Катастрофически

В своей жизни Тайра очень любил три вещи: рэгби, сиськи и Секизана Такую. И если в отношениях с первыми двумя все было сложно, драматично и местами больно, то в случае Секизана всё было просто, как азбука. Секизан был отличным парнем, не менее отличным игроком, и Тайра испытывал к нему самые сильные, самые глубокие и самые платонические чувства, на которые только был способен. Проще говоря, Секизан был отличным бро. И что тут ещё можно добавить? Совместная тренировка с Джинко закончилась совместным же походом в раздевалку и душ, и Тайра усердно копался в шкафчике, пытаясь отыскать в нем гель для душа. По всему выходило, что тот закончился ещё в прошлый раз, но Тайра в это верить отказывался и продолжал искать. Слишком занятый, чтобы отвлечься, он пропустил момент, когда раздевалка почти опустела. Проблему душа нужно было срочно решать, и Тайра положился на судьбу. Та его не подвела. В дальней кабинке ещё шумела вода и кто-то немузыкально мычал себе под нос, деловито намываясь. Тайра без сомнения прошлепал на звук. - Чувак, ты не одолжишь мне… - начал он и осекся. Первой в глаза ему бросилась задница. Белая мыльная мужская задница, весьма приличных, к слову сказать, размеров, но в целом совершенно обыкновенная. Что он задниц мужских не навидался за те три года, что провёл в регбийном клубе? А все-таки смотрел - глаз не мог оторвать от соблазнительно круглых, упругих и твёрдых на вид половинок, по которым совершенно пошло стекала вниз мыльная пена. - Чего? - Спросил его знакомый голос. Тайра отлип, проморгался, и задница вдруг превратилась обратно в Секизана. Совсем голого Секизана, который вежливо повернулся к нему лицом, но легче от этого почему-то не стало. Тот стоял под душем, мускулистый и огромный, весь в мыле. И Тайра как-то не нашёлся, что ему ответить. В душевой было тесно и влажно, но, несмотря на обилие воды вокруг, в горле у Тайры было суше, чем посреди пустыни. Вода лилась на Секизана сверху. Хлестала по шее, широким плечам и могучей груди. Кожа на ней была гладкой, почти безволосой и розовой от пара. Напряжённые пятнышки сосков вызывающе алели. Отменная была у Секизана грудь! Ничем не хуже, а может даже и получше задницы. Тайра это, конечно, чисто для пользы науки сравнивал, но всё же. Широченная, блестящая, твёрдая даже на вид. А на ощупь вообще, наверное, просто отпад. И по всему этому бесспорному великолепию неслись вниз прозрачные потоки воды, смывая пену. Тайра моргнул, но чёртова грудь никуда не делась. Сухое горло драло нещадно, а рядом была голая грудь Секизана и хлещущая по ней вода. И, кажется, ещё ни разу в жизни Тайре не хотелось лизнуть ничего так, как хотелось сейчас. Он зажмурился и чертыхнулся про себя. Так, с закрытыми глазами, и потянулся вперёд, высунув язык. А потом проснулся. Тайра подскочил на постели и едва не свалился на пол. Грудная клетка тяжело поднималась и падала, будто ему приснился кошмар, а одеяло красноречиво натянулось в районе паха. Всё, чего Тайра хотел - это сделать вид, что он не помнит, что именно ему снилось, подрочить и спокойно лечь спать дальше. Но стоило только схватиться за член, и перед глазами по странной зависимости всплывали гладкие грудные мышцы. Тайра обречённо подрочил. Припомнил пару особенно пикантных деталей из своего сна и подрочил ещё раз. Собираясь на утреннюю тренировку, злой и невыспавшийся Тайра готов был признать, что у него проблемы с сиськами. И с Секизаном. К счастью, хотя бы рэгби отвечало ему полной взаимностью. Проблема Секизана оказалась затяжной и хронической. И выражалась в основном тем, что грудь Секизана периодически приходила к нему во снах. Тайра послушно дрочил, но старался не запариваться. Разве что в душ теперь бегал одним из первых и мылся будто на скорость. Он теперь себе не очень доверял - а вдруг Секизан стал бы лишь первым звоночком? Не запариваться получалось вплоть до того момента, как тренер радостно объявил, что сегодня после обеда они играют очередной тренировочный матч с Джинко. Не завыл от отчаяния Тайра лишь потому, что перебивать тренера было бы очень невежливо. Неужели во всей Канагаве больше нет школ, с которыми можно было бы потренироваться? Тренер растекался в блаженной улыбке, словно приезд Джинко и их тренера был по меньшей мере событием года. Миюки сиял совсем уж неприкрыто, видимо предвкушая, как будет играть против своего ненаглядного Ивашимидзу. А у Тайры перед глазами стояли сиськи. В этот раз, для разнообразия, туго обтянутые полосатой клубной футболкой. И, скажем так, некоторые его части также пребывали по этому поводу в приподнятом расположении духа. В попытках не выдать себя Тайра лапал Секизана даже больше, чем обычно. То есть практически висел на нём до стартового свистка. Тот стоически терпел и даже мужественно выдал при встрече нечто, похожее на объятие. По крайней мере, Тайра предпочёл считать, что тот обнимал его, а не пытался задушить. На ощупь Секизан оказался ровно таким, как в донимавших его снах. Гладко-твёрдым, тёплым. И как Тайра мог щупать его столько раз и при этом остался в своём уме? Впрочем, насчёт этого раза он уже уверен не был. А ещё тот потрясающе пах. Тайра не удержался и с шумом втянул носом запах, как собака, а потом долго чихал и отфыркивался от набившихся в ноздри волос. Секизан недоумённо косился, но так ничего и не сказал. Со стартовым свистком Тайра отлепился, ушёл на другой край площадки и клятвенно пообещал себе, что этот матч для него будет не более контактным, чем одиночное фигурное катание. И в том, что его обещание не продержалось и пяти минут игры, почти не было его вины. Крайний нападающий из Джинко коротышка-Гион блокировал Миюки и передал мяч Ивашимидзу. Тот, недолго думая, коротким пасом переправил его капитану, и Секизан понёсся к линии ворот, выкорчёвывая траву шипами бутс. “Ах ты ж, гоночный ты шкаф!” - умильно подумал Тайра и врезался в него всем телом. Сцепившись, они повалились на землю. В пылу борьбы рука, изначально безопасно устроившаяся на поясе, сползла вверх и задрала Секизану футболку. И совсем было поплывший Тайра вдруг обнаружил у себя под ладонью сосок. Остатки крови отлили от черепа и бросились в пах с такой скоростью, что Тайра удивился, что не потерял сознание. Возможно, свалиться в обморок стало бы лучшим выходом из ситуации, раз уж у него под рукой так неожиданно оказался предмет его эротических кошмаров, однако его ладонь жила собственной жизнью, и Тайра решительно отказывался брать на себя ответственность за её поведение. Она обвела большим пальцем по кругу нежную ареолу соска, а затем сжалась в горсть, сграбастав левую грудь Секизана. Округлая мышца легла в ладонь так, будто была для неё скроена. Секизан под ним как-то странно дернулся и застыл, превратившись из шкафа гоночного в шкаф вполне себе стандартно неподвижный. А Тайра, дурея оттого, что тот не сопротивляется, разжал и снова сжал пальцы. Грудь в хватке чувствовалась потрясающе. Гладкая, чуть выпуклая, но при этом какая-то очень мужская. Не то, чтобы Тайре до этого доводилось трогать так уж много буферов, но ни на мягкие тяжелые груди маминой подруги, ни на маленькие острые холмики его одноклассницы это похоже не было. И внутренне холодея оттого, как легко делает это, Тайра без колебаний отдавал первое место в своём топ-3 буферов Секизану. Тот наконец всё-таки отмер и с силой дёрнулся из-под Тайры. Тайра шлёпнулся на зад и с безразличием смертника смотрел, как покрасневший настолько, что почти сравнялся цветом лица со своими волосами, Секизан вскочил на ноги и лихорадочно дёрнул вниз футболку. Попытку Джинко в итоге всё-таки не засчитали. Сразу после финального свистка и поклона Тайра намеревался трусливо сбежать. Однако у Секизана были на него другие планы. Он схватил его за предплечье и, бросив угрюмое: “надо поговорить”, - потащил в сторону клубной комнаты. Никто в Джинко не дёрнулся ему помешать - видимо там уже давно привыкли к капитанским причудам. Но то, что даже в Кейджо никто не вызвался его спасти, Тайра воспринял как личное оскорбление. Он-то думал, что они семья! - Будешь бить? - Спросил он Секизана, едва за ними захлопнулась дверь. - Не буду, - помотал головой тот. - Зачем ты вообще это сделал? - спросил он мгновение спустя. Внятного объяснения у Тайры не было. Вряд ли подходящее оправдание для того, чтобы объяснить, почему он бессовестно облапал Секизана прямо на поле, и не выглядеть при этом на голову больным извращенцем, вообще существовало. Поэтому Тайра решил рубануть правду. - Ты мне снишься иногда... - сказал он. - В душе. - Ты спишь в душе? - Недоумённо переспросил Секизан. Он свел брови домиком, вид имел одновременно трогательный и раздражающий, и Тайре очень хотелось отвесить ему затрещину, чтобы тот наконец перестал тупить. - Да не я в душе, а ты в душе, придурок! В смысле мы. Мне однажды такой сон приснился, и у меня вроде как встал... - О, - коротко сказал Секизан. И замолчал. И покраснел снова. Краснел он очаровательно. Почти так же очаровательно, как и тормозил. Не зная, как донести свою точку зрения ещё более наглядно, Тайра не придумал ничего лучшего, чем сделать быстрый шаг и ткнуться ртом в расслабленные губы. Губы дрогнули и сжались, и Тайра почувствовал, как внезапно потяжелевшее сердце камнем проваливается куда-то вниз. Терять было нечего. Он старательно жмурился и вжимался в чужой неподатливый рот, упрямо решив, что не отпрянет, покуда Секизан сам его не оттолкнёт. Тайра честно был готов к тому, что его вот-вот гневно отпихнут в сторону. И даже к тому, что Секизан забудет о данном ему обещании не пускать в ход кулаки. Но тот промычал что-то низко и жалобно, и плотно сжатые губы вдруг ожили, раскрываясь навстречу. Тайра вылизывал чужой рот, тёплый и сладкий, сопел, задыхался и отчаянно не поспевал за происходящим. Поцелуй длился, мокрый, разнузданный и горячий, пока в груди не запекло влажно то ли от восторга, то ли от недостатка кислорода. Он вынырнул и с трудом проморгался, смахивая головокружение. - С ума сойти! - Поделился почему-то шёпотом, сделав жадный вдох. - Ага, - так же тихо сказал Секизан. Его глаза блестели, грудная клетка ходила ходуном, и выглядел он таким же ошалевшим, каким Тайра себя чувствовал. Тайра решил принять это за разрешение. Он решительно дернул вверх чёрно-красную футболку, зажмурился и лизнул нежную кожу рядом с соском. Кожа горчила на языке свежим потом. Секизан придушено шипел и путался пальцами в его волосах. А Тайра наконец-то облизывал его потрясающие сиськи и был самым счастливым парнем во всей Канагаве.