Счастливый случай

Возле кабинета толпилась огромная и озлобленная свора людей, выстроенная в шеренгу. Не по росту, не по возрасту, а по алфавиту. Все в ней были, как на подбор и похожи друг на друга, как левая и правая палочки «Твикс». Трясущиеся руки и опущенный печальный взгляд – это и не только объединяло собравшихся здесь индивидуумов. Еще у каждого второго выделялся, словно отполированный Мистером Пропером гладко выбритый череп. Кто-то шутливо назвал такую прическу «Антипудель». Больше этого человека никто не слышал и не видел. Вход в кабинет был парадный – исключительно в трусах и носках. Иногда даже без носков. Нет, это не тюрьма и даже не вытрезвитель. Это что-то страшнее и ужаснее, это то, что не пожелаешь и врагу своему – это был военкомат. На двери висела пугающая красная табличка «Приемная комиссия». Немного покосившаяся и выцветшая, она, словно всем своим видом показывала и говорила «Не влезай – убьет». Но пути назад не было. Разве только обратно в утробу матери. Но такой фокус еще не удавался никому. -… а ты Коперфильтр у меня в стройбат пойдешь. Грыжа у него , ага. Если ты больной, то я Роман Абрамович. Но, как видишь, я не в Лондоне, а перед тобой стою распинаюсь. Ведь видишь же? Вот и молодец. Зрячий, слышащий, ничего с боков не свисает, значит годен!!! Свободен. С этой фразой неожиданно распахнулась дверь, и из кабинета пулей вылетел до ужаса испуганный лысый мальчишка. Бедолага. А ведь туда он заходил еще с волосами. Видать и вправду говорят, что время в военкомате летит незаметно. - Следующий, – прокричал грубый мужской голос, на который никто не реагировал. Все годные и негодные стояли, как вкопанные и закопанные и не горели желанием переступать порог, лишь исподлобья поглядывая друг на друга. - Следующий! Я что, строй бать, по два раза должен все повторять? – поэтично и весьма созвучно недовольно возбухал товарищ военком. До чего довозбухал, что перестал помещаться на один стул, а живот, что на седьмом месяце беременности так неловко вырывался из-под рубашки. Наконец, из-за двери показалась чья-то мускулистая и волосатая рука, схватила за плечо и поволокла за собой так неудачно близко стоящую жертву. Как говорится, кто не спрятался – осенний призыв не виноват. - Почему сразу не зашел? Жим-жим сыграло? Всю свою злобу человек в погонах решил обрушить на покрытое пупырышками туловище 65 кг живого весу. Но вместо того, чтобы дрожать и запинаться парня, как будто подменили. Он выпрямился и встал в полный рост , а его наглая ухмылка и пронзительный взгляд заставили дергаться правую бровь у мужчины. - А я не пойду в армию, – громогласно заявил он. Так громко, что все посторонние звуки за дверью сразу затихли. - Таааааак, - протянул военком, - и кто это у нас такой самоуверенный? - А я не самоуверенный, я – больной. Офицер отложил ручку и даже попытался привстать со своего места. Правда, получалось у него это с трудом. Как и попытка надавить и напугать своего оппонента. - Фамилия? Говори быстро! - А фамилия моя слишком известная, чтобы я ее называл. - Слушай, малец, если ты мне сейчас же не назовешь свои инициалы, ты у меня под трибунал пойдешь!!! – едва не захлебывался слюной человек в форме. - Чак, - уверенно ответил юноша. - Чак? Так, ты что из этих что ли? – недоверчиво посмотрел военком на молодого человека с далеко не узким разрезом глаз. - Да из этих. Я происхожу из рода умнейших людей. Военком нервно стал перебирать кипу папок на столе, но так и не нашел в личных делах призывников человека по фамилии Чак. - Нет такой фамилии. И вообще на букву Ч только один человек – Черемисин Антон Константинович. - А я он и есть. Собственной персоной. Офицер угрюмо и очень внимательно посмотрел на наглеца. Потом на фотографию в деле, потом опять на хитрую физиономию напротив. Сомнений не было – перед ним стоял Ч.А.К. - Ты что надумал со мной в игры играть? Здесь тебе не детский сад, - грозно вопросил он. - Я знаю. Но вы же сами просили назвать мои инициалы, я и назвал. - Умный значит? Ничего, армия выбьет из тебя всю эту дурь. Парень какое-то время прикрывал рот рукой, а потом не в силах больше сдерживаться громко засмеялся. - Что смешного? – еще более недовольно забурчал военком. - Ну, вы же только что сами себя обозвали дураком! - Ты что глухой? Когда я такое сказал? - Ну, как же? «Умный значит? Ничего, армия выбьет из тебя всю эту дурь.» - Я не это имел ввиду. - Но сказали-то это. - Так я понял, ты - пофигист! – кричал и злобно тыкал пальцем военком в уверенно держащегося мальчишку. - Простите, но Вы в слове «пацифист» сделали три ошибки. Я за мир во всем мире, если вы об этом. Возмущению человека в погонах не было предела. На его лице с каждой минутой становилось все больше и больше морщин. - Можно подумать, кто-то хочет войны. - Забавно это слышать от человека, который носит военную форму, а не какую-либо еще. И тут офицер не выдержал и накинулся с кулаками на бедного призывника. Ой, что там началось… Естественно, дело потом замяли, военком, как был военкомом, так им и остался. А парень в итоге получил белый билет, у него совершенно случайно было обнаружено плоскостопие в седьмом поколении. Через месяц после инцидента встретились как-то на остановке человек все еще в форме и бывший призывник. - Ну, что доволен тем, что откосил от армии? - Конечно, я же говорил, что я туда не пойду. - Да ты прямо, Нострадамус, банки-склянки. - Да, уж. А знаете, дядь Сереж, хорошо, что у нас с вами разные фамилии. А то если бы вы тоже были Черемисиным, не думаю, что все прошло бы настолько гладко. - А я из-за тебя мундиром рисковал, между прочим. Если бы не мой авторитет, меня могли бы снять с должности. - Я тоже мундиром рисковал, кстати. - А ты-то с какого перепугу? - Ну, я бы тогда целый год картошку в мундире не ел. - Эх, ты умник, и в какой школе тебя такому учат, интересно? - В СИЗО, дядя, в СИЗО. Они оба заулыбались. Наконец, подошел автобус, военком гордо пожал руку мальчишке на прощание. - Передавай маме привет. Пусть не забывает о брате. - Хорошо, обязательно передам.