Он

      Достаточно привлекательного внешнего вида, чтобы очаровать женщину, нужна харизма, чтобы обаять её, и необходим талант, чтобы заставить её забыть о других мужчинах(или женщинах — тут дело вкуса). В наш век грязи и морального разложения люди лишены таланта, харизмы и далеко не всегда внешне привлекательны. К счастью, главный герой данного рассказа обладал совокупностью трёх качеств, притягивающих прекрасный пол. Как же так вышло? Всё очень просто. Он не был мужчиной в прямом смысле этого слова.       И мыслей Озаки Коё, этой падшей женщины, презиравшей любовь, надежду, нежность, он не покидал. Где бы она ни была, что бы ни делала, даже в разгар сражения её вольное сердце трепетало от мысли, что её ждут дома тёплые и мягкие объятия любимого. Коё была так им увлечена, что не могла без холодного отвращения смотреть на других мужчин, которые выводили её из себя одним своим существованием. Её сердце занято, её телом обладают с такой первобытной яростью, что трудно стоять на ногах после пылкой ночи, а от воспоминаний захватывает дух. Вернувшись домой, в свою одинокую обитель, Коё тут же отправляется в душ, чтобы подарить себя любимому, будучи чистой и свежей. Его длинные и жёсткие ворсинки не потерпят грязи, разве что той греховной влаги, что проступит из чрева Коё от переполняющего её возбуждения.       Он лежал на полу и изнемогал от напряжения. Тёплый, манящий, колючий и такой желанный… ковёр. Этот бесчувственный квадрат ткани никогда не обходился с Коё с достаточным почтением и лаской к её нежной коже. Ему было всё равно, какие царапины он оставляет на её теле, плевать, если от множественных оргазмов её промежность начинала больно зудеть. Он даже не предохранялся — это делала Коё, дабы оградить себя от беременности ворсистым чудовищем.       — Животное, — тяжело, дрожа от возбуждения, выдохнула Коё. Она вышла из душа обнажённой, влага стекала по её разгорячённому от похоти телу. — Развалился тут. Валяешься целый день, нет бы, на работу устроился.       Но ковёр оставался безмолвным. Его ворсинки похотливо пошевелились, и, игриво улыбаясь, Коё опустилась на жёсткую, узорчатую поверхность. Она задрожала от возбуждения, стоило грубой пряже задеть половые губы.       — Ну-ну, — выдохнула она, гладя ладонью ковёр. — Не торопись.       Девушка опустилась животом на ковёр и прикусила губу, сходя с ума от напряжения. Отвердевшими сосками она чувствовала слабую боль от колючего ворса, что нравилось Коё только больше — она любила лёгкие болевые ощущения, они приводили её в больший восторг. Ах, если бы любимый как следует сжал её, да со всей силы шлёпнул краем по ягодицам… но это всё мечты. Ковёр был той ещё бесчувственной, эгоистичной сволочью и никогда не удовлетворял мазохистских фантазий любовницы. Однако, Коё любила его и не могла ничего с собой поделать. Она провела кончиком языка по бордовому узору, чувствуя лёгкий, манящий запах пыли, и с удовольствием сглотнула пару ворсинок. Ей нравилось зарываться пальцами в пряжу, нравилось тереться о ковёр и чувствовать, как они оба теряют рассудок от жгучего желания.       Девушка выпрямилась, глядя на своего возлюбленного с деланным высокомерием. Широко раздвинув ноги, она опустилась промежностью на колючий ворс и поморщилась. Её гладковыбритая чувствительная кожа реагировала на грубость ковра характерным раздражением.       — Мужлан! — простонала она. — Я тебя выбрею!       Но ковёр не отвечал, похотливо ухмыляясь своими соблазнительными узорами. Коё опустилась и прильнула губами к своему любимому извращенцу. Крепко сжав край ковра, она потянула ткань к себе и легла, заворачиваясь в ковровый валик любви. Должно быть, со стороны это выглядело довольно нелепо: женщина катается по полу, стараясь как можно лучше завернуться в своего любовника, но для Коё это было необходимо. Только в ковровых объятиях она чувствовала себя молодой, любимой, нужной.       Закрыв глаза, поведя плечами, Коё провела рукой по внутренней стороне бёдер, пальцами задевая тёплый ворс. Как следует сжав его кончиками пальцев, девушка страстно охнула, стоило колючей пряже коснуться возбуждённого клитора. Крепко стиснув свободной рукой сосок, прижавшись промежностью к поверхности ковра, Коё принялась ласкать себя с таким жаром и неистовством, будто испытывала смертельную жажду и никак не могла её утолить. Ей нравилось чувствовать тончайшие колючие нити своей кожей, нравилось, когда они проникали внутрь при помощи пальцев и вызывали такую нестерпимую боль, что стоны девушки срывались на крик. К тому же Коё, будучи опытной женщиной, всё время старалась попробовать разные позы со своим бесчувственным любовником. Со стороны она была похожа на гигантскую тканевую гусеницу, ползающую по полу квартиры, с одним отличием в том, что кричала эта гусеница не от боли, а от жгучего оргазма.       Но Коё не знала, что в этот день всё изменится. Когда она лежала в объятиях Его Ворсейшества, изнурённая страстью и похотью, ей никак не удавалось выбраться. Как бы Коё ни извивалась, как бы ни пыталась избавиться от любовника, тот, казалось, сдавливал её всё сильнее. И, запаниковав, она в ужасе воскликнула:       — Золотой демон, освободи меня!       Призвавшись, ручной монстр Коё удивился в грубом смысле этого слова, но, как и всегда, вежливо промолчал. Острый клинок разорвал оковы ткани и освободил перепуганную девушку. Обнажённая Коё выбежала из комнаты. До неё не сразу дошла суть произошедшего. Вернувшись, взглянув на изуродованное тело своего любовника, она сжала губы. Тяжёлая слеза скатилась по её щеке. Однако, на панику не было времени. У портных она пыталась реанимировать своего возлюбленного, но тщетно. Золотой демон был беспощаден(хотя, есть вероятность, что, в отличие от своей хозяйки, он был адекватен).       Ковёр умер. Его хоронили всей Портовой Мафией.