Убей меня своей любовью

мы вроде думаем, что любим кого-то впадаем в депрессию, мы не вместе.       Антон не был сентиментальным человеком, способным прорыдать весь фильм, стирая горячие слёзы с пунцовых щёк. Он не любил ежедневно выходить на улицу, проводить бесконечные часы, скитаясь по ночным клубам в поисках «той самой». Шастун ненавидел сидеть всё время дома, пить обжигающий кофе и выпускать клубья белёсого дыма на улицу. Он проклинал счастливых людей, улыбающихся ему в спину и тихо шепчущих о вечной любви, завидовал грустным людям, потому что не мог испытывать такие же отвратительные чувства, способные убить тебя одним вздохом.        Антон любил выкуривать по несколько сигарет в час, давиться мышьяком и тушить недокуренные сигареты о свои руки, оставляя желтовато-красные круги на запястьях. Ему нравилось проводить острозаточенным лезвием кухонного ножа недалеко от вен и рисовать кровью лучи рядом с ожогами от сигарет, чтобы на его бледных запястьях расцветало багровой краской солнце. На его губах появлялась еле заметная улыбка, когда в дайджестах и газетах Шастун находил его, но короткая радость заменялась громкими криками в пустоту и звоном разбившейся посуды.        На костяшках пальцев была содрана вся кожа, и теперь они всё больше напоминали куски мяса с выпирающими косточками. Покусанные губы цвета граната с бисеринами крови помнили сладостный вкус его губ и их мягкость во время поцелуя. По бледной коже пробегали тысячи мурашек от воспоминаний, сохранившихся глубоко в недрах сознания. Тело обжигало огнём от невидимых касаний мягкой ладони с шершавыми подушечками пальцев.        Русоволосый чувствует себя забытым и покинутым, и даже ночные разговоры в скайпе с друзьями не сглаживают глубокие раны на его теле. Он сбрасывает все вызовы, потому что им точно не нужен ноющий, пьяный идиот. Дима пытается поговорить с Антоном, даже пару раз касается его запястья на улице, но тот лишь криво улыбается, отдергивая руку, и спешит уйти подальше от назойливых вопросов. Серёжа два раза приходит к нему в квартиру, громко стучит в дверь, но Шастун только выкидывает короткое «уйди» и закрывается в своей комнате, утопая в сизом дыме и давясь из-за дешёвых вин.       Арсений ушёл. Ушёл, оставив после себя прожжённое сердце, глубокие порезы на бёдрах и воспламеняющие воспоминания, способные охватить своими кровавыми языками все мысли Антона. Попов ушёл, бросив русоволосого в бездонную гладь тёмно-синего моря, в котором он утопал каждую секунду, когда перед его взором появлялись затуманенные похотью и страстью глаза парня. Брюнет чуть улыбался, когда на щеках парня, оставляя мокрую дорожку, катились слёзы, тихо падая на светлый кафель. Улыбался, когда русоволосый пытался его остановить, крепкой хваткой держа загорелую руку в своей и оставляя чувственные поцелуи на родинках. Улыбался, когда с шумом закрыл за собой дверь в квартиру Антона, которого обещал забыть, ведь «так будет лучше, Тоша. Это не должно было случиться».       А Шастун шептал, шептал эти слова каждую ночь, сидя на подоконнике и царапая себе запястья покусанными до пластинок ногтями. И лишь когда солнце ослепляло болотного цвета глаза своими лучами, он с силой задёргивал плотные шторы, ложился на кровать и утопал в исчезающем каждую секунду запахе миндального шампуня и дорогого коньяка, который любил пить Арсений, сидя вместе с парнем на подоконнике и обнимая его ногами.       Русоволосый изредка слышал от коллег и друзей, что с его парнем всё хорошо, что он живёт в другом городе, в другой стране, далеко от любимых людей. Но он счастлив. Счастлив по-настоящему, как когда-то, наверно, был счастливым с Антоном, когда они вместе закрывались в комнате от смешков и подолгу целовались, оставляли засосы на шеях и ключицах, когда сжимали руки друг друга, зарывались пальцами в мягкие волосы и дышали одним воздухом, разделённым на двоих.       Но теперь нет «их». Арсений живёт сам, а Шастун с каждым днём всё чаще вспоминает глубину его глаз, их переливы на солнце и всё чаще задаётся вопросом, почему он не может быть, как все. И лишь порванные совместные фотографии на стене напоминали парню о том, как они были счастливы когда-то.       Антон мечтал проснуться, забыть всё это как страшный сон, но каждый раз просыпаясь в час ночи и отчётливо помня все совместные месяца, он лишь пытался сдерживать слёзы. Поэтому единственным решением оставалось не спать целыми ночами, выкуривая несколько пачек сигарет за ночь, а на утро пытаться стереть следы усталости с лица, чтобы днём с фальшивой улыбкой выйти из дома.       Антон всё чаще мечтал умереть. Задохнуться от собственного яда по имени Арсений. Сброситься с крыши, представляя, как крепкие руки поймают его тело, и убаюкивающий голос унесёт его в собственные мечты и грёзы. Перерезать вены, аккуратно вырисовывая на них две «А», и перечеркнуть одну длинной полоской крови. Набрать максимальную скорость на новом чёрном автомобиле и разбиться на нём, ломая себе все кости. Но каждый раз, стараясь убить себя, он лишь разбивал костяшки пальцев о стены, срывался на истерический смех и подолгу сидел на подоконнике, пустыми глазами смотря на проезжающие мимо машины.       Синяки под глазами увеличились в геометрической прогрессии, и на них с легкостью мог бы поместиться весь темно-фиолетовый космос, коим для Антона являлся Попов — такой же загадочный, далёкий и неизведанный. Он походил на взрыв Сверхновой, озаряя своей белоснежной улыбкой всех людей. Русоволосый был готов умереть за него, для него и из-за него. Он готов был сделать всё, лишь бы Арсений был счастлив и доволен им.        Они никогда за всё время отношений не говорили «я люблю тебя». Однажды Антон пытался сказать эти чёртовы слова, но был прерван настойчивыми губами, сминающие его уста в долгом поцелуе. Он хотел сказать эти слова в последний их совместный день, но Попов лишь с силой закрыл дверь и со счастливой улыбкой удалился из жизни Антона.       Но Шастун, правда, думал, что Арсений любил его, но по-своему. Он не дарил цветов, потому что «Антош, цветы дарят только девушкам», но с удовольствием покупал ему кислые конфеты, которые так любил Антон. Не говорил надевать шапку в минус тридцать, а лишь задерживал его около дверей и не давал вырваться из своих объятий.       И сейчас, вновь сидя на подоконнике, Антон невольно забывается, рассматривая их совместные фотографии, бережно хранимые в нижнем ящичке невысокого комода. Когда часы тревожно бьют два часа ночи, русоволосый откладывает снимки на близстоящий кофейный столик и берет в руки старый телефон с разбитым экраном, стекло которого трещинами расходилось в разные стороны. Поток уведомлений состоит из многочисленного количества комментариев к фотографиям и бесчисленных сообщений, но одна тусклая надпись выделяется на их фоне. «Один пропущенный вызовов: Попов».       Парень кусает внутреннюю сторону щеки и дрожащими руками перепроверяет номер. Его номер. Номер его Арсения. Сердце бешено стучит, а мысли в голове путаются, кислорода в лёгких становится всё меньше. Зачем он звонил? Зачем, когда ясно дал понять, что между ними стоит непробиваемая стена?       Шастуну становится тяжёло дышать от малейшей вероятности того, что Попов хочет вернуть прошлое и забыть настоящее, стереть границы реального, чтобы с головой окунуться в совместные воспоминания и попытаться повторить их вновь. Антон допивает бокал с красным вином и с немым криком смотрит в пустоту, ища в темноте помощь. Но когда он ничего не получает в ответ, на потемневшем экране высвечитывается спасительная надпись: «Позов». — Шаст, господи, ты жив? — беспокойно спрашивает Позов, нервно дыша по ту сторону трубки. Шастун прокручивает в голове причины такого подавленного настроения друга и забывает о своих проблемах. На ум ничего стоящего не приходит, поэтому ему остаётся лишь пробубнить охрипшим голосом короткое: «Да, Дим. Что-то случилось?» — Антон, ты не слышал одну, — Дима замолкает, не зная, как продолжить предложение, а русоволосому остаётся лишь ждать ответа, хотя каждый клетка нервной системы рушится в мгновение секунды, — эм, новость? — Что за новость? — быстро спрашивает Антон, обрывая друга на полуслове. В голове крутится назойливая мысль, что это, может быть, связано с Арсением, но парень сразу же пытается отогнать её, ведь с Арсом всё в порядке. Да ведь? — Это связано с Поповым, — на выдохе произносит Дима, и внутри всё сжимается до размера атома и взрывается тысячами яркими искрами, оставляя после себя прожжённую дыру в теле, рядом с заледеневшем сердцем. — Он час назад написал Серёже сообщение, что скоро будет в Воронеже. И несколько минут назад ему позвонили, чтобы сообщить, — Позов запинается, часто дыша, и Антон мог бы поклясться, что слышит биение его сердца, только стуки собственного болью отдаются в голове, а пелена в глазах стоит ещё долгое время — Чтобы сообщить, что Арсений попал в аварию. Он очень быстро разогнался и разбил ехавшую навстречу машину. Машина Арса загорелось, и его не удалось спасти. Мне очень, очень жаль, Антон. — Шастун дрожит всем телом, каждым миллиметром кожи, по щекам катятся солоноватые слёзы, а внутренний голос твердит одну и ту же фразу: «Это ты виноват. Ты». — Спасибо, ч-что сооб-бщил, — выбрасывает Шастун, скидывая трубку. Телефон летит в стену и со звоном разбивается, падая на пол. Но Антон ничего не слышит. Он кричит во всё горло, надрывая голос. Слёзы не перестают катиться по красным щекам, и русоволосый не пытается их остановить, вырывая клочьями свои волосы. Он быстрыми шагами направляется к кухне, чтобы достать весь оставшийся алкоголь, и ещё долгое время пьёт любимый коньяк Арсения. Приятная жидкость обжигает горло, но Антону противен её вкус, поэтому он лишь разбивает бутылку о стену, и она вдребезги разбивается на тысячу осколков. Заплаканными глазами, не переставая кричать во всё горло о несправеливости, — ведь это он должен был умереть! Он! — Шастун нащупывает рукой самый крупный осколок стекла.       Рельефной частью осколка он проводит на коже запястья две прямые, соединеняя их одним отрезком, красиво вырисовывая букву «А». Рывком он зачёркивает её, как час назад была зачёркнута жизнь Арсения, как была прервана подача кислорода в полсекунды. Антон отбрасывает стекло, опуская руки и разрешая крови стекать по бледному запястью. Крупные бисерины крови собираются на линиях порезов и плавно скользят по руке.       Шастун вытирает слёзы и часто моргает. Он тяжело дышит, пытаясь восстановить нормальное дыхание и сердцебиение. Оставляет осколки от битого стекла валяться на светлом полу с красно-багровыми пятнами крови и медленными шагами направляется к спальне, чтобы найти там под кроватью аптечку, остановить кровотечение и перемотать порезы. Он быстро переодевается в рубашку и чёрные джинсы, накидывает сверху легкую куртку и зажимает рукой порезы через плотную ткань рубашки.       Неоновые надписи отражаются в болотного цвета глазах, из-за чего Антону приходится морщиться всю дорогу до ближайшего бара. Тот встречает его громкой музыкой, от которой хочется кричать во всё горло, потому что его все равно никто не услышит. Бармен ничего не спрашивает, когда Шастун, кусая собственные губы, садится напротив него, и лишь наливает самое крепкое, что есть в баре. Русоволосый бубнит короткое «спасибо» и залпом выпивает всё содержимое. Жидкость бежит по венам, заменяя кровь, и приятная истома разливается по всему телу. Но стоит лишь услышать в толпе знакомое имя, как кровь леденеет в организме и застывает на пару минут, чтобы набрать максимальную температуру и прорвать все артерии и вены.       Шастун кидает деньги на барную стойку, когда к нему подсаживается незнакомка. Она отсылает ему воздушный поцелуй, и его тошнит от этих действий, поэтому он лишь притягивает девушку к себе, оставляя на её устах короткий поцелуй, и затем с шумом уходит из бара.       Дома, как обычно, холодно, но Антон привык к нему, потому что холод стал его частью, частично заменяющей Арсения. По линии губ тонкой струёй стекает красная кровь, и Шастун, морщась, вытирает её, размазывая ещё больше. Порез сильно болит, из-за чего парень кривится и сильнее стискивает зубы. Алкоголь чувствуется на устах, когда русоволосый кончиком языком убирает кровь, слизывая алые капли с привкусом дорого коньяка.       Во входную дверь начинают бесконечно стучать, раздражая быстрым и режущим воздух постукиванием, из-за чего Антон мычит через плотно сомкнутые губы, царапая собственные щеки короткими ногтями. К стуку прибавляется хрипловатый голос, обладателя которого Шастун был готов убить за сказанные ранее слова. Русоволосый забивается в конец коридора, притягивая к груди ноги и обнимая их дрожащими руками. Он тихо скулит и размеренно раскачивается, в то время как у Димы, стоящего за дверью, уже начинают сдавать нервы. — Чёртов Шастун, — прислонившись к двери лбом, громко кричит Позов, и Антону хочется сжаться до размера атома, но ему остаётся лишь не двигаться, чтобы не издавать малейшие звуки или хорошо слышимое в тишине шуршание. Дима последний раз с силой ударяет кулаком в дверь и с громкими шагами удаляется в бар, в котором запивал своё горе русоволосый.       Антон вытирает прозрачные слёзы ребром ладони, шмыгает носом и тихо смеётся, снова срываясь на истерический хохот. Он крепкой хваткой держится за русые волосы, впиваясь ногтями в голову. Пытается вырвать волосы клочьями, разодрать кожу на лице, лишь бы перестать чувствовать, как холодные пальцы душевной боли сжимают шею, ломая кости.       Перед глазами, застилая взор белесой пеленой, предстают вечера, проведённые вместе с Арсением. Но Шастуну противно от этого, его выворачивает наизнанку от глаз цвета морской волны, коралловых губ и созвездий из родинок. Он чувствует невидимые касания рук на выпирающихся тазобедренных косточках, тёплые поцелуи на скулах, слышит убаюкивающие, размеренное дыхание. Но русоволосый лишь хочет высвободиться из рук воспоминаний, которые бурным потоком врезаются в память.       Антон машет руками, разрезая воздух резкими движениями, и тихо кричит, надеясь, что его услышат. Только проносящиеся мимо машины заглушают его крики, а людской говор посмеивается над его жалкими попытками. Шастун дрожащими руками хватается за угол стены, осмеливаясь встать, и у него это почти получается, но рука дёргается, и он снова оседает на пол, как пыль.       Через несколько минут и пару неудачных попыток он поднимается, болотными глазами с расширенными от темноты зрачками оглядывает мрачную комнату, пытается восстановить дыхание, но собственное сердцебиение болью отдаётся в висках. Антон доходит до кухни, и искусственно-лимонный свет бьёт в глаза, принуждая сощуриться. Он открывает кухонную тумбу, берёт в руку нож с заострённым лезвием, которое приятно поблёскивает бледно-жёлтым светом. Шастун режет бинт, которые ранее толстым слоем был наложен на порезы, и ещё долгое время любуется аккуратно нарисованной «А». Рядом он рисуют новую «А», и кровавые капли скапливаются в линиях пореза, скатываются по руке, обрамляя её, и глухо падают на пол. Русоволосый глубокой вертикальной линией зачёркивает букву и разрешает крови течь по его запястью.       В глазах мутнеет, но острые черты лица ясно можно увидеть перед ними. Арсений. С мягкой улыбкой и морщинками около глаз. Попов. С нежно смотрящими на Антона глазами. Чёртов питерский интеллигент.       Последний вздох. Последний удар сердца. Последняя улыбка на лице. И смерть убаюкивает его тело, забирая с собой.

дорогая, прошу тебя убей меня своей любовью.