По дороге домой

Он стирал подошвы об асфальт улиц, на которых не хотел существовать. Их серость, пустота и безжизненность захламляли память. Ему предначертано родиться в ближайшие дни. В дни, когда щелчок замка стал таким же старомодным как и времяпрепровождение на кухне. — У Вас очень красивые мысли. — А у Вас безобразная речь. Ему было 24, а может и 28. Для окружения мужчина без возраста красив и привлекателен. Мужчина без формальностей и фактов, чьё первое слово не "мама", а "искусство". С протянутой согласной "с". Каждый третий писатель, каждый второй поэт. У всех подмышкой орфографический словарь и сборник стихотворений выходцев серебряного века. Не нужно ничего доказывать, чтобы переложить вину на другого. Вина мертва так же, как и они. Раскаяние — единственное, что можно почувствовать. — Вы похожи на героя классического романа. — А Вы на героя детской литературы, где действие превыше описаний. Он мог бы не идти по улице, а сидеть в парикмахерской на углу и подстригать щеголеватым юношам их не отросшие бороды. Вместо этого мужчина думает, в какой квартире, в каком месте он был бы готов вытянуть ноги под столом за кружкой кофе с молоком. Чтобы напомнить себе о лучших днях накануне рождения. — Почему мы сидим на кухне? — Вы хотели быть услышаны. О чем говорить? Ведь никто так и не постучался ни в дверь, ни в душу. Мужчине далеко за 30, может, он уже безнадёжно стар и перебирает вырезки из газет, сортируя те в алфавитном порядке, от "А" до "Я". Что за утопия: подкладывать сухие ветки в костёр, задуваемый чёрный ветром? — Почему мы встретились? — Я отчаялся. Мужчина задёрнул пальто. Похолодало. Он поёжился. На краю пути люди глотают слёзы. Что будет? Дождь или ты? Ты, безымянный собеседник, герой без лица? Или дождь, который спрячет за стеной твои черты, чтобы никогда не пересечься? — Все начинается с конца.