(d)evil

— Ты зло? — спрашивает Крэйг Такер, заинтересованно облизывая верхнюю губу и задерживая дыхание. Твик скидывает на пол одеяло и тянется к тумбочке, на которой стакан с водкой и пепельница. — Да. Твику всего семнадцать, но он абсолютно точно знает, что он такое. *** Крэйг рос как все дети Южного Парка — с хлопьями на завтрак, с проблемами в школе и сумасшедшими друзьями, влипающими во всякие передряги. Крэйг не ждал от себя ничего особенного, он не хотел быть каким-то необычным или избранным, не думал, что будет спасать мир или изобретать лекарство от рака. Крэйг любил смотреть «Красного гонщика» по телевизору, снимать прикольные видео и играть со своим питомцем. Крэйг никогда не думал, что способен на что-то из ряда вон. А потом всё изменилось, буквально в один день. Восьмой класс, в котором все знакомы друг с другом с детства. Кудрявый отличник Кайл с идеальной репутацией. Который любит кончать в глотку Эрику Картману на переменах. Простой и понятный Стэн Марш, поступки которого легко предугадать заранее. Который взламывает компьютер учителя ради эксклюзивной порнушки. Венди Тестабургер — староста и вообще примерная девочка в ретро-берете со строгой, но милой улыбкой. Которая держит свою бывшую подружку Бебе на привязи в подвале десять дней в отместку за флирт со Стэном. И Твик Твик. Зашуганный нервный подросток, мечта которого — быть незаметным, быть невидимкой. Который сносит крышу Крэйгу в самый обычный апрельский день. Неожиданно и бесповоротно. Без каких-либо предпосылок. Твик просто поворачивает голову на алгебре и смотрит на Крэйга долгим спокойным взглядом, пока тот не чувствует это и не поднимает голову. И разноцветные стёкла ломаются миллиардами осколков. Крэйг очарован, и он перестаёт замечать всё остальное. *** Твик убеждается в своих догадках на своём дне рождения в двенадцать лет. Длинный стол со сладостями, много гостей, его одноклассники. Музыка, весёлый шум, рассказы родителей обо всяких смешных моментах с Твиком, детский фотоальбом. Твик уходит подальше от детей, садится на ступеньки дома и тоскливо изучает их спины. Ему невыносимо скучно. Он знает, что дети пришли сюда только поесть, взрослые — выпить, и всем категорически плевать на суть праздника. «Пусть все скажут правду». Твик сжимает кулаки. «Хочу, чтобы все сказали правду». Над домом Твика нависает грозовое облако, и он с удовольствием наблюдает, как ливень рассекает торты, портит причёски девчонкам и их мамашам, как маленький Айк Брофловски начинает кашлять. — Что за чертовщина, в прогнозах ни слова про ливень! Твик подходит к детям, хватающим свои тарелки, чтобы бежать доедать в дом, подходит и спрашивает: — Я ваш друг? — Нет, ты же псих!.. — выдаёт Нэнси и тут же ошарашенно оглядывается на остальных. Твик кивает и касается плеча Кайла, который лупит ногой Картмана и одновременно стаскивает скатерть со стола. — К-кайл! Я к-классный парень?.. — Твик, держи тарелки... Так… Ещё этот салат… Кайл не смотрит на него и хмурится, делая вид, что отвечать не на что. Твик поднимает голову и смотрит, как туча медленно растекается по небу, унося с собой неожиданный дождь и смятение. Он не хочет никому зла. Он просто сделал нужные выводы. *** Твик влюбляется в Крэйга в тот же день. Он всегда считал Такера образцом в плане красоты и хотел бы выглядеть так же. Когда все снова выползают на улицу доедать и обсуждать погоду, Твик возвращается в дом и с удивлением находит Крэйга на диване перед телевизором с джойстиком в руках. Он сосредоточенно играет, но немного двигается, освобождая место. — Я ненормальный, ааргх?! — Твик жадно смотрит на пальцы, вдавливающие кнопки. — Не-а. Просто странный. *** Крэйг не задумывается, что с ним что-то не так, что едва ли можно так резко и головокружительно влюбиться в одноклассника, которого видел почти каждый день на протяжении долгих лет. Крэйг не задумывается, и ему хорошо. Ему нравится всё, что с ним происходит. Ему нравится таскать портфель Твика, нравится сжимать его тонкие пальцы, нравится отдавать свою куртку, когда холодно, нравится выбивать дурь ногами из уродов, которые бросают сальные взгляды на его мальчика. Ему нравится дарить ему цветы и выглядеть как сопливый идиот на первом свидании. Ему нравится постоянно думать о Твике, засыпать с мыслями о нём и держать его фото на заставке компьютера и мобильного. Нравится посылать отца, в очередной раз приводящего в дом тонконогую красотку с целью свести их и вытащить всё гейство из сына. Нравится срываться по первому зову в любое время суток и быть готовым пожертвовать жизнь свою или кого угодно, если Твик попросит. Впрочем, он не просит ничего особенного, только быть рядом. И плачет иногда по ночам, подмешивая водку в кофе. *** Крэйг видит всё, что происходит с Твиком, и винит в этом себя. Это происходит автоматически. — Твик, скажи, что я сделал. Скажи, пожалуйста, Твик, только не плачь! Это больно, видеть страдания самого близкого существа, видеть и не быть в состоянии помочь. Крэйг прижимает Твика к кровати, целует его подбородок, шею, плечи, льнёт всем телом, пытаясь хоть немного доставить удовольствие. И это заставляет Твика прикусывать губу от отчаяния и ненависти к самому себе, пропуская невольное наслаждение от ласк самого лучшего на свете парня через призму собственного эгоизма. Эгоизма, который стал причиной всему. Твик, в отличие от Крэйга, прекрасно анализирует всё происходящее. Он делает это все три года, с тех пор, как они начинают встречаться, и с каждым днём его всё больше переполняет отвращение к самому себе. Когда он осознаёт, что не сможет больше обманывать Крэйга, ему становится невыносимо больно, и он выпивает литр водки. До смертельной дозы не дотягивает, и он не уверен, что это бы вообще его убило, но он делает это, а потом ползает по полу в собственной блевотине и скулит как щенок. *** — Крэйг, нужно п-поговорить, — слова даются нелегко. Твик теребит салфетку в руке, отщипывая маленькие кусочки, сидя в кресле у окна в номере гостиницы. Голос на том конце телефона родной до безумия и как всегда с ним немного сумасшедший, обволакивающий своим жаром и обожанием: — Конечно, моя радость, сейчас приду. Ты дома? Твик слышит, как Крэйг сразу же начинает одеваться, а судя по тому, как быстро он поднял трубку, он не выпускал телефон из рук. — Н-нет, я в отеле… Т-тут лучше. — Дома проблемы?! Твик, тебя кто-то обидел? — голос загнанный, и Твик оттягивает волосы рукой до боли. «Какой же я ублюдок». — Нет. Приходи. Пятнадцатый номер. Он сбрасывает и закрывает уши ладонями, чтобы придти в себя и сделать то, что он должен, когда придёт Крэйг. Крэйг влетает в комнату через двадцать минут с коробкой мармеладок и горящими глазами. Скидывает куртку и валит Твика на кровать, захватывает его руки в плен и беспорядочно шарит губами по лицу, срываясь на губы, обсасывая их и покусывая, не в силах себя контролировать. Твику так бесконечно хорошо, что он постанывает, как всегда возбуждаясь за минуту, и обхватывает своего парня ногами, сразу чувствуя его напряжённое желание внизу. «Может, потом… Да, потом, после… Ещё один раз… Я честно… Нет. Я никогда не признаюсь, я же слабак». Твик отталкивает Крэйга коленями и проводит рукой по волосам, закрывает глаза. Нужно собраться. — Твик… — Такер растерянно дышит и хлопает глазами, беспомощно глядя с пола в лицо того, кого любит больше жизни. — П-прости, я должен к-кое-что сказать, — Твик зачем-то всё же раздевается: снимает мятую рубашку, штаны и носки, ныряет под одеяло. Он знает зачем: краем глаза наблюдает, как жадно Крэйг впитывает все изгибы его поджарого тела, как сглатывает, касаясь взглядом сосков, пупка, шеи. Твика обдаёт кипятком, потому что он больше всего на свете хочет сейчас, чтобы Крэйг взял его как всегда. Нельзя. — Крэйг… Иди с-сюда… Сдаётся, унимая предательскую дрожь внутри. Это нечестно, подло, но у него иначе не хватит сил. Крэйг послушно раздевается, путаясь от волнения в собственных джинсах, и осторожно ложится рядом, переплетая их ноги и прижимаясь горячим боком. Твик улыбается, потому что он всё ещё счастлив. Но это закончится с минуты на минуту. — Я… Крэйг, н-на самом деле… ты меня не любишь. Нет, выслушай!.. — Твик закрывает ладонью рот возмущённого Крэйга, который готов произнести гневную тираду, а потом доказать всем своим существом, как Твик ошибается. — Крэйг, мне сложно… потому что я люблю… тебя, но… мы не… не… Твика накрывает волной собственного бессилия и одиночества. Он просто хотел быть счастлив, хотел быть любимым. Три года были поистине райскими. — Твик, Твик, маленький мой… Всё хорошо, ну, чего ты, радость моя… — Крэйг крепко отнимает, прижимает к себе, зарывается в волосы носом, целует в голову, в любимый лоб и не понимает, какого чёрта происходит. — Крэйг, я… я тебя использовал! — Твик поворачивает голову и отчаянно, не мигая смотрит расширенными мокрыми глазами. У него получилось сказать, теперь будет проще. — Я не то, что ты думаешь. Я не просто человек, как все, я не знаю… Я могу делать вещи, которые не могут другие люди. Мне нужно чего-то очень сильно хотеть, и это случится, не всегда, но чаще всего, и я хотел быть с тобой, правда! Я люблю тебя, но ты меня — нет, тогда, в классе, помнишь, я просто захотел, чтобы ты стал моим парнем, и ты им стал! Крэйг! Ты… на самом деле… не любишь меня… п-прости, я… зло... *** Крэйг тяжело дышит и почти не моргает. Твику, конечно, и раньше ни с того ни с сего становилось плохо, но он никогда не был так убеждён в своей правоте, никогда не нёс чушь так самозабвенно. — Твик, мне наплевать, если всё так, как ты говоришь. Даже если ты как-то повлиял на это, я счастлив, что это случилось. Крэйг тянется следом за рукой Твика и перехватывает его за запястье: — Не смей пить, ты не алкоголик. Даже если ты и правда зло, то ты самое милое зло на всём белом свете. И я тоже не прочь быть злом. Научишь меня, например… убивать взглядом людей, м? Крэйг улыбается как раньше. Твик неверяще смотрит и качает головой: — Ты, н-наверное, не понял… — Я понял, малыш. И мне всё равно, — грубо притягивает к себе и закусывает мочку уха, облизывает шею и ласкает языком кадык. Твик глубоко вздыхает и наконец расслабляется. В конце концов, Крэйг не против быть использованным, так что можно жить дальше.