Один день из жизни кролика

Я работаю кроликом. Моя задача и в зной, и в снег, в жару, и в холод стоять на улице в ебаной плюшевой пижаме и приглашать людей в наш парк, по выходным раздавать листовки — типа у нас открываются аттракционы в следующем месяце. В зной костюм кролика очень жаркий — он липнет к телу, и от него страшно воняет старыми тряпками и мной. В холод все наоборот — я вымерзаю до мозга костей, и у меня зуб не попадает на зуб. Из плюсов — костюм кролика похож на мешок, из него торчит только мое пропитое лицо. Если извернуться, можно почесать яйца, никто и не заметит. Но нужно быть бдительным — как-то одна малолетняя блядь, как заорала: «Кролик извращенец!», и потом пришлось объясняться. Я отбрехался, как мог, но за мной еще две недели присматривали. Однако я весьма ловко провел проверяющего и еще выбил себе неплохую премию за старание. Но это было исключение из правила. Зарплата обычно такая, что едва хватает концы с концами свести. Начальник — настоящая размазня, и если исчезнуть за пивом, можно потом сказать, что все это время я ходил по парку и фотографировался с людьми, а он с легкостью поверит. Вообще-то он обыкновенный парковый служащий, и обычно прижимает меня, только когда его начальник наступает ему на яйца. Он выходит на улицу и сначала двадцать минут орет: «Кролик!», и, если я не отзываюсь, начинает кричать: «Луи!», пока я не выйду или пока у него не срываются связки. Зейн приходит в три часа дня. Он кивает мне головой из-за угла, я несколько раз оглядываюсь, чтобы кто-то из «парки» не сел мне на хвост, и быстро скрываюсь. Мы встречаемся на соседней улице в тупичке. Там всегда темно и сыро. По стенам поручни — на них висят мусорные баки, чтобы было удобно передвигать, за них также удобно держаться, когда трахаешься. – Ну, привет, кролик, – говорит он, как обычно. Если бы сперма яйца не разрывала, я бы ему рожу разбил. Его почему-то заводит эта грязная плюшевая пижама с ушами, но меня бесит, когда он зовет меня кроликом. Ебаный зоофил, сука. Я бы сам его трахнул, если на то пошло. Хотя, конечно, я вру — я всегда вру, если есть возможность спиздануть. Пиздун Луи, такое у меня раньше было погоняло. Я любил рассказывать байки. Зейн расстегивает молнию — она у меня сзади — и пристраивается в аккурат «под хвостик». Про нас с Зейном можно сказать, что мы ебемся, как кролики. Елдак у него — будь здоров. Как говорила одна моя знакомая бикса: «Ни в пизду, ни в глотку», чего обычно не ожидаешь от парней его круга, если вы понимаете, о чем я. Слышу вопль: «Кро-о-оли-и-к!» — опять приехал ебаный проверяющий, и меня ищут по всему парку. Зейн хмыкает. Ебаный сукин сын. – Давай быстрее, – говорю я, и тут он как входит, искры из глаз. Сразу кончаю. В штанах опять будет липко. Его сперма, моя сперма — этот мудовзон никогда не покупает гандоны. Жду, пока этот пидор застегнет молнию. Еще и по жопе шлепает. Ну, типа хвостик подпрыгивает, вы поняли, да? Потом еще сосемся немного, это типа значит, что вечером у меня, если все сложится удачно. А потом блять еще несколько часов, махать руками и звать детишек в парк. С Зейном ебаться вообще без напряга. Он никогда не действует на нервы после секса. До него у меня был мужик, который вечно заводил эту тираду: «Когда ты уже найдешь работу, Луи-и?», «Когда ты возьмешься за ум, Луи-и?». Этот говнюк работал в Сити, но обеспечивать меня не хотел, поэтому я вернулся из Лондона домой, прихватив его бумажник. За такое мозгоебство это была не очень большая плата. А вот Зейн — другое дело. Он нигде не работает «официально». Иногда подрабатывает, конечно, но в основном готовит ширево. Я это дерьмо нахуй не выношу. Микродот или марки — вот это мое. Джелли тоже нормальная тема. Но не герыч, нет. Я Зейну сказал, чтобы он с этой ебаниной ко мне домой даже не совался, я его нахуй уебу за такое. Но у него типа есть друг, которому не в падлу это говно прятать. В общем, когда иду домой, костюм кролика беру с собой. Типа постирать надо, ну, и потрахаемся, конечно, еще пару раз в этом плюшевом мешке до новой смены. Вообще, меня давно обещали повысить, и, с одной стороны, это хорошая новость, потому что наконец-то будут деньги, а в дежурке не надо видеть тупые рожи посетителей. И еще я типа буду «государственный служащий», а не «промоутер». С другой — из дежурки днем хрен вырвешься, получается, в дни смены с Зейном не поебешься, но, если начинать прямо с утра, когда выходные, то выйдет все равно больше — выходит, четыре дня работаешь, три отдыхаешь и наоборот, тогда как кроликом я вкалываю пять дней в неделю. Так что, я даже не знаю, что мне выбрать. Выглядит так, будто у меня никаких амбиций. В квартиру вхожу без стука. Она типа моя — Зейн тут временно контуется, если не бухает где-нибудь или не под спидами. В общем, застаю его ровно в тот момент, когда он вытаскивает землю из цветка и вываливает на газету пакеты с ширевом из цветочного горшка. Мне столько герыча даже не снилось, за такое присесть можно как минимум на десятку. – Какого хуя? – ору я, отшвыривая ебаный костюм кролика на диван. – Я сказал, чтобы этого дерьма у меня в доме не было! Меня всего трясет. Я ради этого мудака ряжусь в ссаный костюм кролика, от которого у меня уже все чешется, а этот сукин сын прячет у меня дома проклятый героин! – Закрой рот, – говорит Зейн, пряча почти все пакетики обратно и осторожно засыпая их землей. – Хочешь, чтобы соседи услышали и вызвали ебаную полицию? – Что за хуйня, Малик?! – продолжаю надрываться я. Мне вообще похуй, я сдам этого мудака ебаным копам, не хочу пойти, как соучастник. Эти ебаные копы будут пиздить нас ногами, пока не выбьют все нахуй, а еще заберут все деньги и таблы. Нет, мне это не нужно, еб твою мать. – Да завались ты, – шипит Зейн. – Иди сюда. Я подхожу к нему и сажусь на пол, он сгребает меня в охапку и сосет мне шею. Я все равно злой, как голодная псина. Чуть не падаю на перепачканные землей газеты, этот идиот мнет мне шары через штаны. – Надень кролика, – шепчет он, сжимая мне яйца. – Давай, Луи, будь хорошим мальчиком. Плюю ему в рожу. Посылаю его нахуй. Возимся на полу, он сосется, как бог, если честно. Но это не отменяет тот факт, что этот мудозвон прячет ширево под моей крышей. Я все-таки исхитряюсь дать ему по лицу, и Зейн начинает загонять мне, будто его дружка взяли недавно — он ходил всем трепался направо-налево, что прячет герыч у себя под плинтусами, но благо хоть рот свой в участке не открыл. Мы начали ебать друг друга. Никаких блядских кроликов. Эта ебаная плюшевая пижама валяется на полу рядом с нами — от нашей потасовки она свалилась с дивана — и мне доставляет невъебенное удовольствие тот факт, что Зейн не смотрит на этот сдутый мешок. Потому что я, если честно, уже начал подозревать какие-то хуевые наклонности. Нет, мне типа абсолютно похуй, если он захочет, чтобы я ему соски прищемил или еще там что-нибудь, но это ссаное переодевание у меня уже поперек горла. Я типа и так актерствую днем в парке, мне это не упало — так что, всякий латекс не по моей части. Мы, в общем, трахаемся уже довольно долгое время без загонов, но мне все равно немного интересно, в каких мы отношениях. У нас тип что-то серьезное или я просто плюшевая подушка с ушами, в которую он пихает свой член? – Да-а, кролик, – стонет этот ублюдок мне в спину. У меня член падает, и я так и не кончаю. Вся задница в сперме этого козла, он там немного елозит внутри, стряхивает. Я еще более злой, чем до секса. Встаю, сперма течет по ногам, злобно скалюсь. – Хочешь это, – говорю я, указывая на сдутый мешок на кровати. – Тогда сосешь это, – я красноречиво указываю на свой член. Зейн встает на колени и берет его в рот. Сосет, прикрыв глаза — наверное, представляет, что я опять одет в этот вонючий костюм. С удовольствием заливаю ему рот. Мы принимаем по таблетке экстази, и Зейн зовет меня в ирландский паб. Заливаться пивом после экстази — то еще днище, но, я знаю, у него есть пара марок. В пабе работает этот ахуевший Найл Хоран. Никогда за счет заведения не нальет. Он из тех барменов, которые работают вечно. Обычно же как приноровишься таскать деньги, так сразу вылетаешь, но этот хер как натаскает у пьянчужек денег, подкладывает в кассу, и все ему сходит с рук. Этот мудак разрешает в туалете ебаться за определенную сумму, и наверняка его шеф об этом знает, но этот ирландский педрила стабильно ему отсыпает приличных денег. Этому блядскому Хорану не в падлу отдавать чаевые и другое дерьмо. Все равно он стоит за стойкой только для того, чтобы толкать наркоту. Ему похуй, опиаты или спиды — ничем не брезгует. Для него обычно Зейн и мутит герыч. Начинаю хлестать Beck's, как не в себя. Зейн возвращается ко мне за столик, и мы ждем, пока подвалит кто-то из нашей компашки. Выглядит так, будто он свою телку выгуливает, а я ненавижу такое говно. Поэтому, когда к нам вваливаются ребята, сразу начинаем болтать за жизнь и так далее. Я давно не был на футболе, и мне пиздец не нравится, когда Зейн прилюдно начинает ко мне подваливать и говорить что-то типа: «Я тебя свожу». Зейн паки, поэтому он нихуя не понимает, что для меня футбол. Самый сок, это разбить кому-нибудь ебало до матча или после, а вот сам футбол — это уже дело второе, хотя поорать и шашки покидать тоже классно. Правда, наша команда вечно на самом дне футбольного дивизиона. Суки. Майки предлагает закинуться кодеином, но мы с Зейном начали со сноуболлов, а закончили кислотой. Музыка в ебаном пабе бьет по мозгам, до меня начинает доходить — как будто у музыки есть цвет, и все горит каким-то неоновым светом. Я пытаюсь сфокусировать взгляд на Зейне, мы присасываемся друг к другу, чья-то чужая рука лапает меня за яйца. Так может дойти до групповухи. Хоран не хочет открывать для нас сортир. Я ору на него. Ебаный ирландец начинает гнать какое-то дерьмо, и нас вышвыривают из паба, потому что Майкл начал блевать прямо себе под ноги, а этот Стив стал биться башкой об музыкальный центр, пока Культяпка катается по полу в луже каких-то выделений. На холоде мозги чуть-чуть вправляются, мы с Зейном никак не отлипаем друг от друга. Я говорю ему, что мы не в отношениях, он говорит, что трахнет меня прямо на улице, если я не закрою свою пасть. Я не закрываю свою пасть, и мы снова оказываемся в подворотне, где пахнет гниющим мусором и кошачьим дерьмом. В общем, мы жестко ебемся, на самом деле жестко. Мы и так обычно трахаемся на сухую, но у Зейна сейчас так сильно стоит, что если бы я не обдолбался, мне точно было бы больно. Я вспоминаю, что у меня начали сильно выпадать волосы. Надеюсь, от нервов, а не от сифака. Этот ебаный козел пялит меня и бубнит в спину: «Кролик». Заливаю асфальт молофьей и застегиваю штаны. Нас уже ищут — мы идем домой к какой-то знакомой биксе Майки, у нее там еще больше пива, музыки и таблов. Музыка адское говно, от этого техно у меня все вокруг плывет. Ну, еще из-за марок, конечно. Люди вокруг сущие животные, но я точно знаю, что свинья — это Майк. Утром почему-то просыпаюсь в баре «Плавник». Зейн дрыхнет у меня на пузе. Вокруг никого из знакомых. Ебаная башка трещит. Пью пинту Гиннесса, но это нихуя не помогает, расталкиваю Зейна. Глаза осоловелые, пиздец. По нам, конечно, видно, что мы вчера не одним пивом заливались. Я думаю о том, что у меня дома целая куча геры, а я ни разу не вмазывался. – Спать хочу, – говорит Зейн. Глаза снова закрыты, но он бодрствует. Его руки мнут мою задницу, будто она из резины. – Сначала оттарабаню кролика. – Заебал, – меня снова начинает трясти. – Иди нахуй со своим кроликом. Я этот пыльный мешок больше не надену. Теперь мысль о том, чтобы чуть-чуть шагнуть по карьерной лестнице, уже не кажется таким говном. Уж блять будут деньги, а с кем потрахаться всегда найду. Даже в нашей компашке всегда есть с кем потереться яйцами, если хорошенько закинуться таблетками. Тем более, я знаю, что мой начальник точно присунул бы мне, если бы не думал, что я настучу в профсоюз за домогательства. На работе я типа приличный. Этот пидорас зевает. – Почему? – Буду работать парки, – отвечаю я с некоторым злорадством. – А ты уебывай со своим героином ебаным, трахай кого-нибудь другого, кто теперь будет носить эту вонючую пижаму. – Луи, ты все равно кролик, – говорит Зейн, открывая один глаз. – Я все равно буду ебать тебя под хвостик, даже без вонючей пижамы. До меня внезапно доходит, что кролик — не имя этого вонючего мешка, а мое ласковое прозвище.