***
Юри ещё в детстве был на удивление стеснительным мальчиком. Скромный, тихий, никогда не шалил и не пакостил. Пример воспитанного и прилежного ребёнка. Пример скучного человека, коим он и являлся по его же мнению. Он начал заниматься фигурным катанием ещё в детстве, и это единственное, что хоть как-то отличало его от серой массы. Маленький пухленький мальчик, по мнению специалистов, в будущем мог бы вырваться вперёд и стать призёром если не золотой, то хотя бы серебряной медали парочки Гран-При. А ещё у него был кумир. И есть, кстати. Виктор Никифоров — Бог. Это Кацуки мог заявить с уверенностью ещё с двенадцати лет. Он же такой превосходный! И длинные волосы ему, безусловно, идут. А катается он божественно, серьёзно. Юри был восхищён, когда впервые увидел его катание. А дальше он посмотрел все остальные записи его выступлений и… Пошло-поехало. Когда Виктор приобрёл пуделя, Кацуки сразу побежал в собачий приют, чтобы найти себе хотя бы похожего. Он отрицал своё помешательство на Никифорове, но то, что он назвал собаку Вик-чаном, сразу отмело все сомнения окружающих: Юри всё-таки превратился в сумасшедшую фанатку. Благо, хоть не сталкерит. Ну, вообще-то сталкерит. Правда, не всем нужно знать о том, что Кацуки осведомлён о всех любимых местах Виктора в России, о всех его любимых блюдах, странах и вообще о его хобби и обо всём прочем. Обо всём, о чём нормальные люди и не задумываются так-то. Так что, когда Юри начал ещё и русский язык потихоньку учить, все офигели. А потом привыкли. И, конечно, шутили над ним вовсю.***
Только вот Юри всё ещё двадцать два года, а планов на будущее — число, созвучное с «ноль». Есть только желание уйти из фигурного катания, потому что, ну, будем откровенны. Катается он фигово, следить за собой нормально не может — вот, как растолстел. Потенциала ноль, из него получится целое ничего. Он так думал, пока не откатал программу Виктора так, что она попала в интернет и получила кучу положительных отзывов. Откатал так, что сам Виктор к нему приехал. Когда Юри бежит в онсен, он, в принципе, забывает, что люди там обычно голые. И чертовски сильно смущается, когда видит голого Виктора Никифорова. Фанатка внутри него просто визжит, потому что, ну, кто не хочет увидеть своего кумира голым? В этот момент Кацуки и понимает, что он влюблён в своего кумира. А ещё чувствует странное жжение на предплечьях. Становится даже больно как-то, будто бы кожу разрывает. Он ошарашенно поднимает взгляд на руки Виктора и… Мелкие лилово-розовые цветки медленно прорастают через кожу, корнями смешиваясь с кровью. Японец в какой-то панике отворачивает рукава своей кофты и видит те же самые цветы на своих руках. Виктор Никифоров — его соулмейт. Юри не может выдавить ни слова, ровно как и Виктор. Поэтому поступает как настоящий мужчина и убегает, забывая даже дверь за собой закрыть. У него на руках цветёт вереск. Одиночество.***
Кацуки запирает дверь на замок, садится спиной к стене и тяжело вздыхает, опуская голову на колени. Ужасно. Просто катастрофа! Его соулмейт — его кумир! Да он даже заговорить с ним не сможет! Как тут жить-то? Он слышит, как стучат в дверь, слышит, как его умоляют выйти. Но не откликается. Лишь сильнее сжимает колени руками и закрывает глаза, надеясь, что если он просто не будет думать об этом, то всё закончится. Юри засыпает прямо под дверью.***
На внутренней стороне каждого лепесточка вереска написано «подарок» курсивом.***
Когда Кацуки всё же приходится выйти из комнаты, в гостиной он встречает Виктора. Тот вскакивает, только завидев японца, ярко улыбается и громко говорит: — Доброе утро! Родители понимающе улыбаются и уходят из комнаты, оставляя их наедине. Юри застенчиво жмётся, смотрит куда угодно, только не на Виктора. А Никифоров будто бы и не стеснятся, не волнуется вовсе. Он подходит чуть ближе с той же улыбкой, смотрит свысока на парня и говорит с той самой интонацией, которую когда-то мечтал услышать Юри. — Я буду твоим тренером. Сказать, что Кацуки удивлён — ничего не сказать. То есть, как это, тренером?! Он, вообще-то, из фигурного катания ушёл! И, кажется, они сейчас должны говорить не о фигурном катании, а о том, что они, на минуточку, соулмейты! — Т-тренером?! — заикаясь, восклицает японец, — Правда?! Вообще-то, в мыслях он против, но… Его язык считает иначе, видимо. — Правда! — радостно, словно ребёнок, отвечает Виктор и тут же обнимает Юри, — А ещё мы с тобой соулмейты! Круто, да? Я всегда мечтал о соулмейте! То есть, это же так классно, когда где-то там есть человек, который тебя всегда поймёт и всегда-всегда будет рядом! Кстати, как думаешь, почему именно вереск? Это же вроде одиночество, да? — он отлипает от ошарашенного и сбитого с толку парня и задумывается: — Я, кажется, не чувствую себя одиноким… А вот ты похож на одиночку. Что думаешь? — Нет! — резко выпаливает Юри и мотает головой, — Я не одинок! — Хорошо! — высунув язык и показав знак мира, Никифоров тут же поворачивается обратно к столу и говорит: — А твоя мама просто замечательно готовит, Ю-ю-юри! Только что сам Виктор Никифоров предложил Юри стать его тренером. Кажется, Кацуки сейчас упадёт в обморок.***
Проходит столько времени… Юри как-то не считает. Юрио, Гран-При, второе место… Виктор. Виктор — это, пожалуй, самое важное, что случилось с ним за последние несколько месяцев. Его соулмейт. Его родственная душа. Они помолвлены, они, кажется, любят друг друга? Виктор и Юри не говорят друг с другом на эту тему, они просто всегда вместе. Занимаются парным фигурным катанием, собираются закатить пышную свадьбу через пару месяцев, только вот… Цветы почему-то всё ещё не опали.***
Когда-то Юри наткнулся на редкую статью, где описывалось, что не всегда соулмейты приходят к взаимной любви друг к другу. Цветы могут просто застыть, даже если вы думаете, что любите друг друга. Иногда с этим можно бороться, но есть лишь один способ, потому что это — огромная редкость. Нужно исполнить то, что написано на цветках. Только вот не всегда понимаешь, что именно значат надписи.***
— Юри, — тихо зовёт его Виктор, перебирая чёрные волосы пальцами, — Ты одинок? Кацуки поудобнее ложится на его коленях и задумывается. У него есть семья, друзья, любимый человек, собака. Собака — определённо, самое важное в этом списке. Но внутри всё же что-то скребётся, не даёт покоя. Он поднимается и садится рядом с Виктором, кладёт голову ему на плечо и говорит: — Кажется, да. Никифоров делает глубокий вздох и, кажется, улыбается. Осторожно гладит волосы своего будущего мужа и понимает, чего именно им не хватает.***
— И что это? — тихо смеётся Юри, прикладывая ладошку ко рту и краснея, — Спустя столько месяцев ты даришь мне цветы? Виктор смущённо улыбается, но не теряет энтузиазма — не зря же он аж в поле ездил ради такого букетика?! А как долго он его собирал?! Обязательно нужно подарить его Кацуки! — Это вереск? — вдруг спрашивает Кацуки, беря в руки букет светло-лиловых маленьких цветов, — Ты серьёзно? Кажется, ещё немного, и он будет крутить у виска. Все парни как парни, а этот ему вереск дарит… Кто вообще вереск дарит? Но Никифоров так улыбается, что, кажется, Юри ему всё готов простить. Даже то, что букет так неаккуратно составлен. Цветы разного размера, стебли разной длины, благо хоть, что цвет одинаковый. У Виктора, безусловно, много талантов, но составление букетов в список не входит определённо. — Да, вереск! — выпаливает Виктор и смущённо чешет затылок, — Я подумал, что тебе понравится… — Мне нравится! — поспешно отвечает Кацуки и тут же краснеет, — Только… Ты знал, что одиноким людям вереск не дарят? Виктор на секунду заминается, задумывается и медленно, осторожно отвечает: — Знал. А ещё не желательно дарить его человеку, с которым хочешь сблизиться. Но ты же одинок, верно? Я хочу это исправить. Хочу, чтобы цветы опали. Потому что подарок, Юри. Подарок. Кацуки замолкает, а в его голове так и вертятся шестерёнки. Подарок… То есть, чтобы осознать их любовь, нужно подарить вереск? Потому что подарок — то, что символизирует их. Может, цветы опадут, если… Юри достаёт несколько цветков из букета и протягивает их Виктору, отводя взгляд. Тот смотрит немного удивлённо и так нежно, что не улыбаться просто невозможно. Никифоров с благодарностью берёт те цветы, что сам рвал, что подарил ему любимый человек… — Вереск будет отличным подарком человеку, которым вы восхищаетесь, помнишь? — чуть смущённо говорит Юри и подходит ближе, — Я восхищаюсь тобой. Они оба закрывают глаза. Виктор закатывает свои рукава, затем рукава Юри. Берёт его руки так нежно, так осторожно. Старается не смотреть на предплечья, но он определённо чувствует жжение на местах, где растут цветы. — Ты — мой подарок, — шепчет Виктор и целует Юри так, что у того земля под ногами пропадает. — А ты — мой, — шепчет ему прямо в губы Кацуки и сильнее сжимает ладони. Цветы опали.