Привычка

С наступлением вечера появилась и моя ежедневная хандра. Я уделял ей целый вечер, я уделял целый вечер человеку, внешность которого была мной забыта. С чего все начинается? Я жду, когда Билл попрощается и уйдет домой, и когда Нардол заварит мне чай, и тоже удалится, обещая не беспокоить до утра. А вскоре слоняюсь где только можно, почти по всей вселенной, пытаясь найти девушку, о которой не помню ничего, кроме имени и заброшенных в прошлом захватывающих приключений. Ее образ не рисуется у меня в голове, я только знаю, что она была и что мы постоянно совершали что-то невозможное. Она стала для меня загадкой. Когда-то я мог узнать ее сразу же, как только услышу ее голос. Я думал, какой он мог быть: нежный и мелодичный? Добрый и спокойный? Наверное, мне нравился ее голос. В этот раз я решил не мотаться по всей вселенной, ведь именно в этот вечер я выбился из сил. У меня не было подсказок. Всего лишь имя. Клара Освальд. Что мне это давало? Мне было досадно не помнить хотя бы ее глаза, тогда бы мне было чуточку проще отыскать ее. Я виновен во всем, что произошло, но, кажется, эта девушка всегда утверждала обратное. И она всегда была права. Клара — имя, которое таит в себе огромные истории. Оно кажется безумно знакомым, вертится на языке и когда я вдыхаю воздух полной грудью, то хочу рассказать о ней, но мне приходится выдыхать, ведь на самом деле я ничего о ней не знаю. Облокотившись на панель ТАРДИС, я смотрел на свою гитару в углу, которую я брал в руки теперь только по вечерам. Слегка запылившийся музыкальный инструмент в углу чем-то напоминал меня. Такая же старая одинокая гитара. Я хотел воздержаться, не играть сегодня наболевшую песню и просто попробовать унять эту мучительную вечернюю хандру, но скрываемая боль рвалась наружу так сильно, что готова была разорвать грудную клетку. Я подошел к гитаре, надел ее на себя и вздохнул перед тем, как начать игру. Моя левая рука скользнула по струнам вверх, готовя первый аккорд. А потом мелодия полилась из-под моих пальцев, и я закрыл глаза, вслушиваясь в каждую ноту. Первое слово, описывающее эту музыку — грустная. Но я считал, что она была волшебная. Я задумался о том, каково самой Кларе. Знать про то, что ее лучший друг стер о ней воспоминания, это, должно быть, в сто раз больнее. Я зажимал струны так сильно, что подушечки пальцев пульсировали адской болью, когда скользили по струнам гитары. Меня, казалось, такого мрачного и ворчливого старика, захлестывало отчаяние. Как велико было мое желание вспомнить Клару. И хоть память стерлась, чувства остались. Я почти не знал ее, но скучал так сильно, что чуть ли не ломал гитару от напряжения. Открыв глаза я почувствовал, как на них появилась едва заметная пелена слез. Я потер веки, и теперь они стали раздраженными и красными. Эта привычка играть песню о самой значимой для меня девушки во вселенной убивала меня. Я не продолжил музицировать и положил гитару на то же самое место. — Сэр, вы опять играете эту песню. Я не удивился Нардолу, который уже раз третий застает меня в этом состоянии. — И что с того? Ты вообще-то чай мне до сих пор не принес! — попытался я перенаправить диалог в другое русло, начиная нажимать какие-то кнопки на клавиатуре просто, чтобы Нардол подумал, что я занят. — Со мной это не прокатит, я знаю, что эта за песня, — не унимался он и тут же поменял свой строгий тон на сочувствующий. — Правда, не нужно себя так подавлять уходом Ривер Сонг. Я молчал. Нардол постоянно думает, что я говорю о Ривер, когда на самом деле о девушке по имени Клара Освальд, которая влияет на меня слишком сильно, чтобы быть для меня простым другом. — Да, ты прав. Не стоит так сильно сожалеть о прошлом, — просто ответил я и спустился вниз по ступенькам, сдерживая всю правду в себе.