После "конца" запятая не ставится

Стою на тротуаре перед перекрёстком, ожидая того, когда загорится желанный зелёный свет, пропуская меня к заветной остановке, носившей название «Ленинского Комсомола». Ей Богу, ненавижу это время года! Осень. Вокруг эта премерзкая слякоть с вечными и неприступными серыми тучами, капли дождя, забивающиеся за ворот кожаной куртки, и этот холодный ветер, что, казалось, стремился проморозить не только моё тело, но и мою душу. Возможно, каждому приходится сталкиваться с подобной и обыденной до чёртиков картиной с утра пораньше. М-да... Раньше мне до школы было рукой подать. А теперь, дружок, извольте-с поднимать свою ленивую задницу на час раньше, если не хотите, благодаря его сиятельству господину многоуважаемому куратору, болтаться целую пару в коридоре, думая про себя о нём всякие гадости, да-да. В который раз, вглядываясь в серую ленту дороги, пытаясь усмотреть вдали «рога» троллейбуса под номером пятнадцать или восемнадцать, тяжело вздыхаю. «Я устала!» Врубаю лежащий до того без надобности в кармане плеер и надеваю наушники, будто пытаясь заглушить этот голос. «Чего это ты вдруг?» Голос... Её, наверно. Но я уже так плохо его помню, что в голове он слышится скорее каким-то шелестящим и страшно глухим громким шёпотом. «Ты... Ты - идиот, знаешь?» Идиот. От неё это слово звучит обиднее, нежели чем от кого-либо. Но с обидой приходит равнодушие. В принципе, как и всегда. «Да в чём дело - то?!» Вот и это несчастное электрическое рогатое существо доползло. Ох... не хочу в техникум. Вообще не хочу. Именно сегодня. Не... хочу... Отогнав прочие мысли, вхожу в распахнутые двери общественного транспорта, нашариваю взглядом свободное пространство в конце и, пройдя в угол рядом с автоматическими дверями, устремляю свой взгляд на вид, простирающийся за широким окном. Гудели машины. И этот гул тонул в сером утреннем небе, где витала чуть белёсая дымка лёгкого тумана. Почему-то такие детали замечаю особенно остро, только отгородившись от них некой преградой. Хотя бы всё то же стекло, по которому то и дело мягко барабанили капли всё нарастающего дождя. Сразу вспомнилось поручение куратора о том, что нужно ежедневно делать зарисовки понравившихся моментов из повседневной жизни. Ну, к примеру, хотя бы виднеющиеся всё из того же окна троллейбуса ели, отбрасывающие выразительные тёмные тени на холодный грязный асфальт и лысоватые кусты, рассаженные вдоль дороги... Нудное занятие. «- Слушай, я всё понимаю. Мне хорошо проводить с тобой время, но... - «Но...», что? - Не заставляй себя. - О чём ты вообще? - Давай расстанемся, хорошо?» Раздосадовано провожу ладонью по запотевшему стеклу, оставляя на гладкой поверхности мокрый отпечаток. В пальцы еле ощутимым покалыванием входит успокаивающий холод. Хватит вести себя так. Всё давно в прошлом. Впрочем, не таком далёком, как хотелось бы. «- Алло? - Привет, друг. Как здоровье-то? - Ничего, просто простуда. Завтра выхожу на занятия, наверно. А ты что только о здоровье узнать позвонил? - Да не только. Тут кое-кто тебя искал...» Вот уже проезжаю остановку, соседствующую с Арбатом, где я точно знаю, находился музей Купца Ефремова. Троллейбус пустеет ещё до конечной, и я доезжаю до неё в полном одиночестве. Выдёргиваю из ушей наушники, в которых играла уже тысячу раз осточертевшая музыка и, подождав, когда откроются двери, выхожу из железных недр на остановку «Красная Площадь». - Привет, - слышу откуда-то со стороны отчётливый тонкий голос. Поворачиваю голову в этом направлении и вижу её в лёгком светлом осеннем плаще. «- Да? И кто искал? - Девка какая-то спрашивала твой телефон, ты ж его сменил недавно. - Какая ещё девка? - Да эта из девятого «Б». Ну-у...которая ещё перевелась в двадцатую школу. Не помню, как её звали. Что-то на «А»... - Зачем она тебе звонила? - Встретиться хотела, но дозвонилась только до меня». - Привет, - отвечаю ей. Внимательно вглядываюсь в неё: она всё такая же маленькая, худенькая и хрупкая, какой я и запомнил ту девушку. Её орехового оттенка волосы были, как всегда заплетены в лёгкие длинные косы, ниспадавшие на грудь. И даже витавший вокруг лёгкий аромат духов смешанный с нее собственным вновь показался манимым и желанным. Но я знал, что это заблуждение... В ней всегда было столько деталей. Но теперь все они потеряли значение. Её фигура за те полгода, что я не видел эту весёлую девчушку, потускнела и обесцветилась настолько, что мне она теперь казалась чужой. И только глаза оставались прежними. Глаза с застывшим в них немым, до сих пор не понятым мной, вопросом. - Извини, что надоедаю с утра пораньше. Да и перед занятиями, - поправив на плече сумку и закрыв промокший от прошедшего дождя зонт, сказала она, а потом, легонько зацепившись пальцами за мой рукав добавила – Не против, что я пройдусь с тобой до училища? Всё равно хотела прогуляться у Мыса Любви... Молча позволяю ей ухватиться за мою руку, и мы вместе идём по огромной площадке залива, где ещё стояли аттракционы Луна-парка и привязанные к скамейкам за узды лошади и пони в обществе своих хозяев. - От брата узнала, что я теперь в училище? – уже дойдя до дамбы через залив, изрёк я - А? Да... от него... – ответила она. - Ясно. - А... Слушай... Я ведь для чего хотела с тобой встретиться. - Для чего? - Я завтра уезжаю в Питер. - Круто. Я бы тоже хотел побывать. - Ты что не понимаешь? Я уезжаю навсегда. И сейчас... прощаюсь. Я посмотрел на теперь уже почти тихую гладь воды. Какое умиротворение... - Понимаю. Но ты знаешь, что мне не впервой. Она тяжело вздохнула и, с силой сжав пальцами кожу куртки, сказала: - Хоть раз бы попробовал меня остановить. Хоть раз! Я тактично промолчал, потому что этот разговор продолжать совершенно не хотел. Не я его начал. Не мне и заканчивать. - А есть ли теперь в этом смысл? - Ну да. В самом деле... Его ведь никогда не было, - произнесла девушка с надрывными нотками в голосе. – Знаешь, а я ведь тебя люблю. Такого идиота. Снова молчу. Не умею отвечать на подобные откровения и всё. Вот уже вижу старинное здание училища, которое не посещал с понедельника. А это около трёх дней, если быть точным. Да... Постановку я так не успею дописать вовремя. Снова пешеходный переход, у которого мы останавливаемся. Здесь как раз наши пути и расходятся. - Ну, ладно... У тебя скоро занятия. - Да, - нехотя произношу и, оправив сумку, говорю – Счастливого тебе переезда в новый город. Та кивает и, было хочет уже развернуться и уйти, но тут же бросается обратно ко мне и, крепко обнимая, тихо шепчет: - Прощай. В свою очередь, обняв её ответ, вновь молчу, не зная, что ей сказать. Ведь мои слова всегда были пустыми... Нехотя она всё же отходит от меня и, более не сказав ни слова, убегает в противоположную сторону, где высилось старинное здание бывшего кинотеатра «Родина», ныне ставшее модным клубом «Renaissance». Смотрю на часы. Без пяти девять... Боже, если я опять опоздаю, эта озверевшая вахтёрша Тётя Маша просто не пустит меня на порог. Надо поторопиться, да. И вот, оглядевшись по сторонам, и видя, что приближение машин пока не намечается, я бегу через эту злосчастную дорогу, вечно забитую этими жестяными вёдрами на колёсах. Потом, находясь в некой прострации, дохожу до двери и замираю на пороге. И слыша, как до моих ушей глухо доходит звук дребезжащего старого звонка, объявляющего о начале пары, оборачиваюсь и смотрю в ту самую точку, где мы стояли несколько минут назад... - Прощай... – поздно шепчу я в ответ. Знаю, ты меня уже не услышишь. Громкий звук захлопнувшейся железной двери. Двери, у створки которой, одиноким призраком будет ютиться твой последний истлевший в моей душе образ. Какой пафос в этих словах... Я сам себя этим так раздражаю. Но всё же... Жаль, что после "конца" запятая не ставится...