о маленькой лизе, которая, кажется, слишком заигралась в счастливую жизнь.

      Рядом бывшие лучшие друзья, выпивка и слишком дерьмовая музыка – мне одновременно хочется и не хочется стоять тут, слушать, как пьяные люди рассказывают забавные истории из жизни, потому что подобных – море, они слишком однообразные и неинтересные, будто все они придумывают их специально, штампуют каждый день лишь бы похвастаться – у них все отлично и они ни о чем не волнуются, в отличие от некоторых (да, Лиза?). Стою поодаль от всех, потягивая пиво, искренне пытаясь не думать о всем дерьме, которое окружает меня, но мысль об уходе не покидает меня, ведь от этого не изменится ничего – я уйду, никто не заметит, потому что всем давным давно наплевать. И это было бы грустно, если бы не осознание того, что так, оказывается, и строится жизнь.       Мой взгляд неосознанно натыкается на него, и мне в одно мгновение становится так тошно и грустно, что хочется плакать. Он смотрит на кого-то, смеется и запрокидывает голову, правой рукой обнимая свою девушку, которая тоже заливисто смеется; они слишком счастливы, чтобы выглядеть настоящими. Он изредка смотрит на нее, что-то спрашивая, наверное, интересуется не хочет ли она чего-нибудь, а девушка в ответ улыбается ему самой что ни на есть сладкой улыбкой и отрицательно мотает головой. Я хмыкаю после каждого их совместного действия и отпиваю пива, вновь следя за парнем – он поправляет волосы, прижимает девушку ближе и я почти смеюсь, но тут же ловлю его внимательный взгляд, и в одно мгновение теряю всю свою уверенность. Уголки губ чуть подняты, а заинтересованный, неотрывный взгляд устремлен на меня, будто он видит меня впервые; будто мы не были знакомы перед этим больше двух лет; будто не спали в одной кровати и не пили из одной кружки каждое утро; будто не именно ему я разрешала обнимать себя так часто. Слишком растерянно и слишком спонтанно я пячусь назад, ставлю почти пустую бутылку на какой-то стол рядом, а он улыбается сильнее, замечая, как я стала себя вести. Резко разворачиваюсь, не думая ни о чем, и иду к берегу, лишь бы не оставаться там – слишком душно от его взгляда, присутствия и от совместных воспоминаний.       Обнимаю себя руками и закрываю глаза, больше всего на свете желая остаться наедине с собой. Только мои блядские мысли и еле различимый шум течения. Мне бы утопиться прямо сейчас в Питерском канале, но вместо этого я просто стою тут – мне холодно, ужасно одиноко и хочется плакать, – и я ловлю себя на мысли, что это не я, потому что Лиза, которая была пару месяцев назад совсем другая Лиза, без соплей, чувства, что ей кто-то нужен рядом, и без желания уйти отовсюду, лишь бы никто ее не видел такой – разбитой и больше не жизнерадостной, потому что новая Лиза слишком боится, что кто-то в ней разочаруется и будет жалеть.       Я слышу шаги позади, впиваюсь ногтями в кожу, зажмуриваю глаза, борясь с адским чувством, что я с самого начала знала исход всего этого и я прекрасно знала что он придет. Он всегда приходил. Мне хочется его не заметить, но он находится слишком близко, и я бы сказала, что парень мог встать подальше и я возможно смогла незаметно убежать, но я чувствую его одеколон и громко вздыхаю от бессилия – я ненавижу и одновременно люблю все, что связано с ним.       И я, наверное, слишком хорошо знаю его, потому что заранее предугадываю все действия, и от этого чувства так паршиво на душе, потому что все воспоминания никогда никуда не денутся от человека, даже если бы очень сильно хотелось. Он шарится в задних карманах джинс и не находит то, что ему нужно. Смотрит в левом кармане и хмурит брови, а потом вспоминает про правый и... конечно же находит, потому что всегда забывает, в какой карман кладет пачку сигарет, но делает он это всегда в одно и то же место – правый карман джинс, никак по другому. Вынимает одну, берет в зубы, а потом протягивает руку ко мне и в этот же момент осекается, резко поворачиваясь ко мне, а мне хочется зареветь прям тут, только избавьте меня от этого. Я знаю, он просит зажигалку, которую я давала ему всегда, будто она была в комплекте со мной при рождении; будто я носила её всю жизнь, даже когда не была с ним знакома, хотя она мне даже не нужна. Ему ничего не стоит купить эту блядскую зажигалку в соседнем ларьке за двадцать пять рублей, но он почему-то все ещё каждый говорит мне: «Лиза, я курить», а я без слов встаю с дивана и иду с ним, потому что у меня его зажигалка.       И я смотрю на лицо парня, которое слабо освещено фонарями, но этого достаточно, чтобы я могла вновь подумать о том, что он слишком красивый и о том, что я, кажется, кукла в театре, которую нагло используют, и я, вроде как, даже не против. Он едва касается моей трясущейся руки, в которой лежит зажигалка, и я ощущаю, что мне холодно, но от его прикосновения – тепло как тогда, когда мы ещё были счастливыми лучшими друзьями без внутренних демонов и мокрых подушек каждую ночь.       Я не курю и не курила, но Юлик курит.       Я досчитала до десяти в уме и это вновь не помогло. Кажется, мне уже ничего не поможет. Резко выдыхаю и в эту же секунду поворачиваюсь, намереваясь уйти отсюда лишь бы не чувствовать прожигающий взгляд, сладкий одеколон и запах знакомых сигарет, – от всего этого меня так сильно тошнит, будто я слишком перенасытилась прошлым.       — Мы не разговаривали уже около месяца, ты заметила? – его голос, который я слышу слишком явно, хотя он говорит еле разборчивым шёпотом, не изменился, только стал более хриплым из-за сигарет, которых он, наверное, выкуривает по пачке в день теперь, ведь «сигареты помогают на какое-то время забыть все дерьмо в жизни. Жаль сигарет так мало, а дерьма вокруг в несколько раз больше». — Язык проглотила? – в голосе слышится явная усмешка, и мне хочется громко ответить колкостью, топнуть ножкой и с поднятой головой уйти (убежать как можно быстрее) отсюда, но почти в последнюю секунду вспоминаю, что мне двадцать один и так проблемы не решаются.       — Я совсем не скучала по тебе и даже не мечтала о встречи, жаль, правда? – хочу быть сильной и независимой, но выходит паршиво – в голосе дрожь, а врать меня мама не научила. Я вижу как парень в пол оборота становится ко мне, внимательно смотрит, а потом на его губах появляется улыбка и глаза загораются, – распознаёт враньё.       — Ты все такая же милая и не умеешь врать. Я думал ты уйдешь от старой жизни, поменяешься и станешь новой Лизой, но или я тебя слишком хорошо знаю или у тебя крайне дерьмово выходит.       — Хочешь спросить как жизнь, новые знакомства и хватает ли мне на оплату новой квартиры? Я, Юлик, просто потрясающе, я давно не была такой счастливой как сейчас.       — Мне это даже было совершенно не интересно, но раз ты рассказала, то ладно.       Он отворачивается и смотрит вдаль, доставая новую сигарету, поджигая её моей зажигалкой, которую он ещё пару минут крутит в руках, пытаясь разглядеть рисунок с помощью слабого фонаря. Он усмехается и улыбка остаётся на его губах, когда замечает, что я уже стою рядом с ним, как было с самого начала, только лишь чуть ближе, чем раньше и чем мне положено.       — Скучал?       — Скучал.       Поворачиваю голову к нему и сталкиваюсь с его взглядом, от чего выпускаю тяжёлый вздох – глаза на мокром месте, терпеть уже невозможно. Он смотрит внимательно, сначала с аккуратной улыбкой скользит по лицу и каждый раз приподнимает уголки чуть сильнее – вспоминает что-то хорошее, потом – спускается ниже, без пошлостей, желания, он делал так каждый раз раньше, будто хотел запомнить меня всю, чтобы я оставалась со всеми своими мелочами хотя бы в его голове. А мне непривычно неуютно под этим взглядом, то ли отвыкла, то ли не хочется просто вот так стоять рядом с ним и трястись от того, что вернуть прошлое слишком сложно, а все трудности, которые мы раньше проходили вместе, теперь придётся преодолевать в одиночку, и, кажется, у меня слишком плохо получается, а он опять выигрывает.       — Ты не жалеешь, что ушла?       Парень докуривает сигарету и выбрасывает бычок в воду, а я думаю, что он собирается достать новую сигарету, но на этот раз он просто подходит ко мне ближе, буквально впритык, а я не сдерживаюсь и поворачиваюсь к нему, смотря на него снизу вверх и уверено говоря:       — Ты знаешь ответ, зачем спрашиваешь?       Юлик усмехается и в один миг притягивает меня к себе, обнимая так крепко, что единственное, что мне остаётся – обхватить его шею руками, положить голову ему на плечо и закрыть глаза, лишь бы он не чувствовал моих слез, которые я уже не силах сдерживать. У него любящая девушка, хорошие друзья и выпивка, – все это его ждёт, а он стоит тут, сюсюкается со мной и мне хочется сказать ему, чтобы он проваливал, но объятия слишком приятные, а время слишком быстро идёт, чтобы я могла прямо сейчас оттолкнуть его и убежать, как хотела сделать пятнадцать минут назад. Мне бы сейчас отрезать волосы под каре, пить дорогое вино из горла и сидеть на крыше, встречая Питерский рассвет, но вместо этого я кажется прямо сейчас окончательно теряю все, что когда-то было со мной и мне хочется думать, что это к лучшему, но я же не умею врать.       — Я скучаю по нашим совместным вечерам с бутылкой пива и хорошим кино, скучаю по встрече рассвета на набережной, скучаю по всему тому, через что мы прошли вместе. Лиза, разве ты счастлива сейчас? – Сжимаю его шею крепче и кусаю губы, а каждое его слово будто впивается в кожу, воспоминания текут по венам, заставляя сердце пропускать удары, но объятия согревают и защищают от этого дерьмового мира, в который мне совсем скоро придётся вернуться, – развернусь, забуду и попытаюсь больше не кидать в стирку мокрые наволочки, но я слишком уж люблю несдержанные обещания. — Я очень надеюсь, что да, – я произношу еле слышимое «Прости» в ответ и в мгновение я вновь чувствую холод и одиночество, и больше не ощущаю себя так, будто я в правильном месте. Словно я вновь оказалось дома.       — Удачи тебе в новой, счастливой жизни.       Парень смотрит на меня ещё пару секунд, улыбается, а потом разворачивается и уходит, оставляя меня наедине с собой, со своими блядскими мыслями, еле различимым шумом течения и, кажется, разбитым сердцем, хотя, может быть, мне показалось.