***
Первым обострившимся органом чувств оказались уши, которые моментально уловили невнятный шум, шорохи и едва слышный шепот. От шока я со свистом втянула носом спертый воздух и почему-то подумала, что неплохо бы это помещение проветрить — дышать совсем нечем. В комнате резко повисла гробовая тишина, словно звуки тоже засосало в мои легкие. Что... что происходит? Где я нахожусь? Я жива? Жива, что бы это ни значило. Но радости пока что-то не чувствую. Попытка открыть глаза только вызвала приступ сильной головной боли, словно я неплохо так приложилась обо что-то твердое. Пульсация от висков перешла на затылок, вызывая перед внутренним взором последние воспоминания. Дождь, гроза, испуганный кот и.. шаровая молния. В меня ударила чертова шаровая молния! От потрясения я не сдержала громкого возгласа, который на выходе превратился в противный, едва слышный хрип — во рту сильно пересохло. Я попробовала пошевелить руками и обнаружила, что они крепко связаны за спиной толстой веревкой. Стертая кожа отозвалась на движение жжением, а тело, прикованное к стулу, волной боли. Я обессиленно опустила подбородок на грудь. Вокруг до сих пор не было ни звука, из-за чего складывалось впечатление, что в комнате я нахожусь одна. Обманчивое впечатление — слишком явно чувствуется чье-то присутствие, да и должен же кому-то принадлежать шепот. Я затаила дыхание и прислушалась. Да, здесь кто-то есть, даже не один, и, судя по быстрым и поверхностным вдохам, им далеко до состояния безмятежности, как, впрочем, и мне. Открыть глаза снова не получилось, но появилось неприятное чувство, словно глазницы наполнились мелким колючим песком. Меня накрыло волной паники, закручивая в безумном водовороте. В голове зародились нереальные, глупые страхи. Господи, а что, если молния выжгла мне глаза? Теперь я одна, слепая, в компании неизвестно кого... «Тихо, все в норме», — не совсем убедительно попыталась успокоить я сама себя. «Ну да, конечно, — внутренний голос сочился сарказмом, — в тебя долбанула молния, но при этом ты осталась жива, и считаешь, что все нормально». «Эй, разве мы не за одну команду играем?» — кажется, я рехнулась, раз разговариваю сама с собой. Послышался ехидный хмык моего внутреннего голоса. «Трусиха ты и дуреха. Если бы была выносливее, то уже давно смогла открыть веки и убедиться, что, раз ты жива-живехонька, то и глаза на месте», — на меня накатило раздражение, с какого, спрашивается, хрена мое подсознание против меня же толкает речи? До точки кипения я дошла быстро и это заставило собрать все силы, чтобы, превозмогая жжение, разлепить веки. Резкая боль от яркого света заставила меня проморгаться, по щекам стекло несколько маленьких теплых слезинок. Я, щурясь, наконец подняла взгляд и застыла в недоумении. Передо мной, на расстоянии примерно в полтора метра, возвышались молодые Винчестеры. Волосы Сэма оказались еще не слишком длинными, а у Дина нет глубокой морщинки между бровей. Бог ты мой, я попала в рай? Нет, на рай это не похоже, иначе стали бы они держать меня на прицеле? Однако если происходящее сон или иллюзия, то чересчур похожие на реальность — физические ощущения воспринимались слишком хорошо. Пожалуй, СЛИШКОМ хорошо. На месте Винчестеров я бы себя поскорее развязала, потому что две кружки чая так некстати дали о себе знать. Терпеть долго не получится. Я прокашлялась и мой хриплый голос с отвратительным акцентом наконец нарушил тишину комнаты. — Мне нужно в туалет, — брови Дина недоуменно взметнулись вверх, но он тут же нахмурился и, покрепче сжав пистолет, что-то ответил. Полностью разобрать сказанное мне не хватило знаний, но по знакомым словам и контексту стало ясно, что, пока я не отвечу их вопросы, меня никуда не выпустят. Стоит заметить — очень недальновидно с их стороны. — Твою мать, вы серьезно? — простонала я на родном русском, запрокинув раскалывающуюся от боли голову. Сомневаюсь, что они меня поняли, но, в принципе, это не так важно. Я выдохнула и зажмурилась, собирая по закоулкам памяти скудные знания английского, полученные в далекие школьные годы. Худо-бедно составив простое предложение (правда, с глубоким сомнением, что сделала это без ошибок), я выпрямилась и с еще более убогим акцентом, чем в прошлый раз, произнесла: — меня зовут Александра и я не говорю по-английски, — и с нажимом добавила, стараясь донести интонацией всю серьезность ситуации. — А еще я выдула две чертовы кружки чая и если никто из нас не хочет, чтобы произошел конфуз, то меня стоит отпустить. Глядя на озадаченные лица Винчестеров, я поняла, что надо было слушать маму и учить английский язык, тогда бы не сидела сейчас здесь как идиотка. Братья перекинулись хмурыми взглядами и начали о чем-то переговариваться, на мою радость убрав пистолеты в сторону. Да уж, переводчик бы нам не помешал... Господи, помоги мне! Я замерла, в страхе боясь спугнуть дельную мысль. Бог мне вряд ли поможет, а вот один из его сыновей вполне может быть. — Кас, — полувопросительно произнесла я на американский манер. Если я правильно думаю, то для ангелов не должно существовать языкового барьера. Братья недоуменно покосились на меня и вдруг Дин, возведя глаза к потолку, во всю мощь своих легких заорал «Кас!». Сэм дернулся. Интересно, Кастиель случайно не оглох? У меня вот точно в ушах зазвенело. Через пару секунд по комнате прошел легкий ветерок и рядом с Дином, словно из воздуха, возник Кастиель. Дин ткнул в мою сторону пальцем и требовательно спросил: — Кто она, черт побери? — Девушка, я думаю, — спокойно произнес Кас. Дин что-то процедил сквозь зубы и Сэм, в попытке остудить пыл брата, положил руку на его плечо. Ангел перевел на меня спокойный взгляд и вмиг оказался рядом, дотрагиваясь до моего лба прохладными пальцами, отчего боль немного отступила. — Ты не отсюда, — в легкой задумчивости протянул Кас на чистом русском. — Так и есть, — я позволила себе облегченно выдохнуть и мысленно возликовать — догадки оказались верны. — Я совершенно не понимаю, что происходит. Я находилась дома, все было спокойно, но потом... потом в меня ударила молния, большая шаровая молния. Это звучит как бред, но она казалась... разумной. А потом я очнулась здесь, какого-то лешего привязанная к стулу, — не думаю, что он понял фразу про лешего. Кас нахмурился, а его ярко-голубые глаза стали еще ярче. — Ты совсем не знаешь местного языка, это может вызвать трудности, я могу помочь. К тому же твои раны нужно залечить. — Было бы неплохо, — я попыталась растянуть губы в благодарной улыбке. От пальцев Каса растеклось приятное чувство, стремительно охватывая тело. Стало так хорошо, боль сошла на нет, оставляя в моем организме лишь легкость. Я словно окунулась в прохладное озеро после долгого пребывания в пустыне под палящим солнцем. — Она человек. Но не отсюда, не из нашего мира и совсем мне непонятно, как она тут появилась. Даже она сама не знает. Найти я постараюсь что-нибудь, чтобы помочь, — обронил Кас, не привнося в ситуацию ни капли ясности, и в своем репертуаре исчез, не дав возможности задать вопросы. — Спасибо, очень помог! — с сарказмом и раздражением воскликнул Дин в потолок. А я подумала, что он несправедлив к ангелу, потому что Кас просто находка — теперь я действительно все понимала, надеюсь, говорить тоже смогу. Винчестеры переглянулись. — И что нам с ней делать? — спросил Сэм. — Любить, кормить и никому не отдавать, — задорно ответила я, припоминая ванильную цитатку из интернета. После исцеления и дарованного владения английским языком, я стала чувствовать себя увереннее и веселее, правда, до тех пор, пока мочевой пузырь не напомнил о себе. — Но для начала можно отпустить в ванную комнату. Я серьезно, мне очень надо. Когда Сэм наконец развязал мои порядком затекшие руки, я, растирая запястья, ринулась в ванную комнату, но запнулась и шлепнулась на пол. Вот идиотка, не подумала, что тело тоже затекло. Я услышала короткий хмык Дина, возмущаться на который уже не было сил. Но это не значит, что я не припомню его Винчестеру в один прекрасный день. Я на четвереньках доползла до ванной и, закрыв изнутри дверь на замок, облегченно выдохнула. Здравствуй, мой фаянсовый друг, не представляешь, как я тебе рада! Когда одна из моих обострившихся потребностей была удовлетворена, я подошла к раковине, над которой висело овальное зеркало с мутными разводами. Вот она, романтика дешевых мотелей. Я включила холодную воду (горячей почему-то не оказалось) и помыла руки с мылом, запах которого не удалось идентифицировать. От вида чистой воды горло неприятно сжалось, и я поняла, что уже не могу ждать. В принципе, в американском кино часто пьют воду из-под крана, так что, наверное, ничего катастрофического не произойдет, если я тоже так сделаю. Утолив жажду, я взглянула на свое отражение. Скажем так, для человека, через которого не так давно пропустили неплохой заряд тока, я выглядела хорошо (а самочувствие вообще было отменным — спасибо Касу). Единственное, что меня задело за живое — спутанные рыжие волосы, ведь они были моей гордостью. Разве я прилагала столько усилий и тратила деньги на уход, чтобы они превратились в один большой колтун? Никак нет! Я попыталась хоть немного расчесать их пальцами, но ничего не вышло, только выдернула несколько прядей и пришла к выводу, что без шампуня и бальзама тут не обойтись. Я недовольно поджала губы и плеснула воды на лицо. Как бы меня ни расстроила прическа, самое главное на данный момент — что делать и как дальше жить. Какая сейчас серия? Какой сезон? Я начала прокручивать в голове события сериала — хорошо, что я пересматривала Сверхъестественное не так давно, всего каких-то три месяца назад. В мельчайших деталях все двенадцать сезонов я, конечно, не запомнила, но ключевые моменты память услужливо преподносила на блюдечке с голубой каёмочкой. Сезон, а тем более серию определить не удалось, для этого оказалось слишком мало информации. У меня были лишь смутные предположения, что события разворачиваются в промежутке не раньше третьего и не позже восьмого сезона. А это значит, что нужно больше фактов. Я пригладила волосы влажной ладонью, чтобы не быть совсем уж пугалом огородным, и, чувствуя себя самой счастливой девушкой во вселенной, вышла из ванной комнаты. Винчестеры были на удивление спокойны — Дин устроился на одной из кроватей и смотрел телевизор, а Сэмми сидел за небольшим пластиковым столиком у окна и что-то читал на экране ноутбука. Странно было находиться при братском уединении, ощущение, что я влезла во что-то личное. Однако я не из тех, кого волнует подобное — плевала я от всей души на это чувство. Я бодрой походкой подошла к креслу, плюхнулась в него и, положив ноги на подлокотник, легким движением руки закинула волосы на спину. — Поболтаем? — я посмотрела на Винчестеров и игриво улыбнулась, начиная чувствовать себя как дома.Часть 1
5 августа 2017 г. в 17:50
Я смотрела на неё и казалось, что она смотрела на меня в ответ, хотя чёрт его знает, как такое вообще возможно, ведь у шаровой молнии нет глаз. И кто меня дёрнул сидеть во время грозы на подоконнике с открытым окном?
Как говорится, ничто не предвещало беды. Когда я устроилась на широком подоконнике с огромной кружкой чая в руках, над городом только-только начали собираться тучи. Через некоторое время закапал мелкий дождик, который вскоре превратился в настоящий ливень. Я даже порадовалась немного — дома стало куда уютнее. Не хватало только горячего чая, который к тому моменту закончился. Так что я отправилась за новой порцией, в которую добавила ярко-жёлтый кружочек лимона. Разбуженный шумом, с кухни за мной увязался кот Джим, и когда я вернулась на нагретое место, он приютился в ногах. Родители так и не поняли, почему я не назвала его, к примеру, Барсик. А я не могла понять, почему у кота должна быть такая банальная кличка и поэтому гордо нарекла его благородным именем Джеймс.
Когда я свободной рукой почесала Джима за ушком, небо на мгновение осветилось яркой молнией и раздался гром. Его низкий, глубоким бас отозвался эхом и всполошил сигнализации припаркованных машин. Но и тогда я даже мысли не допустила, что может произойти нечто из ряда вон выходящее. Поэтому, вместо того, чтобы закрыть окно, я поглубже вдохнула свежий воздух, который резкими порывами врывался в комнату, швыряя мне в лицо холодные капли дождя. На душе было легко — тихо мурчал кот, изредка подёргивая хвостом, тёплая кружка чая в руках не давала замерзнуть, и я чувствовала себя полностью свободной от мира. Тридцать первый этаж — это вам не шутки. Слегка прищурившись, я посмотрела на ночной город внизу — сотни проезжающих машин спешили непонятно куда и непонятно зачем.
— Дураки, совсем не замечают ничего, — пробормотала я и слегка повела затёкшими плечами. Кот посмотрел на меня скептически, как бы спрашивая, какого я разговариваю сама с собой. Ухмыльнувшись, я погладила его против шерсти. Джим зашипел, спрыгивая на пол, я повернулась к нему лицом, свешивая ноги, которые немного не доставали до пола, и поставила кружку на подоконник. Небо за моей спиной разразила очередная вспышка, но на этот раз настолько яркая, что на миг в комнате стало светло, как днём, и мне пришлось зажмуриться от боли.
— Мдааа, так и без зрения остаться можно, — медленно протянула я вслух, потирая глаза. — Ты согласен, Джим?
Я посмотрела на кота и увидела, что его шерсть стоит дыбом и он, с огромными от страха глазами, уставился в окно.
— Что там, Джеймс?
Дождь на улице внезапно стих и могло сложиться впечатление, что его и не было. Джим угрожающе зашипел, заставляя меня похолодеть от страха и нехотя обернуться.
Теперь я поняла, что было причиной его беспокойства — по небу, метрах в пятнадцати над крышами домов, медленно плыл большой светящийся шар белого цвета. Я не то что пошевелиться, я даже не могла сделать вдох.
«Шаровая молния», — раз за разом прокручивалась в голове паническая мысль.
Огромный огненный шар вёл себя очень странно — казалось, он целенаправленно движется в мою сторону. Словно был разумным и умел мыслить. Вот тут-то меня и накрыл леденящий душу ужас и понимание, что я в дерьме. Шар агрессивно заискрился, создавая вокруг себя кольца из электрических разрядов, и ускорился раз в десять точно. Я отвернулась от него и успела только подумать о том, что нужно хотя бы попытаться закрыть окно, чтобы спасти свою шкуру. Последнее, что я увидела, прежде чем невыносимо яркий свет поглотил всё вокруг — большой плакат с Винчестерами на стене; последней мыслью, прежде чем всепоглощающая тьма приняла меня в свои объятия, была — «они бы так просто не умерли».