От имени Субару
В последнее время со мной стали происходить странные вещи. Мой разум заполнил только он… Шу. Почему я так хочу, чтобы он обращал на меня внимания? Почему я краснею, когда он появляется в моём поле зрения? У меня ещё много вопросов, на которые, видимо, нету ответа. На душе, в образе железного шара лежал и катался саспенс, будто что-то должно произойти. То, что меня повергнет в шок, то, что я не хочу слышать, то, от чего моя душа умрёт. Завянет, как беспомощная роза, чей куст был сожжет до тла. Каждый раз, когда я задумывался, я опускаю голову и передёргиваю плечами, прикрывая глаза. Это начали замечать остальные, кроме Шу, что беспощадно вонзается своими клыками в меня. Разрывая изнутри и заставляя испытывать страх перед ним, он хочет этого, он жаждет этого. Аято пытался до меня докопаться, но я его послал куда подальше, нечего лезть в мои личные дела. С каждым днём это сладкое чувство росло во мне, билось в груди всё сильнее и сильнее. Это… любовь? По началу я думал, что это полная ерунда, но когда Шу просто проходил около меня — всё внутри сжимается, жарко в груди, глаза сами расширяются, а на щеках горит румянец. Всё шло дальше, от одного его взгляда я закусывал нижнюю губу и сжимал кулаки настолько сильно, что на подушечках ладони оставались немного кровоточащие ранки от ногтей. Я никогда не думал, что я буду настолько сильно сходить с ума по собственному брату. Я, конечно, этого не показывал, точнее старался не показывать, но всё равно больно. Мне страшно, что я будто сорвусь с цепи и наброшусь на него, впиваясь в его желанные губы и пальцами зарываясь в его волосы. Ох… Шу… Ты скоро меня лишишь ума окончательно, поздно, уже успел лишить. Не думал, что мой брат такая шельма…От имени Автора
Субару гулял по лесу и засунув руки в карманы пинал камни. Хороша лунная ночь, особенно тогда, когда лунный свет попадает на белоснежные, волнистые волосы парня. Его красные глаза задумчиво опустились вниз, слушая свои стуки каблуков и наблюдая за тем, как свет плавно ложится на тропинку. Краем уха он услышал чьи-то очень тихие шаги, вампир тут же насторожился и покосился. Стоило только повернуться, как тело будто парализовалось на миг. Перед Субару стоял Шу, который что-то держал за спиной. Внутри Сакамаки младшего снова всё сжалось, в груди полыхало пламя, такое чувство, что сейчас он сожжет альбиноса до пепла и заставит его опустить голову на плечо брату. Все глубокие раздумия прервал Шу, который всё-таки заговорил. — Почему ты один? — лениво спросил он, выгнув бровь и подходя чуть ближе. — Просто хочу побыть в одиночестве, — серьёзно ответил Субару, потирая заднюю поверхность шеи. — Оу… Раз так, — в голосе лентяя прозвучали грустные нотки, поняв, что он настроен, и только он хотел уйти как… — С-стой! Стой… — альбинос обхватил руку старшего брата, ловко сдерживая свои детские чувства. — М-можешь мне составить компанию… Я передумал. Уголки губ Шу приподнялись в виде еле заметной улыбки. У Субару горело любопытство, хочется узнать, что за спиной его предмета обожания. Через некоторое время они дошли до скамейки, что была украшена белыми и чёрными розами. Сакамаки младший решил присесть, так как он устал бродить около 5 часов по лесу. Шу же развалился на ней и прикрыв глаза, однако тут же сел, почувствовав, как его братик тыкает в плечо. Тот посмотрел на него вопросительным взглядом, сжимая пальцами плечо. — А… Что это у тебя в руках? — Это… Это… — мямлил скрипач, вынимая из-за спины коробку. — Это тебе. У альбиноса был шок, ведь это была коробка с воздушными ванильными зефирами в виде сердца, покрытые шоколадом и наполненные вишнёвой начинкой. Выдохнув, Сакамаки старший открыл коробку и сунул брату в рот один из зефиров. Тот хотел уже выплюнуть его и рыкнуть, потом начать махать кулаками, но голубоглазый нагнулся прямо к уху Субару, прошептав лишь два слово «Будь собой». Тут у альбиноса будто снесло голову, он прикрыл глаза, наслаждаясь тающим в его рту шоколадом. Он понял, что Шу знал его истинные чувства, и полностью отдался ласкам. Наслаждался тем, как поглаживают его спину, грудь, живот, волна наслаждения нахлынула на него с головой. Однако через некоторое время Субару напрягся и слегка оттолкнул брата. Он же опять наклонился к уху альбиноса и прошептал «Будь собой только при мне, Субару…», потом обхватил губами зефир и откусив коснулся губ братика. Сакамаки младший плотно сжал зубы и пытался кусаться, но из-за ласк он опять расслабился и разжал рот, взяв Шу за затылок и перебирая волосы пальцами. Он наслаждался тем, как поглаживали его талию, бёдра, потом сжимали их, начали руками забираться под одежду и поглаживали спину. Чувствовал, как язык поглаживает нёба и переплетается с другим, прохладным языком, одновременно лаская живот Субару. Поддаваясь своим чувствам, он обвил шею любимого брата и отвечал на поцелуй, смело, чутко, требовательно. Потом поцелуи перешли на шею, одежду на альбиносе буквально разрывали, от страсти тому пришлось открыться полностью. Он скулил, умолял не делать этого, тихо стонал и глотал воздух, однако Шу просто загадочно улыбался и ругал брата, как плохо врать. — Шу… Н-не надо… Прошу… У-умоляю… — Субару, но ты сам что ли не чувствуешь? — спросил тот, поглаживая ствол брата сквозь ткань чёрных брюк. — Твоё тело говорит обратное… — Пожалуйста, Шу, — тихо скулил и стонал альбинос, ощущая, как вылизывают его живот и спускаются ниже. — Шу… Шу… Скрипач медленно расстегивал ремень Субару, уложив его на широкую скамейку и нависая сверху, потом стянул брюки вместе с бельём, медленно, растягивая наслаждение. Шу с улыбкой обхватил покрасневший ствол альбиноса, начав делать движения вверх-вниз, смотря на его реакцию. Тот прикрыв глаза и покраснев сильнее стонал, не замечая, как из уголка губ потекла вязкая слюна, сам же смотрел в никуда. Потом начал тихо умолять Шу, чтобы он нагнулся к нему. Продолжая своё занятие, парень всё-таки нагнулся к брату, потом хихикнул сквозь поцелуй, что ему подарил уже дрожащий от возбуждения брат. Он же громко мычал сквозь поцелуй, чувствуя, что он скоро не сможет вырваться из этих хрустальных цепей страсти и ласки. Шу отпустил ствол, отстранившись, потом порвав нить слюны, после резко засунул три пальца в рот Субару, шикнул, как ощутил острые клыки братика около ногтевой фаланги. Через некоторое время скрипач вынул пальцы и заткнув поцелуем ввел один палец, бунтарь рыкнул сквозь поцелуй, потом стал чувствовать, как его вжимают раскалённым сквозь свитер телом в скамейку сильнее. Дождавшись довольного мычания, ввели второй, потом третий, нежно поглаживая стенки и растягивая младшего Сакамаки изнутри. — Ш-Шу, — шептал брату на ухо Субару, дрожа и покраснев ещё сильнее. — Заполни меня с-собой… Я т-так долго не п-продержусь… Тут у голубоглазого снесло голову и он, спустив свои брюки резко вошёл полностью, оба вампира застонали в один голос. Шу улыбнулся и понял, насколько это не похоже на Субару, его мольбы, скулёж, стоны. Всё это было музыкой для ушей, как мелодичный плачь скрипки. Рыжий поначалу двигался медленно, однако через некоторое время его брат стал двигать бёдрами в такт. Темп становился всё быстрее и быстрее, Шу обожал слушать эти довольные крики, мычания и стоны, шепча и крича родное до боли имя.От имени Субару
Нет… Нет… Я никому тебя не отдам. Шу, мой любимый Шу, не бросай меня. Я не вижу смысла жить без тебя, останься во мне всегда Шу… Чувствую себя брошенной девочкой, что нуждается в любви и ласки, но я нашёл того, кто меня утешит и насытит по горло. Я настолько его люблю, что уже потерял здравый рассудок, прижимаю к себе крепче, обвив ногами талию, руками шею и горячо дыша в шею и на ухо. Он снова обхватил мой ствол и сжимал до боли, до этой сладкой боли. Я кричал как девочка, наслаждаясь от этой сладкой боли, но в один момент разум затуманился, тело теряет контроль, в горле застыл глухой вой. Я принял Шу, всего, без остатка, рвано выдыхая и глотая воздух. — Я люблю тебя, Субару, — шепчет он мне, ложась рядом и накрывая нас его свитером, потом притянув к себе и поцеловав в плечо. — И я тебя… Шу… — только и успел ответить я, прежде чем погрузиться в сон, жаль, что я не увидел его нежной улыбки, зато я знаю, с кем я могу быть собой, быть невинным, чистым, наивным ребёнком.