Sorry, dad

«Что на Земле происходит перед моими глазами?!»

 — первая и единственная цельная мысль, которая родилась в голове доктора Шелдона Ли Купера сейчас. Он продолжает хлопать глазами, всматриваясь в переулок между домами на окраине Пасадены. Ему бы оторвать взгляд от того, что напротив, да только эйдетическая память решит все за него, преподав ему отвратительно приторную картину вновь. Ох, его сердце явно не было готово к таким испытаниям! Почему, почему Эми его не послушала? Между прочим, идея отдать ребенка в частную школу около Гарварда не была такой уж плохой! К своему пятнадцатилетнему возрасту их ребенок был бы уже самым умным в своей области, и, учитывая гены родителей, уже бы точно поступил в университет! Но нет. Несколько лет назад Эми на корню отвергла эту идею, крича, что нельзя отрывать маленького ребенка от родителей и друзей! Что, якобы бесчеловечно было бы видеться с близкими несколько раз в год только по праздникам! «Посмотри, сколько пользы от дистанционного обучения, Шелдон!» Да, теперь доктору Куперу видна самая большая «польза» от того, что Джордж остался в Пасадене… Пора было признать, что в их гениальном сыне было больше от Эми. В первый раз это проявилось еще в двухлетнем возрасте, когда вместо игр с папой и железной дороге, дорогое чадо предпочло посмотреть за тем, как мама «играет с обезьянами». Тогда Шелдон в первый раз задумался, что его милая жена проводит какие-то эксперименты над гениальным мозгом их ребенка. Хотя, когда он сказал об этом вслух, то две недели спал на жестком диване. Да, не самое лучшее было время. И с каждым годом Шелдон понимал все больше, что Джордж, несмотря на всю свою гениальность, невероятную любовь к Стар Треку и ненавистью к Вавилону 5, все же больше похож на мать. В нём было больше чувств и эмоций, открытости и невероятного счастья в глазах. Хотя Эми и успокоила его тем, что все дети из благополучных семей так себя ведут, и что они должны радоваться, что создали такой уют в доме, Шелдон не помнит себя таким. В трехлетнем возрасте он уже знал все названия поездов, а их сын только начал привыкать играть с папой в железную дорогу… Впрочем, это неважно. Во что ребенок играет, что ему больше нравится Шелдона не волновало. Не так сильно, как-то, какую научную область он предпочтет. Конечно же, доктор Купер и доктор Фаулер-Купер в тайне надеялись, что их чадо выберет физику или биологию. Настоящим шоком для обоих родителей стало то, что, придя со школы в первый день, Джордж на весь дом закричал, что хочет заниматься «изучением красивых камушков». Тогда Шелдон проводил Эми каменным взглядом, быстро удаляясь в свой кабинет и принимаясь вспоминать события восьмилетней давности — его ребенок никогда бы не стал заниматься геологией! А это могло означать только одну вещь… Когда он озвучил Эми свою теорию, что она была ему неверна, и ребенок генетически принадлежит Берту… О, это был самый ужасный месяц на самом ужасном диване. А все началось с невинной фразы: «Я думаю, стоит сделать тест на отцовство…» Годы шли, Джордж рос. Его пристрастия в науке постоянно менялись, и вскоре увлечение геологией исчезло (ровно через месяц сна на диване). Джорджу начало нравится работать с конструктором, но тут они с отцом сошлись, и несколько лет строили различные фигурки, пока Говард не обронил фразу: «Ой, какой славный инженер твой сынуля!»… сын доктора Шелдона Ли Купера просто по определению не мог быть инженером. Совсем недавно в жизнь Джорджа пришла химия, и Шелдон с Эми, наконец, успокоились, когда гараж в их доме превратился в химическую лабораторию, где Джордж мог находиться часами. Казалось, что он нашел своё призвание. Шелдон уже расписал гениальное будущее для их чада, Эми наслаждалась рассказами, иногда их корректируя, потому что папочка всегда забывал, что у Джорджа должны быть друзья… … и все эти рассуждения рассыпались в прах прямо сейчас. У его ребенка не будет гениального будущего! Если он поступит в университет, это уже будет великим счастье! Джордж допустил ошибку, которая, увы, свойственна всем простым людям. Всем простым подросткам, которые только-только входят в свою жизнь. И только гении могут избежать этой ошибки. А Джордж не смог… Доктор Шелдон Купер, наконец, отводит взгляд от целующейся в переулке парочки, тяжело выдыхая. Наверное, глупо было полагать, что их сын унаследует настоящую серьезность от своего отца против романтичного настроения своей матери. Отношения Шелдона и Эми начались уже после того, как доктор Фаулер выучилась, состоялась в карьере. У них обоих было все, и тогда уже можно было устраивать личную жизнь. А Джордж… Джорджу сейчас нужно думать об учебе, о карьере, пора уже задумываться о Нобелевской премии по химии, и сделать ее своей первой целью! А не жаться губами с какой-то миниатюрной блондинкой в голубом платьице посреди ночной Пасадены. Стоп. Стоп! СТОП! Миниатюрная блондинка в голубом платьице?! Шелдон мгновенно поднимает свой взгляд обратно на парочку, которая заканчивает свой акт публичного выражения любви в общественном месте. Девушка слегка поворачивается в сторону Шелдону (к счастью, он стоит достаточно далеко, чтобы быть замеченным), доктор Купер всматривается в ее лицо. Ну, конечно! Ну, кто же еще! Ну, кто же еще может развратить его сына, сбить его с пути науки и перевести в плотские удовольствия! Кто же еще как не…  — Воловитц! — прыснул Шелдон, отворачиваясь и решительными шагами направляясь в сторону дома своего старого друга. Ох, он ему сейчас устроит! И Бернадетт тоже задаст! Никто, никто не может лишать Джорджа Нобелевской премии! Никто!