Англия, 1553–1554 год
Эдвард VI, юноша с бледным, болезненным лицом, полулежал на кровати и пытался читать «Метафизику» Аристотеля, что было трудно из-за длительных приступов кашля. — Ваше величество, к Вам лорд Джеймс Грей, Ваш кузен, — сообщил регент. — Угодно ли Вам принять его сейчас, или я передам лорду, чтобы навестил Вас позже? — Пусть… войдет. Король Эдвард приподнялся на кровати и отложил книгу на подушку, багровую от кровавого кашля. В королевские покои вошел невысокий, астенического телосложения юноша — ровесник короля. Юноша не был красив — небольшие светло-серые глаза, немного вздернутый нос и копна непослушных каштановых волос делали его похожим, по словам леди Элизабет, на ирландского лепрекона. Одет он был в черный бархатный костюм и серый походный плащ. — Мое почтение, Ваше Величество, — церемонно поприветствовал короля Джеймс. Его голос еще только начал ломаться, но вчерашний мальчик уже считал себя настоящим мужчиной и держался с достоинством и неким пафосом. — Джим, кузен, — прищурил глаза Эдвард. На бледных устах заиграла едва заметная улыбка. — Рад тебя видеть, особенно сейчас, когда я умираю. — Не говорите так, милорд! — с жаром воскликнул Джеймс. — Вы будете править еще долгие годы и подарите Англии достойных наследников. Юный Эдвард грустно покачал головой. — Нет, Джеймс. Мои дни сочтены. Сегодня ночью я видел сон, в котором мне сообщили всю правду. — Вы верите снам, милорд? Это же плод нашего воображения, — Джеймс, получивший превосходное образование, наряду с пытливостью ума, отличался некоей материалистичностью взглядов. — А я так не думаю. Во сне я видел мать, королеву Джейн, — задумчиво начал Эдвард. — И короля, своего отца. Они были такими молодыми и красивыми. Тихий голос сказал, что не успеет сесть солнце, как я встречусь с ними. Потом я увидел себя… Маленького, каким я взошел на престол, а дальше… — Что дальше, милорд? — уже с интересом спросил Джеймс. — Дальше был ты, — в глазах Эдварда промелькнула искра тревоги. — Джим, я знаю, ты никогда не верил снам и предсказаниям. Но послушай своего бедного кузена, который уже одной ногой в могиле. — Я весь внимание, милорд, — покорно ответил кузен. — Держись подальше от моей сестры, леди Мэри. При этих словах Джеймс, слушавший речь, как он думал, бредившего кузена, с неким сочувствием и долей скептицизма, вдруг испуганно взглянул на Эдварда. Сердце его забилось чаще, а в горле пересохло, как после пяти кубков португальского вина. — Почему? — только и смог спросить Джеймс. — Не спрашивай, брат, — ответил Эдвард. — Если твоя судьба пересечется с ее — ты пропал. Поэтому слушай сейчас же мою последнюю волю… — Вы не умрете, милорд! — Джеймс схватил брата за руку и крепко сжал ее. — Увы, это так. И надо торопиться. Принеси мне перо, чернильницу и кусок пергамента. Это приказ. Грей не посмел ослушаться и протянул требуемое Эдварду. Тот слабой рукой начал выводить не очень ровные буквы своего завещания. — Лорд Джеймс Грей, властью, данной мне Богом, я назначаю тебя своим непосредственным наследником и вручаю судьбу Англии в твои пока еще детские руки. Моя сестра, леди Мэри, да не взойдет на престол — никогда. Джеймс Грей был не готов к такому повороту событий. Он предполагал, что после Эдварда будет править его сын, которому никогда не суждено было появиться. Поэтому столь неожиданное завещание несколько смутило юношу. Да, Джеймс был очень смышленым мальчиком с прекрасными способностями к наукам. Он получил превосходное образование, в совершенстве владел несколькими языками и неплохо разбирался в математике и философии. Но вот к управлению страной его никто не готовил, и, по правде сказать, у него совершенно не было лидерских качеств, столь необходимых для хорошего правителя. Грей молча стоял перед королем и не знал, что сказать. — Ничего не говори, но действуй. Поклянись, что завтра же возьмешь бразды правления в свои руки и отошлешь леди Мэри в Уэльс. — Клянусь… — слова Джеймса прозвучали вяло и нерешительно. — Тогда… Прощай, мой добрый Джим, маленький полиглот, — тихо прошептал Эдвард. Юный король покинул этот грешный мир с улыбкой на измученном болезнью лице. Джеймс Грей с отрешенным видом вышел из королевской спальни. Разум его был неспокоен, как море во время шторма, а на сердце тяжелым доспехом давила вынужденная клятва. У дверей королевской спальни дежурил регент, сэр Дадли. Джеймс сообщил ему первому печальную новость. — Джим, ты последний, кто говорил с королем Эдвардом. Ты должен знать, кого Его Величество назначил преемником. — Меня, — тяжело вздохнул Джеймс. Он вдруг почувствовал, как тяжкая ноша монарха перешла с еще неокрепших плеч Эдварда на такие же неокрепшие плечи Джеймса. — Воистину Эдвард был мудрым королем! Я было испугался, что Его Величество передал управление страной своей ужасной сестре, ревностной католичке, которая только и мечтает превратить всю страну в монастырь. Джеймс криво улыбнулся. — Он потребовал отправить ее в Уэльс… в Уэльс… и я никогда ее не увижу… — Мальчик мой, Джим, о чем ты? — на лице сэра Дадли появилось удивление. — Я люблю ее, — с болью в голосе ответил Джеймс. Бедняга прекрасно знал, что его шансы близки к нулю, когда он впервые увидел свою старшую кузину, леди Мэри. Воспоминание первой встречи окрасило щеки Джеймса в розоватый цвет. Вот он еще совсем ребенок, сидит на ступенях дворцовой лестницы и читает «Сферику» Менелая Александрийского, в латинском переводе Герарда Кремонского. Появляется леди Мэри, в руках у нее молитвенник, большие выразительные глаза смиренно опущены, она словно статуя Мадонны из сицилийского мрамора — бледная, величественная и… такая же холодная. Одного ее взгляда хватило на то, чтобы мальчик забыл о свойствах сферических треугольников, оставив раскрытую книгу на каменных ступенях, и долго смотрел вслед удаляющейся фигуре в черном. Одного ее взгляда хватило на то, чтобы уже в столь юном возрасте понять — она никогда не скажет ему заветное слово «да». Прошло несколько лет, но для пылкого юноши — вечность. Колючая, неутихающая страсть крепко засела в груди Джеймса и разъедала его изнутри. Вот заря появилась с востока, Почему же душа так болит? Страсть меня разъедает жестоко, Красотою твоей я убит… — Хоть бы сдох этот придурок принц Филипп! — мысленно ругался Джеймс, слыша о предстоящей помолвке любимой с ненавистным испанцем. — Что с того, что ты католик? В голове у тебя знаний не более, чем деревьев в пустыне! Подобные мысли адресовались далеко не одному лишь принцу Испании: гневные взгляды Джеймса ловил на себе любой, кто смел оказывать леди Мэри знаки внимания. А теперь он, Джеймс, связанный клятвой, должен навсегда расстаться с нею. О, жестокая, юная дева, Забрала ты мой сон и покой, Для меня только ты королева, Я на троне, но раб вечный твой… Бессонная ночь подходит к концу, и новоиспеченный король Джеймс с понурым видом предстал пред сжигающими всю душу до тла очами прекрасной принцессы. — Леди Мэри… я… — Джеймс запинался и краснел, как простой влюбленный мальчишка, даром, что теперь король. — Я горько сожалею… — Мне уже все известно, — жестко ответила Мария. — Дабы почтить память брата, я немедленно покину Лондон. Хотя с большой тяжестью на сердце я оставляю свою любимую Англию на попечение еретикам. Джеймс не знал, что ответить. Разум под руку с Логикой и Здравым смыслом покинули Джеймса и не желали возвращаться. Ему было невыносимо больно при мысли, что и так далекая любовь его отдаляется от него все больше и больше. Плевать на то, что его назвали еретиком, хоть бревном назовите, это не избавит от душевной муки. Был ли умирающий Эдвард в своем уме, когда требовал от Джеймса невыполнимой клятвы? — Я пришел не за этим, леди Мэри, — немного дрожащим голосом произнес Джеймс. — Я пришел, дабы смиренно просить Вашей руки. На лице Марии изобразилось не то удивление, не то испуг. Как? Этот сопливый мальчишка, да еще и еретик, смеет говорить подобные вещи ей, взрослой женщине со сформировавшимися взглядами на жизнь, по глупости родственников задержавшейся в статусе старой девы? Где хоть капля уважения? — Ваше величество, — произнося отдельно каждое слово, медленно ответила Мария. — Теперь Вы король и желание Ваше — закон. И Вам не составит труда тотчас же получить то, что Вы хотите. Но если Вам хоть немного дорога память моего брата, возьмите обратно Ваши слова. Джеймс Грей, пока еще некоронованный, но все же король Англии, покинул покои принцессы с видом жулика, облитого помоями. — Зачем мне корона, если я не способен думать о судьбе Англии? Зачем мне моя голова, если в ней лишь бесплодные и безнадежные мысли о тебе? — в отчаянии думал Джеймс. Девять дней правления, девять бессонных ночей и стенаний под окнами опустевшей комнаты Марии… Несмотря на то, что приговор был смягчен, и леди Мэри уехала не в Уэльс, а всего лишь в предместье Лондона, разлука оказалась крайне болезненной: Джеймс побледнел и похудел и всем видом постепенно стал напоминать кузена Эдварда незадолго до его смерти. Даже лучший друг Гилфорд, сын регента Дадли, не мог помочь королю в его страданиях. — Знаешь, Гилфорд, — как-то вечером сказал Джеймс. — Я никчемный король. Я правлю уже восьмой день, а в стране происходит неизвестно что. Говорят, какой-то Уайатт со своей шайкой разбойников грабят целые города. — Может, это благородные разбойники? Как Робин Гуд? Они отбирают деньги у богачей и раздают нищим, — предположил прогрессивно настроенный Дадли. — Не думаю. Эти негодяи, по слухам, добрались до предместья Лондона! Ты меня понимаешь?! — Джеймс схватил друга за воротник и стал трясти. — Что ты трясешь меня как грушу, — Дадли вырвался, отодрав руки короля от своего воротника. — Сам ведь выслал подальше из Лондона свою кисейную барышню, и уже неделю портишь жизнь всему королевскому двору! — Ты прав, Гилфорд, — убитым голосом ответил Джеймс. — Я верну ее. И будь, что будет. — Теперь она будет считать меня настоящим слабаком, — с горечью подумал Джеймс Грей, когда ему сообщили о возвращении возлюбленной в Лондон. Он не мог смотреть ей в глаза. Он прекрасно понимал, какого мнения суровая дочь грозного Генриха о слабохарактерном и никуда не годном короле. На девятый день своего правления Джеймс вновь явился к леди Мэри. Джеймс был невероятно бледен, под глазами — черные круги, волосы взъерошены. На нем была простая полотняная рубаха и такие же штаны из грубой ткани. Грей подошел очень близко к принцессе и упал перед нею на колени. — Что Вам угодно, Ваше величество? — с тщательно скрываемой дрожью в голосе вопросила Мария. Зная о неконтролируемых поступках влюбленных мужчин, Мария приставила охрану на случай грубого домогательства со стороны сумасшедшего короля. — Я пришел проститься, — едва слышно ответил Джеймс. — Могу собирать вещи? — немного язвительно отозвалась Мария. Джеймс лишь покачал головой и вручил ей клочок бумаги. — Я более не король Джеймс. Вот мое отречение от престола. Письмо было написано неровным, дрожащим почерком, с множеством зачеркнутых фраз и гласило следующее: «Я, Джеймс Грей, король Англии, в связи со своей приближающейся кончиной, отрекаюсь от правления и передаю корону и судьбу Англии в нежные ласковые руки Спартанской богине дочери Юпитера и Немезидыледи Марии Тюдор — первой и единственной законной наследнице английского престола»