Стать героем

Саурон. Настоящий Саурон. Прямо тут. Сейчас. Гортаур Жестокий, самый загадочный из Тёмных. Здесь, в этом помещении... Ломион поднял глаза. Увидеть легендарного майа хотелось до ужаса, но в то же время было страшно. Несколько минут эльф боролся с этим страхом, глядя вниз, на запястья. На запястьях были оковы – тоже настоящие и очень вписывающиеся в общую картину, как Саурон. Но Саурон интересовал Ломиона всё-таки больше, чем кандалы, поэтому эльф и поднял наконец глаза. Он оказался в помещении, похожем скорее на кабинет, чем на камеру пыток, что было более ожидаемо. Взгляд Ломиона скользнул вперёд и сразу упёрся в массивный письменный стол, за которым восседал сам великий... То есть он не то чтобы совсем восседал. Склонившись над столом, майа что-то сосредоточенно писал или чертил. Так сосредоточенно, что даже не обратил внимания на стоящего перед ним эльфа. Ломион застыл, уставившись на майа со смесью изумления и восторга. Саурон продолжал работать. Эльф смотрел, не моргая, пока не зачесались глаза, затем всё-таки проморгался и снова взглянул на майа. Тот не отвлекался от работы. Эльф попытался подняться на цыпочки и хотя бы краешком глаза увидеть, над чем работает Саурон. Цепь звякнула. Майа тут же, не поднимая головы, взглянул на источник звука. Ломион вздрогнул, когда почувствовал на себе огненный взгляд Гортаура и, скорее всего, против своей воли посмотрел в глаза майа. Глаза были странные, похожие... Да, на пламя – стихию, так и не прирученную до конца никем. Глаза приковывали к себе взгляд. Глаза ломали волю и подчиняли разум... Ну, или показалось. "Гляделки" длились ровно одну секунду, после чего Саурон едва заметно кивнул и вернулся к работе. Ломион опять заморгал и выдохнул с облегчением – хотя бы не испепелили. Но тут же до сознания достучалась другая мысль: Саурон ничего не сказал, ничего не сделал, никак не отреагировал... Ему всё равно?! Может быть, он ещё не знает, что перед ним не какой-то обычный пленник, а эльф из Потаённого Града? Как же так... Ломион робко кашлянул. Саурон не отреагировал. Тогда эльф кашлянул громче, потом ещё громче, прямо закашлялся, как будто отсидел в подвалах этак неделю, а не одну сравнительно не холодную ночь. – В чём дело? – не глядя, спросил Саурон. В его голосе слышалось недовольство. Сам Гортаур заговорил с ним… На Ломиона накатила ещё одна волна восхищения, смешанного с ужасом. – В чём дело, я спрашиваю? Эльф растерялся, не зная, что сказать. Он вдруг почувствовал, что положение, в котором он оказался, невероятно глупое, а Ломион с детства боялся такого. – Ну... Дело в том, что я... Я просто... Как это... Майа раздражённо вздохнул. – Хорошо, тогда вопрос конкретнее: кто ты? – Ло... Ломион Маэглин. – Это который из Ондолиндэ? Я так и думал. Ты не мог бы подождать, пока я разберусь с этим делом? Благодарю. Волна отступила. Ломион тряхнул головой, словно проблема была в ней (а, скорее всего, так и было), и его снова обожгла обидная мысль. Саурон даже не посмотрел в его сторону. Хотя знает всё, кроме несчастной дороги в Гондолин, но кажется, что плевать ему и на дорогу, и на Гондолин, и на всё. Но... Так же не честно?.. Нет, Ломион никогда не думал о том, чтобы торговать государственными тайнами, тем более – сейчас. Он давно, ещё в городе, пообещал себе, что в таком вот случае он обязательно умрёт со всем положенным для этого мужеством. Умирать, конечно, не очень хотелось, но этот нелёгкий путь предусматривал умирание. Маэдросу повезло больше – он был король нолдор, а Ломиону даже королём Гондолина не стать, особенно после того, как вышла замуж Идриль, поэтому надеяться на многое не стоит. Придётся умереть, умереть качественно, с гордой улыбкой и с хриплым «я ничего не скажу тебе, Тёмный враг мира», чтобы стать героем. Стать героем было просто необходимо – по крайней мере, эльф надеялся, что хоть после этого его станут воспринимать всерьез. До этого, что бы ни происходило, всерьёз воспринимать его отказывались. Выковал ворота? Круто, продолжай в том же духе, надо трудиться на благо государства. Нашёл месторождение руды? Возьми с полки пирожок. Остался сиротой? Бывает, ничего нового. Хочешь завести собаку? Не выдумывай – вон, у одного феаноринга была собака, и ни к чему хорошему это не привело, лучше иди и найди какого-нибудь крота. Родился? Молодец, только будь добр, заткнись, не беси отца. Ломион шмыгнул носом и опять уставился на Саурона. Саурон был великим, эльф никогда не сомневался в этом. Вот уж кто мог быть примером для подражания: у Аулэ в подмастерьях так и оставался бы никем, а тут взял – и ушёл на тёмную сторону, как отрезал, и сделал карьеру, и теперь все его боятся, и даже Моргот, наверное. Гортаур, конечно, Тёмный. Но ведь это так… так… – Что ты на меня так таращишься? – раздражённо поинтересовался майа. – И перестань сопеть, словно бешеный варг – ты не представляешь, как это мешает сосредоточиться. – Хорошо, – закивал эльф. – Просто… Кажется, Вам не слишком нужна дорога в Гондолин… – Нужна, но не настолько же. Торопиться теперь некуда – цепи крепкие, стены высокие, ты бессмертный, а конкурентов у нас всё равно нет, так что Ондолиндэ может и подождать. А вот это, – Саурон постучал ногтем по листку. – Это подождать не может. – Но… – Слушай, ушастый! – потерявший остатки терпения майа даже привстал с места, громко хлопнув ладонью по столу. – Будь добр, заткнись. Не беси владыку. Ломион смотрел на Гортаура, не шевелясь, прикусив губу. Затем кивнул. Затем шмыгнул носом. Затем неожиданно всхлипнул и сел на пол, закрыв ладонями лицо. Майа такого не ожидал, поэтому даже растерялся. – Эй… Ты… Ну, что такое? – Саурон, отодвинув стул, вышел из-за стола и нерешительно подошёл к эльфу. – Ты это… брось… Тут тебе не дядин дворец… – Тут ху-у-уже… – проныл Ломион, не глядя на майа. – То есть… Конечно, да. А чего ты ждал? Гортаур наклонился к эльфу. Тот тёр кулаками глаза и почти беззвучно – нан-эльмотская привычка – плакал. – Там всем наплева-а-ать… – объяснял Ломион, размазывая слёзы, от чего на лице оставались серые разводы – после дороги в Ангбанд некогда было особо-то умыться. – Я думал, что… что… хотя бы тут я кому-то ну-у-ужен… А тут тоже плева-а-ать… Даже Ва-а-ам… Майа стало слегка неловко. Он попытался поднять эльфа с пола – на это сжавшееся в комочек хныкающее существо было больно смотреть, но Ломион отмахнулся. – Всем плева-а-ать… Всё всегда Идрильке достаётся… Потому что она наследника родила, а я – не-е-ет… Всегда та-а-ак… Никто меня не люби-и-ит… Он рассказывал всю свою жизнь – сбивчиво, отрывисто, вперемешку со всхлипами и вздохами. Рассказывал о том, что у Эола никогда не было времени с ним поговорить по-нормальному, и даже его рождение он заметил только через двенадцать лет. Что ему совсем не нравится быть нолдо, но на него вешают кучу обязательств, хотя никому он ничего не должен. Что многие делают вид, что его уважают, а на самом деле врут. Что даже эта Идриль… Да, когда он впервые на неё посмотрел, он впал в ступор – но только потому, что никогда раньше не видел таких золотых волос. А она сразу нафантазировала себе что-то, наплела всем с три короба… Да он чуть в обморок не упал, когда узнал, сколько ей лет – она же ещё вместе с Арэдель и всеми остальными шла из самого Валинора… Наконец Саурон почувствовал, что если сейчас ничего не скажет, то сядет рядом и тоже зарыдает. – Ну… – заговорил он. – Ты не расстраивайся… Хочешь, я Ондолиндэ тебе отдам? Когда победим, конечно. И Идриль разрешу за волосы оттаскать? Ломион невнятно ответил что-то – кажется, Потаённый Град был не слишком подходящим утешением. – Ну не скули ты… А хочешь… Хочешь, я тебе варга подарю? Майа сказал это просто так – это было первое, что пришло в голову. Он не ждал, что это подействует, но Ломион вдруг поднял на него покрасневшие блестящие глаза: – А он… пушистый? – Очень, – закивал майа. – Ты вставай. Он очень пушистый. – И белый? – Ломион поднялся, звякнув цепью. Среди варгов белые особи встречались редко, но несколько таких были. Одного щенка, совсем ещё маленького, Саурон собирался оставить себе, не отправлять в войско, однако теперь, видимо, придётся его отдать этому нытику. Жалко, конечно. – Белый? Не то слово! – радостно заверил его Саурон. – Я более белых зверей вообще не видел! Майа не понял, как это случилось, но в следующий момент Ломион уже повис у него на шее, уткнувшись чумазой заплаканной моськой в нагрудный доспех: – Спаси-и-ибо… – Ну, ты… – вконец растерявшийся Гортаур опасливо посмотрел на эльфа. Тот продолжал всхлипывать и еле заметно вздрагивать. Подал надежду, блин, а теперь варга ему отдавай. Мы в ответе за тех… Ну, в конце концов, эльфа можно и оставить. В Ангбанде.