Неправильный сенсей

Хотя тогда и стоял сезон дождей, погода в тот день несколько отличалась от обычного июньского проливного дождя, к каким привыкли японцы. Точнее, она была настолько ужасна, что приводила в отчаяние даже тех, кто обычно этому состоянию подвержен не был. Небо было серым и тяжёлым, даже не как свинец, а намного серее и тяжелее свинца, скорее похоже на осмий или иридий. Воздух был холодным и не просто влажным - даже не сырым, всё небо казалось одной сплошной лужей. Как, в общем-то, и всё вокруг. Весь город. Вся жизнь. Дождь не шёл, а то ли полз, то ли шатался, причём самым нетрезвым образом. Соберётся, подумает, идти или не идти - и упадёт, и будет падать, пока у Тири Кицу, именно в этот момент решившей закрыть зонтик, не иссякнет обсценная часть словарного запаса. Можно было бы подумать, что эта непроглядная серость должна действовать на учениц второго класса H не так сильно, как на всех остальных, ведь в каждой из них светит маленькое солнце, способное накалить любую атмосферу, какой бы сырой и тяжёлой она не была. Но хотя ни одна из них не выглядела уставшей или понурой, непогода изменила и их - словно в противодействие царящему на улице унынию их яркие черты, со стороны похожие на психические заболевания, раздулись, расширились и разгорелись. Тири то и дело наставляла одноклассниц насчёт наиболее подходящего способа сосредоточиться в неподходящей для работы обстановке, но её слова плохо сочетались с сильно повышенным голосом, и ещё хуже - с причёской, подходящей для иллюстрации в учебнике физики где-то между главами "магнитные поля" и «элементарные частицы». Кафка радовалась всякий раз, когда начинался дождь, и ещё больше - когда он проходил. Каэрэ строила планы, как засудит ведущих прогноза погоды — и не просто угрожала, а уже начала набирать телефоны адвокатов. Нами такая погода вводила в совершенно обычную хандру, а Мэру разослала на все телефоны, какие были в школе, сообщения разной длины и стиля, передающие одну и ту же мысль: "Это не погода, а дерьмо какое-то. Хочется взять и убиться обо что-нибудь". В общем, всё было достаточно нормально, но всё равно как-то неправильно. И любые надежды на исправление этой ошибки были абсолютно беспочвенны. Более правильным этот день становиться не собирался. Именно на такие мысли навёл учениц тот факт, что вместо пессимистичного до мозга костей, но любимого ученицами второго класса H Итосики-сенсея вошла Тие, школьный психолог. В своём платье-футляре она казалась как-то неправильно красивой, а её взгляд - ошибочно пронзительным. - У меня две новости, с какой начать? - сказала она, обратившись к классу. Судя по её голосу, одна из новостей была убийственна, вторая - омерзительна. - С любой! - объявила Кафка, для которой ни одна новость в принципе не могла быть плохой. - С хорошей, - попросила Нами. - С плохой! - отрезала Тири. "Мне насрать, говори уже", - настрочила Мэру. - Плохая новость: Итосики-сенсей сегодня не сможет вести урок, так как даже взгляд в окно повергает его в пучину отчаяния. - Он что, заболел? - спросила Кафка. - Ему нужно вызвать врача! - Чувствую, если сегодня кому-то и понадобится врач, специализирующийся на подобных болезнях, это будете вы, - обречённо и раздражённо ответила Тие. - Потому что вторая новость... - Тие-сенсей, наверное, хотела сказать "хорошая новость"! - прощебетала Кафка. - Оценивайте её сами, на своё усмотрение. Я вам тут ничем помочь не могу - школьный психолог не должен при учениках материться. Так вот, вторая новость состоит в том, что ему нашлась временная замена. По классу прошёл восторженный шёпот. Причём, судя по выражению лица Тие, неправильно восторженный. Повернувшись к двери, Тие сказала: - Заходите. Дверь открылась с совершенно неправильным скрипом, и в класс вошла девушка, на вид целиком состоящая из ошибок, аномалий и нарушений. Сложения она была неправильно худощавого, кожа была неправильно бледной, а на фоне неправильно прямых и аномально ровно подстриженных на уровне плеч тёмно-фиолетовых волос, цвет которых на фоне всего остального не выглядел таким уж неправильным, казалась ещё бледнее. Правда, с её волосами неплохо гармонировал розовый жакет, а с бледной кожей — светло-жёлтая рубашка и серые штаны. Всю эту цветовую какофонию, казавшуюся такой неправильной по сравнению с чёрно-белыми нарядами Итосики, дополняли смотрящие сквозь стёкла очков красные глаза - но смотрящие так, что по сравнению с этим взгляд Тие казался весьма дружелюбным. Даже эти самые очки не делали её внешность более правильной - уж слишком они были непохожи на очки Итосики. Однако ученицы постарались не делать поспешных выводов - ведь в день знакомства с Итосики ни одна из них не предполагала, что когда-нибудь полюбит его. Без лишних слов девушка написала на доске своё имя, резко повернулась к классу лицом и представилась: - Тиерия Эрде. Для вас - Эрде-сенсей. Сегодня я веду у вас урок вместо Итосики Нодзому. После этой простой фразы сомневающихся в том, что к ним на урок пожаловало ходячее отклонение от всех мыслимых и немыслимых норм, стало намного меньше. Во-первых, голос и манера речи нового учителя поставили класс перед фактом: с его полом они все поголовно ошиблись. Во-вторых, его имя не только мало походило на японское, но и являло собой самое настоящее искажение звуковых волн. Некоторое время пронаблюдав за реакцией, Тие одними губами прошептала: "Удачи", и покинула кабинет. Да, удача тут была бы не лишней. До того момента, как дверь захлопнулась, некоторые ещё сохраняли живой интерес к новому учителю, но теперь все чувствовали, что от него стоит держаться подальше. Даже воздух, казалось, обращался в большой кусок льда, смешиваясь с его тяжёлой, зловещей аурой. Решив не тратить времени на перекличку, он начал речь: - Ознакомившись с вашей программой обучения, я понял, насколько безнадёжно вы отстаёте от требуемого уровня. Ваша программа целиком и полностью заточена на освоение фактического материала, а между тем, основная задача школьного образования заключается в формировании личности. А этому, насколько я знаю, ваш учитель внимания не уделяет совсем! Простить это невиннейшее заблуждение было легко, ибо представить, чтобы записи об отчаянных нравоучениях Итосики попали в какие-либо школьные документы, было невозможно. А то, что не записано, для этого типа явно не существует. Его душа, как всем уже было понятно, то ли сухая, как бумага, то ли её нет вообще. - Каким бы объёмом информации вы не владели, пока ваше мышление не упорядочено, а моральные устои сформированы нечётко, все эти данные будут валяться в вашем сознании мёртвым грузом, и даже если вы сможете их где-то использовать, то только во вред себе и другим. - продолжал гундосить Эрде-сенсей. - Любой сложный вопрос или тяжёлая жизненная ситуация ставят вас в тупик, вы начинаете сомневаться, потом юлите и произносите такую страшную отговорку, как «На этот вопрос не может быть однозначного ответа». Но совершенно забываете, что времени на обдумывание у вас нет! Ситуация требует принятия сложного решения за секунды, и если вы опоздаете с ответом, он не будет принят! На вашем счету появится ещё одно загубленное дело, судьба или жизнь! Некоторых эти слова впечатлили, а остальных вогнали в каплю. Очевидно, этот насквозь неправильный сенсей путал их с кем-то другим. Причём эти «кто-то» его то ли однажды подвели, то ли просто осточертели до невозможности. Нами попыталась возразить совершенно обычными словами: - Сенсей, но ведь нам всего... - Когда вашему соратнику будет угрожать опасность, и его невозможно будет спасти, не выдав военной тайны и не причинив вреда невинным людям, никто не будет спрашивать, сколько вам лет! - уже не проговорил, а проорал Эрде. «Он что, воевал? А так сразу и не скажешь», - прошёл по классу удивлённый шёпот. А Эрде продолжил: - Но для вас это слишком сложно. Начнём с простейших заданий. Представьте что тот, в кого вы влюблены, и тот, кто влюблён в вас, тонут, а спасти вы можете только одного. Кого вы спасёте? - Если это один и тот же человек, я просто спасу его, и всё будет хорошо! - не думая, ответила Кафка. Тиерию такой ответ, понятно, не устроил: - Это было бы слишком просто. Условимся, что это два разных человека. - А если... - начала Нами, но Эрде тут же её перебил: - И вы ни при каких обстоятельствах не полюбите второго, а первый ни за что не полюбит вас! Никакие промежуточные варианты не допускаются! - Сенсей, а они тонут далеко друг от друга? - решила уточнить Цунэцуки. - Это не должно иметь никакого значения! - агрессивно ответил Тиерия. - Я и так дал вам очень простую задачу, а вы даже её пытаетесь упростить ещё сильнее, до уровня детского сада. Теперь я, надо сказать, ещё худшего мнения о вашем классе, чем когда посмотрел отчёты об учебной работе. - Когда тот, кого я люблю, будет тонуть, я уже буду рядом, и значит, мне не придётся тратить лишних сил, чтобы до него доплыть, - говорила Цунэцуки откровенно влюблённым голосом. - Но с другой стороны, он, скорее всего, не желает спасения. А значит... - Пока ты думаешь, они оба тонут! - прервал её Тиерия. - Я спасу того, кто влюблён в меня! - вставила Тири, поймав на себе недобрый взгляд Цунэцуки. - Тот, кого люблю я, и сам справится - я ни за что не влюбилась бы в человека, не умеющего плавать! - Это река с очень быстрым течением, которое одолеет не всякий профессиональный пловец, - обломал её Тиерия. - Тогда как вы хотите, чтобы с этим справилась я? - То есть ты предпочитаешь бросить этих двоих в беде и загубить две жизни ради одной собственной? - продолжал напирать Эрде. - Но если я полезу в воду, загубленных жизней будет три! - срываясь на крик, говорила Тири. - И ещё как минимум две сломленных - мои родители всё ещё живы, и вряд ли им понравится, если я просто так отдам себя в руки смерти! «Мэру-мэру. Мэру-мэру», - послышался знакомый шум, за которым последовал звук раздвигающихся железных ворот. Ученицы осмотрелись в поисках источника странного звука, но оказалось, что его издал всего лишь мобильник Тиерии, такой же неправильный, как он сам, с жутким бронированным корпусом и выводящей из себя чёрной антенной. Полученное сообщение Эрде прочитал вслух: - «Я позвоню в службу спасения» Сенсей пристально посмотрел на Мэру. Все ученицы молча согласились с тем, что это самый верный и разумный ответ из прозвучавших. Но Эрде предпочёл усложнить и это. Он подошёл к Мэру и сказал: - На уроке пользоваться мобильными телефонами запрещено. Иди и положи его на стол. Мэру не могла ему не только противиться, но даже закричать на своём демоническом языке. Как загипнотизированная, она подошла к столу и отдала свой телефон — но как только она вернулась за парту, из её глаз ручьём полились слёзы. Этот поступок окончательно настроил учениц против Тиерии. Какой бы ни была Мэру, как бы она ни любила оскорблять всех, кого может, такого она не заслуживала. Ведь отъём средства связи делал её абсолютно беззащитной перед окружающим миром. Однако её ответ, похоже, удовлетворил Тиерию (насколько вообще может быть удовлетворён Тиерия Эрде), и он перешёл к другим, более сложным вопросам, на которые ни одна из учениц в принципе не могла ответить. За первой «простой задачей» последовал вопрос о школьной дисциплине — в этот раз самый сильный удар пришёлся на Нами. Эрде не понравилось, что она во всём с ним соглашается и не имеет собственного мнения — за что и получила приказ завязать галстук морским узлом. Тем самым её обычность была нарушена. После чего началась дискуссия о дискриминации сексуальных меньшинств, на которой Фудзиёси отстаивала свою позицию столь активно и эмоционально, что папка с набросками упала у неё с колен и рассыпалась по полу, откуда их тут же взял и, совершенно не заботясь о порядке, положил на чёртов стол Тиерия. Во время разговора об устойчивом развитии и возобновляемых источниках энергии Комори заикнулась о минимальном потреблении, сидя в книжном шкафу. Тиерия это услышал и приказал Комори сесть за парту, игнорируя её просьбу не открывать шкаф. И так продолжалось весь урок - в результате каждого обсуждения одна из девочек проявляла свою яркую черту, после чего Тиерия тут же её пресекал — простым приказом, но ни одна не могла ему противиться - и переходил к следующему вопросу. При этом подумать, что лишение учениц их особенностей и есть его цель, было невозможно — настолько несуразный и ошибочный до мозга костей человек в принципе не может вынашивать никаких коварных планов. Когда по результатам обсуждения проблемы разрешения конфликтов силовыми методами Абиру получила приказ сдать все бинты на стол, с этого самого стола раздалась тяжёлая угнетающая музыка. Как только недосенсей вышел за дверь, чтобы ответить на звонок, в класс осторожно прокралась Тие и непринуждённым тоном спросила: - Ну как вы тут? На психолога девочки посмотрели, как на сошедшего с небес ангела. Мальчики, впрочем, тоже. Все, кто был в классе, переглянулись между собой и провозгласили: - МЫ В ОТЧАЯНИИ! Сложные вопросы, на которые не может быть однозначного ответа, повергают нас в пучину отчаяния! - Именно так я и подумала. Но могу вас обрадовать: это «веселье» скоро закончится. Я позвонила Итосики-сенсею и доложила ему обстановку. И это повергло его в такую пучину отчаяния, что по сравнению с этим любая погода — пустяк, тем более что она уже улучшилась. Так что потерпите немного — он уже на подходе. Класс вздохнул с облегчением, а Мэру перестала плакать. Услышав шаги Эрде, Тие поспешно удалилась. Недосенсей первым делом констатировал: - Как я вижу, ни одна из вас не забрала свои вещи. А это значит, что себя как личностей вы совершенно не цените. Вот это было уже очень интересно. - Сенсей, разве это не значит, что мы вас просто уважаем? - спросила Кафка. - Во-первых, я не запрещал вам их забирать. Во-вторых, это ваше имущество, а не моё. В-третьих, они представляют яркие черты ваших личностей. Учитывая всё вышеперечисленное, ваше бездействие более чем неоправдано. - Но это же совершенно естественно — если учитель что-то забрал, вернуть это можно только после урока! - возразила Кицу. - В этом ваша проблема! Слишком многое кажется вам «совершенно естественным», вы не хотите ни о чём задумываться и мыслить критически. Даже желания проверить достоверность источников «совершенно естественной» информации у вас и то не возникает. А ведь иногда приходится подвергать сомнению неоспоримые истины, потому что иначе... - Мир погрузится в застой, - закончил невесть когда появившийся Итосики-сенсей. - Когда в прописных истинах сомневается один человек, меняется его жизнь. Иногда — жизнь его подчинённых. Если же сомневаются эти самые подчинённые, они устраивают революцию. И тогда меняется что-то большое. Если это подчинённые директора — целая школа, если подчинённые председателя — целая компания, если подчинённые мэра или правителя — целый город или страна. Благодаря этому меняется весь мир. И относится это не только к людям, но и к другим живым существам. Когда им кажется, что они неправильно живут, они меняются и развиваются. Если бы никто ни в чём не сомневался, Земля бы так и осталась просто мокрым камнем, и никого интереснее амёбы на ней не обитало бы. Речь своего настоящего сенсея ученицы выслушали с величайшим вниманием. Правда, реакции Эрде они ждали со страхом. Но он всего лишь поправил очки и сказал: - Похоже, во мне здесь больше нет надобности. - Да в тебе тут вообще надобности не было, - ответил Итосики тихо, но грубовато. - Ты не любишь этих детей, а значит, недостоин быть их учителем. Так что иди отсюда. Бормоча что-то несуразное о дисциплине, Тиерия удалился. Оказалось, его сила была всего лишь иллюзией — даже такому чувствительному и уязвимому человеку, как Итосики, победа над ним не стоила ничего. Итосики внимательно оглядел класс. Даже приободрённые его приходом, многие ученицы всё ещё являли собой весьма жалкое, а то и пугающее зрелище — не очень-то приятно наблюдать вдоль и поперёк израненную, но не забинтованную девочку, или залитую слезами парту интернет-тролля. Собственно, Мэру плакала до сих пор. Похоже, она даже не заметила присутствия Итосики. Заметив её состояние, сенсей и сам пришёл в некоторый ужас. Он взял со стола её телефон, подошёл к ней и сказал, глядя ей в глаза и немного понизив голос: - Всё худшее позади, Отонаси-сан. Можешь получить свой телефон назад. Но телефон Мэру не взяла. Вместо этого она обняла учителя за талию. Причём довольно крепко, и отпускать в ближайшее время, похоже, не собиралась. Но когда Итосики решился погладить её по голове, она грубо отпхинула его, выхватила из рук свой телефон и напечатала: «Не трожь меня, идиота кусок. Ты ничем не лучше этого ушлёпочного попугая». Удивить это никого не удивило, а возвращению Мэру в норму все были только рады. Остаток учебного дня был потрачен на реабилитацию всех остальных: перебинтовывать Абиру, завязывать галстук Нами обычным узлом и укладывать по порядку наброски Фудзиёси — не такие уж быстрые и лёгкие дела. Когда они все были завершены, и даже Комори была водворена на своё законное место в шкафу, Тири вдруг осенило: - Кажется, я поняла, что хотел нам сказать Эрде-сенсей. Решить можно любую проблему, но за это неизбежно приходится расплачиваться чем-то дорогим. - Да нет же, - возразил Итосики. - На самом деле, смысл в том, что всё ужасное когда-нибудь кончается. - Сенсей, так вы это специально подстроили? - спросила Нами. - Вовсе нет. Но больше такого точно не повторится. То, что с вами сегодня случилось — целиком и полностью моя вина. Я позволил своему отчаянию взять над собой верх и оставил вас на произвол судьбы, точнее, кое-кого ещё более жестокого. Судьба никогда не позволяет себе нарушать закон предназначения, как сделал этот мерзкий тип. - Закон предназначения? - спросила Кафка. Итосики пояснил: - Да. Каждому человеку предназначено что-то своё, и если он не будет этого делать, или увлечётся тем, что предназначено другому, равновесие этого мира, которое и так вечно висит на волоске, нарушится, и начнётся хаос и разрушение. Вы не должны впадать в отчаяние, так как это — моё предназначение. А этот балда ещё и отнял у вас возможность исполнять собственное. Никогда его не прощу. - А ему вообще предназначено быть учителем? - поинтересовалась Тири. - У него хоть лицензия на преподавание есть? - Разве тебе о нём предназначено думать, Кицу-сан? - спросил Итосики, глядя ей в глаза и нежно улыбаясь. Тири улыбнулась в ответ. Миссия Итосики как учителя и как надзирателя наконец была завершена. - На сегодня всё, можете идти домой, - объявил сенсей. - И не думайте о сложных вопросах и глобальных проблемах. Думайте только о том, что вам предназначено. И все разошлись. Кроме Цунэцуки, которая не собиралась никуда идти, пока Итосики будет здесь, в классе. Потому что так ей предназначено.