Фруктовый лёд

      — Уф-ф... Ну, хотя бы не пятьдесят, — выдохнула девушка и, стирая пот со лба, жмурясь от яркого солнца, отвернулась.       «Солнце, лето, жара!», как говорится. Но, похоже, в этом году кому-то захотелось сварить или же сжарить каждого, кто попадёт под ультрафиолет. Даже в тени неподвижных деревьев.       — Хах... А я бы глянул, как ты в таком тряпье выйдешь на улицу.       Для примера блондин дважды кивнул в сторону шатенки с широким декольте, явно созданным не для прикрытия её бюста.       — Выглядит неплохо, — и как бы невзначай облизал свои чуть подсохшие губы.       — Бен, прекрати, — презрительно, громко и резко прошептала она, морщась.       — А что?       Девушка потрясла головой, отводя взгляд, и, как обычно, задумалась о своём. Лоуман знает, что так она показывает раздражение к нему: неприятно, когда он пытается быть похожим на «развязных» парней из фильмов или вроде того. На тех, кого он посчитал не совсем в шутку «правильными», а упрёки против — смешными. Или же девушка ищет какую-нибудь новую тему для беседы.       — Ага-а, приревновала.       Дразня, он ожидал, когда она начнёт шептать, с раздражением опровергая его слова, но нет: рыжая чуть гордо развернулась, ускорившись в сторону ларька. Он недовольно нахмурился, скрестил руки, чувствуя себя обставленным. Но, спустя минуту, стал пошло улыбаться, уставившись на неё и прикрывая губы пальцами.       Выбор девушки пал на мороженое, а если быть точнее — на замороженный сок. Угощение, которое девица никогда не пробует на людях, так как не умеет или не желает есть его нормально, не возбуждающе. Бенджамина это забавляло настолько, что он даже запомнил последовательность: вначале облизав холодный десерт с самого конца, обхватывает губами его верхушку, всасывая растаявшее, чуть поднимаясь и наконец отламывая её. Стоит ли говорить, что потихоньку мысли перетекли в более грязное русло.       Парень не замечал того, как смотрел на спутницу, совсем погрузившись в фантазии, не замечал и осуждения прохожих. Внешность обычной, полненькой девушки теперь казалась очень привлекательной в сексуальном плане; яркие, рыжие волосы, милые веснушки, пропорции… Всё вызывало сладкое желание. И идею, как её побыстрее «заполучить».       — Куда смотришь? — пощёлкала пальцами у глаз парня. — Может, пойдём дальше? Всё-таки, ради горок пришли.       — Ну как сказать... Есть идея получше.       — И ты улыбаешься, как псих.       Лоуман схватил её за запястье и потащил за собой. Она вздохнула, собравшись с мыслями, и начала по привычке запоминать путь. Три минуты — и оба в другом конце парка, где находятся закрытые ларьки и тир, огороженные жёлтыми лентами.       Очистил одну скамью и сел, не отпуская запястье.       — Не хочешь перекусить в уединённом месте? — упрекающим, слегка удивлённым тоном.       Девушка многозначительно прищурилась, приподнимая как будто с грустью брови, и села рядом. Короткие для простого эльфа уши были красными. Задумчиво поджала губы, тем временем вскрывая упаковку и принимаясь поглощать лакомство, словно в её руке находится что-то потеплее обычного мороженого.       — Что за идея? Здесь. В таком месте.       — А? Да ничё-ничего — продолжай, — ухмылка растянулась, он внимательно стал следить за тем, как она посасывает этот сладкий холодок и постепенно смущается.       Бен приблизился к её уху и чуть хриплым, нахальным голосом прошептал:       — Как это возбуждает, крошка.       От удивления и щекочущего выдоха, перенёсшегося на шею, девушка еле не рассмеялась. Он воспользовался моментом и, призакатив глаза от гордого недовольства, встал перед ней, отобрав мороженое.       — Ты точно дразнишь меня.       Это вызвало улыбку, пока он не приставил лакомство к её губам и стремительно вошёл, предварительно сдавив её шею. Внутрь и из; он резко двигает сладостью в её рту, заставляя морщиться от холода, неприятных ощущений, сводящих зубы, и одновременно схватиться за его клетчатую рубашку, краснея от стыда. Ох, как же ему это всё нравится: эта доминантность, эта похожесть на японские мультфильмы, которыми она «втайне» увлекается. И её всё это также начинает частично заводить.       — О да-а-а... — чуть прорычал он. — А знаешь, как будет ещё лучше?       Лоуман резко вынул мороженое и бросил в мусорку, дабы сразу же вжать девушку в скамью и впиться в её влажные, прикусанные губы. Они так желанны, отдают привкусом манго и — тонким — вишни. Но в его мыслях уже появляется картинка, как он грубо вдалбливает рыжую в деревянную поверхность и срывает с её уст похотливые стоны. Ему подумалось даже, что, пройди кто-то мимо, и момент станет самым невероятным от прилива адреналина.       Руки блуждают по её мягкому, слегка шершавому и горячему телу. Сжалившись над её слабостью, приходится разорвать страстный поцелуй, начавшийся с укуса и потягивания крови, и приступить к шее, вдыхая запах её не девственного тела.       — Мы на улице... — выдохнула она, прикрывая свои глаза и потянув пальцы к пуговицам его рубашки.       — Меня это останавливало?       И сжал бедро, впиваясь ногтями в кожу через чулки, медленно вынимая края её футболки из бежевых шорт.       — До сих пор печёшься о чьём-то мнении, хех, — протянул он, прижавшись тазом меж её ног, и впился пальцами в её плечо, где утром оставил лезвием «метку», заставив её чуть болезненно, но сдержанно выдохнуть.       Это вызвало усмешку. Лоуману уже не терпится сорвать с неё одежду и поскорее приступить к самому интересному, но он сдерживается, медленно стягивает слегка влажную футболку и после расстёгивает бюстгальтер.       Наконец он откинул его в сторону остальных вещей. Больше ткань не скрывала вздымающуюся грудь, теперь он мог сжать её и мять, дразнить её, сколько вздумается, наблюдая за плавными, податливыми движениями и тяжелеющим дыханием девушки. Вся его, и только его.       Рыжеволосая кротко простонала, когда он начал посасывать её затвердевший сосок, покусывать его, иногда, будто случайно проводить языком, одновременно сжимая в своей руке. Он холодный, но от этого каждое прикосновение становится только слаще.       Секундой позже рука уже оказалась у застёжки её шорт; он медленно расстегнул её и щекотливо пробрался под нижнее бельё.       — Оу, уже такая мокренькая, — протянул он заигрывающим тоном.       Блондин вновь припал к её сладким с привкусом металла тонким губам. Одновременно с этим он водит по её половым губам, нежно дразня рыжеволосую, после чего вводит один из пальцев, заставив её чутка вздрогнуть. Затягивая поцелуй, иногда обрывая и резко возвращаясь к нему, он ввёл постепенно второй, третий, и каждый раз она прогибалась в спине, прижимаясь грудью, случайно кусая его губы, отчего парень не мог не сжать пальцы на её груди.       «Ох-х, уже не могу сдерживаться», — с этими мыслями он укусил её в шею, слизал выступившую кровь и приподнялся, облизываясь и осматривая её тело. Взявшись за талию, проводя заодно ногтями, одним движением стянул и шорты и трусы — последнее, что оставалось на ней, помимо запотевших очков на макушке и чулок. Оголённая, она кажется совсем невинной и беззащитной, в глазах мелькает толика страха.       Лоуман ставит согнутое колено на скамью перед её промежностью и быстро избавляется от рубашки, расстёгивает джинсы, стягивает их и трусы и, подставив головку к промежности, начинает смазывать свой орган её секретом. Чуть утомлённо выдохнув, он приподнимает её за бёдра, аккуратно пристраивается и резко входит на всю возможную длину, срывая сладостный стон с её уст. Она прогнулась в спине, прижавшись к нему, словно от стыда, прикусывает губы. А Бен, видя это, чувствуя, как внутри она сжалась, легко дрожа, нагло усмехается и, нависнув, хватает за плечи, сдавливает их так, что, кажется, у неё останутся синяки, и медленно выходит.       Девушка немного расслабилась, и он сразу же стал дразнить её, выводя член почти до конца и после также [посменно] резко или нежно, вгоняя его в разгорячённую плоть.       Сдерживаться быстро стало невыносимо, и он начал медленно двигаться в ней, пока спутница выгибается вперёд или влево, вправо, доставляя больше удовольствия им обоим. До отвращения интимные звуки, шлепки, вздохи, несдержанные стоны вскруживают голову, погружая в сладкую, усиливающуюся негу.       Лоуман наращивает темп, становясь грубее, всё сильнее сжимая её бёдра, всё чаще и чаще стоном почти в унисон с девушкой выдыхая. Она же податлива, но более сдержанна. Чувствует, как он трётся внутри, иногда сжимает его толи сама, толи машинально, дабы получить чуть больше наслаждения, которое постепенно разливается по всему телу. Она слышит его хриплые стоны и ловит себя на мысли, что хочет выжечь из него все силы, и в то же время кусает губы, пытается сделать хоть что-то, чтобы совсем не потерять голову.       Оба уже вот-вот достигнут предела, отчего дыхание сбилось, одновременно став громче и интенсивнее. Девушка сильнее сжимает грудь, чаще выгибается в спине, и вдруг замирает с Лоуманом на мгновение, задержав дыхание и сильно отведя взгляд.       По всему телу прошлись мурашки. Странная, тёплая нега поглотила тело на пару секунд, словно лёгким разрядом тока. Следом Бенджамин грубо вошёл ещё глубже и, ощутив желанную пульсацию, обильно кончил прямо внутрь.       Она расслабилась, начав, как и он, нависший над её телом, восстанавливать дыхание, одновременно получая удовольствие от ощущения, как его семя заполняет её полностью, с лёгким переизбытком.       — Такие аттракционы мне нравятся больше, — через силу он натянул усмешку и грузно выдохнул вместе с ней.       Она мягко усмехнулась и потянула его на себя, зарываясь пальцами в его волосы, пока тот прислонился к её лбу и закрыл глаза.

Только вот в этой части парка летом поставили видеонаблюдение.