В одном далёком мире было Буйство. Буйство бушевало не везде. Люди отграничивали себе огрызки земли — города, и жили в них полноправными властителями мелочи.
За городскую черту никто не заходил — страшно. За городской чертой бесновались духи. Те, кто нарушал все законы Правды.
Люди в городе только в Правду и верили. Правда была записана в толстых сборниках, которые в давние времена составил Великий Мудрец, основавший город. Правда содержала в себе и нормы межличностных отношений, и законы природы, и принципы физики, и правила правописания. И не было в городе ничего могущественней Правды. За нарушение Правды люди представали пред судом, после чего их посылали во Тьму, живущую в катакомбах под городом. За исполнением Правды следили полицейские. Каждого, нарушившего Правду, им немедленно надо было захватить. И отправить под суд. А потом во Тьму.
Люди редко когда нарушали Правду. Реже они делали это осознанно. Ещё реже они пытались бежать от суда и от наказания. Однако в тот день, с которого я начинаю повествование, появился тот редкий человек, который дерзостно нарушил Правду, а после не захотел идти во Тьму. Он, правда, поначалу сдался полиции, желая убедить суд в своей правоте, однако суд убедить в чём-либо, кроме Правды, невозможно, ведь разума у суда нет, но есть Правда.
К своему счастию, нарушитель Правды недурно владел боевыми искусствами — его обучил сын местного бургомистра, человек сильный и порядочный. Однако сила его была непреграждаема, а порядок неподчиняем, и его гордыня изменила порядок в нём с порядка Правды, на его собственный, новый порядок. Стоило лишь вести об этом выскользнуть в мир, как его арестовали за нарушение Правды. Отцу сложно было родного человека отправлять во Тьму, но вера в Правду, ответственность перед городским порядком и страх перед Тьмой оказались в нём сильнее родительской любви.
Из-за этого-то происшествия второй за тот месяц нарушитель Правды, тот, про которого я писала в начале, и попал под суд. Он заступился за сына бургомистра, который был глубоко уважаем нарушителем Правды, и за это его самого арестовали.
— Ты заступаешься за сына моего, отступник, и не считаешь это грехом, тогда как я, ради Правды, набрался воли отправить его во Тьму, — отчитывал нарушителя Правды во время суда бургомистр.
— С каких пор ворох бумаг стал дороже жизни человека? — гневно вопрошал нарушитель Правды. — Ваш сын не причинил никому и ничему вреда.
— Однако он усомнился в Правде.
— Правда — советчик, а не повелитель. К ней надо прислушиваться, но не считать её незыблемой истиной. Как насчёт своей головой подумать?
Столь дерзкие слова определённо точно не могли смягчить решения суда. Нарушитель правды был осуждён на изгнание во Тьму. Однако перед изгнанием ему разрешено было проститься с семьёй.
Нарушитель Правды не хотел во Тьму, поэтому решил сбежать. Когда конвой вёл нарушителя Правды по городу, тот и ускользнул. Он вырвался из хватки полицейского, который его вёл, и сиганул по узким улочкам меж плотно сдвинутых друг к другу домов. Так он и сбежал.
Разумеется, вся полиция города была отправлена на его поиски. Долго прятаться на такой маленькой территории никому не под силу.
Нарушитель Правды прятаться и не планировал. Он лишь выжидал и думал. Первоначально он желал пробраться во Тьму со всем необходимым инвентарём и вернуть оттуда сына бургомистра, однако, пока он продумывал, как бы лучше провернуть это, решимость его всё угасала. В конце концов он поверил, что невозможно вернуться из Тьмы, и страх захватил его сердце.
Это произошло уже ближе к вечеру, в воздухе собиралось всё больше мошкары.
Нарушитель Правды решил бежать из города, но для этого ему необходимо было раздобыть инструменты, провизию, оружие и ключи от кандалов, что всё ещё были на нём. Также ему следовало найти способ уйти: весь город окружала стена, врат в ней не было, ведь Правда запрещала покидать людскую землю. Стена не была могучей и непреодолимой — обычный забор метра два в высоту. Однако так лихо через него не перескочить, и перелезть проблематично, и сломать не так уж просто: недаром столетиями стоит. И спокойно находиться близ стены не выйдет — везде отряды полиции следят, чтобы никто не нарушал правило Правды о непереходимости городской черты.
Нарушитель Правды решил заняться решением каждой из этих проблем по порядку, но только он вышел из своего укрытия, как его заметил отряд полиции.
— Это он! Это Итан! — воскликнули полицейские, и на этот крик тут же сбежались ещё защитники Правды, а также зеваки и те, кто хотел словить преступника ради вознаграждения.
И Итан бросился наутёк опять. Он хорошо знал город, но от такого количества людей и ему не сбежать.
«Куда? Куда? Куда мне бежать?» — мысленно вопрошал он.
— Сверни направо, — раздался голос, в ответ на молчаливый вопрос нарушителя Правды.
Итан посмотрел направо. Там был сплошной заборчик. Но Итан всё же доверился голосу и сиганул прямо на стену. Плохо закреплённая доска отвалилась, пропуская его за преграду. Он быстро приставил доску на место, и в то же время преследователи свернули на эту улочку. Они побежали прямо, совсем не глядя на забор, за которым скрывалась их цель. Лишь один полицейский остановился, и ещё трое последовали его примеру, чтобы узнать, зачем первый так поступил.
— Где отступник? — спросил первый полицейский. — Он бежал недостаточно быстро, чтобы скрыться за следующим поворотом: слишком уж длинный этот проулок. Но даже когда мы только завернули, я не увидел ни его тени, ни пыли, поднятой его шагами.
— Брось, Сейшо, — ответил ему один из товарищей. — Он побежал прямо. Не мог же он взлететь.
— От того, кто отступился от Правды, наверное, всего можно ожидать. В Правде написано, что нельзя заступаться за преступников, но он поступил так. В Правде же написано, что людям нельзя летать, но вдруг он и этот запрет решился нарушить? К тому же, все побежали прямо. Если он там, они его нагонят. Есть ли смысл всем бежать в одном направлении, когда даже не понятно, какое направление верное?
— Есть, — отвечали ему. — Если все туда бегут — значит, туда бежать и нужно. Давай быстрее, мы ещё успеем догнать их.
— Но мы стремимся догнать не их, а Итана, — отвечал Сейшо. — Я поищу где-нибудь ещё.
— Ну и глупость же ты творишь! — ответили ему товарищи и побежали. Остался лишь один.
— Я согласен, что нет смысла идти со всеми. Ведь если его найдёт такая толпа, то награду никто не получит. А если его найдём лишь мы вдвоём, наверняка нас чем-нибудь да наградят. Так что я с тобой, — сказал оставшийся.
— Хорошо, — кивнул Сейшо и окинул взглядом проулок. — Здесь он никуда деться не мог. Надо искать на предыдущей улице.
И они ушли.
Итан, прятавшийся за заборчиком в паре шагов от них, вздохнул с облегчением. Переждав ещё немного, он осторожно оглядел всё впереди себя, а после и за заборчиком, слегка высунувшись из укрытия. Никого.
— Кто это говорил тогда? — спросил негромко Итан. — Спасибо тебе. Где же ты?
Тишина.
— Ты можешь мне ещё немного помочь?
Тишина.
— Может, тебе самому нужна помощь?
Тишина.
Итан снова настороженно огляделся. Никого.
Не имея лучших вариантов, Итан решил продолжить путь. За тем заборчиком, за который он сиганул, был небольшой дворик дома среднего класса, весь поросший огромными помидорными лозами, которые вились по нитям, спущенным со специальных арок. В другом углу дворика стояла собачья будка. Крупный сторожевой пёс, прикованный к ней цепью, лениво обвёл вторженца взглядом, и снова улёгся спать на тенистую травку.
Забравшись на собачью будку, Итан окинул взглядом зазаборье. Никого. Все, кто ходил по этой улице до этого, побежали за полицейскими. В городе нечасто появлялись преступники, особенно сбежавшие, всем было любопытно. А кому не было любопытно, тем было боязно, и они, спрятавшись в доме, даже к окнам близко не подходили.
Итан перелез через заборчик и спрыгнул на пустынную улицу. Огляделся вновь. Надо бы ему влезть в какой-нибудь дом и раздобыть всё необходимое, но если в доме засекут, сбежать будет ещё труднее. А ещё и ключи от оков неясно, где искать.
«Что же мне теперь делать? Что делать?» — крутилось в голове у Итана.
— Иди на северо-восток города, за Неприкосновенный Ручей. Там у границы города роща Колоссальной Крапивы. За ней ты найдёшь выход, — раздался всё тот же голос, что до этого говорил Итану свернуть направо.
— Кто это говорит? — озирался Итан кругом. — Где ты?
— Ты меня не увидишь, — отвечал голос. — Но я помогу тебе. Иди на северо-восток, за ручей и крапивную рощу.
— Но я не могу покинуть город сейчас. Мне нужно собрать провизию и хоть какие-нибудь инструменты. Иначе мне не выжить. А ещё ключи от кандалов. Ты не знаешь, где они?
— От этих оков нет ключей в городе. Все, на кого их надевают, уже обречены на Тьму, так что в ключах необходимости нет. Однако если ты покинешь город, то сможешь их снять. Ты больше ничего не получишь от этого города. У тебя есть два пути: сейчас же в лес, или чуть позже во Тьму.
Итан нахмурился и опустил взгляд. Дела его становились всё более и более скверными. Но выбора у него не было. Он осторожно, крадучись отправился на северо-восток.
Тем временем Сейшо тоже решил отправиться на северо-восток. Он понимал, что преступник попытается сбежать из города, а за Неприкосновенным Ручьём на северо-востоке меньше всего дозора. Поэтому там перебираться через границу было бы логичнее всего.
Поскольку Сейшо и Итан примерно из одного и того же места шли в одном и том же направлении, весьма логично предположить, что они встретились по пути. К счастью для Итана, это произошло уже почти у самого Неприкосновенного Ручья, где строить дома запрещено Правдой, а потому и людей там немного.
— Стой, отступник! — закричал Сейшо.
Итан бросился бежать со всех ног. Уже через несколько минут он достиг Неприкосновенного Ручья, где снизил скорость, чтобы не поскользнуться на сырых камнях.
За Неприкосновенным Ручьём было поле неприрученных цветочков, несколько нетронутых человеком деревьев и роща огромных и не менее диких крапивин. Эти крапивы ничем, кроме размера и степени пушистости от обычных не отличались. Они создавали не проходимую без специальных одежд, жалящую преграду у самой границы.
Справа и слева от крапивных зарослей стену охраняли пять солдат. Они через почти что чистое поле быстро увидели преступника и побежали к нему. Итан же, преисполненный раздражения и злобы, лишь надеялся, что странный голос не обманул его и за крапивной рощей и вправду есть выход.
Когда Итан достиг границы крапивных зарослей, все полицейские уже догнали его и обступили кольцом.
— Тебе некуда бежать! — сказал один из них, и остальные засмеялись. Все они были преисполнены дикой радостью от того, что загнали свою добычу в угол. Лишь Сейшо выглядел всё таким же серьёзным, как раньше.
Каково же было всеобщее удивление, когда загнанная жертва бросилась внезапно в заросли крапивы!
Полицейские замешкались. Они не знали, что делать.
— Всё равно не уйдёт. Стена же, — неуверенно промямлил один из них.
— Все! Окружите рощу Колоссальной Крапивы кольцом! Отступник не должен сбежать отсюда. Один пусть побежит за подкреплением. А я за ним, — быстро приказал Сейшо, не имевший, впрочем, никакого права тут командовать, и бросился в крапиву. За ним сразу же сиганул тот полицейский, что хотел награды.
Бежать сквозь крапиву по-нормальному было невозможно. Пришлось зажмурить глаза и, прикрыв лицо руками, бежать наугад. Крапива жалилась и стукала своими размашистыми огромными листьями. Однако довольно скоро заросли кончились, сменившись пяточком голой земли, кое-где слегка покрытой мелкой тонкой травкой и тёмно-изумрудным мхом.
На полянке в изумлении застыл Итан. В не меньшем изумлении застыл и Сейшо, вынырнув из крапивной чащи. Полицейский, любящий деньги, тоже удивлённо застыл, но лишь от вида изумлённых Итана и Сейшо.
— Ээй, — неуверенно позвал он. — Отступник не должен уйти.
Сейшо через силу собрался с мыслями. Итан последовал его примеру. Он обернулся, и они посмотрели друг на друга упрямо и дерзко. Любитель денег растерялся и не решался предпринять хоть какие-то действия.
В городской стене прямо за спиной Итана были врата. Крупные, метра в четыре, без створок, но всё же украшенные резьбой и коваными узорами. За воротами лился косой рыжий свет, но в сами врата он не попадал. Огромные лесные деревья освещались этим светом, отбрасывая резкие тени. Листва и хвоя делила цельную массу света на безумные лучи, пронзающие кусты, черничники и вереск. Всюду за городской чертой плясал свет, всё было волшебно. Всё в черте города тонуло в глубоких и тёплых тенях.
Подул ветер, и крапива с соснами хором зашелестели.
Итан, резко вдохнув, развернулся и скрылся в лесу.
— Стой! — успел лишь крикнуть ему Сейшо.
А любитель денег всё так же был растерян.
— Что же… теперь? — наконец неловко спросил он. — За городскую черту выходить нельзя. Нас самих накажут…
— Зачем здесь врата, если выходить нельзя? — спросил в ответ Сейшо.
— Эээй… Ты же не?..
— Не знаю.
— В любом случае. Надо просто рассказать об этой дыре и заделать её. Тогда Итан навсегда останется в лесу. А какая к чёрту разница, лес или Тьма?
Сейшо не отвечал. Он смотрел за ворота без створок на льющиеся потоки слёз умирающего солнца.
«В лесу… так светло», — наконец подумал он, но вслух произнести этого не решился.
— Приговор суда гласил «сослать во Тьму». Мы полицейские. Нам должно даже ценой своей жизни вершить решения суда. А то безумие наступит. Я пойду в лес и верну отступника, чтобы предать его справедливому наказанию.
— Тебя самого за это во Тьму сошлют. Что за глупости? — удивился любитель денег.
— Даже если сошлют, я приму любое решение суда и… пусть придёт правосудие, — не так уверенно, как хотел, ответил Сейшо. И побежал в лес вслед за преступником.
Любитель денег лишь чертыхнулся и вздохнул. Теперь он полностью был согласен с мнением большинства своих товарищей. Сейшо — дурак и чудила.
*
Тем временем Сейшо насторожённо шагал сквозь лес, крепко сжимая рукоять меча и немного раскрасневшись от страха и волнения. Он никогда не был в лесу. Никто никогда не был в лесу. Никто не знал, как выживать в лесу. Никто не знал, что за безумные опасности могут быть здесь. Никто. Никогда. Никто. Никогда. Никогда. А Сейшо тут. Он узнает. И столкнётся. Ничего не зная про то, как правильно. Ничего. Совсем ничего. А Сейшо не любил не знать. Он не умел действовать, не имея плана на все случаи, которые могут произойти. А тут он ничего не знал. Ничего. Пустота лишь кругом. Пустота.
Но в пустоте лились косые лучи солнца, становившиеся всё более пологими и красными с каждой секундой.
Скоро ночь.
Скоро ночь, а Сейшо не знал, что делать ночью в лесу, и что лес делает ночью, и как выжить в лесу ночью, и что за чудовищные звери тут по ночам выходят на охоту.
Не знал.
Совсем не знал, ничего не знал.
Но он всё равно не жалел о принятом решении. Потому что бесконечная верность Правде — это должно быть правильно, не правда ли?
Просто он боялся. Очень боялся.
Лесная темнота пришла минут через двадцать. Она была глубока и могуча. Её лишь усиливали огромные, чудовищно огромные деревья и пышные кусты. Именно в тот момент, в лесу, Сейшо понял, что ещё никогда в темноте он не находился. В городе повсюду виднелись фонари. А в лесу и светлячки не мигали.
Сейшо шёл сквозь ночь ещё более испуганно, чем шёл до этого сквозь закат. Его шаги стали ещё нерешительнее и ещё осторожнее. А темнота всё наступала, лишая Сейшо малейших ориентиров в пространстве. Вокруг него вились звуки: шебуршание животных, шелест листвы, шёпот ветра. И от каждого такого звука он вздрагивал и испуганно закусывал губу.
А потом вдруг далеко за ветвями он увидел маленький огонёк.
Огонёк вполне мог оказаться приманкой чудовища. Или же костром Итана. Сейшо не знал, что это за свет, но всё равно побежал к нему. Ведь где свет, там и ответы.
Но источником света оказалось то, чего он уж точно не мог ожидать.
Это был мальчик. Маленький светящийся мальчик лет тринадцати с золотистыми волосами и неуверенной улыбкой.
Сейшо изумлённо застыл, увидев его. А свет от мальчика озарял всю полянку и все деревья в округе. Цветы раскрывались и оборачивались в его сторону.
Мальчик заметил Сейшо и улыбнулся ему.
— Привет. Я тебя не видел раньше. Значит, ты не местный. Из города пришёл или из больших равнин? — спросил мальчик.
— Что?.. Кто ты?.. Как?..
— Я Солнце. А ты, видимо, всё же из города.
— Солнце?..
— Ага.
— Как то… что…
— Как-то, что на небе. Ага.
— Но…
— Что такое?
— Но…
— То солнце — я да не я, — со вздохом нехотя принялся объяснять мальчик. — Так что оно там, а я здесь. А ещё я не горячий. Только тёпленький немного. Так что можешь меня не бояться.
— А разве так может быть? Не понимаю.
— Ну, может, в вашем городе так и не может быть, а вот за городом это вполне нормально. Не понимаешь ты, просто потому, что не оставил все эти городские глупости. Нет никакой Правды. Мысли свободнее. Возможно всё. Если хочешь остаться у нас, тебе придётся научиться жить в лесу, — проворчал Солнце.
— Я не планирую оставаться в лесу. Мне надо просто схватить беглого преступника и вернуться в город, чтобы предать его наказанию. Даже если меня самого за это убьют. Ведь убьют же точно.
— Тот преступник настолько опасен? — удивился Солнце. — Что он сделал?
— Он заступился за другого преступника, отрёкшегося от Правды, а после спорил с судом и теперь бежит от правосудия.
— Не вижу в этом ничего плохого. А ты хочешь его за это убить. Глупости! И сам погибнешь за это. Ты вообще понимаешь, что творишь? Разве так поступать надо? — Солнце выглядел так, будто очень обиделся.
— Наверное, надо поступать хорошо, но я не уверен. И не уверен, что знаю, как так поступать, чтобы это было хорошо. И вообще не уверен, есть ли на свете хорошо, поэтому обычно я поступаю по закону, а закон диктуется Правдой, — нахмурился Сейшо. — Я всё делаю ради того, чтобы мои поступки были хорошими. Хорошие ли они. Или нет. Не знаю.
— Ловить и наказывать человека лишь за то, что он пытался защитить кого-то, — определённо точно не хорошо. При этом ещё и себя в жертву принося. Ты глупо поступаешь, — ответил ему Солнце. — Не возвращайся в город. Останься с нами. Тогда тебя не бросят в ту страшную тьму, про которую говорят все, пришедшие из города.
— Я не могу так поступить. Мне надо предать отступника закону. А то всё, во что я верил, разрушится, и я уже не буду знать, как мне жить дальше, — покачал головой Сейшо.
Солнце лишь печально вздохнул в ответ и опустил взгляд:
— Почему же людям это так нравится — страдать. Не понимаю. Зачем причинять вред другому, при этом не получая даже никакой выгоды? Но. Впрочем. Если ты и вправду хочешь так поступить, у меня нет права тебя останавливать. Но будь осторожнее. Лес не любит тех, кто мыслит как ты. Эх, как бы он не убил тебя… Но дело-то, конечно, твоё. Ладно. Пока. Мне надо идти к Лесному Повелителю. Чтобы он не умер, — сказав это, Солнце взлетел и побежал по воздуху, лавируя между ветвями, и больше на Сейшо не оборачивался.
А Сейшо снова остался один. Снова в темноте. И ещё больше запутался.
*
— Сёрью, Сёрью, — кричал Солнце, летя между ветвей огромных сосен.
— Я здесь, — откликнулся Лесной Повелитель. — Иди ко мне.
И Солнце пришёл.
— Хорошо, что ты здесь, — улыбнулся ему Лесной Повелитель. — Обними меня, чтобы я мог жить. Ни один лес не может жить без солнца.
И Солнце тут же обнял его, не ворча и не возмущаясь, как он делал обычно.
— Ты выглядишь испуганным, — продолжал говорить Лесной Повелитель. — Кто-то обидел тебя?
— Нет, — огрызнулся Солнце, будто бы говорить на эту тему не хотел, но тут же продолжил рассказывать. — Просто я встретил в лесу одного полудурка из города. Он пришёл сюда, чтобы схватить преступника и вернуть его в город. Хотя тот преступник не сделал ничего плохого. Он просто заступился за другого человека. Это же напротив хорошо! А когда преступник и его охотник вернутся в город, их обоих убьют. Меня это бесит. Почему все люди из города такие тупые?
Сёрью ничего не отвечал, лишь прикрыл глаза, немного задумавшись.
— Озари своим светом все самые тёмные уголки моей души. А я буду защищать тебя и твои интересы, — раздался голос Лесного Повелителя через некоторое время.
— Я подарю тебе свой свет. Я не хочу, чтобы ты умер. Лес красивый. Без леса лесным жителям будет негде жить, — отвечал Солнце, но после смущённо добавил. — Только поэтому. Ничего больше.
*
Сейшо упрямо шагал по тёмному лесу, держа меч наготове. Его глаза уже немного попривыкли, и он различал в темноте серо-изумрудные кляксы листвы и колонны стволов.
Он шёл, и тут впереди тропы появился красноватый огонёк, а вслед за ним — большая крыса. Очень большая. Слишком уж большая, даже без учёта перспективы.
Крыса, завидев Сейшо, зашагала к нему навстречу. В одной руке у неё был фонарь, а в другой — какой-то узелок.
— Эй, ты! Ты заблудился? — крикнула ему крыса.
Сейшо покрепче обхватил меч:
— Нет.
— Значит, ты знаешь, куда идёшь?
— Иду вперёд. Я даже не знаю, куда мне надо, так что не могу идти в неверном направлении.
— Не знать, куда идти, как раз и значит заблудиться, — покачала головой крыса.
Сейшо не сводил с неё внимательного и встревоженного взгляда.
— Тебе страшно? Тебя пугает этот лес? — спросила крыса, подойдя уже очень близко.
— Нет, — насторожённо бросил Сейшо.
— Тебе спокойно здесь?
— Н.Нет.
— Если тебе неспокойно в этом лесу, ты можешь попасть в серьёзную беду. Иди со мной. Я отведу тебя в безопасное место.
Сейшо ещё более насторожённо окинул крысу взглядом и не сдвинулся с места.
Крыса тихонечко покачала головой и вздохнула:
— Я просто хочу тебе помочь. Убеждать тебя, что я не враг, в мои планы не входит. Да и не принято это среди жителей леса. Во что тебе верить, решать только тебе. Но запомни, во что ты веришь, то и происходит. Так ты пойдёшь со мной или нет?
Сейшо, не сводя с крысы глаз, напряжённо думал. В конце концов он решил, что одинаково рискует в обоих случаях, так что лучше довериться непонятной крысе, чем понадеяться, что впереди он не встретит ещё более непонятных врагов.
— Хорошо. Я пойду с тобой.
Крыса ласково улыбнулась и протянула Сейшо свою маленькую когтистую лапку:
— Я отведу тебя к подруге. Она сама из города, так что, наверное, сможет объяснить такому странному человеку, как ты, как жить в лесу.
