***
Жаркое солнце нехотя пряталось за горизонт, местные пабы, спорт- и кибер-бары потихоньку наполнялись жаждущими клиентами, и одним из них стал Ричард Иствуд, командир отряда «Чёрная Валькирия». В униформе он внушал трепетный ужас и уважение, но сейчас, во время своего отпуска, мог позволить себе обыкновенную штатскую одежду. Будь его воля, он и вовсе бы скрыл свою причастность к специальной государственной компании наёмников, но татуировка двух скрещенных клинков в руках закованной в тяжёлые латы женщины на всю щёку предательски выдавала его. По этому, когда тяжёлые сапоги застучали по полу бара «Грязный Рамирес», посетители вызывающе притихли, и шаги громом разносились по обшарпанным стенам, вынуждая некоторых, явно нетрезвых господ, вздрагивать. Сухое, чисто выбритое лицо «Чёрного» сохраняло мертвецки спокойный вид до самой барной стойки. Когда он опустился на стул и положил руки перед собой, уставившись на застывшего бармена, зал выдохнул. Снова зашумели голоса, полетели оскорбления и выкрики со стороны игральной зоны. Люди потеряли интерес к гостю. Многие обратно натянули шлема, погрузившись в кибер-реальность, и не приходилось сомневаться, что видят они там не вчерашнюю игру FnaticvsEG, а жёсткое лесби-порно. Самые простые способы сбежать от реальности — дешёвый алкоголь, который гнался в немереных количествах, и доступные «ключики» в другую реальность. Какая разница, что творится в этом скучном мире? — Что будем пить-с? — вернувшись из транса, проблеял бармен. — Могу предложить вам хорошее тёмное пиво, только-только привезли. — Прекрасно, — ответил Ричард, параллельно оплачивая покупку, — Давай два. Сегодня можно отдохнуть. Командир «Чёрной Валькирии» не смог отдохнуть даже перед самой смертью. В тёмном углу бара, из которого открывался отличный обзор на весь зал, сидел ВичиТупидз. Слегка пьяные глаза внимательно изучали сидящую поджарую фигуру в чёрной майке и свободных джинсах, которые поддерживал угольный тяжёлый ремень с наверняка большой стальной пряжкой. «Он скорее для практичности и красоты, нежели для удержания портков», — подумал про себя Вичи, продолжая разглядывать посетителя. «Чёрная Валькирия», вот как называется эта шайка убийц, да? Память же не изменяет старому Вичи? Да-а, не изменяет. Все из себя крутые, натренированные, хладнокровные, несгибаемые «Валькирии». Ха-ха. Вичи знавал таких в старшей школе. Звёзды футбола, баскетбола, да вообще любого вида спорта. Смотрят на таких, как Вичи, как на дерьмо. Но Вичи мог доказать, кто чего стоит. И не сомневался, что с годами прыти у него не убавилось. — Вичи, ты чё залип? Голос Лукаса грубо вырвал его из раздумий, сильно разозлив. Нахмурившись и обнажив шрам под чёлкой, он повернулся к соседям по столу. Помимо Лукаса за ним сидели еще двое: Подмётка Гримми и Виктор. Все как один глупые, неотёсанные, но дерзкие и сильные. Вичи любил таких. Очень любил. А еще верные, как собачонки. Стоит только указать пальцем на сидящего и мирно беседующего хмыря, и они набросятся с налитыми кровью глазами. Именно это Вичи и хотел сделать. Он отомстит за то, что они совершили. — Ребята, — обратился он к своим соседям, — Как вы, готовы немного размяться? Широкие улыбки расплылись на пьяных мордах. Виктор, двухметровый шкаф, лыбился одними губами за неимением зубов, Гримми высунул кончик языка через большую дырку, с него так и норовила упасть не проглоченная капля пива. Лукас, как всегда прагматичный, включал браслет. Крупные черные ленты, почти на всё предплечье, красовались у каждого, и, Вичи знал это, скоро они пустят их в ход. Он встал, расправил плечи и направился к барной стойке, за которой сидел убийца его детей.***
— Долбаное правительство… — горько сказал Гарфилд. — Джессика, ты знаешь, что такое силовой браслет? Ну же, детка, скажи мне, что это! — Силовой браслет –наручное оружие самозащиты, использующее технологию силовых полей, работающее на аккумуляторах… — Самозащиты, детка, самозащиты! — крышка слетела с бутылки, будто никогда там и не находилась. — Эти ублюдки выпустили в народ бомбу медленного действия, понимаешь? Эти чёртовы поля режут металл и бетон как масло, а они выпустили их на свободный рынок, где самый отбитый маньяк может купить себе парочку. Он замолчал, чтобы смочить горло. Осушил половину бутылки, скривился, прижал рукав к носу. Слёзы брызнули, побежали по щекам, смачивая ткань рубашки, и плечи Гарфилда Иствуда затряслись. Кулак сжимался добела, ногти чуть ли не впивались в плоть, разрывая кожу на руке, но его едва ли волновала телесная боль. Стучащие виски отдавались эхом: «Мы сожалеем, но ваш брат… В общем, он погиб, столкнувшись с тремя преступниками. Им, к слову, выжить не удалось. Он был тем еще крепышом…». Но Гарфилд знал, знал, чёрт подери, что было их не трое, а четверо. Четверо на одного, и никто в этом грёбаном баре не попытался уравнять шансы. Видимо, услышав скрип, Джессика сказала: — Господин, если вы сильнее сожмёте челюсть, вы можете повредить себе ротовую полость. — Да, детка, могу повредить себе не только рот. — Утерев глаза мокрым рукавом, он отхлебнул из бутылки. На сей раз даже глазом не моргнул. — А знаешь, почему они это сделали, детка? Ты знаешь, почему они, чёрт бы их побрал, решили напасть на него? — Сводки новостей утверждают, что… — Нет, детка! Я знаю, что сказали по новостям. Конечно, умер командир подразделения «Валькирии», как об этом можно умолчать?! Вот только они не знали, что правда гораздо хуже.***
Вичи, поправив штаны, сел на соседний стул за спиной от Ричарда. Тёмные глаза внимательно смотрели в спину командира убийц. Литые мышцы выделялись в полумраке бара, слегка блестящая от пота кожа притягивала к себе взгляд. Как бы хотел Вичи вонзить прямо в сердце ублюдку клинок, чтобы тёплая кровь брызнула на руки, на лицо, на рубашку, чтобы он увидел, что жизнь вытекает из ублюдка, как вода из дырявой бочки. Нет. Месть — это блюдо, которое подают холодным. — Ты, значится, командир «Чёрных Валькирий»? — привлёк к себе внимание Вичи. Тот повернулся, с интересом осматривая неожиданного собеседника. Стакан с тёмным напитком перед ним был больше чем на половину пуст, но глаза сохраняли ясность и чёткость картинки. — Да, это я. И я буду не против, если сегодня моё звание останется дома. Вичи рассмеялся. Баба в латах смотрела на него со щеки наёмника, и он подумал, почему же они не бьют их голыми. Так было бы гораздо интересней. — Хорошо, хорошо, дружище, как скажешь. Всем же нам иногда хочется просто выпить пива, да? — он повернулся к бармену, не обращая внимания на то, что лихорадочные капельки пота проступили у него на лбу. — Будь добр, светлого лунного. Бармен, сглотнув, кивнул и поспешил удалиться на кухню. Бар, до этого шумевший, стал быстро, но незаметно затихать. Люди предвкушали предстоящее зрелище. Дружки Вичи тихо распределились по бару, зная, что никто не станет им мешать. Кому хочется противостоять целой толпе, которую лишили зрелища? — Да, ты прав. Так что, я предпочту выпить своё пиво в одиночестве. Ричард хотел отвернуться, но мясистая рука, опустившаяся на плечо, остановила его. Все присутствующие незамедлительно напряглись, делая мысленные ставки. — Говоришь, хочешь попить пива в одиночестве? Любишь одиночество, значит? А что ты скажешь на то, что другие люди тоже могут хотеть быть в одиночестве, а? — Я не понимаю, о чём ты, мужик, но лучше отпусти меня. Рука сжалась еще сильнее, впиваясь в жилистое плечо. Ричард, незаметно для чужих глаз, потянулся к рукояти силового меча. — Когда в штате Мэн вспыхнули беспорядки, разбираться с ними предстояло «Валькириям», правда? Припоминаешь, что произошло тогда, десять лет назад, а, командор? Как вы не разбирая, кто свой, а кто нет, вырезали всё живое? ТЫ ПОМНИШЬ ЭТО, СРАНЫЙ УБЛЮДОК?! Можно ли придумать более явный сигнал к началу? Всё произошло параллельно: столы в зале в одну секунду сместились, освобождая пространство, отчего центр бара стал похож на арену. Стулья, стоящие возле барной стойки, разлетелись в стороны, когда двое массивных мужчин сцепились в рукопашной схватке. Лицо Вичи выражало красную ярость, протрезвевшие глаза источали ненависть, слюна, капающая с уголков рта, казалось, способна прожечь карбоновый пол. Ричард попытался запустить меч, но соперник оказался более безрассудным, чем он мог предположить. Забыв про всё на свете, амбал просто навалился на него всем весом, пытаясь прижать к полу. Но он не на того нарвался. Краем глаза Ричи уловил движение на свободной части арены; действительно, он не один. Красные треугольники светились поверх сжатых кулаков, маленькие искорки отваливались от некачественных силовых клинков, но и их может хватить для человека, не защищённого ничем. Вичи попытался вцепиться Иствуду в шею зубами, но тот, незамедлительно среагировав, ударил кулаком в висок, и искры посыпались уже из глаз, и хватка ослабла, давая возможность перегруппироваться и подготовиться к встрече с другими противниками. Прохладная пластиковая рукоять, оказавшаяся в руке, придала наёмнику уверенности. Красная кнопка вмялась — длинная чёрная материя рассекла воздух, вынудив зрителей охнуть в святом страхе. Идеально ровный клинок не мерцал, не искрил, только чуть заметно гудел от огромной энергии, льющейся из выводящего окна. Адреналин не переставал выбрасываться в кровь командира «Валькирий», для него пропала разница между боевыми действиями и простой дракой в баре. Эти парни нарвались не на ту добычу. Первый из невменяемых, самый здоровый и, видимо, беззубый, без слов рванулся на него. Ричи смог отбить тяжёлый удар, и только и успел удивиться прыти этой гориллы, как руки и ноги вошли в автоматический режим, полностью отключившись от мозга. Если много думать, то можно пропустить решающий удар. Поэтому он не думал. Просто выполнял свою работу. Скрип клинка о клинок заполнил бар, люди, стоящие в сторонах, молча следили за битвой. Вскоре к одному присоединились еще двое. «Валькирия» успешно отбивался, парировал, контратаковал, выматывал противников неустанным боевым танцем. Спокойствие его лица приводило в шок, когда оппоненты, уставшие и озверевшие, кричали и угрожали всему родовому древу наёмника. Крупные капли пота начинали слепить глаза, батареи аккумуляторов стремительно разряжались, и первый клинок, совсем не вовремя отключившийся, подписал своему хозяину смертный приговор. Подмётка Гримми поднял руку, и, когда чёрная энергия должна была ударить по блоку, красный треугольник потух. Силовой клинок разрубил руку и лицо бедняги, как теплый нож масло. Не было крови. Слишком ровный был разрез. Мёртвый задолго до контакта с полом, Гримми уселся на пятую точку. На одну секунду битва остановилась, но только для зрителей и нападавших. Громила, которого мама всегда называла Витя-Солнышко, успел выдохнуть перед тем, как острое полотно отрубило ему голову. На сей раз кровь рванула наружу, когда тело уже упало. Как будто на другой планете, так далеко, послышалось, что кто-то блюёт. Лукас, растерявший весь свой прагматизм, пронзительно закричал и бросился на беспристрастного наёмника. Дуэль была короткой. Ричард, прижав голову умирающего Лукаса к плечу, прошептал: — Мне жаль, что так вышло. — А вот я не могу ответить тем же, сраный ты ублюдок. Реакция подвела. Мышцы, натренированные до автоматизма, подвели командира «Чёрных Валькирий». Ричи услышал, как активируется силовой клинок. Попытался вывернуться, чтобы защититься. Не успел. Чувство пронзающего плоть лезвия адским огнём рвануло в мозг, красная пелена застлала глаза, хрип вместо крика вырвался из лёгких, и он умер. Разрезанное пополам сердце навсегда остановило свою барабанную дробь.***
— А этот сукин сын сбежал, и никто его не выдал, — закончил свой рассказ Гарфилд, делая последний глоток огненного напитка. Джессика, всё время стоявшая напротив стола, за котором он сидел, не шевельнулась. Всё та же фальшивая полуулыбка разрезала синее лицо, не выражающее ни одной настоящей эмоции. Гарфилд внимательно посмотрел на неё, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Всё будто застыло. Только лёгкие искорки напоминали о том, что время продолжает своё течение. И, словно помутившись, Гарфилд взревел, как умирающий медведь, и швырнул почти опустевшую бутылку в «домашнего дворецкого». Стекло прошло сквозь полу-материальную форму, и разбилось, ударившись об стену за ней. — Убери здесь всё, долб-ная чёрствая сука! — слёзы с новой силой побежали вон из опухших, раздувшихся глаз, и пьяные связки с трудом выдавали членораздельные предложения. — Давай, детка, мать твою, убери всю эту грязь! — Будет сделано, господин. Воспользовавшись встроенным пылесосом, Джессика начала уборку. Гарфилд, пьяный, залитый слезами и соплями, испачканный кровью и пролитым алкоголем, пошатываясь, направился к маленькому ящичку под мини-баром. Присев на один из осколков и застонав от боли, он отворил дверцу. Старый, можно сказать, древний и тяжёлый магнум лежал внутри, закутанный в бархатную тряпочку. Коробки с патронами стояли чуть глубже, но Гарфилд знал, что пистолет всегда заряжен на один патрон. Вытряхнув его на руку и выпрямившись, он, сквозь слёзы и боль, сказал: — Давай посмотрим, детка, осталась ли у меня еще удача. И не забудь всё убрать, хорошо? — Будет сделано, господин. Патрон скользнул в барабан. С приятным шелестом, тот закрутился, подобно дикому волчку. Иствуд приставил пистолет к виску. Почувствовал рукой сквозь металл, как пульсирует кровь в его висках. Как бьётся сердце в его груди. Но бьётся слабо. Вы верите в связь между близнецами? Часть его сердца замерла вместе с сердцем Ричарда. Палец нажал на курок. Щелчок. Еще раз. Щелчок. Снова. Щелчок. — НУ ДАВАЙ, ШЛЮХА-ФОРТУНА, ДАВАЙ, ПОКАЖИ МНЕ, НАСКОЛЬКО Я УДАЧЛИВ. Щелчок. Гарфилд закричал. Громко, громче, чем раньше. Именно из-за крика соседи вызовут полицию. И не только из-за крика. Палец в последний раз вжал курок. Лицо Джессики окрасилось в красный цвет. Кусочек мозга повис на искусственной пряди волос, а пылесос, собиравший до этого стекло, стал всасывать осколки костей и лоскуты плоти. Даже после прибытия полиции, Джессика продолжала выполнять последний приказ господина.