Улыбнись, милая

Ты разбудил её на рассвете. За окном только собирался новый летний день, а ты уже оделся и вооружился фотоаппаратом. Она не хотела никуда идти. Глаза слипались под тяжестью сна, и она просто засыпала на ходу. Но спорить с тобой, как обычно, было бесполезно. Она лениво натянула на себя большую белую футболку и джинсовые шорты, обулась в сандалии, а непослушные светлые локоны собрала резинкой. Вы побежали на автобусную остановку. Ты крепко сжимал её ладонь в своей. Воздух был такой чистый, что, казалось, можно задохнуться от наслаждения. Город ещё спал, и улицы были пустые. Нужный автобус приехал только через полчаса. Вы сели в него, заплатили за проезд и доехали до конечной — городской парк. Направились в глубь него. Она шла чуть поодаль от тебя, совсем не позируя и о чём-то увлечённо рассказывая. Ты не упускал возможности делать фотографии. Фоном была сама природа, и ты только с ловкостью мастера фокусировал кадр на силуэте любимой женщины. Она была настоящей: с естественным румянцем на щеках, со слегка растрёпанными волосами, с блестящей на редких лучах солнца кожей. Не было строгости, не было пафоса. Она была собой. И фотоаппарат неустанно это запечатлевал. Весь мир видел в ней красивое лицо и точёную фигуру, ты же смотрел глубже. Ты хватался за детский блеск в голубых глазах, россыпь родинок на плечах, выступающие ключицы и острые коленки, длинные музыкальные пальцы. Ты брал детали, которые действительно были частью неё. Которые были важны в каждое мгновение жизни. Поэтому фотографировал и фотографировал. Ты ловил движения. То, как лёгким взмахом руки она убирала появляющиеся на пути пушистые ветки. То, как хмурилась, чувствуя, что вот-вот чихнёт от резкого смолистого запаха. То, как с азартом не перешагивала, а перепрыгивала поваленные деревья. В каждом жесте была жизнь. Были задор и наивность, которые именно в ней ты полюбил. Ты фотографировал её и понимал, что каждый раз влюбляешься всё сильнее. Она не показывала на камеру то, чего в ней не было. Она вела себя естественно, как в девяносто девяти случаях из ста, и этим привлекала. Снимок за снимком ты больше погружался в мир, где были лишь её неуверенные пожимания плечами и почти невесомые шаги. Где были изящные поигрывания тонкими бровями и ловко плетущие на волосах косу пальцы. Тебе ничего другого не надо было, главное — замечать это в объективе. Вы вышли на небольшую поляну. Солнце лилось со всех сторон света, и деревья вокруг казались парящими в воздухе. Небо над головой было голубое-голубое. Она с весёлым смехом с разбега упала в колыбель полевых трав. Колоски отливали золотом. Она обнимала их руками, словно хотела утонуть. Ты снова фотографировал. Она прятала лицо, смущаясь и боясь плохо получиться на снимках. Но ты знал, что плохо получиться она не может. Потому что искренняя улыбка, искрящиеся задором глаза, неподдельные эмоции — всё это так близко, так знакомо и так красиво. Нет ничего прекрасней звонкого смеха, который рвётся от самого сердца. И нет ничего более величественного, чем твоя счастливая и до безумия любимая женщина. Позже она плела венки. Ты внимательно следил за ней, пытаясь понять эту хитроумную схему, но ничего не вышло. Она накинула один тебе на голову, быстро чмокнула в губы и уронила в траву, заливисто смеясь. Ты не мог оторваться от её глаз. Казалось, в них пролился кусочек летнего неба, чистого, солнечного и доброго. И вся она выглядела так, будто сбежала из какой-то сказки. Ты смотрел на неё и не мог понять, чем заслужил этот невероятный подарок. Она взяла твой фотоаппарат. Навела объектив на вас и, крепко обняв тебя за шею, сделала несколько кадров. Это было волшебно. Просто от того, что она была рядом, у тебя по всему телу мурашки пробегали. Ты взял из её рук фотоаппарат и сделал пару таких же кадров, но в поцелуе. Ты мягко прикоснулся к её губам, чувствуя их сладковатый вкус и ощущая рваные выдохи. Камера щёлкнула, сообщая, что фотографии сделаны, а ты всё не мог оторваться от её губ. Они были чуть сухие, бледно-розового оттенка с едва заметными трещинками. И ты до боли в рёбрах любил эту женщину. * К закату вы вернулись в город. Она была уставшая, еле перебирала ногами по остывающему асфальту, но уверенно сжимала твою ладонь своими горячими пальцами. Она опять что-то рассказывала. Ты не фотографировал, наслаждаясь такой непозволительной тишиной обычно шумного центра. Солнце было красным-красным, словно нарисованным гуашью, и горизонт мягко стелился прямо под ноги. Ты внезапно остановился и попросил её посмотреть в камеру. Она не сопротивлялась. Она привыкла, что ты постоянно снимаешь её. Ты не стал делать много кадров, всего несколько для лучшей памяти. Она смотрела прямо в объектив. Такая, какая она есть: немного уставшая, растрёпанная, но счастливая. Именно этот взгляд запечатлела камера: голубой с синим отливом, проникающий куда-то глубоко, любящий и не оставляющий надежды на спасение, если вдруг начнёшь в нём тонуть. Она чуть приподнимала уголки губ, и это была одна из самых обворожительных улыбок. Больше ничего не нужно было. Плечи её подрагивали. Ты понял, что она замёрзла. Достал из рюкзака кофту и накинул ей на плечи. Она с радостью закуталась в неё, и ты сделал финальный снимок за день. А потом вы пошли домой пить чай и смотреть очередную несмешную комедию.