What Are You Made Of?

— Чего ты боишься? Остановившиеся где-то в пустыне Аризоны, они прижимаются спинами к ветровому стеклу фургона. Поздняя ночь; над ними сияют звёзды, и можно услышать, как со свистом проносятся редкие машины. Завтра ночью они играют на фестивале; им отведена крошечная сцена и совсем немного людей, но волнующего трепета от выступления за пределами Огайо им вполне достаточно. В этот раз Марк и Майкл не присоединились к ним. У обоих были настоящие работы, работы, обеспечивающие стабильный доход, так что для них совершенно не представлялось возможным просто уехать в Аризону на фестиваль. И это абсолютно нормально. Тайлер и Джош правда понимают. Бросая всё ради группы, они знали, насколько рискуют. Тайлер поворачивается к Джошу и напряженно на него смотрит. — Чего я боюсь? — повторяет он. Джош кивает. — Ага. Тайлер со вздохом возвращается взглядом к звёздам. — Полагаю, что я боюсь, что вот это вот всё, — он обводит жестом их самих, фургон, прицеп с их барахлом, — ничего не значит. Что мы не получим отклика за пределами Огайо. — Хм-м, — откликается Джош. Тайлер переводит на него взгляд. — Что? — Ничего, ничего. Всё это просто куда глубже. Я собирался сказать, что боюсь Kool-Aid-чувака, но теперь это даже звучит глупо, — Тайлер закатывает глаза и шутливо пихает своего товарища по группе, разразившегося смехом. — Такой ты идиот. — Мне кажется, что здесь совершенно нечего бояться, — мягко говорит Джош. Он скрещивает руки, смотрит в небо. — Это что, Большой ковш? Тайлер взглядывает искоса. — Я совсем не разбираюсь в созвездиях. Так чего именно не стоит бояться? Kool-Aid-чувака? Потому что, ага, довольно глупый повод для страхов. — Нет, того, что всё это ничего не значит. Всё будет значимым. Знаешь, как я это понял? — Как? — По нескольким причинам. Первая: ты — привлекательный молодой парень, — Тайлер заливается краской, Джош продолжает. — Вторая: ты безбожно талантлив. Взгляни на все эти песни, которые ты написал в столь юном возрасте. Хорошую вещь написать тяжело, понимаешь? Особенно вещь, идущую от сердца, не фальшивую. — Моя фигня никогда не попадёт на радио, — говорит Тайлер. — Она не нуждается в том, чтобы её крутили по радио. Музыку, которая нам нравится, никогда не ставят по радио, и всё по-прежнему в порядке. Но в тот самый день, когда ты напишешь песню, специально подходящую для радио, я вышвырну тебя из группы. Нет, не смейся, я не шучу. Буду новым солистом. Я стану twenty one pilots, ну а ты ничего не сможешь с этим поделать. Тайлер прячет смешки в ладонях. — Что же, ты тоже начнёшь писать фигню? — Не-а, просто украду твою, — ухмыляется Джош. — Не так-то сложно найти нового барабанщика, знаешь ли. Ты мог бы называть себя twenty two pilots и запутывать окружающих. — Когда группа развалится, я начну называть себя ten and half pilots. — Сбивает с толку даже больше. Мне нравится, — его ухмылка становится шире. — Я отвлёкся. На чём я там остановился? Ты просто невесть какой потрясный. Впервые увидев, как ты выступаешь, я знал, что должен быть в этой группе с тобой. Я наполнился решимостью оказаться в группе всеми правдами и неправдами. — Рад, что у тебя получилось, особенно после того, как ушёл Ник. — И с тобой я куда лучше раскрыл себя в выступлениях. Пребывание рядом с тобой приносит какое-то чувство цельности. Люди начинают думать, кто они на самом деле, и что они хотят делать со своей жизнью. Когда ты говоришь, люди слушают. — Не слушают, — возражает было Тайлер, но Джош не даёт договорить. — Пытаешься отвергнуть комплимент, Джозеф? Хватит быть таким циничным. Тайлер снова краснеет: — Извини. Ты ведь знаешь, что я пессимист. — Он смотрит вверх, ловя пристальный взгляд Джоша. Лёгкий ветерок развеял тёмные кудрявые волосы Джоша по его лбу. Взор Тайлера падает на собственные руки, и он принимается поигрывать резинкой вокруг запястья. Джош ни разу не спросил, зачем она ему. Он знает, зачем. — Если это хоть немного поможет, ты определённо самый оптимистичный пессимист из всех, кого я встречал. Тайлер вскидывает бровь, смотрит на него: — Можно ли сказать, что ты самый пессимистичный оптимист из всех, кого встречал я? Джош пожимает плечами: — Где-то неподалёку от истины. Мы уравновешиваем друг друга. Это судьба. — Я не верю в судьбу. — Ауч, — шутливо отзывается Джош. Его пальцы проходятся по внутренней стороне запястья Тайлера с легкостью перышка. Внезапно Тайлер жаждет прикосновения Джоша, и он ловит себя на том, что снова смотрит на товарища по группе. — Не скажу, что я не рад нашей встрече, потому что ещё как рад. Ты — мой лучший друг. — Лучше не найти. — Джош улыбается. Тайлер осознаёт, что снова краснеет. Возможно, теперь его щёки останутся красными навсегда. — Я тебе точно говорю, Тайлер Джозеф, что однажды ты и я, мы с тобой будем выступать на аренах. — Нет, — принимается противоречить Тайлер. Джош предупреждающе шикает на него. — Ты не должен ограничивать себя в мечтах. — В моих силах начать с чего-то более реалистичного. — Любая мечта реалистична. Я хочу совершить прыжок из самолёта без парашюта и выжить. Хочу побороться с аллигатором. Хочу провести целый день с Джерардом Уэем. Хочу писать сценарии и продюсировать собственные комедийные сериалы. Насколько абсурдны эти идеи по шкале от одного до десяти? — На одиннадцать, — произносит Тайлер. — В точку. Теперь выступление на аренах кажется более правдоподобным, верно? — Мне кажется, мы должны начинать не спеша. Может, типа, играть в Ньюпорте или вроде того. Из всех мест, где мы играли, самым большим был The Basement, который вмещает всего три сотни людей, а мы даже не распродали все билеты-- — Тайлер, если ты мелко мечтаешь, твои мечты навсегда останутся маленькими. Тебе нужен широкий охват мечты, потому что ты — сильная личность, располагающая талантом и необычными способами заставить привлечь к себе людей. И мы мечтаем широко. Мы говорим людям, что однажды будем выступать на стадионах. Ведём себя так, будто мы знаем, что однажды будем выступать на стадионах. Я притворюсь, что одна только мысль о выступлении перед тысячами людей не заставляет меня хотеть всё бросить, и притворюсь, что я страшный и грозный, вместо того, чтобы просто бояться говорить с людьми. Тайлер вздыхает: — Джош. — Представь себе всё это. Две тысячи семнадцатый год. У нас распроданы все билеты в the Schott. — Невозможно, — высмеивает саму идею Тайлер. Джош снова прикасается к его запястью изнутри. — Не невозможно, потому что мы только что сделали это. И вот ты стоишь, а миллионы девушек кричат, что любят тебя-- — Я хочу, чтобы об этом кричали миллиарды девушек. — Это уже немного нереально, Тайлер. — Джош приподнимается, внезапно охваченный своей фантазией. — Так вот, миллион девушек, что хотят увидеть, как мы играем. Здесь есть и другие люди. И дети. И родители. И, возможно, парочка собак. Все поддерживают нас. И над всеми — ты, улыбающийся, играешь за великолепным белым пианино, как Элтон Джон. Моя барабанная установка стоит дороже, чем учёба в колледже. И я такой, типа, тот ещё плохой парень и не боюсь людей. — Что есть, то есть, — кивает Тайлер. — Мы, вроде как, работаем уже над шестым альбомом. И все в таком предвкушении. И мы смотрим друг на друга и разделяем это мгновение. Мы смогли. — Звучит действительно нереально. — Да хватит быть таким циничным, — снова дразнит его Джош. — О! Однажды нас пригласят в Saturday Night Live. И в Tonight Show. И мы будем лидерами и на Лоллапалузе, и на Коачелле-- — Правда считаю, что стоит поставить нашей первой целью солд-аут в Ньюпорте-- — Я выколю тебе глаза, — угрожает Джош, по-прежнему улыбаясь во весь рот. Он дотягивается и берёт Тайлера за плечи. — Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах, не ограничивай себя в мечтах, слышишь? Только небо — предел. Да знаешь что, нет! Мы отправимся покорять чертов космос. — Ты думаешь? — Я знаю. Ты — самый креативный, талантливый и умный человек из всех, кого я только встречал. А я однажды встретил Марка Хоппуса в своих мечтах. — Джош крепче сжимает плечи Тайлера. — Однажды ты найдёшь кого-то, кто изменит всю твою жизнь. Однажды ты влюбишься в кого-то, кто видит галактику в твоих глазах и слышит музыку в твоём сердцебиении. — А что, если всё наоборот? — шепчет Тайлер, и его тихий хриплый голос сходит на нет. Джош внимательно смотрит на него, изучает его, вдалеке рокочут машины. — Ведь знаешь, галактики, которыми взрывается небо, так сильно напоминают мне веснушки на твоих плечах. — В самом деле? Ненавижу их. — Пытаешься отвергнуть комплимент, Дан? — передразнивает Тайлер сказанное тем раннее, и Джош оказывается ближе, седлая его. Между ними мгновенно меняется атмосфера. — Если не ошибаюсь, до этого мы обсуждали, что я — самый пессимистичный оптимист из всех, кого ты встречал, верно? — его рука проходится по плечу Тайлера выше, вдоль линии его подбородка, следует по щеке. Ресницы Тайлера трепещут. — Не ограничивай себя в мечтах, приятель, — мягко говорит он. — Кажется, я уже встретил кого-то, кто видит галактику в моих глазах и слышит музыку в моём сердцебиении. — Не слишком ли самовлюблённо? — Хм-м, может быть, слышит ритм барабанов в моём сердцебиении. Джош фыркает, пропуская пальцы сквозь густые волосы Тайлера: — Это бессмысленно. Может, что-то вроде "ритм твоих барабанов — это моё сердцебиение". — Думаю, мы просто немного сосём в романтике. — Не ограничивай свои мечты, — произносит Джош, наклоняясь, чтобы коснуться губами губ Тайлера, и на мгновение останавливается весь мир. Его ладони прячутся под футболкой Джоша, его тело становится глиной, из которой Джош может вылепить что угодно. Он — вдохновение, он — искусство, он — всё, чего Тайлер когда-либо мог желать. Джош углубляет поцелуй, и Тайлер не может вздохнуть, но он не хочет отстраняться ради воздуха. Его ноги обхватывают Джоша за пояс, и всё, чего он хочет, так это быть прижатым к нему, избавиться от каждого слоя между ними, чтобы можно было ощутить тепло. Тайлер чувствует, что никто не в состоянии его остановить. Кажется, будто всё, чего он когда-либо боялся, тает на глазах. Он чувствует, что Джош хочет и может помочь ему достигнуть всего, к чему хочется стремиться — чувство, которого никогда не давали ему Крис и Ник. Джош особенный. Одновременно добрый, талантливый, потрясающий, Тайлер хочет, чтобы он никогда его не покидал. Ладони Джоша скользят под рубашку Тайлера, большие пальцы опускаются на его бёдра. Он отстраняется, чтобы проговорить: — Я всегда видел галактику в твоих глазах, знаешь. С самого начала. — Ты не сможешь покинуть группу, а не то я выколю тебе глаза, — отвечает Тайлер. — Мы соберём полный the Schott, — где-то в пустыне Аризоны Джош снова принимается целовать его. - На следующий день на фестивале они привлекают маленькую толпу людей, понятия не имеющую, кто они. Но после выступления они уже знают. И они хотят ещё. - Рука Джоша крепко держит плечо Тайлера. Они во все глаза смотрят на огромную толпу, кричащую им слова поддержки. Они смогли. — Эй, помнишь, как ты говорил, что нам этого не добиться? — шепчет Джош. Тайлер оглядывает полностью раскупленную арену и чувствует, как начинает плакать. Это чувство, которое вызывает полный the Schott, вовсе не ново. Они отыграли весь тур на аренах с солд-аутом. Они играли в Мэдисон Сквер Гарден. Они играли на Saturday Night и Tonight Show. Они были хэдлайнерами Лоллапалузы, Firefly, Life is Beautiful, Боннару и ещё стольких многих фестивалей. Их диск заслужил звание золотого. Их песни играли по радио одна за другой. Они сочинили песню для фильма. Плюс-минус, фильм был не самым лучшим, но всё же. Фильм. Люди знают, кто они на самом деле. Но после этого тура, после возвращения в город, сделавший их теми, кто они есть сейчас, Тайлер чувствует себя чересчур эмоциональным. К его вспотевшим рукам липнут красные конфетти. По щекам обильно текут слёзы. — Мы смогли, Тай, — продолжает Джош. — Не задали пределов нашим мечтам. — Не ограничили, — откликается Тайлер, протягивая руку к микрофону. Он замирает, чтобы снова обернуться к Джошу. — Знаешь, чего я боюсь? — Чего? — широко улыбается ему Джош. — Ничего. — Когда он подносит микрофон к губам, рука обнимает влажные плечи Джоша только крепче. — Мы twenty one pilots, и вы — тоже.