Comatose

Поднятые бутылки, смех, смешанный со звоном бокалов, обжигающее тепло соджу. Он практически мог почувствовать это снова, как и все остальное, что согревало его душу. Это было последнее воспоминание Чанмина, прежде чем он погрузился в пустоту. Нас пятеро. Чанмин мог бы дать разумное объяснение или наблюдать откуда-то со стороны за разворачивающимся действием, если бы не та боль, которая буквально разрывала его голову¸ медленно сползая вдоль позвоночника, словно он был на пути к загробной жизни. Воспоминание было таким старым, далеким от всех проблем и страданий, но было и еще кое-что. И он верил, что именно это действительно невозможно изменить. Мы Dong Bang Shin Ki. Мы восходящие боги востока. Мы можем все. *** Юнхо было практически невозможно остановить. Да, он был травмирован, да, его голова была забинтована, а рука покоилась в гипсе, но никто и ничто не могли удержать его от попыток увидеть Чанмина: ни собственные сломанные кости, ни обеспокоенные доктора и медсестры, пытающиеся заставить его оставаться в постели. Прихрамывая, он шел вниз по коридору, пытаясь унять бешеную пульсацию в висках, отчаянно оглядываясь по сторонам в поисках таблички с родным именем. Он нашел ее. Он дернул ручку, дверь заскрипела, но не поддалась. Ее можно было открыть только с помощью карты доступа, но это было уже неважно. Его взгляд остановился на неподвижном теле, здоровой рукой он оперся на стекло, затуманившееся от теплого дыхания. Отчаяние сжало горло, стало невозможно глотать, он старался проникнуть сквозь стекло, царапая его так, что побелели суставы пальцев. Ударив по нему, он испугал медсестер, которые немедленно попытались уговорить его вернуться в кровать. Но он не обращал на них никакого внимания. - Чанмин! Чанмин-а, пожалуйста, просыпайся! Просыпайся! Его громкий крик привлек внимание многих: докторов, медсестер, других пациентов, которые выглядывали из палат, чтобы посмотреть, что происходит. Даже члены его собственной семьи и семьи Чанмина были слишком напуганы, чтобы подойти к нему. - Это не по-настоящему, - он сказал себе, - это все дурной сон. Но руки, которые пытались удержать его от падения, когда он чуть не потерял сознание и его колени подкосились, были слишком реальными. Да и Чанмин, неподвижно лежащий на кровати, с забинтованной головой и кислородной маской, закрывающей его рот и нос, был тоже слишком реальным. *** Чжечжун нашел Юнхо стоящим рядом с палатой, не сдвинувшимся ни на миллиметр. Его лицо было прижато к стеклу, как будто бы он мог провалиться сквозь него и оказаться рядом с Чанмином. Добраться до палаты оказалось практически невозможно для Чжечжуна, первого из трио услышавшего новости. Приемная кишела репортерами, как всегда неуместными, безразличными или демонстрирующими фальшивое сочувствие, которое маскировало профессиональный интерес. Что было еще хуже, все топ-менеджеры тоже оказались здесь, как будто ожидая его появления, и отказывались пропустить его к Чанмину и Юнхо. Только персонал госпиталя оказался более человечным и дал ему возможность добраться до цели. Проходя мимо топ-менеджеров, он удержал себя от того, чтобы показать им неприличный жест прямо перед репортерами. В конце концов, были более важные вещи, о которых стоило переживать. Он подошел к Юнхо, положил руку ему на плечо, с надеждой, что он почувствует его поддержку. Юнхо даже не обернулся, чтобы узнать кто это, и Чжечжун подумал, что он понимает почему. Его коллега, друг и брат лежал за стеклом в коме, лишь индикаторы и зеленая линия, показывающая биение его сердца, говорили о том, что он еще жив. Для Юнхо это был брат, любимый и лучший друг, который мог никогда не проснуться. Юнхо задрожал под прикосновением Чжечжуна, бесчувственная маска медленно разрушилась, обнажая лицо утомленного, потерявшего рассудок человека. Даже резкий вздох не помог ему удержать слезы. Юнхо почувствовал тепло, окутывающее его и придающее сил. Это все неправильно, только он должен успокаивать их, он же лидер, в конце концов. Он должен присматривать за ними, заботиться, защищать. Так он говорил себе. Он должен защищать имя TVXQ. Они TVXQ. Но он не справился. Их пути разошлись, и даже после того, как он поклялся защищать их, Чанмин пострадал. - Мн-мне так жа-жаль, Чже-Чже, - прошептал он, собственный скрипучий голос показался ему чужим. – Я не сп-правился. Чжечжун обнял его крепче, слова «ты не виноват» не имели никакого эффекта. Он не хотел, чтобы ему было хорошо. Он был виноват. *** Юнхо спал, когда Ючон и Чжунсу зашли в палату. Чжунсу закусил губу, чтобы сдержать слезы. Он молча взял Ючона за руку, и тот в ответ сжал ее. Чжунсу никогда не думал, что увидит это снова, их сильный лидер казался таким больным и беспомощным на больничной койке. Ючон отпустил свою руку, чтобы обнять Чжечжуна, а Чжунсу не мог оторвать глаз от Юнхо. Один взгляд на него напомнил ему слишком много о том случае, который казался теперь таким далеким: бледный и болезненный вид Юнхо, еще более заметные мешки под глазами с багровыми и желтыми следами. Он выглядел как человек, который уснул от истощения, слишком подавленный эмоционально, чтобы держаться. Спустя некоторое время, когда он не мог больше смотреть на Юнхо без приступов тошноты, Чжунсу вышел и мужественно направился к Чанмину. К нему все еще нельзя было попасть без доступа, пока его состояние не стабилизируется. Чжунсу тихо наблюдал снаружи, где даже легкое дрожание век казалось таким далеким. Он старался воспроизвести в памяти последнюю искреннюю улыбку, которую он видел у своего донсена, беззаботный хохот или насмешки, которые иногда приходились и на его счет тоже. Он прижался лбом к стеклу, закрыв глаза, но не сдерживая слез. Ничего не приходило на ум. Память подкидывала короткие обрезки воспоминаний, не позволяя услышать этот смех, представить себе эту улыбку прямо сейчас. Сейчас он ненавидел целый год противостояния, год, когда они не могли общаться, не видели друг друга, и ему казалось, что он упустил что-то очень ценное. Что-то, что он мог никогда не получить назад. *** Покачиваясь на сиденье и закрывая лицо руками, Ючон наблюдал издалека за Чжунсу, который тихо плакал перед палатой Чанмина. Он специально не подходил к нему, чтобы тот имел возможность побыть один. Но это не могло продолжаться долго. Одного вида Чжунсу было достаточно, чтобы слезы подступили к глазам Ючона, особенно эмоционального и склонного к срывам. Он не осмелился и взглянуть на Чанмина. Ему казалось, что у него в сердце проворачивают нож, когда он смотрел на Юнхо; видеть его в таком отчаянии даже во сне было ужасно. Чжечжун сказал, что до этого ему было хуже, и Ючон мог себе это представить, но не хотел. В конце концов, Юнхо всегда был самым сильным из них. Нет, Ючон не считал себя достаточно смелым, чтобы посмотреть на Чанмина и суметь справиться с собой. Он никогда не был самым стойким, но, несмотря на страх, ноги сами подвели его к стеклу, через которое он смог разглядеть лицо Чанмина. Когда слезы проложили дорожки по щекам, все, что возникло в его голове – это вопросы. - Что если бы мы никогда не разделились? Что если кто-то из нас уйдет? Что если мы останемся одни? - Мог ли там лежать кто-то другой? – тихо спросил он, когда Чжунсу оттолкнул его стекла и обнял. Никто не ответил на его вопросы. *** Чанмин не знал, когда он стал видеть сны, но это определенно случилось. Цвета, если таковые имелись, стали ярче, как в мультиках, и все было чуточку более необычно, чем на самом деле. По крайней мере, он так подумал. Он пришел в себя в чистой, ничем не примечательной белой комнате без окон, дверей или стен в поле зрения. Черт, да он даже не был уверен, что здесь есть потолок или пол, но если подумать, что-то же было у него под ногами. Конечно, если он стоял. Когда он решил посмотреть вниз на свои ладони, то осознал, что он полностью обнаженный. Он повернулся вокруг себя и попытался что-нибудь найти. Как только он сделал это, то обнаружил себя полностью одетым: в тонком свитере и брюках. Его ноги все еще оставались без обуви, и он понял, что несуществующий пол скорее холодный. И снова, тапочки появились на его ногах немедленно, защищая его ступни от прикосновения к холодной поверхности. Неопределенное количество времени Чанмин потратил, бездумно измеряя «комнату» шагами. По сравнению со всеми снами, которые он видел до этого, этот был самым бессмысленным и скучным. Стоило ему подумать, почему же все происходит именно так, как он понял, что его карман провис под весом чего-то: этой вещью оказался iPod, причем его личный iPod. Он достал наушники, и музыка заполнила тишину. Как только музыка начала играть, вокруг стали появляться и другие вещи: очертания мебели, четыре стены и потолок, как будто формы возникали из ниоткуда, это было похоже на трехмерный план здания, но потом они не пропадали немедленно, а открывали за собой и другие вещи. Таким образом, появилась большая комната, квартира, целое здание и, наконец, город. Как кусочки мозаики, формы складывались в картину. Прямо на глазах Чанмина этот мир восстанавливал себя, на секунду ему показалось, что это действительно сон. Все казалось таким знакомым: дверь скрипнула, когда он открыл ее, на улице внизу было шумно от движения машин, видно было даже трещинки на диване от слишком долгого использования. Он узнал это место. Здесь он чувствовал себя уютно и в полной безопасности. Но чего-то не хватало. Так или иначе, он оказался в комнате, которая была его спальней, на столе стояла фотография в рамке. Он взял ее в руки. С ней явно было что-то не так. Например, почему у него на столе была его собственная фотография? И, если он все-таки был на ней один, почему он был не в центре, а где-то с краю? Фотография выглядела так, словно на ней должно быть больше людей. Он прошелся по квартире в поисках подсказок. Но за исключением фотографии в ней ничего не было. Более того, его дом показался ему пустым, слишком тихим, даже одиноким. Через некоторое время он обнаружил, что находится за пределами квартиры, просто идет по улице, и вернул себя в первое место, которое определил как «ничто», так как там ничего не было. Он все еще сжимал фотографию в руках. Внезапно он замер, а когда поднял глаза, четверо мужчин стояли прямо перед ним. Их черная одежда ярко оттеняла белый фон позади. Их лица были печальны и подавлены. Неожиданно он испугался, но просто не мог заставить себя сдвинуться с места. Что-то было в них такого, что заставляло его испытывать тревогу и облегчение одновременно. - Чанмин, - сказал один из них, его щеки были круглыми, черные пряди аккуратно обрамляли его скулы. Да, Чанмин, это его имя, но почему он чувствует себя так, словно чего-то не хватает? Чего-то действительного важного? - Вернись к нам, пожалуйста, - сказал другой, его голос был мягким, почти умоляющим. - Мы ждем тебя. - Чанмин, - заговорил последний из них, протянул свою руку к нему и переплел их пальцы вместе, - я скучаю по тебе. Чанмин нахмурился. Это не имело никакого смысла: пустая фотография, странные мужчины, появившиеся перед ним. Или все-таки имело? После слов, которые они сказали, он инстинктивно подумал о сталкерах или серийных убийцах, хотя по-прежнему не чувствовал никакой угрозы от них. Он посмотрел на фотографию в руках, больше он не был один: те же мужчины появились на ней с ним, улыбаясь и обнимая друг друга, словно это было лучшее время в их жизни. Ему стало так страшно, что оказалось сложно вздохнуть. Он посмотрел на сцепленные руки на фотографии, прежде чем поднять глаза и встретить взгляд одного из них. Чанмин заметил, что они практически одного роста. Мужчина грустно улыбнулся ему, в его глазах стояла такая боль, что Чанмину захотелось, чтобы она ушла. Он нахмурился еще раз, потому что было похоже, что они хорошо знакомы друг с другом. Имя кружилось на кончике его языка, но как только он открыл рот, чтобы назвать его, оно растворилось. Рука мужчины была теплая и надежная, такая родная, но он никак не мог собрать кусочки вместе. Он только смог сказать: «Кто ты?» *** Казалось, что время движется очень медленно, поэтому Юнхо хотел, чтобы оно либо остановилось совсем, либо ускорило свой путь к неизбежному. Не то чтобы он буквально умирал от необходимости узнать, проснется Чанмин или нет, но иногда ему казалось, что он будто бы вымогает поддержу у одногруппников. Чем скорее все закончится, тем быстрее он сможет пережить боль или хотя бы постараться это сделать. Он допускал, что, возможно, Чанмин останется таким насовсем. У него не было и ночи полноценного сна, он просто не мог позволить себе жить нормальной жизнью, ведь состояние самого важного человека для него совсем не изменилось. Доктора упоминали о серьезной травме головного мозга, и шансы на то, что Чанмин очнется были очень маленькими, а на то, что он придет в норму, еще меньше. Юнхо старался не думать об этом. Прошла уже неделя после аварии, когда доктора решили, что состояние Чанмина стабилизировалось, и Юнхо наконец пустили к нему в палату. С тех пор он не отходил от него ни на шаг. В первую пару недель, пока Юнхо оставался в больнице из-за собственных травм, единственное, что он делал, это сидел рядом с кроватью, вцепившись в руку Чанмина и тихо плача. Медсестры пытались его увести, но Юнхо с присущим ему упорством отказывался сдвинуться с места. На самом деле никто не мог понять, почему он так поступает. Да и как много людей могут сказать, что они действительно знают, каково это, когда любимый человек не может проснуться? Семья Чанмина навещала его каждый день, как и Чжечжун, Ючон и Чжунсу. Их слова не помогали Юнхо, потому что он не хотел, чтобы они помогали. Он считал, что он заслуживает наказания, потому что он не справился, он не смог защитить Чанмина. Неважно, что TVXQ больше нет. Важно лишь то, что родители скучают по сыну, сестры по старшему брату, а друзья по другу. Неважно, что его собственная лучшая часть исчезла. Снова и снова он прокручивал аварию в своей голове, убеждаясь все сильнее, что именно он виноват в случившимся, пока Чжечжун не вытолкнул его из палаты в один из дней и не ударил. В конце концов, именно физическая боль отрезвила его немного. - Поговори с ним, ты идиот! Он никогда не узнает, как сильно ты хочешь, чтобы он вернулся! Ведь единственное, что ты делаешь, это просто сидишь рядом и плачешь. Поговори с ним, скажи, как ты скучаешь, скажи, что он теряет! – Чжечжун кричал на него, пока выражение его лица не поменялось, а потом сгреб Юнхо в охапку. - Он должен захотеть вернуться! Скажи ему что-то такое, ради чего он захочет вернуться немедленно! С этого дня он старался больше не плакать. Он рассказывал Чанмину о том, как они жили. О том, каким обычным и простым это теперь кажется ему, и как больно это вспоминать, но больше всего он старался говорить о том, как он любит его и скучает. Иногда слова застревали в горле, и он не мог продолжать, тогда он плакал.Со временем стало намного легче, особенно когда приходили другие, и они все вместе разговаривали с Чанмином. Казалось, все стало как раньше, за исключением моментов, когда вместо ответа на вопрос было слышно лишь дыхание. Чанмин по-прежнему не просыпался. Вся их деятельность была приостановлена. Чтобы не осталось от TVXQ, официальных сообщений о роспуске не было. Сначала менеджеры пытались продвигать Юнхо как солиста, сдавшись в конце концов только когда он сказал, что ему больше не хочется заниматься чем-либо подобным. Сцена теперь не значила ничего, фанатская любовь не значила ничего, и даже пение и танцы тоже были бессмысленны. Фанаты не осуждали его, скорее они плакали с ним и за него, они действительно переживали. Иногда он хотел, чтобы они были менее великодушны. Чувство вины только росло с каждым днем, потому что Чанмин не просыпался. Юнхо становилось все тяжелее смотреть на себя, теперь он желал лишь одного – оказаться в госпитале вместо Чанмина.Каждый день он наблюдал, как Чанмин постепенно меняется. Тело, над которым он много и усердно работал, сильные мышцы и крепкие бицепсы медленно истощались из-за болезни, щеки западали, а ключицы выпирали еще сильнее. Это очень расстраивало Юнхо. Он представлял, что Чанмин мог бы сказать, если бы это случилось в какой-нибудь обычный день. Хотя хуже всего было понимать, что это не могло случиться в какой-нибудь обычный день. Каждый день он умывал, брил и купал Чанмина. Медсестры позволяли ему это делать, особенно после того, как он перестал мешать распространению слухов, окружавших их реальные отношения. Юнхо было все равно.Он осторожно вытирал кожу Чанмина теплым полотенцем насухо, чтобы он ничем не заболел, бережно переворачивал его и мыл спину. Каждый день Юнхо переодевал его в чистую пижаму, периодически перекладывая в более удобное положение для сна. Однажды, когда Юнхо читал одну из историй Чанмина вслух, ему пришла в голову неожиданная мысль: а что если Чанмин правда никогда не проснется? Не устанет ли он сам заботиться о нем? Не оставит ли он Чанмина одного? Эти мысли приносили ему лишь еще большую боль. Как он сможет покинуть любимого человека по собственной воле? Ему больше нечего было делать: его карьера неожиданно завершилась, да и ничего больше не возбуждало его интерес. Если бы все было наоборот, Юнхо знал: Чанмин никогда бы не оставил его. Единственное, что он мог сделать, это поступить так же по отношению к Чанмину. Вот только с каждым днем ему все тяжелее было нести этот груз. Спустя некоторое время, когда Юнхо в нем уже окончательно потерялся, состояние Чанмина улучшилось, хотя и совсем чуть-чуть. Это случилось очень быстро и неожиданно, и Юнхо подумал, что может быть, это всего лишь его воображение, но когда это произошло еще несколько раз, он стал более уверенно разрешать себе надеяться на лучшее. Однажды, пока они «разговаривали», Чанмин пошевелил пальцами. Наверное, показалось, решил Юнхо, но все же посмотрел на ритм сердцебиения, чтобы проверить есть ли в нем хоть небольшое изменение. Он сказал об этом остальным, но не получил в ответ ничего, кроме ободряющих улыбок. *** Юнхо оказался совсем не подготовленным к тому дню, когда Чанмин открыл глаза. Хотя конечно же, он очень сильно хотел, чтобы Чанмин проснулся, и все опять было бы как прежде, словно и не было никакой аварии. Но когда взгляд Чанмина остановился на нем, ему показалось, что на него смотрит какой-то другой человек. Чанмин не узнал его. После того как доктора проверили его состояние, единственное, что он делал – просто смотрел на Юнхо. Он не произнес еще ни слова, после того как проснулся (доктора сказали, что должно пройти немного времени, пока голос вернется), но выглядел так, будто кое-что забыл. Например, свое имя. - Чанмин, - тихо прошептал Юнхо, он сидел на том же самом стуле, что и все эти месяцы. Чанмин поднял глаза, он смотрел на него так, словно искал ответы на свои вопросы. Иногда его губы подрагивали, словно он старался что-то сказать, но по-прежнему не издавал ни звука. Отношение Юнхо к нему не изменилось: он все так же сжимал его руку Чанмина, вытирал его лицо, целовал его в щеку. Чанмин только смотрел на него в ответ. *** - Он спрашивал о тебе сегодня. Юнхо не ответил, он лежал на своей, нет, на подушке Чанмина, только закутался в одеяло сильнее. Прошло уже два месяца, как Чанмин вышел из комы, и за все это время он только странно смотрел на Юнхо. В этом взгляде не было узнавания, и несмотря на всю свою веру в то, что он сможет оставаться рядом с Чанмином, пока тот жив, он просто не мог. Даже просто смотреть на Чанмина было для него невыносимо. А еще он так до сих пор и не мог заставить себя найти свое место в жизни, не мог ею наслаждаться, не мог заставить себя просто снова начать жить. Он просто не мог принять все, как есть сейчас, и перестать обвинять себя в том, что случилось. - Ты должен пойти и увидеть его, - тихо сказал Чжечжун, положив руку на плечо Юнхо. Юнхо не сдвинулся с места, зажмурившись еще сильнее, чтобы не расплакаться только от мысли о Чанмине. Все, что помнил Юнхо с последней встречи с ним, это замешательство на лице донсена, словно он пытался вспомнить что-то важное, Юнхо было больно, когда он смотрел на него, но он даже не мог представить себе, что испытывает Чанмин. Наверно, Юнхо никогда не смог бы вообразить, каково это, оказаться на его месте. Чжечжун обнял Юнхо, он слишком хорошо знал, как Юнхо нуждается в прикосновениях, особенно от Чанмина, и он совсем не хотел заменять его, просто надеялся, что благодаря этому Юнхо станет хоть чуточку лучше. - Сегодня он спросил: «А он все еще присматривает за Бэмби?» Он до сих пор помнит, Юнхо-я, воспоминания все еще там, - прошептал Чжечжун в волосы Юнхо, он крепче сжал Юнхо, когда тот заплакал. – Ему надо помочь собрать память по кусочкам. - Но что если он потерял часть? Что если он не помнит меня? Мне очень больно, Чжечже, больно, когда он смотрит на меня как на незнакомца, - Юнхо тихо всхлипнул, прижимая оленя ближе к груди. - Это меняет то, как ты к нему относишься? Если бы вы поменялись местами, его бы чувства к тебе изменились? Юнхо заплакал, слабо качая головой. Не хватало еще сейчас отказаться от Чанмина, ведь он никогда бы так не поступил по отношению к Юнхо. *** Можно сказать, что Чанмину понравилась новая палата, в которую его перевели. Предыдущая была мрачной и темной, ему было там неуютно, особенно когда он пытался заснуть. Цвет стен в новой был более ярким, и хотя он ему не особо нравился, но в ней были занавески с милыми зверюшками. И здесь было намного проще ощущать себя живым. Он чувствовал себя намного лучше в последние месяцы, особенно, когда его отключили от капельницы и позволили есть твердую пишу. Больничная еда ему была совсем не по вкусу, но в течение месяца, когда он у него снова появился аппетит, ему разрешили есть то, что приносили из дома. Его родители и сестры приходили к нему по очереди. Но были и другие посетители. Не члены его семьи или родственники - трое мужчин, которых он не смог вспомнить и называл «хены», приходили к нему каждый день. Их лица казались ему знакомыми, но имена все еще ускользали от него. Он решил, что это не так уж и плохо, учитывая, что у одного из них (самый старший, как он вспомнил) чуть было не случился припадок, когда он назвал его «хен» в первый раз. Спустя некоторое время он понял, что это его коллеги, но пока он не задавал вопросов о своей работе. Другим посетителем, которого он привык видеть, был еще один мужчина. Правда, сейчас он больше не приходил к нему, а в первые несколько недель он, хоть и почти не разговаривал с Чанмином, но называл его по имени и держал его за руку. Всегда с очень грустным лицом и со слезами на глазах. Это интриговало Чанмина, и через какое-то время он почувствовал, что если и был здесь по-настоящему важный человек для него, то это мог быть только он. - Привет, хен, - Чанмин улыбнулся, приветствуя Чжечжуна и Юнхо, которого старший тащил за собой. Он все еще не мог запомнить имя Чжечжуна, но он знал, что старший все понимает, он словно поддерживает и утешает его, когда улыбается. - Чанмин, угадай, кого я привел с собой сегодня? – Чжечжун чуть ли не светился, приглашая Юнхо сесть рядом с собой. Чанмин посмотрел на Юнхо с любопытством, склонив голову на бок и изучая его. Чжечжун похлопал Юнхо по плечу, попросил составить Чанмину компанию, пока он сходит к автомату за кофе, и тихо вышел из палаты. Юнхо поерзал под взглядом Чанмина, его сердце бешено колотилось, но до сих пор в этих огромных глазах не было ни капли узнаваемости. Он почти не слышал слова, которые говорил Чанмин. - Ты присматриваешь за Бэмби? Я скучаю по Бэмби. Юнхо удивленно уставился на него, закрыл и открыл рот, но не смог произнести ни слова. Он снова закрыл рот и осторожно кивнул. Чанмин улыбнулся, как будто с облегчением, и кивнул в ответ, а потом жестом пригласил Юнхо сесть поближе. Скрипнул стул, а потом ткань зашуршала по кожаному сиденью, когда Юнхо придвинулся ближе. Чанмин держал руку ладонью вверх. - Ты не мог бы взять меня за руку, как ты делал до этого? Мне действительно нравилось, когда ты так делал, - попросил Чанмин, едва заметно улыбаясь. Юнхо закрыл глаза, чувствуя подступающие слезы, но кивнул и взял Чанмина за руку, сжал его длинные, тонкие пальцы. Ему было больно и очень сильно хотелось кричать, но он удержался. Он делал это для Чанмина, для них обоих, и как бы больно ему не было, он будет терпеть, потому что это единственное, что он может сделать сейчас.- Хен, - заговорил вдруг Чанмин. Юнхо встретился с его глазами. На мгновение ему показалось, что Чанмин что-то вспомнил. - Ты что-то вспомнил? – тихо спросил Юнхо, потирая большим пальцем костяшки на руке Чанмина. - Может быть… Что такое Dong Bang Shin Ki? - Это… - Юнхо замолк. Это мы. Кто мы есть, были, могли быть. Ты, я, Чжечжун, Ючон и Чжунсу. - Ты знаешь, хен? - Это группа. Ты хочешь их послушать? – вместо этого сказал Юнхо и достал свой iPod из сумки, передавая Чанмину наушники и ища свою любимую песню. Их самый первый сингл. 하루만 네 방의 침대가 되고싶어 oh baby 더 따스히 포근히 내품에 감싸 안고재우고싶어 (примечание: 東方神起 HUG) Чанмин разделил с ним один из наушников, сердце Юнхо сжалось, когда он услышал партию Чанмина в песне. Неосознанно он сильнее сжал руку Чанмина, слезы потекли по его щекам до того, как он отдал себе в этом отчет. I want to be your close lover just for a day (Я хочу быть твоим любовником, даже на день) I'd be able to listen to your accomplishments and even your complaints (Я смогу выслушать рассказы о твоих достижениях и даже жалобы) Он не заметил, что уже заиграла следующая песня, пока холодные пальцы не коснулись его щеки. - Хен, с тобой все в порядке? – спросил Чанмин. Юнхо моргнул, прежде чем торопливо вытереть слезы, и кивнул. Он оставил свой iPod Чанмину и встал. - Там есть еще песни, если ты хочешь послушать. Я думаю, они милые. Он покинул палату, не сказав ни слова. *** Через месяц Чанмин вернулся домой. После недели или чуть больше, которую он прожил в родительском доме, он решил, что не проводил здесь особенно много времени, поэтому спросил о других местах, где он мог жить дольше. В конце концов, и с небольшой помощью Чжечжуна, он (вместе с Чжечжуном, Ючоном и Чжунсу) вернулся в старую квартиру, в которой они жили впятером около двух лет назад. Никто не задался вопросом, почему Юнхо не переехал вместе с ними. Чанмину понадобилось немного времени, чтобы понять, что квартира достаточно большая, чтобы в ней мог жить еще один человек. Он решил, что хоть и потерял часть памяти, но все еще не утратил свой ум. - Эй! Чжечжун-хен! – позвал он. Он запомнил имя Чжечжуна быстрее всех, тем более, что они были и остались в отношениях, подразумевающих определенную грубость, к одновременным радости и огорчению Чжечжуна. - Следи за тоном, донсен! – крикнул Чжечжун в ответ с кухни. Он не обернулся, хотя и услышал, как Чанмин сел на табурет, улегшись грудью на стол. - Чего ты хочешь? Я пытаюсь сделать что-нибудь для твоей бездонной ямы вместо желудка. - Мне интересно, - начал Чанмин, рисуя круги по мраморной столешнице, - почему у меня одного целая комната? Двуспальная кровать, в то время как вы живете в одной комнате с односпальными кроватями? Чжечжун резко повернулся, чтобы посмотреть на Чанмина, и тот вздрогнул, когда услышал, как хрустнули суставы Чжечжуна. Чжечжун рассеяно потер шею, возвращаясь к плите, чтобы уменьшить огонь, а затем сел рядом с Чанмином, глядя на него с подозрением. - Ты что-то вспомнил или просто додумался до этого? – спросил Чжечжун. Чанмин закатил глаза и переспросил: - Как я и сказал, мне интересно, отсюда следует, что я догадался, потому что я умный. - Ух. Хоть ты и забыл, но ты был именно вот таким придирчивым ублюдком. - Просто ответь на вопрос, - сказал Чанмин невозмутимо, снова закатив глаза. Чанмин поднял взгляд на Чжечжуна, который смотрел на него, не мигая. Он искал ответ в темных глазах напротив, но хен встал и отошел к плите, выключив газ. Чанмин усмехнулся, когда Чжечжун поставил огромную тарелку кимчи-чиге перед ним, без особых церемоний. Он быстро съел все, удерживая взгляд Чжечжуна в поисках ответа на свой вопрос. Чжечжун покачал головой: - Я не могу сказать тебе, - Чанмину показалось, что он жалеет об этом или ему грустно. – Ты должен выяснить это сам, потому что только тогда мы сможем быть на самом деле счастливы снова, - Чжечжун погладил Чанмина по щеке, тихо вздыхая, прежде чем покинуть кухню. Чанмин нахмурился, глядя в пустую тарелку. Загадочный ответ Чжечжуна не имел никакого смысла, но где-то в глубине души у него зародилось странное чувство, будто чего-то не хватает, и это что-то действительно очень и очень важное. Он обиделся, но не на кого-то конкретно, просто расстроился из-за неспособности вспомнить то, что должен. Он взял свою чашку, чтобы помыть ее, а потом окликнул Чжечжуна, обнаружив в раковине гору из грязных кастрюль, сковородок и тарелок: - ЭЙ, ЧЖЕЧЖУН-ХЕН! Я должен все это вымыть?! *** - Ты здесь, чтобы позлорадствовать? Потому что он вспомнил тебя, а не меня? Чжечжун вздрогнул из-за горечи в тоне Юнхо, его лица не было видно из-за кучи бутылок соджу на обеденном столе. Освещение было слишком тусклым, чтобы рассмотреть что-либо еще, и он поежился, когда в его адрес посыпались проклятия, из-за того, что он включил свет. Он обошел вокруг стола, чтобы подойти к Юнхо, склонился над горой пустых бутылок в поисках напитка, но судя по голосу, Юнхо находился где-то рядом. - Как ты узнал? – Чжечжун сел рядом с Юнхо, положив руки на колени. - Чжунсу. - Ааа. Юнхо вздохнул, поднимаясь на локте. Он дотянулся до полупустой бутылки, поднес к губам, наклонив ее слишком сильно, напиток потек по его подбородку. Он зашипел, вытирая жидкость рукавом, прежде чем допить, но Чжечжун схватил бутылку и переставил ее на другой стол. - Остановись. - Верни мне бутылку. - Нет. Тебе уже достаточно. Чжечжун шикнул на него и встал, порылся в кухне в поисках мешка для мусора, вернулся и стал собирать бутылки, пустые или полные, каждую он закидывал в мешок. Он отмахнулся от Юнхо, который пытался задержать его. - Хватит. Хватит упиваться своей бедой. - Я не упиваюсь своей бедой, - фыркнул Юнхо, схватив Чжечжуна за руку, тот легко выпутался и продолжил собирать бутылки из-под соджу. Чжечжун вынес мешок из квартиры, сбросил его в мусоропровод, и вернулся как раз вовремя, чтобы подхватить Юнхо, который чуть не упал лицом вниз на пол. - Гоподи, Юнхо. Чжечжун бесцеремонно уронил Юнхо на диван и уселся рядом с ним. Диван прогнулся под его весом, и Юнхо сдвинулся к нему, пытаясь найти удобное место. Время тянулось вместе с тишиной, заполняющей квартиру, но Чжечжун не заставлял Юнхо говорить что-нибудь. Никто не мог утверждать, что он действительно понимает через что-то прошел Юнхо, и Чжечжун не был исключением. - Тебе действительно надо поговорить с ним. Он почти такой же как раньше, - тихо прошептал Чжечжун, чувствуя как грудь Юнхо поднимается и опускается рядом с его рукой. Юнхо не ответил, но когда Чжечжун наклонился проверить не спит ли он, то увидел, что его друг безучастно смотрел прямо перед собой, тусклый свет из столовой освещал его лицо, по которому стекали слезы. - Ты не понимаешь, - прошептал он, его голос был тихим и хриплым. - Я знаю, но ты не думаешь, что ему будет легче, если ты будешь рядом? Юнхо сжимает ресницы так, словно старается, чтобы все его слезы вытекли, и он больше никогда не смог бы плакать. Он наклоняется, закрывая лицо руками и прижимаясь к коленям. Чжечжун скорее всего прав, Чанмину было бы легче, если бы он был там, и не стоит пытаться мыслить логически. Он медленно покачал головой, его голова пульсировала, и это не было похоже на обычную головную боль. - Ты не понимаешь… Я не могу. Мне больно, - он задохнулся, его голос охрип и потяжелел из-за слез, каждый вздох сопровождался сбившимся дыханием. – Ты спросил меня однажды, могут ли мои чувства измениться. Не могут, но я не могу так больше. - Ты не можешь сдаться сейчас, ему уже намного лучше… - Если я буду рядом, это ему ничего не даст, - отрезал Юнхо, встречаясь глазами с Чжечжуном, и все, что Чжечжун мог видеть сейчас - это насколько Юнхо был сломлен. – Я был с ним, пока он спал. Я провел два месяца как чужой человек с тем, кого я люблю, но ничего не изменилось. - Но разве ты не видишь, еще есть надежда… - Не для меня. - Но, Юнхо… - Чжечжун положил ладонь на плечо Юнхо, но тот отстранился. - Надеяться на то, что он проснется, было намного легче, чем на то, что он вспомнит меня, - смирение и признание поражения в голосе Юнхо поразило Чжечжуна, его тело среагировало быстрее, чем мозг, он поднял руку и дал Юнхо пощечину. Сразу же он отдернул руку, извиняясь, но понял, что Юнхо едва отреагировал на его жест. - Господи, Юнхо, мне так жаль, - прошептал Чжечжун, поглаживая красный след на щеке Юнхо, но Юнхо поймал его за пальцы и остановил. Только грустно покачал головой. Он не лгал. Когда Чанмин был в коме, было только два возможных варианта развития событий – проснется или не проснется. Врачи уже тогда говорили, что его шансы невелики, но он продолжал надеяться на лучшее. Все еще надеяться на чудо.Юнхо думал, что мог бы и дальше продолжать верить, после того как Чанмин проснулся, тем более его уговаривали, что нужно надеяться. Но все пошло не так. Чанмин мог бы вспомнить свое имя, семью, сестер, и Юнхо продолжал верить, что однажды он посмотрит на него как на кого-то важного и значимого для него. Он знал, что глупо было надеяться, потому что никто не мог предсказывать такие вещи, но позволил своему сердцу обмануть себя. Обманул меня один раз, стыдно тебе. Обманул второй – стыдно уже мне, - так говорил он своему глупому бьющемуся сердцу, которое делает его неосторожным и нелогичным, а теперь приносит ему только боль. Каждый раз, когда Чанмин смотрел на него с любопытством и растерянностью, его сердце разрывалось от тоски, грусти и вины, надежда медленно угасала, а теперь не осталось ничего. - Разве ты не видишь? – прошептал Юнхо. – Для тебя так легко надеяться, потому что у тебя есть причина. - Что ты имеешь в виду? - Ты когда-нибудь задумывался, как бы ты себя чувствовал, если бы Чанмин вспомнил все, но не тебя? Через год, два, три, может быть, десять, он все еще не помнил бы тебя? Ты когда-либо задумывался, каково это на самом деле быть неважным и незначительным для человека, которого ты любишь и котором заботишься? Чжечжун громко сглотнул, но комок в горле не исчез. Он тихо покачал головой, пробормотав «нет», когда Юнхо, не мигая, посмотрел на него. Юнхо был прав, конечно, он… был бы с разбитым сердцем, по меньшей мере, но есть вещи, в которых он ошибается. Разве любви недостаточно? Разве истинной любви недостаточно, чтобы продолжать заботиться, не смотря на боль и страдания? Разве любовь не может быть выше времени и возраста, и всех ограничений, да и других клише, которые так любят повторят о ней люди? - Ты должен уйти. Скажи Чжунсу, чтобы не звонил мне больше. Я ничего не хочу знать. Слезы стояли в глазах Чжечжуна, но он поспешно вытер их. Его слова были полны горечи, но он по-прежнему не понимал Юнхо. Он покачал головой, когда встал напротив Юнхо, дрожа от гнева, он едва сдерживался. - Я думал, что ты, единственный из всех, никогда не потеряешь надежду. Если бы Чанмин был на твоем месте… - Но он не на моем.- Чанмин бы никогда не отказался от тебя, а ты? Посмотри на себя. - Оставь меня одного, Чжечжун, пожалуйста. - Ты знаешь, он спросил, почему у него огромная кровать? Почему мы втроем живем в одной комнате? Он не помнит вещи, которые ты хотел бы, чтобы он помнил, да, он не поправляется так быстро, как бы ты хотел, но он не дурак. У него появляются вопросы, он хочет найти на них ответы. Что произойдет тогда, когда он найдет все ответы и сложит все кусочки вместе? – воскликнул Чжечжун, он говорил все громче и громче с каждом предложением, он сжал кулаки, готовый на все, чтобы хоть как-то взбодрить Юнхо. - Тогда я буду счастлив за него. - Что если он вспомнит тебя, но тебя не будет рядом?! Что если он вспомнит тебя, будет любить тебя, будет хотеть быть с тобой, но тебя не будет рядом?! Ты когда-нибудь задумывался, что он будет чувствовать, если это случится?!Юнхо отвернулся, прикрывая глаза, и даже несмотря на слезы он старался контролировать дыхание, успокоить сердце, которое бешено стучало, болело, остановить себя, что не рассыпаться вконец. Было больно, так больно, и единственное чего он хотел, это свернуться клубочком и ни на что не обращать внимания. Слова Чжечжуна били в самое больное, вытаскивали на свет его худшие опасения, которые он старался похоронить.- Я думал об этом, - тихо сказал он, вздыхая. – Но каждый день, когда я был там, после того, как он просыпался, я чувствовал, что умираю, медленно, по кусочкам. Каждый раз, когда он смотрел на меня, каждое мгновение, я надеялся, надеялся, что произойдет вспышка, и он вспомнит. Он снова встретился с взглядом Чжечжуна, его горло пересохло, поэтому ему было больно глотать. - Думаешь, я больше не люблю его? Думаешь, я не хочу, чтобы ему стало лучше, и он смог все вспомнить? Я так сильно этого хочу, может быть, даже не столько для него, сколько для себя, чтобы перестать себя ненавидеть так сильно. - Что ты сказал? - Ты еще не понял? Наш фургон быстро ехал, потому что мы опаздывали. Мы опаздывали, потому что я не мог найти свой телефон. Если бы я не был таким невнимательным, если бы только держал свои вещи при себе, если бы я не был таким глупым и упрямым, и настойчивым, мы бы не оказались в этой ситуации сейчас. - Я больше не могу, - Юнхо покачал головой, он практически потерял контроль над собой, его голос дрожал, каждое слово становилось все тише и неразборчивей. – Я не могу смотреть на него без ненависти к себе, думаю, я не достоин любить его как прежде, даже если он все еще любит меня. Чжечжун поник, его плечи опустились, и он упал перед Юнхо, который уступил эмоциям и сорвался, тихо плача, закрывшись руками. Юнхо не стал протестовать, когда Чжечжун развел его запястья, а затем обнял. Это прикосновение немного успокоило его, но потом он слезы полились еще сильнее, когда он вспомнил о Чанмине, о том, как тот обнимал его, если Юнхо уставал, как это простое прикосновение всегда сопровождалось легким поцелуем в щеку, а теперь он мог только вспоминать это. Тосковать, тосковать, тосковать по тому, чего он не заслуживает. - З-здесь больше нет надежды для меня, Чжечже. Я-я не могу, просто не могу, - он задохнулся. Юнхо вцепился в свитер Чжечжуна, его плечи сотрясались от рыданий, и все, что Чжечжун мог делать, это обнимать Юнхо крепче, поглаживая. Он жалел о своих словах, обвинениях в том, что Юнхо все равно. Было так просто принять сторону Чанмина, помочь любимому донсену восстановить то, что он потерял. И так легко забыть о Юнхо, так легко решить, что он не появился там немедленно только потому, что ему просто все равно. Он очень сильно ошибался. - Мне так жаль, Юнхо-я. Мне очень, очень жаль. Это единственное, что он мог сказать в данный момент. *** В течение месяца всем, что он смог вспомнить, оказались лишь маленькие обрывки воспоминаний, которые никак не складывались в какую-то общую картинку, из-за этого Чанмин чувствовал разочарование и расстраивался. С своими способностями, на которые он надеялся, он хотел получить обратно свои воспоминания и свою жизнь ровно с того момента, где он остановился, но с другой стороны, именно из-за этих способностей к запоминанию такого большого количества вещей можно было предполагать, что это займет некоторое время. Он взял iPod со стола и включил музыку. Из всех песен на нем он слушал на повторе те, которые принадлежали группе Dong Bang Shin Ki, в течение последних пару дней. Было что-то важное в названии этой группы, кроме того, они действительно хорошо пели. Он открыл поисковую систему и ввел название группы, кликая на первую видео-ссылку, которая появилась в ответ на запрос. Довольно большой промежуток времени он просто смотрел, пока неожиданно он не осознал, что должен быть знать это, вспомнить намного раньше. После первого видео он стал искать еще больше видео с «동방신기», некоторые ролики были с пятью мужчинами, другие с двумя, но все были с ним, еще с Чжечжуном, Ючоном, Чжунсу и другим человеком. Тем же самым, который приходил к нему в больнице. Вспышки воспоминаний мелькали в голове, словно он присутствовал на съемках этих видео, словно это была часть чего-то большего, и еще оставались вещи, которые он никак не мог соединить вместе. Здесь были видео, выложенные немногим больше года назад, о событиях двухлетней давности, правда, люди на них изменились так быстро. Он потратил еще немного времени, чтобы восстановить хронологию событий. Тем не менее, до сих пор оставалось еще много пробелов. Чанмин достал наушники из ушей и зарылся пальцами в волосы, чувствуя себя еще более потерянным, чем раньше. - Чанмин-а! Хочешь поиграть в видео-игры? – крикнул Чжунсу из гостиной, когда подключил приставку. Он загрузил любимую игру Чанмина и направился к его комнате. Он толкнул дверь, но никого не увидел, а когда зашел во внутрь, заметил Чанмина, сидящего, уткнувшись в свои колени, на полу у кровати. Чжунсу нахмурился, приближаясь к краю кровати, медленно, пока Чанмин не появился в поле его зрения. Донсен сидел, обхватив колени руками, его взгляд был направлен в никуда. Чжунсу услышал только громкое сопение, когда приблизился к Чанмину, а потом опустился перед ним и положил руку на колено Чанмина. - Эй… Чанмин-а, ты в порядке? Чанмин покачал головой, сильнее прижимая лицо к коленям и не поднимая глаза. Он стеснялся своих слез, но больше всего его расстраивало то, что он не мог ничего вспомнить, несмотря на все факты, которые ему предоставили чуть ли не на блюдечке с голубой каемочкой, по крайней мере все то, что знали о нем окружающих или что было в сети – и все равно чего-то не хватало. Или, возможно, кого-то. Он обхватил колени сильнее, прижимая их к груди, но ничего не помогало, он не мог избавиться от ощущения пустоты, словно у него есть только половинка чего-то целого. Чжунсу чертил круги на его колене, он боялся сделать что-нибудь еще, чтобы не ухудшить ситуацию, особенно, когда рядом не было ни Чжечжуна, ни Ючона. Он был поражен, когда Чанмин посмотрел на него со слезящимися, покрасневшими глазами, а затем снова спрятал лицо. Чжунсу вздохнул, он не представлял, через что прошел Чанмин, и как он себя чувствует сейчас, более того, он не знал, как помочь ему. - Чж-Чжунсу-хен, - прошептал Чанмин, задыхаясь от слез, кашляя, слезы текли все сильнее. Он тяжело вздохнул из-за заложенного носа, вытер тыльной стороной ладони уже сильно покрасневшие глаза. - Я могу что-то сделать для тебя? – тихо спросил Чжунсу, его рука все еще была на колене Чанмина. Чанмин кивнул, тяжело вдыхая воздух из-за сбившегося дыхания. - Я-я не хочу, чтобы это звучало глупо или типа того, - он задыхался, его голос сорвался, но он продолжал, - но ты не мог бы об-обнять меня, пожалуйста? Чжунсу был удивлен, особенно из-за того, как застенчиво и робко прозвучали последние слова, и каким сломленным выглядел Чанмин, когда попросил об этом. Он молча кивнул и обнял Чанмина за плечи, которые теперь были намного тоньше, это напомнило ему о временах, когда они были моложе, а Чанмин был их драгоценным макне. Все еще наш драгоценный макне, поправил себя Чжунсу, он почувствовал как Чанмин сильнее сжал его в ответ, а на его плече стало расползаться пятно от слез. Единственное, что он мог сейчас сделать, - это подарить ему нежное объятие. *** - Чжечжун, тебе не стоит налегать на эти напитки, - голос Ючона прозвучал с упреком, и он схватил Чжечжуна за руку, прежде чем хен успел поднести рюмку ко рту. – Ты напьешься раньше, чем поймешь это. - В этом-то и смысл, - сказал Чжечжун, отталкивая руку Ючона и опрокидывая в себя рюмку текилы. Ючон вздохнул и посмотрел на Чжечжуна с сочувствием, в то время как он выпил еще одну рюмку. За последние несколько месяцев он стал чаще и больше пить, правда теперь компания сократилась до двоих человек. Нет смысла втягивать в это еще кого-то, сказал Чжечжун. По крайне мере, Ючон понимал почему. Чего он не мог понять, так это того, почему Чжечжун так поступает. Он знал, что Чжечжун навещает Юнхо часто, практически каждый день, но он не знал, что происходит между ними, потому что после каждого визита Чжечжун выглядел еще более подавленным. Самое ужасное было то, что Чжечжун больше не делился с ним, как будто это было теперь только его бремя. Он смотрел как Чжечжун опрокидывает в себя рюмку за рюмкой, не произнося ни слова. Ючон не давил на него, он видел, как Чжечжун тщательно пытается скрыть печаль и грусть под маской спокойствия, которую легко можно было бы принять за равнодушие, если бы Ючон не знал его слишком хорошо.- Разве ты не хочешь спросить меня как дела у Юнхо? – Чжечжун произнес это, усмехаясь, и это прозвучало еще более трезво, чем раньше. Он выпил последнюю рюмку, и, когда Ючон ничего не сказал, поднял руку, чтобы ему дали счет. Ючон вздохнул, допил свой напиток, шипя и причмокивая губами, когда он обжег горло, и встретился взглядом с Чжечжуном. - Я бы предпочел, чтобы ты рассказал мне, но учитывая твое состояние, нетрудно догадаться как он себя чувствует, - сказал он наконец. Стул скрипнул, когда он встал с него, а Чжечжун только громко засмеялся и смутился, когда Юнон стал стаскивать его со стула, на котором он сидел, чтобы увести. В такси Чжечжун заснул на его плече, то и дело соскальзывая с него и сразу же восстанавливая положение, Ючон оперся щекой о его голову. Возможно, из-за алкоголя он чувствовал себя более уязвимым, или, может быть, это все из-за стресса, но слезы текли по его щекам, когда он сжимал руку Чжечжуна. - Я только хочу, - прошептал он, - только хочу, чтобы ты знал, ты не должен один нести этот груз. *** - Можешь мне кое-что сказать? - Все, что хочешь, Чанмин-а, - сказал Чжечжун, улыбаясь ласково и несколько снисходительно, но Чанмин подумал, может быть, это всего лишь ему показалось. - Расскажи мне все, что знаешь обо мне. - Все? Это ты о чем? – немедленно переспросил Чжечжун, его улыбка превратилась в тонкую, мрачную линию. Он отвернулся от Чанмина, продолжая готовить. Чанмин нахмурился, он был раздражен и скрестил руки на груди, прислонившись к столу. - Почему нет? - Я не могу. - Ты не можешь, или ты не хочешь? – Чанмин сузил глаза, но хен не заметил этого. - И то, и другое. - Ладно, как, черт возьми, я должен что-то вспомнить, если все, что у меня есть это какие-то бесполезные фрагменты и загадочные ответы? – воскликнул Чанмин, хлопнув ладонью по столу. Чжечжун вздохнул. Это был еще один месяц, но прогресс было не очень большим, возникало чувство, будто бы его заморозили. Вопреки здравому смыслу, он был так сильно впечатлен настроением и поведением Юнхо, что даже Ючон в итоге старался общаться с Чжечжуном как можно меньше. Чжунсу все еще помнил, что надо быть вежливым, по крайней мере. Чжечжун решил больше не приходить к Юнхо всей компанией, особенно, когда он постоянно стал отказываться от еды или не прекращал пить. У любого терпения есть границы, и, кажется, Юнхо их пересек. - Потому что, если я скажу тебе, что ты жил именно так, хоть ты ничего и не вспомнишь, но поверишь, что это действительно правда. И, - тихо добавил Чжечжун, - если ты не можешь вспомнить, кто ты на самом деле, как мы можем сказать тебе, кто ты? - Вы же мои друзья! Вы должны знать меня! - Так и есть, но то, что мы знаем о тебе, это всего лишь часть того, что ты знаешь о себе. Ведь есть такие вещи, которые даже твоя мама не знает о тебе, если ты ей не скажешь, ведь так? Чанмин уставился на Чжечжуна в изумлении. Не говоря уже о том, насколько Чжечжун был прав и как правильно все объяснил, он всегда думал, что забыть Чжечжуна было легко, особенно как самого старшего, но в такие моменты, как этот, Чанмин уважал его больше всех. Он закрыл рот и надул губы, молча кивнул и обиженно вздохнул, садясь на стул. Чжечжун, посмеивался про себя над выражением лица Чанмина. Он поймал себя на этой мысли, запоздало осознав, как давно он не смеялся над чем-либо. Чанмин поднял глаза, когда он прочистил горло и повесил полотенце на крючок. Он сел напротив Чанмина, положив руки на стол, и пока младший теребил рукав по старой привычке, Чжечжун сразу понял, что он все еще беспокоится. - Что ты ищешь, Чанмин-а? - Я…не знаю, - Чанмин вздохнул, рассматривая ногти. – Словно я упускаю что-то очень важное. Из-за этого я чувствую себя…неполным. - Да? Чанмин кивнул, то ли рассердившись, то ли нахмурившись, и Чжечжун не удержался и засмеялся над его выражением лица. Чанмин щелкнул его по лбу. - Эй! – Чжечжун ударил Чанмина по руке, потирая лоб, и Чанмин захихикал. - Знаешь, - начал Чжечжун, встретившись взглядом с Чанмином, когда тот перестал смеяться, - если это действительно что-то важное, где бы ты хранил воспоминания об этом? У себя в голове или в сердце? Чанмин нахмурился, а Чжечжун продолжил. - Если ты забыл, но это действительно что-то очень важное, где еще ты можешь поискать? Чжечжун оставил Чанмина одного на кухне, но всего лишь на мгновение. Он вернулся на свое место с ключами в руке и клочком бумаги, на котором был написан адрес. Он немного повозился с брелком, но наконец снял ключ с кольца и положил его перед Чанмином вместе с адресом. - Ты вспомнил своих родителей, потому что любишь их. И, может быть, разлука делает сердце более любящим, поэтому ты вспомнил нас. - Легче всего забыть что-то важное, если оно всегда находится рядом с тобой, Чанмин. Но разве это вещь? Ум может блуждать, но сердце всегда вернется туда, где ты должен быть, - Чжечжун улыбнулся, придвигая ключ ближе к Чанмину. - Когда ты вспомнишь, что ищешь, эту самую важную вещь, ты найдешь ее за этой дверью. Чжечжун встал из-за стола и медленно вышел с кухни. Чанмин ничего не сказал ему, подбирая ключ и читая адрес на бумажке. Чжечжун вздохнул, оглядываясь на Чанмина, который продолжал сидеть за столом. - Только тогда мы снова станем счастливыми, Чанмин-а, - прошептал он. *** Приглушенный свет проникал в комнату из-за промежутков между штор, комната утопала в мягких отблесках заката. Он крутил ключ в руках снова и снова, свет отражался, играя на его гранях. Он вздохнул и упал на кровать, кидая ключ на прикроватный столик. Уже не в первый раз Чжечжун вызвал бурю эмоций в нем. Чанмину даже не надо было говорить Чжечжуну, что именно из-за этой важной вещи его сердце так болит, хотя если подумать, Чжечжун наверняка знает, что это за вещь. Или кто это. Он задремал на мгновение, ему приснился любящий взгляд и яркий, живой смех, а когда он проснулся, в комнате было темно, только жуткий, желтый свет с улицы падал на его кровать. Он вздохнул, щелкнул выключателем и сел на кровати, рассматривая ключ. «Ладно, я же на самом деле хочу узнать ответ», - сказал он себе. Он решил, что адрес кажется ему знакомым, не означает ли это, что он у него достаточно хорошая причина, чтобы поехать и проверить его. Кроме того, прошла уже неделя, как Чжечжун дал ему ключ. Он скатился с кровати, схватил толстовку с вешалки, натянул ее, положил бумажник и ключи от машины в карман. В квартире было темно, когда он вышел из комнаты, и после быстрого осмотра он увидел, что другие обитатели спят. Он тихо вышел из квартиры, сел в машину и доехал до нужного адреса. Охранник поприветствовал его у ворот здания. - Чанмин-ши! Добро пожаловать домой, так хорошо, что вы вернулись, - сказал старый мужчина. Чанмин кивнул в знак согласия, проезжая, когда шлагбаум поднялся. Он поднялся на лифте на нужный этаж, прошелся пешком до конца коридора, пока нашел нужную дверь. Сначала он хотел позвонить в звонок, но потом решил, что уже далеко за полночь, если кто-то дома, он просто вышвырнет его из-за беспокойства в такое время. Раздался такой громкий щелчок громкий, когда он повернул ключ, что он невольно сжался. После секундной паузы он повернул ручку, крепко сжимая ее в руке, чтобы уменьшить звук от последнего щелчка. Он боялся быть пойманным в чужом доме, даже не смотря на то, что Чжечжун дал ему ключ, а охранник поприветствовал его у ворот. Он набрался смелости и толкнул дверь, переступил через порог, прежде чем тихо закрыть ее за собой. Снял обувь и тихо прошел по коридору, казалось, что дома никого нет, везде было темно. Инстинктивно он потянулся к выключателю, гостиную наполнил тусклый, теплый свет. Он заметил беспорядок на обеденном столе, а перед диваном пустые бутылки из-под соджу, а также рома и текилы, пустые банки из-под пива на полу. Он оглядел кухню и поежился: мусорное ведро было заполнено пустыми коробками и еще большим количеством банок из-под пива, раковина была забита грязной посудой, кастрюли с наполовину съеденной едой стояли на плите, все это вызвало у него приступ тошноты. Он в спешке вышел из кухни, прошел по коридору, везде было темно. Он заметил одну из приоткрытых дверей и зашел в нее. Комната ничем не отличалась от остальных: одежда, он не мог точно сказать, чистая она была или нет, была разбросана по полу, кровать не была заправлена, бумаги в беспорядке лежали на столе.В этот момент, когда он уже решил, что это просто не может быть его домом, ведь он такой чистюля, что-то на кровати привлекло его внимание. Это была голова игрушечного оленя, торчащего из-под подушки, Чанмин взял его в руки. Он нахмурился, узнавая старую и изношенную плюшевую игрушку с жесткой шерстью, свалявшейся от постоянных объятий, но не успел ни о чем подумать, когда кто-то зашел в квартиру. Он замер и подумал, нужно ли ему спрятаться, вдруг хозяин разозлится на него, может быть он будет арестован из-за незаконного проникновения, но внутренний голос напомнил ему, что он ничего не нарушал и не врывался, охранник поздоровался с ним и сам впустил его. Ему нечего скрывать. Кто-то прошелся по квартире, прежде чем он услышал шаги прямо перед дверью спальни. Почти перед ним. Он уставился на игрушку, поглаживая ее глянцевые, пластиковые глаза, не отрываясь от своего занятия, пока не увидел движение возле двери. Он встретился взглядом с другим мужчиной, и, не смотря на его растрепанный и измотанный вид, что-то шевельнулось у него в груди, словно этот человек не просто его друг и у них достаточно близкие отношения, но словно он более важен ему, вот только никак не получается вспомнить, почему. Сердце Юнхо готово было выпрыгнуть из груди, его удары глухо отдавались в ушах, он думал о том, что зрение, вероятно, стало подводить его. Может быть, это последствия алкоголя, может быть, человек, стоявший перед ним, это всего лишь плод его воображения, может быть, ему все это мерещится из-за разочарования и боли, из-за тоски, потому что он не видел Чанмина почти целый год, потому что он так сильно хотел обнять его. Но в то же время он рассердился на Чанмина из-за того, что он пришел, на Чжечжуна, который всегда во все вмешивается. Алкоголь сделал все только хуже.Он подошел к Чанмину достаточно близко, чтобы почувствовать его тепло, это было очень непривычно. Он поднял руку и забрал Бэмби из рук Чанмина, касаясь его плечом и отталкивая. У него все болело, паника охватила его, ему стало трудно дышать. - Какого черта ты здесь стоишь?! – у него перехватило дыхание, он старался не разреветься, стоя вполоборота к Чанмину, чтобы тот видел только его раздражение. – Убирайся к черту из моего дома! Замешательства и боли на лице Чанмина хватило бы, чтобы убить его. - По-почему Бэмби у тебя? Я-я видел тебя раньше, в больнице… - Чанмин заикался, широко раскрыв глаза от страха, невольно отступив на шаг назад. Юнхо тихо выругался, Чанмин сделал неуверенный шаг к нему, он был все еще напуган. Он начал говорить немного громче, чтобы его голос звучал смелее и не так испуганно, как было на самом деле. - Чже-Чжечжун-хен сказал, что здесь я найду то, что ищу, - сказал он, его голос превратился в шепот в конце предложения. Брови Юнхо поползли вверх, кажется, намечался очередной раунд борьбы: - И что же ты ищешь? – слова на его языке были пропитаны ядом, злые и полные сожаления, но он мог только надеяться, что Чанмин ищет именно его, что он нуждается в нем. - Я… - начал Чанмин и закрыл рот, нахмурился. А что он ищет? Кого-то, кто сможет заполнить пустоту в его сердце? Своего любимого? Кого-то, кто любит его, и кого-то, кого любит он сам? - Ты даже не знаешь, что ты ищешь, - Юнхо тряхнул головой, с насмешкой проговорил он и с еще большей болью в сердце. – Бедный потерянный ребенок… Убирайся отсюда сам, пока я не вышвырнул тебя! – он оттолкнул Чанмина и проследовал в ванную, сильно хлопнув дверью перед лицом Чанмина, пока донсен пытался остановить его.- По-подожди! Мне о многом нужно спросить тебя! – он толкнул дверь в ванную и закрыл, опираясь на нее. Он увидел вспышку раздражения в глазах мужчины напротив, но проглотил свой страх. - Ты знаешь, кто я, правда же? - Прости, малыш, не знаю. - Но ты был в больнице, я помню. Ты всегда держал меня за руку и умывал меня, и… - Чанмин прошелся по воспоминаниям и покраснел. - И что? - Целовал меня в щеку. Юнхо удивленно моргнул, ошеломленный заявлением и тем, как уверенно это прозвучало. Но где-то глубоко внутри, он не хотел, чтобы маска безразличия была разрушена, поэтому он сказал, пожимая плечами: - Это был не я, ты ошибся. - Тогда почему ты ведешь себя так, будто ненавидишь меня? Должно быть, ты знаешь меня очень хорошо, раз так ненавидишь! Эти слова имели эффект разорвавшейся бомбы у него в груди. Он не ненавидел Чанмина, совсем нет. Он оставил ненависть для себя. Он тяжело опустился на край ванны, потирая лицо руками, внезапно он почувствовал себя таким грязным. Он не ответил, все еще закрывая лицо руками, пока не услышал шепот Чанмина. - Пожалуйста. Я только хочу найти ответы. Не новые загадки, которые я должен решить. А ответы. Юнхо покачал головой, не осознавая, насколько близко подошел к нему Чанмин, пока он не взял его за запястья и не убрал руки с лица. Чанмин опустился на колени рядом с ним, заглядывая в лицо Юнхо, он смотрел на него умоляюще, как ребенок, и отчаянно. Он почти сдался. Он хотел бы сдаться. Но что будет, когда он расскажет Чанмину все, что младший хочет услышать? Он знал, что Чанмин не вспомнит его, когда он ему все расскажет. Юнхо одернул руки, толкая Чанмина на кафельный пол, и поспешил в спальню, закрываясь там. Он порылся в сумке в поисках телефона, практически вывернул ее наизнанку. Он набрал номер и закричал, когда трубку наконец сняли, чуть ли не после двадцати звонков. - Ты ублюдок! Я сказал тебе оставить меня в покое! - Что? Кто… Юнхо? – Чжечжун вздохнул, резко сел в кровати, поморщившись от того, как захрустела спина. - Я сказал тебе, я сказал, чтобы ты не лез в мою жизнь, и что ты сделал? Ты отправил его ко мне с вопросами, на которые у меня нет ответов! - Юнхо, пожалуйста, успокойся… - Не смей на хрен успокаивать меня! Тащи свою задницу сюда и забирай его домой! Чанмин поднял руку, чтобы постучаться, он хотел попросить впустить его, но крика было достаточно. Он не нужен здесь. Чжечжун-хен ошибся. Он не найдет здесь ответы на свои вопросы. Но тогда почему его сердце так болит? Может быть, потому что он слишком надеялся на это место? Может быть, он хотел, чтобы его приняли здесь с распростертыми объятиями? Он больше ничего не помнил, значит... это больше ничего не значит? Его телефон зазвонил сразу же, как он вышел, и он когда ответил, его голос звучал безжизненно. - Да, Чжечжун-хен. - Чанмин, все хорошо? - Я еду домой. Не нужно меня забирать. Он повесил трубку, больше не говоря ни слова, сел в машину и тронулся с места. Он был уверен, что этот мужчина Юнхо и второй человек из дуэта одно и то же лицо, что именно он составляет все, что осталось от Dong Bang Shin Ki. Но почему Юнхо вел себя с ним так, словно он ему чужой? Разве Юнхо и человек, который приходил к нему в больнице, ни один и тот же, тогда какие у них были отношения, ведь он даже целовал его в щеку? Неожиданно он все понял, и так сильно ударил по тормозам, что машину занесло немного вперед, прежде чем она остановилась. Хорошо, что его машина была единственной на дороге в это время, или бы он точно набил себе пару шишек, а может и еще хуже. Он немного подождал, концентрируясь на одной мысли, ожидая, что память что-нибудь подкинет ему, но ничего не произошло. У него было пусто в голове, как бы он ни пытался заполнить пространство между ним и Юнхо, поставить знак равенства между ними. Из всех возможных вариантов, которые он прокручивал у себя в голове, подходил только один, Юнхо и есть тот человек, которого он искал, любил, единственный, кого ему не хватало, но почему, почему он ничего не помнит о них? Он нашел свой ответ, но теперь ему стало этого не достаточно. Когда он вдавил педаль газа в пол, резко разворачиваясь назад к квартире Юнхо, шины взвизгнули. Он не обратил внимания на охранника, который снова помахал ему, когда он припарковался. Его сердце бешено стучало в груди, когда он снова открыл дверь, хорошо еще, он не сломал ключ, врываясь в квартиру. В квартире все было так же, за исключением того, что Юнхо развалился за столом. Чанмин спокойно пронаблюдал, как Юнхо приподнялся на локте и сделал еще один глоток из стеклянной бутылки, затем громко поставил ее на стол, и он вздрогнул от этого звука, но продолжал терпеливо ждать, пока Юнхо заметит его. Юнхо сузил глаза: - Убирайся. Чанмин покачал головой. Он сел напротив Юнхо, осторожно прикоснувшись в бутылке соджу. К его удивлению, Юнхо не оттолкнул его, позволив забрать бутылку. Хен вздохнул и принялся рыться в карманах в поисках телефона. - Пожалуйста, - прошептал Чанмин, - не звони ему. Я только хочу…поговорить. Юнхо встретился взглядом с Чанмином, его глаза были как стеклянные, но не потому что он был пьян - в них было столько усталости, разочарования, боли. Юнхо захлопнул телефон и положил его на стол. Чанмин открыл рот, чтобы начать говорить, и тут же закрыл его. Вопрос, который так легко он сформулировал в своей голове, никак не хотел превращаться в предложение. Он схватил бутылку соджу, которую он отнял у Юнхо, и выпил столько, сколько смог. Алкоголь обжег его горло, спускаясь вниз, но от этого ему не стало легче. - Ты же сказал, что хочешь поговорить, - усмехнулся Юнхо, поднимаясь со стула и исчезая где-то в глубине кухни. Чанмин услышал звон стекла, Юнхо вернулся с несколькими бутылками соджу в руках. Они пили молча, пока трель телефона Чанмина не нарушила тишину. - Чанмин, где ты ходишь, черт возьми? - Я у Юнхо, - быстро ответил он, имя само слетело с его губ, так легко и быстро, что он не заметил как Юнхо уставился на него в шоке. - Езжай домой, сейчас. - Нет, Чжечжун-хен. Мне нужно кое-что узнать. Увидимся утром. Юнхо фыркнул, когда Чанмин повесил трубку, прежде чем Чжечжун смог что-либо ответить. Чанмин выдернул батарею из своего телефона, потом поступил также с телефоном Юнхо, сходил к входной двери и закрыл ее на замок. На всякий случай он достал батарею и из дверного звонка. Он не хотел, чтобы их прервали, даже если Чжечжун будет беситься из-за этого. Он сел за стол и осушил бутылку соджу залпом, не обращая внимания на то, что алкоголь течет по его подбородку прямо на толстовку, затем вытерся рукавом. - Мне нужно знать… - начал он. Юнхо кивнул, давая понять, что он слушает Чанмина, продолжая пить.- Мне нужно знать, любишь ли ты меня. Вопрос настолько поразил Юнхо, что он громко поставил бутылку на стол, ударяя ее об другие. Чанмин подпрыгнул, но смело встретился взглядом с Юнхо в немой борьбе. - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - быстро ответил Юнхо, отводя взгляд. - Не ври мне! – воскликнул Чанмин, ударяя ладонями по деревянному столу. – Я знаю, Юнхо! Даже если я не помню, я знаю! Я не тупой! Юнхо моргнул при упоминании своего имени, затем покачал головой, словно сожалея. - Я не могу сказать тебе. - Ты не можешь или не хочешь? – съязвил Чанмин, припоминая этот же вопрос, который он задавал Чжечжуну. - Я действительно – не могу, - Юнхо уставился на стол, на линии на своих ладонях, на следы от кимчи, которое он ел неделю назад, куда угодно, но только не на Чанмина. Он почувствовал как вся его защита медленно рушится, все-таки алкоголь был здесь явно лишним. Еще не хватало, чтобы Чанмин пострадал. Ранить Чанмина. Боль только для него, и он сделает все возможное, чтобы Чанмин никогда снова не пострадал, даже если ему самому будет больно. - Почему? Почему ты не можешь сказать мне? – голос Чанмина был нежным и тихим, а боли в нем было все больше. Он звучал без отчаяния и мольбы, с той же нежностью, с которой Чанмин приветствовал его по утрам, когда они просыпались. Доброе утро, соня. Ты так громко храпел прошлой ночью, но ничего страшного, ведь я люблю тебя. Я люблю тебя. Он бы все отдал, чтобы услышать эти слова сейчас. Он посмотрел на Чанмина, слезы покатились по его щекам.- Потому что мне больно, когда я смотрю на тебя. Больно, когда думаю о тебе, - прошептал он. Слова все еще звучали у Чанмина в голове, даже тогда, когда Юнхо вышел из-за стола и скрылся в комнате. Прийти сюда было ошибкой. Смысл произнесенных слов был очевиден. Неудивительно, что его появление приносит Юнхо боль, его подозрения были верными с самого начала. У Чанмина возникло еще больше вопросов, на которые он по-прежнему не знал ответов. Он знал, ему нужно уйти. Оставить ключ и уйти, и никогда не возвращаться назад, но когда он встал, ноги привели его не к входной двери. Он толкнул дверь в спальню и закрыл ее за собой, позволяя глазам привыкнуть к тусклому свету, силуэт Юнхо освещался уличными фонарями за окном. Чанмин тихо подошел кровати, чувствуя необычайно мягкий ковер под ногами. Он встал на колени рядом с кроватью, не отводя взгляд от спины Юнхо. Бессознательно он протянул руку, чтобы коснуться его, но тут же ее одернул. Неужели он вспомнил, что делал так раньше, или, может быть, это была естественная реакция его организма? Ему показалось, будто Юнхо так далеко от него, неожиданно размер кровати поразил его. Слишком маленькая для двоих, слишком большая для одного.- Что с нами случилось? – прошептал он, его голос звучал так тихо, он даже не был уверен, услышал ли его Юнхо. Юнхо никак не показал, что слышал Чанмина, но Чанмин терпеливо ждал, он водил рукой по помятой простыни на кровати. Простыни были мягкими на ощупь, наверное, потому что их не меняли несколько недель. И только тогда, когда Юнхо немного подвинулся, чтобы устроиться поудобнее, Чанмин убедился, что он не заснул. К ужасу Чанмина, Юнхо никак не реагировал на его вопрос. Он вздохнул, развернулся и сел, опираясь на край кровати, наклонив голову назад, уставился на потолок. - Я чувствую пустоту, - тихо сказал он. – Я только недавно говорил об этом Чжечжуну, словно я что-то упустил. Что-то такое важное, что я хочу так сильно вспомнить, но не могу. Никто не хочет мне ничего рассказывать. Чжечжун-хен сказал, что они просто не хотят повлиять на меня, чтобы я не думал, что я поступаю так, потому что они мне это сказали, но разве это плохо, ведь я даже не могу вспомнить, что самое важное для меня? Он чувствовал себя глупо, когда говорил такие вещи, открывая свое сердце тому, кого он предполагает, что любит, тому, кто любит его, но ничего не может с собой поделать. Может быть, в Юнхо есть что-то такое, поэтому он решил довериться ему, а, может быть, он хочет, чтобы его просто попытались понять, он просто не знает. - У тебя было такое чувство словно ты живой, но на самом деле не живешь? Как будто есть что-то такое, что ты должен найти, и пока ты этого не сделаешь, жизнь не имеет никакого смысла? – спросил он, усмехаясь, слезы потекли из глаз, он вытер их. - Я подумал, может быть, это просто потому, что я не получил достаточно объятий или чего-то в этом роде. Но когда хены или мама, или мои сестры обнимают меня, я не чувствую то… что должен. Как будто еще чего-то не хватает. - Каждый день. – тихий голос раздался позади Чанмина, и он повернулся, чтобы столкнуться лицом к лицу с Юнхо, который внезапно оказался так близко рядом с ним. Даже в темноте глаза Юнхо казались яркими, Чанмин подумал, игра ли это огней с улицы, или Юнхо плакал. - Каждый день, - тихо повторил Юнхо. – Быть живым, но не жить на самом деле. - И ты можешь так жить? – немного недоверчиво спросил Чанмин. - Это мое наказание. - Но… - Потому что из-за меня пострадал самый важный для меня человек, - продолжил Юнхо, не дав Чанмину договорить. Внезапно он сел, свесив ноги на с кровати, посмотрел вниз на донсена. Он был так близко, и было очень темно, Юнхо хотелось сделать множество вещей, о которых бы он пожалел утром. И все же он подвинулся ближе, протягивая руку и нежно дотрагиваясь до щеки Чанмина. Его сердце болезненно сжалось, когда Чанмин потянулся к нему, закрывая глаза и касаясь губами запястья Юнхо. Он быстро отвел руку, сожалея о том, что сделал, Юнхо вздрогнул, когда Чанмин тихо всхлипнул. - Юнхо… - Мне так жаль. Мне не следовало так делать, - он поднялся, чтобы уйти, но Чанмин схватил его за запястья и усадил обратно, он с такой силой дернул его, что Юнхо не успел осознать, как губы Чанмина коснулись его губ. Он потерял самообладание; простой поцелуй – простое прикосновение их губ, нежность щек Чанмина, Чанмин вцепился в его запястья так, словно боялся его отпускать. Он оттолкнул его первым, открывая глаза и убеждаясь, что глаза Чанмина все еще закрыты, крошечная слеза скатилась по щеке, цепляясь за его ресницы, его губы были слегка приоткрыты. Он освободился из хватки Чанмина, покидая комнату в спешке. Чанмин услышал как хлопнула дверь в ванной. Его губы все еще покалывало от поцелуя, он легонько провел пальцами по ним. Он почувствовал себя одиноким в этой темной комнате, ему захотелось завернуться в теплое одеяло, но он лишь притянул ноги к груди, обнимая их. Он закрыл глаза, стараясь успокоить дыхание, но не получалось унять стучащее сердце, а боль в груди оказалась совсем не такой как раньше, теперь в ней не было пустоты, но появилась еще большая тоска. Когда Юнхо наконец вернулся в спальню, он был слегка удивлен, увидев донсена, который спал, облокотившись на кровать: голова лежала на ней, а ноги были под кроватью. Он всегда считал, что во сне Чанмин выглядит намного моложе, Юнхо залюбовался этой картиной, словно он переместился на несколько лет назад ненадолго. Он сел на кровать рядом с Чанмином, провел рукой по его мягким волосам. В данный момент Юнхо просто не знал, что делать дальше. Он не хотел ничего слышать о Чанмине, не потому что он не любил его больше, а потому что он заслужил эту боль. Он не достоин любить Чанмина, потому что он хотел, чтобы он его вспомнил, но ведь и этого он тоже не заслуживал. Все было в порядке некоторое время, два, может быть, три месяца, пока он не видел Чанмина. Алкоголь помогал забыться на время, особенно ночью. Он просыпался днем, чтобы сходить в душ, или когда Чежчжун заставлял его есть. Скучной и обычной жизни было ему достаточно, чтобы подавить тоску и жажду увидеть его. Большую часть времени. Хуже становилось тогда, когда он просыпался, утром или днем. Солнце светило ему в лицо, кровать была такой мягкой, и он снова начинал мечтать. Что если бы сейчас он повернулся, и оказался не один. Кто-то рядом с ним, Чанмин рядом с ним, крепко спит, свернувшись в клубочек, и Юнхо обнимет его, успокаивая, и не отпустит, пока он снова не расслабится. Было так больно находить вторую половину кровати пустой и холодной. Он не заметил, что во время своих размышлений, стал поглаживать Чанмина по голове. Тот пошевелился, Юнхо быстро убрал руку. Чанмин зевнул и потер глаза, глядя на Юнхо. - Тебе надо идти, - тихо прошептал Юнхо, он боялся смотреть на Чанмина, боялся, что не сдержится и сделает какую-нибудь глупость, и… - Ты же не хочешь этого, - выдохнул Чанмин, положив руку на колено Юнхо, заставляя Юнхо посмотреть на него. В это мгновение Чанмин был уверен, что Юнхо много значит для него. Возможно, он не помнит этого, но того, как билось его сердце или как сжималось горло, было уже достаточно. Юнхо глубоко вздыхает, прикрыв глаза и покачивает головой: - Нет, я не хочу этого. - Тогда, позволь мне остаться, - сказал Чанмин, используя колено Юнхо как опору и садясь рядом с ним. - Но здесь нет ничего для тебя, - если бы мог, Юнхо точно бы ударил себя, потому что он сказал это так, словно Чанмин может остаться, но его ничего не ждет на этом пути. Или он все же хочет, чтобы Чанмин остался? Он уже не понимал, чего хочет на самом деле. В этот раз Чанмин покачал головой: - Знаешь что? – он взял руку Юнхо. – Ты знал, что мне всегда нравилось, когда ты держал меня за руку? Юнхо попытался вырваться, но Чанмин сильнее сжал его руку. Он немного повысил свой голос, в надежде, что так он будет звучать более убедительно: - Даже в больнице. Когда я не знал тебя, я все еще не знаю тебя, но… Он повернулся к Юнхо, их колени соприкоснулись, но он продолжил, взяв Юнхо за другую руку: - Я не знаю, почему я не осознал раньше, но теперь я знаю, ты единственный, кого я должен был помнить. Они замолчали, небо было серым на мгновение, а потом стало темно-оранжевым. Юнхо не мог отвести взгляд от Чанмина, не мог отпустить его, но в то же время, он не может позволить себе снова причинить ему боль. Он выпустил руку Чанмина и прикоснулся к его щеке, реакция Чанмина ни чем не отличалась от предыдущей. Он закрыл глаза, растворяясь в ощущениях, и Юнхо просто не знал, как он жил без этого все прошедшие месяцы и сможет ли жить дальше. - Я не могу попросить тебя остаться, но я-я не могу позволить тебе уйти. Он закрыл лицо руками, прочистил горло: - Но ты не-не можешь пострадать снова, - прошептал он. Чанмин нахмурился из-за его слов, сел ближе к Юнхо и положил руку ему на плечо. Он боялся, что старший оттолкнет его, но этого не случилось. - Хе… Юнхо, - прошептал Чанмин, - о чем ты говоришь? Ты не делал этого, почему ты продолжаешь говорить так? Юнхо отчаянно покачал головой, но Чанмин обнял его крепче. Комната наполнилась светом с восходом солнца, но почему-то этого было не достаточно, чтобы развеять мрак между ними. Осознание медленно пришло к нему, впервые за долгое время, он сознательно что-то вспомнил. - Ты… авария… мы торопились… но это не твоя вина! – воскликнул Чанмин, встряхивая Юнхо. - Моя, - прошептал Юнхо. – Чанмин-а, разве ты не видишь? Чанмин моргнул, когда услышал как ласково назвал его Юнхо, медленно покачал головой, слезы покатились из его глаз. - Это только моя вина. Я один виноват в том, что с тобой стало. - Ты ничего не мог… - Я мог. Ты говорил мне оставить все как есть, но я решил, что мне нужен мой телефон. Ушло много времени, чтобы найти его, поэтому мы опаздывали. Наш водитель вынужден был торопиться. Юнхо, пожалуйста… - Мы попали в аварию. Я сломал руку, но у тебя было серьезное повреждение головы. Врачи говорили, что ты можешь не проснуться, - Юнхо задохнулся, словно опять оказался в больнице рядом с Чанмином, как будто это было только вчера, усталость навалилась на него, его плечи поникли. - И даже после того, как ты проснулся, они сказали, что ты не будешь таким как раньше, и ты не был. Чанмин-а, потому что я был таким упрямым, я не послушал тебя, я чуть было не убил нас обоих, я чуть не потерял тебя, и тогда я действительно потерял себя. Последние слова были сказаны так тихо, но с такой болью, что это разбило Чанмину сердце. - Но я же здесь, - беспомощно прошептал он. Он знал, что Юнхо имел в виду, но надеялся, что это не так. – Ты не потерял меня. Даже если он ничего не помнил, даже если он просто убедил себя, что Юнхо – это единственный человек для него, он не хотел, чтобы кто-то шел так по жизни. Когда Юнхо покачал головой, отчаяние охватило Чанмина, он схватил Юнхо за край футболки, чтобы хен почувствовал его ногти на своей коже. - Пожалуйста, Юнхо, я же здесь! Я-я никуда не пропал, ты не потерял меня, пожалуйста, не оставляй меня одного, - его голос сорвался. Слезы потекли по его щекам, падая на толстовку, но ничто не могло сравниться с тем, как мучительно расширялась дыра в его груди, вбирая в себя все надежды, которые у него были, и ничего ему не оставляя. - Мне так жаль, я не по-помню тебя, но разве это имеет значение, в-верно? Ты знаешь, что я чувствую, правда же? Юнхо поднял руку, чтобы вытереть слезы Чанмина, игнорируя свои собственные. Он обхватил лицо Чанмина ладонями, поглаживая гладкую кожу. - Не плачь, Чанмин-а, не плачь, - прошептал он. - Так больно, Юнхо, мне действительно очень больно, - он опустил руку Юнхо на свое сердце, чтобы хен почувствовал, как ему больно от каждого удара сердца, как он желает, чтобы оно перестало болеть. – Не оставляй меня одного, пожалуйста. Где-то в глубине души Юнхо услышал голос Чжечжуна, дразнящий и снисходительный. «Что если он вспомнит тебя, но тебя не будет рядом?! Что если он вспомнит тебя, будет любить тебя, будет хотеть быть с тобой, но тебя не будет рядом?! Ты когда-либо задумывался, что он будет чувствовать, если это случится?!» Но ведь сейчас все немного по-другому, правда? Чанмин все еще не помнил его. Чанмин только хотел, чтобы он не оставлял его, это не значит, что он все еще любит его. Чанмин заслужил только все самое лучшее, и я совсем не то, чего он хочет, подумал Юнхо. Но все же он не смог проконтролировать слова, которые сорвались с его губ: - Я люблю тебя, Чанмин, - прошептал он, слова были напряженными и болезненными, но больше не было пути назад. Он не смог бы вернуться к тому, как все было последние несколько месяцев. Он же не сможет жить после того, как увидел Чанмина, поцеловал его, обнял. Его сердце просто больше не выдержало бы. - Я всегда любил тебя, - повторил он, вытирая слезы Чанмина, целуя его в лоб. Для Чанмина эти слова звучали как обещание, что он больше не будет один, но не смотря на это, он заплакал еще сильнее, обвивая шею Юнхо руками, прижимаясь щекой к его ключицам, обнимая его сильнее, словно спасательный круг. Поцелуй в висок, поглаживание по спине, это объятие ни чем не отличалось от тех, что дарили ему другие хены, но вместе с тем, оно не было похоже ни на одно из них, потому что рядом с ним был Юнхо. Ему уже было не важно, вспомнил ли он это или просто поверил. Ничего не важно, потому что Юнхо был рядом с ним, и он смог заполнить ту пустоту, которая была в его сердце, и забрать всю его боль. *** Некоторое время спустя Юнхо зажмурился сильнее, когда лучик солнца прошелся по его лицу, даже не смотря на то, что его глаза были закрыты, он чувствовал ярко-красное свечение. Простыни были теплыми, и он был запутан в них, одеяло было где-то на его талии, но это не причиняло ему неудобств. Он скинул его, моргая, чтобы глаза привыкли к яркому свету. Повернулся на бок и улыбнулся, Чанмин все еще спал, прижимая Бэмби к груди и свернувшись калачиком. Он набросил одеяло Чанмину на плечи, придвинулся к нему ближе и обнял, слегка поглаживая его по спине, чтобы он вытянулся. Чанмин довольно вздохнул и придвинулся ближе к Юнхо. Он задремал снова, а проснулся от того, что кто-то играл с мочкой его уха, поглаживая его по щекам, формируя улыбку. Он еще не открыл глаза, когда мягкие губы коснулись его, Чанмин наблюдал за ним, сонно улыбаясь, и ничто не могло быть прекраснее, чем такое пробуждение по утрам. Дни проходили быстро, ничем не отличаясь от того, какими они были раньше, не хватало только одного – напряженного графика работы. Обед вне дома, потом видео-игры с Чжунсу и Ючоном, пока Чжечжун готовит. Ужин дома, немного соджу позже, которое сопровождалось радостным смехом и весельем. Юнхо наблюдал, как Чанмин снова улыбается по-настоящему, какие искорки пляшут в его глазах, как он смеется от души, пожимая плечами, хлопает в ладоши, вскакивает и снова возвращается на место. Чжечжун продолжал дразнить Чанмина и заработал удар по руке, на который отреагировал слишком преувеличенно громко. Ючон говорил несколько слов на английском, которые круто звучали, но нигде не использовались, а Чжунсу смеялся своим фирменным заливистым смехом. В одну из ночей они решили задержаться подольше, говорили тосты обо всем возможном, чокаясь бутылками и глотая горячую и жгучую жидкость. К тому времени, когда они пошли спать и его голова соприкоснулась с подушкой, Юнхо чуть ли не терял сознание от усталости. Но кто-то потянул его за руку, и он вернулся к реальности. Он встретился взглядом с Чанмином, и он знал еще до того, как он произнес эти слова, что Чанмин все еще мало помнит о нем. Он качнул головой, и как обычно, нежно поцеловал Чанмина в губы прежде чем прошептать: «спокойной ночи» и «я люблю тебя». Он всегда засыпал после Чанмина, прислушиваясь к его дыханию, чувствуя его тепло рядом с собой, и наслаждаясь тем, как крепко Чанмин обнимал его. Как он жил без этого, теперь он не понимал, но он уверен, что не сможет пережить это снова. Со временем Юнхо понял, что, по крайней мере, может простить себя немного. Чжечжун, Ючон, Чжунсу и Чанмин снова были счастливы. Все было уже почти так же, как раньше. Уже не важно, что TVXQ больше не выступают на сцене, и формально группа распалась, но TVXQ все еще жили в их сердцах. Чанмин до сих пор не вспомнил его, и их отношения, которые у них были в течение восьми лет, не значили почти ничего. Все те мелочи, которые Чанмин знал о Юнхо были забыты, но он учился. Понемногу, каждый день, он узнавал, что Юнхо не убирается в комнате, любит обниматься в любое время дня и никогда перестает показывать свою любовь, что каждое утро Юнхо одевает ему на ноги теплые носки, чтобы он мог согреться. Боль в сердце Юнхо никогда не уйдет, навсегда останется тоска по тому, другому Чанмину. Они оба изменились, но Юнхо никогда не перестанет любит Чанмина. И он знает, что донсен пытается сделать все лучшее из того, что не помнит, благодаря тому, как Чанмин держит его руку под столом во время еды, или моется с ним вместе. Юнхо не ругает Чанмина за то, что он не может вспомнить, как бы не старался, даже если это вечное напоминание того, о чем он всегда будет жалеть. Юнхо думал, что пока Чанмин рядом с ним, прошлое перестает значить так много.