wanna die, wanna die, wanna die tonight

Луи изо всех сил старается подавить зевоту, но выходит плохо. 22:24. Вечер среды. А он застрял, отвечая на одни и те же скучные звонки в течение трех часов. Парень любит эту работу, не поймите его неправильно. Быть оператором секса по телефону намного привлекательнее, чем работать там, где предлагает университет для студентов его возраста. Кроме того, есть что-то особенное и интимное в том, что он делает; это как люди, которые звонят ему, становясь уязвимыми. На самом деле, это немного круто — знать, что нужен лишь его голос, чтобы заполучить их. Но тем не менее, как и вся работа, время от времени она становится немного однообразной. Звонки начинают смешиваться, и стоны клиентов, «достигающих пиков», начинают звучать одинаково. Еще хуже, когда он заканчивает ночь женских абонентов. Парень чувствует себя неискренним, охая в телефон и говоря что он жесток к ним, когда знает, что никогда не сможет поступить так с женщиной. Он вздыхает и смотрит на часы. Сейчас 22:25. Луи плюхается на подушку, вытягиваясь на кровати. Одна из его постоянных клиенток, Рейчел, заикаясь, бормочет ему на ухо о том, какая она мокрая для его члена. — Прекрасно, милая. Прекрасно, — говорит он в трубку, но его сердце просто выпрыгивает из груди. Как обычно их разговор подходит к минету. Луи мысленно пытается заставить себя стонать хотя бы отчасти правдоподобно — в конце концов, Рейчел просто безвредная домохозяйка, и, вероятно, она его самая ванильная клиентка — но кто-то через стену его спальни стонет. Он щурится и садится, уставившись на спинку кровати. Луи тихо ждет. Прислушивается… Но ничего не происходит. Растерянный, он усмехается и наклоняется, чтобы поправить загнутый носок. Боже, ему нужно устроить стирку — успокоиться, занимаясь какой-нибудь дурацкой домашней работой. Должно быть, он отчаянно нуждается в сексе, если выдумал этот звук из ничего. Он должен переспать с кем-то в ближайшее время. Может быть, он поедет с Зейном в пятницу… Всё-таки, он всегда спрашивал… Особенно громкий стон вырывается из его телефонного динамика, и он морщится, отодвигая аппарат немного назад от уха. — Это замечательно, дорогая, так хорошо, — торопливо говорит он в трубку, виновато понимая, что он отвлекается от этого разговора гораздо чаще, чем стоило. Он откидывается на подушки, когда опять слышит звук, и на этот раз Луи уверен, что ему не почудилось. Да, так и есть — длинное, протяжное «О-о-охх», безусловно, просачивалось сквозь стену. Выгнув бровь, он садится и прижимается ухом к стене. Луи немного стыдно за подслушивание такого, но, да, ладно — он провел внутри весь день, симулируя оргазм для женщин, которые вдвое старше его. Он заслуживает немного удовольствия, не так ли? И какое это имеет значение, если эта радость произошла из-за стонов его соседа? Луи приближается к спинке кровати и полностью опирается на стену. — Боже, боже, боже, боже… Иисус, этот голос звучит так разрушено. Тот, кто бы там ни стонал, звучит молодо, однако, голос приятно глубокий. Постепенно его речь становится более хриплой, и это взбудораживает интерес Луи. Он потягивается, проводя ладонью по члену сквозь джинсы. — Угу, продолжай, love, — говорит он рассеянно в трубку, полностью отвлеченный от Рейчел в данный момент. Он напрягает слух, слушая сквозь стену. — Черт, черт, пожалуйста, Боже… Этот парень звучит так отчаянно. Луи ухмыляется. Если бы этот человек был так же горяч внешне, как и звучит, то он с большим удовольствием помог бы ему получить то, в чём оба так нуждаются. Голос неожиданно перерастает в череду нуждающегося скулежа, и, чёрт, Луи действительно удивлён тем, как его бедра непроизвольно дергаются вверх, резко надавливая на быстро твердеющий член в его руке. Его взгляд становится немного затуманенным. Боже, когда он вернулся к своему шестнадцатилетнему грубому быстрому* самоудовлетворению? — Ммм… — он стонет искренне в этот раз. Луи грубо стаскивает свои джинсы ниже бёдер и обхватывает член рукой. — Ах, ах, ах, ах — Папочка, ох. Голос плачет. Луи быстро поворачивает голову, уставившись на стену. Хм. Папочка? Боже, этот парень звучит так, словно был создан только для Луи. —…Сэр? — жёсткий голос прерывает его грязные мысли. Он моргает, пытаясь найти источник этого звука, и понимает, что это Рейчел спрашивает его. Верно. Да. Луи забыл, что должен работать. — Что такое, love? — обольстительно бормочет он. — Почему ты сказал это? — спрашивает она, тяжело дыша. — Сказал что, дорогая? — невинно отвечает Луи. —…Папочка. Ты сказал… Папочка. Луи краснеет и пялится в стену. — Просто — ах — ты бы услышала, если бы была внимательнее, — он морщится из-за плохого оправдания, а затем продолжает в более грубом тоне, — Разве я говорил, что ты можешь перестать сосать мне? Он произносит это резко, и Рейчел продолжает свое дело. С этой ситуацией у него в запасе есть несколько минут, и Луи устанавливает телефон на кровати, прижимаясь ухом к стене. Как ни странно, всё тихо. Человек прозвучал довольно близко к оргазму… может быть, они там уже закончили. Луи закатывает глаза и откидывается назад, стуча головой о стену в отчаянии. Просто счастье. Прямо сейчас, когда он только был готов начать, то его муза исчезает. Он смотрит на свой опухший член, как будто не знает, что ему делать, а затем смотрит на свой телефон. Рейчел все еще громко кричит о том, как сосет воображаемый член Луи. Луи громко вздыхает. Он предпочел бы иметь сейчас дело с настоящим членом, а не с телефонным звонком. Он наклоняется и быстро бормочет в динамик: — Ммм, хорошо, хорошо… — а затем отключает его. Он позволяет тихому стону сорваться с его губ, когда размазывает бусинку естественной смазки, стекающую с члена, а потом оборачивает свою руку вокруг основания. Он лениво надрачивает себе, все еще чувствуя злобу из-за отсутствия привлекательных стонов таинственного мальчика, когда реагирует на новый звук: плач. Озадаченный, он все еще держит руку на своем члене и слушает более напряженно. Да. Тот, кто там живёт –определенно плачет. Тихие, шаткие рыдания. Луи нахмурил брови. Боже, его голос звучит так сломлено и устало. Луи чувствует, что должен пойти и проверить. Возможно, действительно, что-то не так. Он смотрит на свой член и глубоко дышит через нос, желая, чтобы он смягчился до приемлемого положения. Примерно через сорок мучительных секунд, когда он представил свою собаку детства на обочине дороги, он смог — несколько неудобно — убрать свой член обратно в свои боксеры. Луи скидывает ноги с постели и хватает ключи, прежде чем вспомнить про свой телефон, лежащий на кровати. Он раздражённо вздыхает и тыкает красную кнопку, означающую окончание вызова. В этот раз Рейчел сама сможет позаботиться о себе. Луи спокойно выходит из своей квартиры и обнаруживает, что стоит рядом с номером 6В, прямо по соседству. Он задается вопросом, должен ли он вообще делать это — черт возьми, может, у парня кинк или что-то в этом роде, — но потом он вспоминает, как тот стонал «Папочка». Боже, он надеется, что мальчик не оставлен здесь c каким-то неуважительным взрослым мужчиной. Луи знал некоторых старших парней, которые наслаждаются тем, что доводят молодых парней до критических точек, минуя их защитные слова. Это может быть очень опасно, если зайдет далеко. Он снова слушает. Там плачет только один голос. Луи не слышит никого другого. Может быть там нет «папочки»… есть только один способ узнать это. Он мысленно собирается и стучит один раз в дверь. Плач продолжается, хотя немного тише. Он хмурится и снова стучит. Ничего. — Эй! — зовет он человека по другую сторону двери. Ответа нет. — Ты в порядке, приятель? — пытается он, но все еще никакой реакции. Он ловит себя на том, что тянется к дверной ручке и останавливается, но быстро поворачивает ручку двери, когда слышит особенно громкие всхлипывания, которые заставляют захлёбываться. Луи нерешительно заходит в квартиру. Тут такая же планировка квартиры, как и у него, только зеркально. Он стоит в затемненной кухне. Место выглядит живым, но по его состоянию видно, что тот, кто здесь живет, действительно молод. Вероятно, ходящий в универ, как и Луи. Дешевый ликер стоит на холодильнике, и три полных пакета чипсов с солью и уксусом, брошены на столешницу. В небольшой гостиной, прилегающей к кухне, темно. Слишком. Похоже, что источник шума идет из спальни справа. Луи шагает в сторону комнаты и чуть не получает сердечный приступ, когда почти наступает на серого кота, спящего на коврике. Он подпрыгивает и щурит глаза. — Иисус, — бормочет он. Дверь в спальню приоткрыта и звуки плача настолько разбитые и жалкие, что Луи действительно надеется, что этот ребёнок в порядке. Он легонько стучит в дверь в надежде, что не испугает его. Рыдания прерываются, а затем продолжаются снова. Луи прочищает горло и пытается снова. — Ты в порядке, приятель? Я могу войти? Он замечает, что в плаче ничего не меняется, но решает просто стиснуть зубы. Будет хуже, если этому парню действительно больно и в Луи будет виноват в том, что он не получил помощь, в которой так нуждается. Он осторожно толкает дверь и входит в комнату. Это милое местечко, освещённое тусклым золотистым светом, стены покрашены в пастельно-лавандовый цвет, постельное бельё чисто-белое и кресло в углу завалено одеждой. У Луи нет времени рассмотреть все эти причудливые детали, хотя бы потому, что в центре комнаты находилось самое прекрасное, что он когда-либо видел Там мальчик — наверное, около 19 или 20 лет, судя по нему — совершенно голый, стоя на коленях, в центре комнаты, спиной к Луи. Его волосы каштановые и кудрявые, но слипшиеся от пота, что выглядит, как следы прошедшей игры. Спинные мышцы мальчика подрагивали, пот струился между лопаток. Дыхание Луи перехватывает, когда он замечает, что руки мальчика заведены за спину и скреплены наручниками. Его запястья сырые и красные под зажимами. Луи опускает глаза ниже, и его сердце практически падает в его задницу, когда он понимает, что причина, по которой мальчик стоит на коленях — блять — явно что-то большое и блестящее в его заднице. Мальчик слабо прыгает на секс-игрушке, бёдра заметно дрожат, и с его губ слетает ещё один крик. — Ах, — он скулит, и это звучит так жалко, но выглядит так чертовски горячо, что Луи еле сдерживает стон, который грозится вырваться наружу. Мальчик, кажется, наконец, осознаёт его присутствие и сонно поворачивается к Луи, скуля и морщась оттого, как игрушка движется внутри него. Он замечает выражение лица Луи, и, наверное, его полностью вставший член, и руки в наручниках за спиной, заставляют его опустить голову от стыда. — Хм, привет? — Луи начинает, пытаясь сохранить звучание голоса непринуждённо нормальным. Мальчик тяжело дышит, всё ещё немного поскуливая, но ничего не сказав. — Кто-то… оставил тебя в таком положении? Луи спрашивает, злобно рассматривая красные следы на запястьях мальчика. Он замолкает, а затем качает головой. — Я оставил себя так, — он наконец-то бормочет, голос его совершенно разбит. — Хорошо, — Луи отвечает, молясь, что он звучит более спокойно, чем чувствует. Самообладание. Верно. Это хорошо. И он 100% не собирается приходить к мысли о том, что этот великолепный мальчик нуждается в том, чтобы его руки были связаны за спиной, чтобы кончить. — Меня зовут Луи. Тебе нужно… Могу я тебе помочь? — нерешительно спрашивает он. Мальчик смотрит в потолок. — Гарри. Он снова вздрагивает, когда случайно опускается немного на игрушку. — Я… Застрял. Мои запястья… Не могу дотянуться, чтобы расстегнуть их, — прохрипел он. Луи придвигается к нему и опускается на колени позади него, осторожно ловя его запястья в своих руках. Он резко вздыхает, когда проверяет наручники. Они кожаные, светло-розовые и на них есть слово «малыш», вышитое тонкой золотой нитью. Руки Луи трясутся, когда он расстегивает металлический карабин, скрепляющий наручники вместе. Он может чувствовать запах пота на коже Гарри, может чувствовать испарину, которая, несомненно, покрывает его живот. Луи отпустил запястья Гарри и тот немного наклоняется вперед. Луи протягивает руку, инстинктивно пытаясь схватить Гарри за плечо. — Ты…— Черт, голос ломается и выдаёт его. Он прочищает горло и задаёт вопрос снова. — С тобой все будет хорошо? — Гарри ничего не говорит. Луи понимает, что Гарри снова тихо плачет. — Что не так? — Луи бормочет, тихонько потирая его руки. Гарри немного разочарованно вздыхает. — Кончил так много раз, но всё ещё такой твёрдый. Ох. Так вот, что не так. — Как… много раз? — Луи медленно спрашивает, моля своё сердце остановить эту гонку. — Я не знаю. Четыре? Пять? — Иисус Христос. Гарри делает глубокий вдох и продолжает, — Я не хотел кончать — ах — так много раз, но… ты знаешь… я застрял, — Он неопределенно пожимает одно запястье. Луи пробегается глазами по спине Гарри, а затем движется так, что он наконец-таки может видеть его перед собой. Боже, он намного красивее, чем ожидал Луи. Его губы пухлые и великолепные, идеально подходят для сосания члена и нежные татуировки, украшающие его торс. Двое воробьев пролетают под его ключицами и, есть, кажется, бабочка, выписанная на его животе чернилами, но по большей части она скрыта под спермой. — Я могу поговорить с тобой? — Луи тихо спрашивает — не давит, просто предлагает. Гарри поднимает голову и моргает, глядя на Луи, разинув рот. Его член — донельзя твёрдый и течёт — заметно дёргается. — Блять, — ругается он, неуверенно вдыхая. — Это что-то вроде моей работы. Секс по телефону. Я довольно хорош в этом. — объясняет Луи. Гарри быстро кивает. — Пожалуйста, пожалуйста. О мой бог. Луи садится на корточки и понимает, в какой невероятной ситуации он находит себя. Не только то, что его новый сосед великолепен, но так же то, что Луи дрожит и трясётся, отчаянно ожидая, когда сможет использовать свой голос, чтобы заставить его кончить в шестой раз за ночь. Боже, Луи чувствует себя самым счастливым человеком на свете. — Обычно я стараюсь узнать больше о своих клиентах в первую очередь. О чем ты думаешь, когда кончаешь, малыш? — он добавляет ласкательное прозвище машинально, вспоминая вышивку на наручниках Гарри, и это заставляет глаза Гарри затрепетать от наслаждения. — Трахни меня. Засунь член в мою задницу, — Гарри разрушено стонет, задыхаясь, невольно подпрыгивая на игрушке, которая все ещё глубоко внутри него. Луи ухмыляется. — Непослушный мальчик. Он считает, что его ход действий довольно уверенный, Гарри нравится подобная динамика. — Тебе нравится быть наказанным за те грязные мысли, детка? Гарри быстро кивает. — Д-да, блять, да. Луи урчит в знак благодарности, изо всех сил стараясь сохранять холоднокровие. — Это так? Тебе нравится получать шлепки ладонью? Нравится, когда ты наклонен через колено папочки? — Гарри быстрее подскакивает на игрушке, естественная смазка капает с головки его члена. — Ох, — он хнычет, поднося руку к глазам, потрясенный тем, что происходит. — Тебе нравится быть хорошим мальчиком для папочки? Ты хочешь быть хорошим для меня? — Луи потянулся вперед и схватил Гарри за руку, которой он прикрывает глаза. Оттаскивает от лица, чтобы он мог смотреть ему в глаза. — Ты хочешь быть хорошим для меня? — повторяет Луи. Гарри высоко скулит. — Да, Папочка, дадада… — стонет отрывисто он. — Это то, о чем я думал. Папочка хочет, чтобы ты кончил. Он хочет, чтобы ты представил себе, что это его член, заставляя чувствовать себя хорошо. — Гарри издает звук, который наполовину находится между задыхающимся стоном и откровенным криком. — Пожалуйста, блять… — Гарри хнычет, но прерывается, когда Луи хватает его за лицо, грубо говоря: — Никакой ругани. Папочка не хочет, чтобы ты матерился. Гарри почти задыхается, все еще бессознательно подпрыгивая на игрушке. — На самом деле… — продолжает Луи, отводя руку от лица Гарри, — Папочка не хочет, чтобы ты вообще, что-то говорил. Ты хочешь быть хорошим для меня, не так ли, малыш? — Гарри нетерпеливо кивает, — Тогда никаких звуков. Гарри смотрит на Луи, умоляя его взглядом. — Но… — он начинает, но слова умирают у него в горле, когда Луи начинает поглаживать себя ладонью, через джинсы. — Хм, тебе нужно что-то в рот? Чтобы помочь тебе молчать? — Гарри смотрит на промежность Луи стеклянным взглядом и кивает, как-будто загипнотизирован видом Луи, который положил руку себе на член, — Хорошо, положи пальцы в рот, — Гарри снова смотрит на него, умоляя глазами, но Луи только ухмыляется, — Пальцы. Рот, — Гарри поднимает трясущуюся руку ко рту, вбирая два пальца. Боже, его губы вокруг пальцев выглядят так грешно, — Добавь еще, — приказывает Луи, и Гарри добавляет третий палец. — Боже, ты выглядишь так красиво. Настолько великолепен для меня… — Луи наклоняет голову и смотрит в потолок, засовывая руку в штаны и прижимая пальцы к члену. Гарри откидывается назад, трахая себя под другим углом. Несомненно, он сдерживает стоны, так как находится в безвыходном положении, и просто сильнее сосёт пальцы. — Ты знаешь, ты сделал это со мной? — Луи смотрит на Гарри, глядя прямо в расширенные зрачки. Эти потрясающие зеленые глаза, — Мне так тяжело просто слышать тебя через стену, — глаза Гарри расширяются, и он трахает себя быстрее, — Не зная, как ты выглядишь, ты почти заставил меня — ах — кончить, когда я был с клиентом. — глаза Гарри закрываются, и он начинает пускать слюни вокруг пальцев. Слюна капает ему на грудь, на сухую кожу. — Если бы я знал, что ты был здесь раньше. Ты выглядишь таким беспомощным, подобно тому, что отчаянно ждешь, когда кончить. Так нуждаешься в этом, — грудь Гарри поднимается, будто он стонет внутри. Луи работает рукой по члену, увлеченный хорошо знакомым, горящим теплом в животе. Он освобождает свой член от боксеров и приближается к Гарри, положив руку ему на плечо. Гарри выглядит должным образом в таком повороте событий — разрушенным. Он почти не моргает, смотрит на руку Луи и на его член, находящийся в нескольких дюймах от его лица. — Мммм, — Луи стонет, перемещая руку на пучок из кудрей Гарри. — Хорошие мальчики позволяют своим папочками кончать на их великолепные лица, не так ли? Гарри лихорадочно кивает, наклоняет голову с закрытыми глазами, как будто он уже готов к этому. Луи толкается в руку, застонав при хлюпающем звуке вокруг его члена. Гарри теперь полностью пускает слюни по его пальцам, плевав на то, что она капает из его великолепных розовых губ и стекает по груди. Его бедра дрожат, когда он трахает себя игрушкой, но он не останавливается. Чёрт, Луи заводится ещё больше, зная, что Гарри делает это для него — всё для него. Еще несколько толчков и Луи кончает, изливаясь над его кулаком и рисуя ленточки по покрасневшему лицу Гарри — над правым глазом, вниз по всей его щеке и на эти грешные покусано-розовые губы. Луи тяжело дышит, рука все еще запутана в кудрях Гарри. Когда он, наконец, возвращается на землю, то обнаруживает, что Гарри смотрит на него с широкими и остекленевшими глазами, пальцы все еще во рту. Он выглядит невероятно отчаянным, как будто он потеряет сознание, если не кончит. Луи немного запутался, почему Гарри просто не позволил себе кончить, а потом сложил два и два вместе. — Тебе нужно мое разрешение, детка? Гарри быстро кивает. — Конечно, love. Ты так хорош для меня, ты был таким хорошим мальчиком для меня. Ты можешь кончить. Спустя несколько секунд Гарри закрывает глаза, и его член пульсирует, когда он скачет на весь свой максимум. Он плачет, когда кончает, и Луи потирает затылок и успокаивает его. —Так хорошо, love, ты так хорош для папочки… — он шепчет, пока Гарри жалобно скулит. Гарри кончает с тихим всхлипом, дрожащий и полностью истощенный. Он, наверное, не может слезть с игрушки самостоятельно, поэтому Луи наклоняется и помогает освободить ее из задницы. Он поднимает Гарри на ноги и поддерживает его, но теперь, когда они оба стоят, Луи удивлен, увидев, что Гарри высотой почти в шесть футов. Он нависает над Луи, но все еще выглядит невообразимо покорным — разрушенный. Покрасневший, кудрявый принц — сказочный принц, которого Луи только что заставил кончить в шестой раз. — Как ты себя чувствуешь, love? — Луи бормочет, глядя в глаза, как будто в них есть ответы на вопросы, которые он никогда не задавал. — Пусто, — бормочет Гарри, и они оба смеются над этим. — Приятно познакомиться с тобой, Гарри, — говорит Луи, и Гарри наклоняется, чтобы небрежно чмокнуть его в щеку. — Точно так же, Луи. Луи засыпает в постели Гарри в эту ночь, запутываясь в белых простынях и глядя на кресло, полное одежды. Последнее, что он помнит, прежде, чем засыпает, так это то, что он думает про себя о том, что, вероятно, женится на этом ангеле прямо сейчас, если тот попросит.