А в моих снах, ты меня любишь...

Прозрачные юркие струйки дождя скользили затейливыми ручейками по оконному стеклу, догоняя, обгоняя друг друга, сливаясь в более тяжёлые набухшие капли, срывались на мокрый, отражавший вечерние фонари, асфальт. Окном, однако, сие произведение искусства было все же называть полнейшим кощунством, так как огромный цветной витраж дорогого кафе в центре Рима больше походил на причудливую прозрачную стену, делящую мир на две реальности. Одну-холодную и сырую, с осенним тусклым закатом в темнеющем небе и пронизывающем до костей ветром. И вторую-ей полностью противоположную-уютную, с неспешным танцем язычков крохотных свечей под оранжевыми абажурами, с мягким, ласкающим глаз, глубоким синим бархатом низких диванчиков и старинным потемневшим деревом небольших столиков. Низкие диванчики эти были, пожалуй, единственным неудобством для высокого, худощавого человека, что сидел у самого окна, чуть неуклюже ссутулившись. Пальцы его, длинные, чувственные, словно у профессионального пианиста, нервно сжимали костяной набалдашник длинной трости. Кованый наконечник её упирался в его блестящие лаковые ботинки, словно и не шёл он по пути к кафе по мутным потокам дождевой воды, залившим римские улицы. Он внимательно вглядывался в прохожих, будто бы, если он упустит хотя бы одного, все его старания пойдут прахом. Несколько минут спустя, дубовые двери кафе распахнулись, и в зал поспешно вошла молодая девушка. Немного оправившись после дождя, она пригладила выбившиеся из прически волосы и направилась к уже ожидавшему её человеку. -Здравствуй.-еле слышно произнесла она. -Добрый день, Анника. Как добралась? Погода нынче стоит ужасная, совсем не характерная для Италии.-с напускной увлечённостью возмущался её собеседник. -Ты явно позвал меня сюда не для разговоров о погоде, Алексиус.Я... -Довольно.-перебил мужчина-Ты прекрасно знаешь, зачем ты здесь. Прошу, не устраивай мне сцен, Анника, солнце моё. -Не смей. Говорю тебе, не смей меня так называть! Не устраивать тебе сцен, безусловно. Но, а кому мне их устроить? Твоей жене, дочери? Моей сестре, которая свела наши пути? -Желаешь сестре-можешь сестре. Ваши семейные дела меня не касаются. Думаю, мне пора, Анника. Ты изначально знала, на что идёшь. -Алек... я ведь люблю тебя. -О боги! Чего я хотел меньше всего, так это влюблять в себя девушку, годящуюся в дочери. Мисс Маллен, вы милое создание и у вас впереди вся жизнь. Поверьте, то что вы чувствуете-это пройдёт. -Так мы уже на «вы»? Быстро ты, однако. Ты знал с самого начала, что так поступишь со мной, вдоволь удовлетворив своё эго?.. -Я думаю, ты знала это куда лучше. Прощайте, мисс Маллен. И он ушёл. Ушёл, оставив её там, наедине с дождём и горьким (по большей части от слёз) кофе. Она сидела, понуро опустив плечи, так, будто сливаясь с этой осенней атмосферой ипохондрии и уныния. Она роняет голову на руки, и чуть помедлив, хрипло произносит: -А в моих снах..ты меня любишь...