Наташа

1980 Они с отцом на стадионе, и вокруг целое море народу. Наташенька смотрит, не отрываясь, как по полю идут люди со штандартами, как загорается факел, поднесенный к чаше с огнем, как быстро поднимается в небо держащийся за воздушные шарики мишка. Она смотрит во все глаза, даже привстала со своего места, чтобы ничего не пропустить. - Запомни все хорошенько, - говорит отец. – Еще детям будешь рассказывать, как была на закрытии Олимпийских игр. Девочка кивает: она обязательно все запомнит. Наташеньке уже три. У нее две жиденькие рыжие косички, зеленое платьишко с желтым пояском и белые носочки в синюю полосочку. В детском саду у Наташеньки много друзей, она любит танцевать и слушать, как воспитательница читает «Золотую книгу сказок» перед тихим часом. Наташа вообще любит сказки, и, конечно же, она уверена, что прекрасный принц на белом пони приедет к ней, подарит плюшевого медведя, которого она на прошлой неделе видела в универмаге, и позовет жить с собой в волшебное королевство. Она верит в это еще и потому, что живут они с отцом под самой крышей старого-старого дома, где раньше было фабричное общежитие. По вечерам мыши скребутся в буфете, и отец ворчит, что опять придется перетряхивать все мешочки с крупой, а Наташа радуется, что соседка подсказала ему убирать на ночь хлеб в железный ящик. Еще обычно шипит радио на подоконнике, но там редко бывает что-то интересное. Папа военный, и на перекладине висят плечики с его формой. Наташе она нравится – девочка мечтает, чтобы папа поскорее стал майором, тогда на погонах будут звезды побольше, и блестеть они будут ярче. А еще папа много работает, даже по вечерам, поэтому Наташа часто выходит во двор и носится там с оголтелой толпой местных мальчишек, которые на год-два ее старше. Она им – верный друг и соратник, Мишка из соседнего подъезда даже сделал ей рогатку, только стреляет Наташа еще не очень. Под ними этажом ниже живет старуха. «Она еще Троцкого помнит», - ворчит иногда отец. Марья Ильинична – так ее зовут – каждый вечер, тяжело опираясь на клюку, выходит и садится на лавочку у подъезда, а когда мимо проносится кто-нибудь из Наташиной компании, тем паче с рогаткой, кричит во все горло: «Бастрюки! Милиции на вас нет!». Наташа назначила старуху на должность злой ведьмы. Девочка была уверена: из нее получится идеальная Золушка. 1990 Наталье тринадцать, и у нее второй разряд по боксу. Теперь она не носит платьишки – предпочитает новомодные джинсы с заклепками и футболки кричащих цветов. А вместо туфелек – кеды. Тренера от нее в восторге, говорят, «бойцовский характер». Наталья смотрит подозрительно – пожили б они в самом криминальном районе Москвы. Отец все чаще пропадает на работе – его нет неделями, а когда он все-таки приходит домой, Наталья морщится от неприятного запаха алкоголя. Мышей они вывели, но с казахстанскими фруктами в квартиру пробрались клопы, и теперь ножки Наташиной кровати стоят в мисках с водой, чтобы насекомые не кусались по ночам. Приемник сдох – как-то отец, услышав внеочередное обращение генсека к народу, разбил его об стену. Наташа тогда собирала остатки веником и слышала, как напряженно отец мерит шагами соседнюю комнату, а потом с балкона потянуло табачным дымом. Соседка снизу уже умерла, и теперь там жили квартиранты, запущенные ее внуком, они часто скандалили, и девочка каждый раз боялась, что отец все-таки вынет из стола табельный ПМ* и спустится к ним разобраться. В школе Наталья в основном грустила – учиться ей было неинтересно. Единственный предмет, который она зубрит с неподдельным усердием – английский язык. Учительница старая, и отец подозревает у нее начало маразма, но учить она умеет. Наташа читает бегло американские газеты, которые выписывает школа, и мечтает, как уедет навсегда из своей старой квартиры и будет жить на Манхеттене, где недавно, по словам New-York Times, произвели плановое озеленение. Ее ватага сотоварищей по детским играм выросла, теперь едва ли не половина из них переоделась из фланелевых курточек в треники, и вместо рогаток стала носить с собой бейсбольные биты. - Братва, - гордо величали они себя. - Правонарушители и тунеядцы, - пренебрежительно бросал отец. Но самой яркой частью в жизни Наташи был спорт: бокс, стрельба, плавание. Она посещала секции в ущерб всему - учебе, дружбе, домашним делам, и на каждой тренировке выкладывалась до изнеможения, чтобы по мышцам разлилась свинцовая усталость, а в голове стало пусто и приятно. Она и понятия не имела, зачем делает все это, просто… в спорте было все ясно и предсказуемо. Бросок на бок – два балла, бросок на спину – на четыре, нечестный прием – дисквалификация. А еще там была Цель, которой в простой жизни у Наташи не было. 2000 Наталья Романова передернула затвор. Выстрел – и у Целлюлозного комбината нет директора. Ей двадцать три, и она только что выполнила свой десятый, юбилейный, мокрый заказ. - Алло, да, я. Все, как договаривались. Она слишком хотела жить на Манхеттене, чтобы идти на завод после школьной десятилетки. Помог Сережа, бывший товарищ по дворовым играм, а ныне глава службы безопасности одного очень влиятельного человека. Наташа старается не думать, что убивает людей, или хотя бы думать, что эти люди тоже были далеко не агнцами. После работы ее всегда тянуло в бар, но, подчиняясь инструкциям, она неделями сидела на съемной квартире, пила дешевый коньяк и слушала радио – на первый свой гонорар она купила новое, с хорошей антенной, передающее без помех. Отец умер четыре года назад. Застрелился из табельного ПМ через два часа после официального сокращения из вооруженных сил Российской Федерации. Наташа катала на языке: «РФ», и находила, что звучание у него куда лучше, чем у «РСФСР». По отцу, как ни странно, она не плакала – признавала его право на такой шаг, он бы все равно не смог жить в новой стране, он был солдатом Советского Союза. Квартиру под крышей она не продала – лень было приватизировать, а без этого нельзя оформить документы – но и жить там не собиралась. «Пусть будет запасным аэродромом», - думала она, прекрасно понимая, что вряд ли уже когда-нибудь туда вернется. 2010 Черная Вдова уже несколько лет как агент ЩИТа. Ей тридцать три, и она носит кожу и камуфляжные куртки. Теперь она может позволить не только дорогую выпивку, но и дорогое оружие. Беретта, легенда итальянского оружейного искусства. Слишком громоздкая для изящной женской ручки, но Наташе нравится - она стреляет из нее по банкам, когда выбирается за город. На заданиях – только ПМ. Наверное, дань традиции. Ее поймали на горяченьком, буквально у свежего трупа, и агент, что удивительно, оказался не обычным ЦРУшным увальнем – Наташе тогда порядком досталось. - Я твой единственный шанс на спасение, - он говорил спокойным уверенным голосом. – Я поручусь за тебя. А Наташа, нет, уже не Наташа, а Черная Вдова, смеялась в голос: «Ну что, дождалась своего принца, Золушка?». Работы было много, и вся она была грязная – намного грязнее, чем то, на что она решалась в одиночку, без прописанной в контракте поддержки со стороны мировой разведывательной организации. Наташина самооценка уменьшалась пропорционально увеличению банковского счета. Но был Бартон. И это в ее постоянно ускользающей, простой, как ПМ, но сложной, как сделка с совестью, жизни было уже неплохо. Они встречались нечасто – на гражданке еще реже, чем на заданиях, и просто были рядом, доказывали друг другу, что в постоянно трясущемся мире есть что-то постоянное. Что-то, что могло (когда-нибудь, гипотетически) стать важнее денег. Наташа купила квартиру на Манхеттене, с метражом большим, чем, пожалуй, был их старый двор. И провела новоселье одна, лежа скорчившись на полу в ванне. Советский приемник выглядел ужасно на пластиковом окне с видом на парк. 2012 Наталье Андреевне Романовой тридцать пять, и она впервые в жизни пришла в церковь. Свечка за упокой долго не хотела гореть, но потом растаяла всего за несколько минут. Она не посмела принести в этот мир новую жизнь – не чувствовала себя вправе произвести на свет хоть кого-нибудь… У них с Бартоном мог быть сын, возможно, они бы даже смогли быть хорошими родителями, но… Наташа стояла перед образами и смотрела в будущее через пелену слез: у наемных убийц не бывает детей и счастливых браков. Известие о предательстве Клинта настигло ее в Москве. - Бартон – перебежчик? Чушь! Кто угодно, только не он. Фьюри смотрел угрюмо, и Наташе вдруг почудилось, что он досадует на себя за потерю такой важной цепной псины, Клинта Бартона. - Собери сопли, не маленькая, - отчеканил он жестко. – Увидишь – стреляй, уверяю, он тебя не пожалеет. Она не поверила. * * * - Нат? – удивленные глаза, затуманенный, но знакомый, живой взгляд. Жизнь была простой, как ПМ, и сложной, как компромисс с совестью, а еще был Бартон, и Наташа вдруг поняла, что за него порвет глотки всем. - Я с вами, - смысл ее жизни смотрел угрюмо и намеревался пристрелить бога лжи и коварства. - Если ты не достанешь, у меня всегда есть ПМ, - улыбнулась Наташа, уже сидя в джете. - Ты выйдешь за меня, если мы вернемся? – невпопад спросил Бартон, вместо того, чтобы поддержать шутку. И когда инопланетная гадина одним движением хвоста разрушила добрую часть дома, где находилась Наташина квартира, та лишь улыбнулась, вытирая нос от копоти – благо, отцовская квартира стоит, и ей есть куда возвращаться. А главное, с кем. _______________________________________________ *ПМ - пистолет Макарова, табельное оружие в правоохранительных и вооруженных силах СССР, венец советского оружейного искусства.