неё.
- Боюсь, с вами это вряд ли возможно, мистер Кроули, - прошептала Мэри, коснувшись линии его волос у виска.
Он шумно выдохнул и невольно опустил глаза, чувствуя, что краснеет и почти дрожит от нетерпения. Мэри заметила это и рассмеялась, поддразнивая.
- Не смотри так. Для начала - ужин. Потом... потом посмотрим на твоё поведение.
Мэттью не без усилия над собой отступил от неё и сказал как можно более небрежно:
- Что ж, тогда надо... переодеться. Насколько я помню, нам сегодня подают жареного перепела и красное вино.
... Мэри смотрела на себя в зеркало, невольно радуясь произошедшей в ней перемене. Она и предположить не могла, что недели с Мэттью могут так изменить её.
- Вы ещё больше похорошели, миледи, - тихо произнесла Анна, словно подтверждая мысли любимой госпожи.
Она стояла за спиной Мэри, заново укладывая косу вокруг её головы. Ласковые натруженные руки Анны Смит оказались для новобрачной незаменимы и за пределами Даунтона - она на месяц украла горничную у Сибил, забрав её с собой в свадебное путешествие.
- Ты тоже, - сказала Мэри, улыбнувшись отражению Анне в зеркале. - Тебе нравится Швейцария?
- Здесь не так шумно, как дома, миледи, - ответила горничная. - Я хочу сказать...
- Нет всей этой мишуры вроде танцев, постоянных переодеваний, роскошных приёмов? - подсказала Мэри. - Мы с мистером Кроули руководствовались именно этими критериями, когда выбирали место для медового месяца.
- По правде говоря, я совершенно очарована сменой обстановки, - застенчиво призналась Анна. - Здесь все как-то по-особенному добры. Я так подружилась с сиделкой миссис Энгус...
Энгусы заправляли здешней гостиницей. Миссис Энгус была землячкой Мэттью, но Манчестер покинула намного раньше него. Муж увёз её, наполовину парализованную, ближе к горам. Здесь они открыли свой трактир и маленький отель, приносящие вполне стабильный доход, - их тихая жизнь напоминала Анне ту, о которой она некогда мечтала сама.
- Поддерживаешь связь с кем-нибудь из наших? - вдруг вспомнила Мэри и пристально посмотрела на горничную.
- Да, с мистером Моузли. Он не смог сопровождать мистера Мэттью в Швейцарию из-за внезапной болезни отца, но очень сожалеет об этом.
- Мэттью рассказывал мне о бедном Моузли. А о чем вы переписываетесь? Если это не секрет, конечно.
Анна ответила на удивление спокойно, как редко говорят о возлюбленных:
- Какой может быть секрет? Я попросила его заглядывать в свободное время в Даунтон, и он рассказывает мне новости, передаёт приветы от домашних. Ещё мы иногда обмениваемся мнениями по поводу какой-нибудь книги. Он называет это закрытым кружком по чтению. Он милый, и я перестаю думать о... О том, о чём не следует.
- Неужели нет никакой надежды на то, что вы остаетесь? Ни малейшей?
Большие грустные глаза с тоской и безграничной преданностью смотрели на человека, принёсшего в её жизнь столько горя и радости одновременно. Как он успел полюбить эти нежные, блестящие влагой глаза, способные смотреть прямо в душу... Как часто они говорили по душам на этом заднем дворе, где теперь прощались навсегда...
- Всё решено. Я уеду из Даунтона навсегда. Вы не знаете мою жену, это жестокая собственница. Если я приму её условия и уеду с ней, она погубит меня, если не подчинюсь - она уничтожит Даунтон и вас. Из двух зол я всегда выбираю меньшее.
Маленькая Анна не заплакала. Она положила руку на рукав его пальто, боясь отказать себе в мучительном счастье запомнить его хотя бы на ощупь.
- Куда же вы поедете?
Бейтс, не высвободив руки, с тоской ответил:
- Не знаю. Рипон, Йорк, даже Лондон - Вера пойдёт на всё, чтобы разорвать мою связь с Даунтоном.
- Нет, - Анна решительно качнула головой. - Нельзя разорвать такую связь. Это всё равно, что выкорчевать дерево с корнями.
- Я давно уже старое дерево, которое усохнет вдалеке от родной мне земли. А вы еще можете цвести и давать чудесные плоды.
- Я всегда помнить о вас, всю жизнь, - горячо прошептала она и бросилась в его объятия с самоотверженностью героини романа.
С глухим стуком отлетела в сторону отполированная трость: вот уже широкие мужские ладони гладят шелковистые волосы, пахнущие парным молоком и миндалем; вот слышится шорох накрахмаленного передника и толстой ткани пальто.
- Нет, вы забудьте обо мне, а я навеки увезу воспоминание о вашей святой доброте, о вашей бесценной дружбе. В этом доме вы, возможно, самая бескорыстная, самая чистая, самая возвышенная душа. Помните об этом - и никто не посмеет обидеть вас.
С этими словами он отстранил прижавшуюся к его груди девушку, с сожалением отошёл от неё, подобрал трость.
- Прощайте, Анна.
- Прощайте, мистер Бейтс.
Она смотрела ему вслед, закрыв ладонью рот, приглушённо всхлипывая. Порыв холодного ветра сорвал пальто, наброшенное ей на плечи, хлестнул горящие щёки, оставшиеся без прощального поцелуя. Могучий силуэт качнулся в темноте и исчез - возможно, навсегда.
< Мэри повернулась к горничной и некрепко пожала её маленькую холодную руку.
- Ты страдаешь. Поверь, я знаю, как это. И пусть мои слова прозвучат неправдоподобно, страшно, банально - да как угодно, но... жизнь продолжается.
- Я знаю, миледи.
- И, да, - Мэри слегка прищурила глаза. - О мистере Моузли... Присмотрись к нему. По-моему, он находит тебя очень славной. Мистеру Мэттью это бы понравилось. Почему бы тебе не испытать мои новые щипцы для завивки, когда мы приедем домой?
Морщинка между светлыми бровями Анны несколько разгладилась. Она улыбалась, хоть пока и вынужденно.
- Новая жизнь и новая причёска - я всегда так делаю, - продолжала Мэри совсем весёлым голосом. - Ну, иди. Скажи мистеру Кроули, что я готова к ужину.
***
- Мэттью, разве так бывает?..
Она закопошилась под одеялом и попыталась отодвинуться к стене. Мэттью легким движением удержал её и притянул к груди.
- Ты имеешь в виду - так душевно?
От его шёпота локон Мэри покачнулся над ушком. Мэттью дунул на него снова, на этот раз умышленно.
- Кстати, ты заметила, что за всё время мы ни разу не поссорились?
- Постучи по дереву, - Мэри подвинулась ближе и едва ощутимо коснулась губами его шеи. - И, к тому же, ты забыл, как я кричала на тебя, когда ты потащил меня впервые на каток. Или как на днях спорили по поводу Троянской войны.
- Нет, - рассмеялся Мэттью. - Я хочу сказать, настоящие семейные ссоры. Не то чтобы я ждал этого от тебя, но допускал, что когда ты меня заполучишь, мне достанется.
- Я боялась этого больше тебя, поверь. Но, может, мы просто таким образом пытаемся отдохнуть от всей этой неразберихи в Даунтоне? Ты сдерживаешь любой мой порыв, будь то возмущение или недовольство, или упрямство - но пока тебе это не надоело. А я слушаюсь тебя до тех пор, пока мне это нравится.
- Или, может быть, мы просто любим друг друга и медленно начинаем осознавать это - такая мысль тебя не посещала?
Мэри приподнялась на локте и посмотрела в его светлые глаза, сонно щурящиеся и сверкающие такой бесконечной лаской...
- Знаешь, нет... Не посещала.
- Тогда пришло время подумать об этом, пока мы не дома и нам никто не мешает.
Он наклонил голову, целуя её, и всё началось заново...
... А пока они были
не дома, в Даунтон-Холле шуршали подарочные обертки, пахло вином и хвоей, салатами и пудингами, духами и одеколонами. Все родные и близкие, все друзья семьи съезжались в аббатство, чтобы быть вместе, обмениваться новостями, дарить подарки, веселиться и снова прощаться.
Несмотря на протест вдовствующей леди Грэнтэм, в доме на две недели появилась Изабель. Без сына и работы она совсем затосковала, и Кроули сочли не лишним позвать сваху к себе. Мать Мэттью со свойственной ей деловитостью бралась за любую работу: предложила новомодное декорирование рождественской ели, расфасовала подарки вместе с Сибил, даже исцелила незадачливого Моузли, перебравшего с шампанским.
В тот вечер в гостиной собрались только самые близкие по случаю возвращения средней сестры Кроули в родные пенаты.
- Моя дорогая, - Кора села рядом с дочерью и поминутно сжимала ей руку, тепло улыбаясь. - Расскажи нам о Париже. Тебе было хорошо во время твоего маленького путешествия?
Эдит с тоской посмотрела на маленький столик в углу, ломившийся от привезённых ею подарков. Здесь было кое-что и для Мэттью, и... для Мэри - для той, кому она менее всего хотела бы что-либо преподносить. Она едва ли смогла отдохнуть, хотя одиночество в определённой степени действительно благотворно повлияла на неё. Призраки личной трагедии с новой силой напустились на бедняжку, стоило ей переступить порог Даунтона.
- Париж зимою красив, - медленно ответила Эдит и мягко отняла руку у матери. - Я вскоре по приезде поселилась недалеко от Сен-Лазарского вокзала и не повстречала ни одного знакомого, поэтому жила совсем обособленно и тихо.
- Обособленно! Тихо! Мэри тоже стала говорить об этом кошмаре, когда вышла замуж, - возмущённо перебила её бабушка Вайолетт.
Не дожидаясь от кузины Изабель ответного "Так вы считаете, что это - влияние моего Мэттью?", Эдит натужно заговорила снова:
- Я гуляла по улице Риволи, осматривала картинные галлереи, заходила в кафе только для того, чтобы увидеть, как пекутся каштаны...
Но никто больше не слушал её. Одно слово о Мэри мгновенно переменило тему беседы: все теперь хотели говорить о медовом месяце, вспоминать какие-то открытки, которые посылала молодая жена из Швейцарии, строить планы на время, которое наступит после возвращения Мэри. Губы Эдит задрожали; она с ужасом поняла, что у неё щиплет в носу. Снова в тени, снова всеми забытая... Разве только мама - да и та лишь жалеет её, а что может быть унизительнее жалости?
- Ты и в Опере была, дорогая? - Роберт честно попытался спасти разговор ради дочери.
Эдит вскочила на ноги, пожалуй, слишком резко, чтобы и это осталось незамеченным.
- Прошу простить меня, - проговорила она, с трудом сдерживая зов отчаяния, клокотавший в её груди. - Я взгляну на свои вещи и вернусь, чтобы дорассказать.
- Мама, вы расстроили её, - гневно заметила Кора, повернувшись к свекрови. - Ей сейчас и так нелегко, после этого досадного недразумения с Энтони Стрэлоном, после всех поспешных решений, которые ей пришлось напринимать.
- В поспешных решениях нет ничего хорошего. И главное, ничего достойного, - вынужденно поддержала её Вайолетт, пытаясь спрятать смущение за веером. - Кстати, как дела у Сибил? Вот уж кто из моих внучек мастерица принимать поспешные решения, так это она...
- Она ещё с утра отправилась на собрание кружка по вышивке. Задерживается и говорит, что полна идей, - ответила Кора.
- А как себя чувствует самый маленький Кроули? - спросила Изабель, с добродушным любопытством взглянув на Кору.
- Не будем об этом за чаем. Полагаю, состояние Коры удовлетворительно, - пробормотала старая графиня, и её ложечка издала звяканье, соприкоснувшись с ободком чашки.
- Даже лучше, чем удовлетворительно, - тихо ответила Кора и, пока никто не видел этого, приложила ладонь к животу.
Теперь супруга лорда Грэнтэма урезала себя в светских удовольствиях, свыкаясь с мыслью о новом члене семьи. Она никогда ещё не чувствовала в себе такой нежности ко всему домашнему, такой любви к не родившемуся ещё существу. Она привыкла про себя называть маленького Майклом - ей всегда нравилось это имя, и она хотела дать его своему наследнику. Мальчиков в доме не было никогда. Наверное, это значило смешные шапочки вместо розовых чепчиков, оловяные солдатики вместо кукол, приключенческие романы вместо сентиментальных сказок, особая ответственность и другой подход к воспитанию... Кора самой себе боялась признаться в силе чувств к будущему ребёнку. Ведь её девочки совсем взрослые, они уже вступают в мир самостоятельной жизни, а этот ребёнок... Нет, теперь она думала, что умрёт, если не испытает вновь счастье материнства...
Сибил одна в Даунтоне обрадовалась тому, что она в больше не самая младшая дочь своих родителей. В семье появится маленький человек, а это значит новые приятные хлопоты и нелёгий труд, способный надолго избавить от скуки. Папа всегда мечтал о сыне, но было, конечно, своё очарование и в рождении девочки. Почему бы не назвать сестричку Кэт? Если родится леди Кэтрин Кроули, милому Мэттью не придётся влачить существование обделенного наследника.
К слову, под кружком вышивки Сибил скрывалось собрание суфражисток, которое она регулярно посещала только благодаря преданности отвозившего её Брэнсона.
- Я не хочу домой, - призналась она ему, когда собрание было окончено. - Поедем в чайную, которую мне показывал мистер О'Коннор?
- Хорошо, я отвезу вас и подожду снаружи, - сдержанно ответил водитель. От взгляда Сибил не укрылось напряжение, с которым красивые полные пальцы стиснули руль.
- Нет, я полагала, что мы посидим там вместе. Неудобно общаться только в гараже или в машине.
- Так вы больше не избегаете меня и не боитесь, что нас увидят? - с горькой издёвкой спросил Том, резко повернув к ней голову. Руки его по-прежнему лежали на руле, и машина ехала всё так же спокойно, несмотря на накалявшийся разговор.
- Пожалуйста, перестань, - медленно произнесла она, пытаясь не обращать внимание на неопределённое чувство, закипавшее где-то у сердца и жёгшее грудь.
Брэнсон резко затормозил - она подпрыгнула на заднем сидении.
- Перестань, пожалуйста, перестань делать это со мной, - почти взмолилась она, придвинувшись как можно более близко, касаясь кончиком носа его затылка, шепча прямо в ухо, почти ласкаясь. - Мы сделали глупость в прошлый раз, но ведь не может всё быть так...
Он откинулся на водительском сидении, сам не зная, как выдерживает эту сладкую пытку. Стало жарко, хотя воздух был тяжёлый от сырости. Они заехали в тупик, и впереди были глухие тяжёлые ворота, доски, нагромождённые плетёные корзинки и коробки - как в странном сне. Сибил вздрогнула от чувства отвращения к этому месту, от ощущения неправильности и постыдности происходящего. Ей казалось, что она совсем утратила достоинство, зашла слишком далеко.
- Хватит, поехали, - она сглотнула и отстранилась. Том видел в зеркало, как она поправляет шляпку и садится, стараясь не касаться спиной кожаной спинки сидения. - Сможешь развернуться?
- Конечно, - сухим надтреснутым голосом ответил он. - Пора возвращаться домой. Её милость будет беспокоиться, а ей это нельзя в её положении.
"Как он может так странно себя вести? Так просто говорить о подобных вещах, как будто доверяет мне, или... хочет доверять?"
Они уже выехали на дорогу. Сибил готова была кусать себя за то, что допустила всё это снова.
- Поговори со мной, как раньше, - наконец негромко попросила она. - Чтобы я не думала, что мы всё испортили.
Брэнсон совсем не хотел, чтобы она думала так.
- Вы хотите брата или сестру, леди Сибил?
"Как он угадал, о чём я хотела поговорить? Если бы только не это "леди" и "миледи"..." Сибил посмотрела на него с благодарностью.
- Я хотела бы иметь много братьев и сестёр. Всегда завидовала Эдит и особенно Мэри, ведь они были старшими.
- Быть старшим не так легко, - задумчиво сказал Брэнсон.
- Ты не единственный в семье?
- Нет, - он помолчал немного и быстро сказал, как будто смутившись личного характера разговора. - В Ирландии вообще любят большие семьи, где много детей.
Сибил посмотрела на его спину в тёмно-зелёной форме и ей показалось, что она никогда больше не взглянет на зелёный как на простой цвет. Его руки, его голос, эта сквозившая во всём самоуверенность и твёрдость!..
Она втайне мечтала о том, чтобы у её детей был именно такой отец, готовый в любую секунду защитить, способный внушить маленькому уму правильное понимание свободы. Когда она думала о Томе в этом отношении, тайный процесс, с помощью котрого дети приходят в этот мир, казался ей не таким пошлым и тяжёлым.
Когда он остановился у дома, Сибил едва не призналась ему в том, о чём думала.
- Вам письмо, миледи, - задержал её в дверях дворецкий.
- Спасибо, Карсон.
Сибил вскрыла конверт уже в своей спальне, когда ощущения после поездки немного улеглись в её растревоженной душе. Это был Клайд: глянцевая открытка-поздравление с Рождеством и записка.
"Сибил! Если вы получили моё послание после праздников, то не сердитесь на меня: всему виной почта. Письма из Шотландии, где я сейчас, идут очень долго... Как вы живёте, моя дорогая? Я был у вас, прощался с вашими родителями, но вас не было дома, а я не смог дождаться, потому что уезжал десятичасовым в тот же день. Я должен провести зиму у тётки на побережьи, но мы и не заметим этой разлуки, обещаю! Должно быть, в Даунтоне под Рождество очень скучно? Здесь преотлично. Правда, мне никто здесь не нравится - во всяком случае, не так, как вы. Я полагаю, что весной мы объявим о помолвке и сможем везде появляться вместе. Вот тогда будет не так скучно! Но я вынужден идти, пока меня не хватились. Думайте обо мне, прекрасная Сибил, а я буду думать о вас каждую свободную минуту!"
- Плевать... - прошептала она, отбрасывая листок и открытку. - Боже, мне совсем безразлично... совсем.
О том, что не было ей безразлично, она не сказала никому, даже Богу, которому так долго, сбивчиво и бессмысленно молилась в тот вечер.
