Отец военный с фантазией - еще хуже!

      — Милый, — Аристарх с трудом удерживал себя на месте только благодаря тому, что Джастин, его супруг, сидел на нем сверху. — Я тебя правильно понял?.. Ен у нас… предпочитает сосиски вместо булок?..       — Ты можешь называть это как хочешь, но факт остается фактом — Енчик у нас сголуба, — Джастин, наоборот, оставался спокоен, как танк, ему было наплевать, с кем спит его сын, это его сугубо личное дело, любимым сыном от этого он быть не перестал.       — И как я теперь друзьям в глаза смотреть должен?! — бушевал глава семьи, ненавязчиво стараясь спихнуть супруга, но Джастин был уперт как никогда.       — Так же, как и до этого. Тебя же никто не заставляет везде с собой таскать Ена и его ебаря, чтобы при каждой неловкой паузе в разговоре ты предлагал: «Мужики, смотри че покажу!»       — Не язви, не идет тебе, — Аристарх шутливо дал мужу по губам, его тут же цапнули за палец и пересели на стол напротив кресла. — Ты сам подумай. Придут гости, с детьми, семьями, Дерек с Нильсом, будут потомство показывать, а этот что? Приведет мужика и скажет: смотрите, какие у нас есть два хуя?!       — Дался тебе его… Послушай, это же не конец света.       — Конец!       — Это еще не точно. Может, он в кого влюбится.       — В гориллу двухметровую.       — Захочет семью, а это оставит как хобби.       — Ну! Все на рыбалку, а он под лодкой рыбака ебет. Тьфу, блядь, срамота!       — Ой, какой ты стал к старости противный! — теперь уже начал злиться Джастин, не понимая, как вразумить супруга. И ведь Аристарх был не то чтобы против, скорее, хотел уберечь сына от лишних расстройств. Так уж повелось, что Ен и вправду всегда был более замкнут, чем младший, сам себе на уме, все близко принимал к сердцу и потом долго от этого отходил.       — Если тебя не устраивает выбор сына…       — Он уже кого-то нашел, да?..       — Нет. Он, как бы сказать, еще борется с собой. Только зачем?.. — призадумался Джастин, почесывая ногтем кончик уха. — Себя же не переделаешь.       — А молодец сын, есть еще мужицкий ген в яйцах. Решено, я ему помогу! — Аристарх соскочил с места так неожиданно, что чуть не снес мужа, завалившегося назад. — Есть у меня мысля! Отправлю в военный лагерь: и физподготовку подтянет, и ума наберется…       Прежде чем Джастин успел возразить, Аристарха уже и след простыл.       — Ена с недотрахом к толпе потных, мускулистых мужиков?.. — Джастин нервно сглотнул. — Совсем старый сбрендил. Но почему бы и не да!       — И вот стою я на плацу, — нервно поет Ен, глядя отцу прямо в глаза, — в солдатской форме, навсегда по…       — Хватит давить мне на нервы, они у меня железные, — напомнил Аристарх, отвешивая сыну подзатыльник и заталкивая в строй. — Все, удачно отдохнуть.       — Я и не устал! — выкрикнул Ен, но его не особо слушали. — И вообще, я экономист по образованию! На кой черт мне автомат?       — Автомат всегда пригодится, — послышалось шепотом сбоку, Ен вопросительно поднял взгляд, встречаясь с таким же, как и он, попаданцем, разве что мужчина был лет на пять старше самого Ена, лет тридцать точно, да и выправка чувствуется. Ен за свою жизнь столько военных перевидал, что чуял их за километр.       — А ты здесь кто? — уточнил Ен, не особо желая знакомиться. У него вообще была аллергия на альф, и проявлялась она прямой агрессией и раздражением, а еще стояком — последнее бесило больше всего. Все время чего-то не хватало, тело ломить начинало и до осточертения хотелось секса.       — А я здесь командую солдатиками, — усмехнулся мужчина, протискиваясь вперед и делая пару шагов к трибуне, продолжая смотреть на Ена. — И я тебя запомнил, зелененький, — поиграв бровями и захохотав, он пошел в центр постамента, строя солдат и зачитывая им правила и приказы.       Ен молчал. Потупив взгляд в пол, рассматривал свои ботинки, но не переставал чувствовать на себе тяжелый, нечитаемый взгляд.       «Енчик, ты попал, — пронеслось в голове, и следом: — Спасибо, батя, век не забуду!» — это уже пищали нервы.       «Как знал, как знал», — матерился Ен, наматывая сотый круг по стадиону. И главное, он же ничего плохого не сделал, сказал, как думал: «Идите в жопу со своим марш-броском, я спать хочу». Курсанты поддержали, заввзвода — не очень. Теперь сидит, сволочь, стреляет из водяного пистолета прямо в рожу, когда Ен мимо него пробегает. Что за человек? В столовой не так накрыл — давай по новой, курсанты матом просят быстрее, жрать хотят адово, а Ен в одно лицо скатерти перестилает.       Как в наряд — Ен первый. Как позвонить домой — «зачем тебе звонить, ты еще не соскучился». Как бычки хоронить, так «давай, Ен, ты ж не бросишь труп товарища лежать на земле!». «Ой, Ен, смотри, какая на той ели шишка красивая на самом верху… ты зачем туда залез, придурок, я тебе просто показал, два наряда тебе вне очереди за негуманное обращение с природой». «Ен, ты ж не занят (конечно нет, всего лишь в наряде стою), там человеку плохо — помоги… стой, сука, кто разрешал покидать тумбочку, вот тебе еще два наряда, а-ха-ха-ха!» Такое чувство, что ему скучно живется, и главное развлечение — это Ен. Вон, шестьдесят человек таких же, но нет, надо было рядом с ним встать!       А еще Ен ужасно уставал. Душ — один на всех, постоянные соблазны, парни и правда все красивые. Еще и с мозгами, с чувством юмора. Ен в такие моменты мечтал, чтобы отец их, как и для младшего брата, выстроил в строй и предложил выбирать. Тут Ен терялся, кого выбрать он не знал, выделял, конечно, пару человек, но то физиология, то для удовольствия. С ними Ен старался не общаться, чтобы глупостей не наделать, поэтому и держался особняком.       — Когда ж ты сдашься? — уже откровенно зевая, спросил Марк, вставая напротив и перегораживая ползущему на чистом упрямстве Ену дорогу.       — Не дождешься, — прохрипел парень, с трудом останавливаясь и, согнувшись пополам, уперся в колени. Тело словно ватное — не слушается, грудь давит, и кажется, туда невозможно затолкнуть ни капли воздуха, от удушья кашель, а надоедливый пот застилает глаза.       — Да ну? — усмехнулся Марк, скептически оглядывая парня и прицениваясь к его возможностям, но, вспомнив его отца и вложенные в парня гены, понимает — все может быть. — А хочешь проверить?..       — Воздержусь, — рыкнул Ен, часто дыша ртом и с болью в спине вставая ровно. — Вот скажи мне, — на вы, как положено, он говорить отказывался напрочь, — тебе я дорогу перешел или из родни моей кто?..       — Папаша твой меня зарубил на отборе, — честно признался Марк. — Но он тут не особо важен, просто тебя интересно ломать.       — Убейся об стену.       — Ты сам не знаешь своих возможностей.       — Дважды!       — Упрямец, — усмехнулся не без восхищения Марк и кивком головы отправил горе-вояку в казарму.       Ен был зол. На него, на себя, на свой дурной характер. На отца только не злился, скучал сильно.       Ночь давно укрыла темным пологом казарму и прилегающую территорию. В тишине спящего здания не спали трое: дневальный, Ен и еще одна сволочь, которая без конца храпела и ее приходилось лупить подушкой, чтобы смогли выспаться остальные.       Ен никак не мог заснуть, он без конца ворочался, сминал под пальцами простыни, ерзал и даже хотел засунуть в себя несколько пальцев, чтобы хоть немного снять зуд, но постеснялся и продолжал мучиться. Перенапряжение взяло верх, и Ен, как партизан, передвигаясь бесшумно (по дороге шлепнув храпуна по пузу и услышав сбоку «Красава!»), покинул здание.       Условия — спартанские. Душ в одном месте, туалет — в другом, казарма — в третьем, и дай те боже захотеть все и сразу — не добежишь. Ен решил, что служба — службой, а трах по расписанию. Свернув за угол душевой, не удивился тому, что она открыта и даже включен свет. Терпеть сил уже больше не было. Скинув наспех одежду и выбрав дальнюю кабинку без двери, включил теплую воду и стал под тугие струи душа. Сначала тело отреагировало неоднозначно, кости стало ломить, кожу стягивать и общая слабость брать вверх, но стоило только коснуться себя намыленной мочалкой, пройдясь жесткой щетиной по торсу и оставшийся след густой пены размазать руками, все изменилось. Из горла — тихий стон-выдох, кожа, словно воспаленная, требует ласки, член уже давно стоит по стойке смирно, и Ен даже боится к нему притрагиваться, чтобы не кончить раньше времени. Ударившись лбом о стену, Ен чуть не взвыл от досады и разочарования. Он корил себя за свою «неправильность» и сходил с ума, видя перед собой мелькающие один за другим образы парней, и как назло, как шутка разума, через одного он видел Марка. Черноволосого, кареглазого, с хищным взглядом и вечной блуждающей непонятной полуулыбкой. Ен не то чтобы выделял его из всей толпы, но само поведение мужчины говорило за себя: он строг, он серьезно настроен и он до умопомрачения харизматичен, хотя вряд ли Ен это когда покажет. Ему хотелось, чтобы такой человек был рядом, чтобы направлял его, чтобы командовал, да, был главным, а еще, чтобы…       — Лазарев! — Вздрогнув от строгости интонации, Ен обомлел, услышав позади себя знакомый голос. В этот момент пальцы парня уже вовсю массировали стенки ануса, и это действие вряд ли удалось бы с чем-нибудь перепутать. — Бессонница? — было слышно по интонации, что Марк издевается.       Ен совсем притих, вынув пальцы, перемазанные густым гелем, отвернулся к стене, крепко зажмуриваясь. Ему было стыдно, страшно и тяжело на душе. Он не хотел, чтобы этот человек видел его в таком состоянии. И пусть даже он и не стал бы рассказывать кому-то об этом, Ен в это свято верил, но отношение его к парню точно изменится.       — Иди к черту, — попросил безжизненным голосом Ен, устало опуская руки.       — Я недавно от него. Привет от папаши, — усмехнулся Марк, припоминая недавнюю встречу. — А ты гонор поубавь, не дорос еще, щенок, рычать. - Сжав от злости зубы, Ен обернулся через плечо. Марк стоял прямо за ним, на форму текла вода, но казалось, что он этого не замечает. От холодного, нечитаемого взгляда у Ена скрутило живот и перехватило дыхание. — Повернись, — Марк толкнул его в плечо, вдавливая обратно в стену. Ен от неожиданности замер, не зная, что делать. — Пальцы верни туда, где они были. - Ену показалось, что он ослышался, но жесткая хватка на плече и резко брошенное «Живо!» все расставили по своим местам.       Не помня себя от страха и боясь даже дышать, Ен осторожно завел руку за спину и, спустившись от копчика к влажному отверстию, осторожно протолкнул в себя оба пальца.       Марк так и продолжал держать его за плечо, свободной рукой вцепившись в кисть, сам пальцами Ена имея парня, пока тот, не соображая, что происходит, сжался в комок от ужаса, а сам откровенно наслаждался открывшейся перед ним развратной картиной. В какой-то момент все прекратилось, за спиной послышалась возня, Ен, не зная стоит ли, все же обернулся, нервно сглатывая и резко вздыхая, наблюдал, как Марк оперативно скидывает с себя одежду и возвращается к нему.       — Убери! — Простая просьба, но смысл ее не доходил, как Ен не пытался понять. — Руку убери! — скомандовал Марк, слишком серьезный, слишком холодный, чтобы хотеть его ослушаться.       Ен пальцы убрал, но вместе с этим хотел убраться и сам, только было поздно. Схватив его за плечо и вжав лицом в ту проклятую стену, Марк притянул его к себе за бедра, приставляя головку члена уже к разработанной дырке, и осторожно, шипя и постанывая, чем поверг Ена в глубокий шок, стал проталкиваться сантиметр за сантиметром.       — Хватит! — взмолился Ен, не зная уже как реагировать, как себя вести и как снять это чертово полуобморочное состояние, когда и провалиться хочется сквозь землю, и в то же время просить мужчину, чтобы трахал быстрее, не останавливаясь и не жалея.       А Марк и не жалел. Навалившись грудью на крепкую спину, привыкнув к тесноте и дав партнеру немного успокоиться, стал толкаться, толчок за толчком наращивая темп. У него не хватало сил на нежности или ласки, все, что он мог, это обнять парня и стараться удержать, когда его основательно стало ломать. Марк был в шоке, в хорошем смысле слова — более отзывчивого партнера он еще не встречал. Привыкнув или смирившись, Ен сам стал толкаться ему навстречу, извиваться на члене не хуже слабого пола и стонать так соблазнительно, похлеще любой течной омеги, что даже у крепкого духом мужчины ноги подкосились.       Надолго не хватило. Марк еще успел простонать «давай сам», несколько раз жадно передернув член Ена, и, зафиксировав бедра, стал резко в него вколачиваться, пока не сломило оргазмом, аж уши заложило, а когда очнулся, с трудом смог удержать Ена на ногах. Парня повело окончательно. Ен, прикусив губу, чтобы не заорать, бурно кончал, крепко сжав в себе чужой член, выплескивая сперму прямо на стену, ее тут же смывало струями воды, и если бы не сорванное дыхание, слабость и невероятная легкость как в теле, так и в голове, никто бы и не догадался, что тут происходило секунду назад.       Одевались молча. Ен боялся поднять глаза, а Марк не особо знал, что сказать. Вроде не нежное создание, вроде адекватно отреагировал, что говорить? Им было хорошо — этого разве недостаточно?..       Уже возле выхода Марк, замявшись, все же уточнил:       — Тебя надо поцеловать?..       — Руку пожми, придурок, — толкнув его плечом, Ен выскочил из душевой и мигом унесся в казарму. Уснул сразу.       Утром приезжал отец, говорил, что погорячился, что папка ему всю плешь проел и что Дерек соскучился, хотел забрать, но Ен отказался, сам не понимая почему, но списывая все на необходимость доказать отцу, что даже если он заднеприводный, то все равно мужик. А ночью опять пошел в душ. И опять нарвался там на Марка, весь день доводящего его до состояния нервного тика своими приказами. И он бы поверил, что тот там случайно, если бы мужчина не сидел абсолютно голый в той самой кабинке со скорбной рожей и едким замечанием: «И долго тебя ждать?!» Секс был фееричный, хоть и торопливый. Марк, пообвыкнувшись в новых ощущениях, смог позволить себе больше, чему Ен был безумно рад. В конце Марк уже не спрашивал, а брал и целовал, удивляясь, что разницы, целует он альфу или омегу, нет, даже еще приятнее, если вспомнить, кого он держит в руках.       Итоговые игры, они же экзамены, Ен сдал на отлично. Отец им гордился, вся семья ликовала, и домой его забрали так неожиданно, что он даже не успел попрощаться. Тосковал ли Ен? Да. Все те два часа, пока они ехали домой, он не находил себе места, постоянно оглядываясь и накручивая свою нервную систему до предела. Как к дому подъехали — не запомнил, только заметил машину незнакомую у ворот и Марка, подпирающего жопой капот, так и не переодевшегося в «гражданку».       — Тебя какие черти принесли? — строго спросил Аристарх, отходя от своих и закрывая семью спиной.       — Твои черти, полкан, твои, — усмехнулся Марк, всем своим видом давая понять, к кому он явился. Ен покраснел, от удивления выпучил глаза и спрятался за спину Нильса, супруга своего брата, как бы намекая, что он тут ни при чем.       — Только не это! — взмолился Аристарх, со злостью глядя то на одного, то на другого избранника своих детей. — Мне Нильса одного хватает, я тебя, заразу, с трудом из группы выпер, нет же, ты через черный ход явился!       — Какой ход? — уточнил Дерек, Ен покраснел еще пуще.       — Нильс, твоих рук дело?!       — Да, — согласился его сослуживец, приобнимая за плечи супруга. — Только я просил за ним просто присмотреть, братан, а не окучивать.       — Я вам овощ, что ли, окучивать?! — рыкнул Ен, хватая свою сумку и залетая в дом. Ему было неприятно, что вся семья узнала о его предпочтениях, еще хуже было, что выставлено это было на всеобщее обозрение. Парень и сам не до конца себя таким принял, а тут такое шоу.       Но долго ему заниматься самоедством не дал Марк. Ввалившись в его комнату, повалил на кровать и решил выбивать дурь уже проверенным способом… Аристарх появился не очень вовремя…       — Ух ты… Ух бля… ой-ё… пошел я… — вылетев из комнаты, он столкнулся с мужем, шедшим к себе и полностью увлеченным телефоном.       — Это все твое влияние! — шикнул он на Джастина и, покраснев, что было ему совсем не свойственно, понесся вниз по лестнице. Джастин, глянув ему вслед, произнес «Пфф-ф-фф-фф» и пошел дальше, улыбаясь своим мыслям.