Дело шло к вечеру. Настроение Джейн уверенно ползло к отметке «Всех убью, одна останусь», а все этот болтливый мешок с соломой! Заткнуть его оказалось невозможно, от слова «совсем». Нет, после очередного рыка он умолкал, да, минут на пять, а потом все начиналось по новой. К тому же, Шепард совершила тактическую ошибку, подав этому чучелу новую идею. Дело было так. Уставшая от постоянного словесного потока девушка, не подумав рявкнула:
— Были бы у тебя мозги, я бы их выбила, может тогда ты бы заткнулся наконец?
— Мозги? Да! Мозги, вот чего мне не хватает! Точно! Ворона говорила что Гудвин может все! Может, он и мозги мне даст? Да, наверняка сможет!
Поняв что она только что сотворила, Джейн обреченно застонала. Впрочем, она сама не понимала почему, но Страшилу не бросила, а продолжила тащить на себе. Видимо сработал рефлекс вбитый еще в учебке «Своих не бросаем». Тут было множество нюансов и оговорок, к примеру «Если это не мешает выполнению задания», да и не понятно, когда это чучело успело стать «своим», но тем не менее коммандер продолжала его переть на своем горбу, мысленно чертыхаясь и матерясь. Хотя, надо признать, кое-какой толк от него все же был. На ночь группа остановилась в какой-то заброшенной лачуге на опушке довольно густого леса. Шепард, сгрызя батончик сухпая, улеглась спать, а Страшила, которому сон не был нужен, остался сторожить. Надо отдать ему должное, он очень хотел быть полезен, поэтому за ночь насобирал кучу съедобных плодов, поэтому на завтрак Джейн не пришлось снова жевать уже давно опостылевший паек. За это девушка готова была простить ему бесконечную болтовню по дороге, но вслух она бы в этом ни в жизнь не призналась.
Двинуться дальше прямо с утра не получилось. Не успели они отойти от хижины, сенсор на броне Шепард выдал предупреждение о возможном присутствии гета. Коммандер активировала винтовку и полезла в заросли проверять. Уж лучше бы это был гет! Тогда можно было бы его просто пристрелить, а потом отправиться дальше. Но нет, целью поиска оказался очередной местный, на этот раз железный и ржавый! Джейн почувствовала как снова закипает. Какого дьявола вокруг нее постоянно творится всякая ерунда? То этот долбаный маяк, то свинтивший с катушек СПЕКТР, то спасение галактики, то крушение, теперь еще и это! Выслушав историю еле шепчущего ржавого аборигена, девушка поняла, что сегодня ей точно, вот прямо очень-очень, нужно кого-то убить, желательно зверски. Потому что логика и разум отказывались принимать все происходящее за реальность. В чем суть? Оказалось, что этот ржавый статуй, был раньше человеком, дровосеком по профессии. Также оказалось, что та самая Гингема, которая так удачно подвернулась под ноги приземляющемуся коммандеру, умудрилась и тут отметиться. Вредная баба оказалась, к слову, ну так вот, что рассказал этот чудик:
— Я был счастлив и любил одну девушку, но злая волшебница позавидовала мне и заколдовала мой топор, он отскочил от дерева и отрубил мне левую ногу. Я очень опечалился: ведь без ноги я не мог быть дровосеком. Я пошёл к кузнецу, и он сделал мне прекрасную железную ногу. Гингема снова заколдовала мой топор, и он отрубил мне правую ногу. Я опять пошёл к кузнецу. Девушка любила меня по-прежнему и не отказывалась выйти за меня замуж. «Мы много сэкономим на сапогах и брюках!» — говорила она мне. Однако злая волшебница не успокоилась. Я потерял руки, и кузнец сделал мне железные. Наконец топор отрубил мне голову, и я подумал, что мне пришёл конец. Но об этом узнал кузнец и сделал мне отличную железную голову. Я продолжал работать, и мы с девушкой по-прежнему любили друг друга…
— Тебя, значит, делали по кускам, — глубокомысленно заметил Страшила. — А меня мой хозяин сделал за раз…
— Самое худшее впереди, — печально продолжал Дровосек. — Коварная Гингема, видя, что у неё ничего не выходит, решила окончательно доконать меня. Она ещё раз заколдовала топор, и он разрубил моё туловище пополам. Но, к счастью, кузнец снова узнал об этом, сделал железное туловище и прикрепил к нему на шарнирах мою голову, руки и ноги. Но — увы! — у меня не было больше сердца: кузнец не сумел его вставить. И мне подумалось, что я, человек без сердца, не имею права любить девушку. Я вернул моей невесте её слово и заявил, что она свободна от своего обещания. Странная девушка почему-то этому совсем не обрадовалась, сказала, что любит меня, как прежде, и будет ждать, когда я одумаюсь. Что с ней теперь, я не знаю: ведь я не видел её больше года…
Шло время, я гордился своим новым железным телом и уже не боялся заколдованного топора. Мне страшна была только ржавчина, но я всегда носил с собой маслёнку. Только раз я позабыл её, попал под ливень и так заржавел, что не мог сдвинуться с места, пока вы не спасли меня. Я уверен, что и этот ливень обрушила на меня коварная Гингема… Ах, как это ужасно — стоять целый год в лесу и думать о том, что у тебя совсем нет сердца!
— С этим может сравниться только торчание на колу посреди пшеничного поля, — перебил его Страшила. — Но, правда, мимо меня ходили люди, и можно было разговаривать с воронами…
— Когда меня любили, я был счастливейшим человеком, — продолжал Железный Дровосек, вздыхая. — Если Гудвин даст мне сердце, я вернусь в страну жевунов и женюсь на девушке. Может быть, она всё-таки ждёт меня…
Слушая этот бред, (Ну вы видели — кузнец протезы делает! Из железа! Без грамма электроники! И все работает!) Джейн со вздохом вытащила омни инструмент. Тащиться в хижину за масленкой, как просил этот Ржавый, не хотелось абсолютно, но бросать его не позволила внезапно и так некстати проснувшаяся совесть. Двинулись дальше они уже в расширенном (ну кто бы сомневался) составе. Шепард мрачно топала впереди, а за ней шли эти два «интеллектуала» и вели философскую беседу — что лучше, сердце или мозги. Джейн почему-то была уверенна, что в ближайшем будущем возненавидит и то, и другое.
Тем временем, лес становился все гуще. Пройдя еще немного, Коммандер заметила стоящий у обочины столб с табличкой:
Путник, торопись! За поворотом дороги
исполнятся все твои желания!!!
«Ну что за идиотизм» — Вздохнула про себя девушка: «Ясли какие-то. Еще бы транспарант повесили — Засада впереди десять метров». Тут из кустов раздался рев, и на дорогу выскочил колобок-переросток. Росту в нем было «метр с кепкой» как говаривал инструктор по тактической подготовке. Одет в какое-то тряпье и шкуры, на башке, тут Джейн малость растерялась, кастрюля, а в руках нехиленький такой ножик. Шепард обрадовалась ему как родному, наконец-то хоть кто-то, кому можно вволю накостылять!
Раз! И в пасть колобка влетает бронированный ботинок, круша довольно острые кстати, зубы.
Два! Второй удар ногой вышибает воздух их агрессора и заодно ломает ему грудную клетку.
Три! Чисто проведенный «уро-маваши гери» отбрасывает получившуюся аморфную массу в кусты.*
Впервые за долгое время за спиной воцарилась тишина. Джейн обернулась и полюбовалась зрелищем круглых глаз и отвисшей челюсти.
— Что не так?
Ответом было потрясенное молчание и свалившаяся с дерева офигевшая белка.
— И кто это был?
— Это злой Людоед! — пискнула опомнившаяся белка, взлетая обратно на ветку. Он людей тут ловит, убивает и ест!
— Людоед значит. — Шепард, оставила пока без внимания говорящую белку (все-таки они разговаривают!) и направилась к слабо шевелящейся тушке: - Людей значит кушать любим? А ну-ка, иди сюда. Щас объясню тебе насколько ты не прав.
Железный Дровосек закрыл руками глаза Страшиле и отвернулся. Он не без основания полагал, что зрелище «объяснений» ему сильно не понравится. Нет, не подумайте — Людоеда было абсолютно не жалко, и он бы его сам без колебаний разрубил своим топором, но это было бы быстро — вжжик и готово. Впервые Дровосек обрадовался, что сердца у него все же нет, оно могло бы и не выдержать, Видеть-то он ничего не видел, зато стоны и какие-то подозрительные звуки слышал прекрасно.
— Все, пошли дальше! — Довольная собой и жизнью Шепард похлопала его по плечу.
Дровосек оглянулся, к его несказанному облегчению, дорога была пуста. Он вздохнул и отпустил Страшилу. Друзья вновь пошли по Желтой дороге к Изумрудному городу, болтая между собой. На этот раз, к их удивлению Джейн присоединилась к разговору. А вслед им с ветки дерева глядела круглыми глазами поседевшая от увиденного белка. Воистину — любопытство до добра не довело.
