Подмена

Наверно они где-то ошиблись. Дэмиан взрослел в экстремальных условиях бесконечного военного положения, после муштры Талии за его воспитание нормально так никто и не взялся; так что очень может быть. По всем законам жанра он должен был вырасти в этакого Бэтмена, версия (раз уж обширный вклад Дика в историю никуда не денешь) номер три. Да, он должен был получиться хмурым, неулыбчивым мизантропом, помешанным на долге и чести трудоголиком с вагоном экзистенциального уныния и – возможно – легкой ноткой черного юмора. В общем, полностью в идейного папаню. На практике же от папани, как и от мамани, Дэмиан унаследовал только гениальнейшие мозги и цепляющую взгляд обжигающую смесь лучших черт их внешности, а вот поведением, что странно, он ушел во всех и сразу. Вместо того чтобы раскачаться в монструозное подобие Рыцаря Ночи, Дэмиан выбрал вертлявость, так что двигался в бою примерно так же, как и Дик; разве что заметно смертоноснее и его основным оружием остался меч, а не эскримы. От Тима он перехватил помешательство на тотальной осведомленности и всяческих гаджетах. Стефани стала главной причиной неприязни к слабому полу, а Барбара – причиной этот самый пол уважать. Ближе всего он сошелся с Кассандрой – может, взаимное крайне хреновое детство, может еще что; в светском обществе больше являл утомленную скуку Альфреда, а не пресытившуюся хандру Брюса, флиртовал так же пленительно, как и Селина, уровень терпимости к тупой херне имел примерно тот же, что у Кэти. Джейсон стал первоисточником его сарказма. Ну, пожалуй, это громко сказано – сарказм Дэмиан помаленьку черпанул у всех, да и своего немало было – подобного добра в семье вообще у каждого в достатке. Ладно, суть не в том. От кого он нахватался этой наглой похабщины, Джейсон не имел и отдаленного понятия. – У тебя стоит, – усмехается Дэмиан, опрокидывая его на маты. Со спарринг-партнерами дела Джейсона всегда обстояли туго. Он не был завсегдатаем семейных пижамных вечеринок, но серьезных проблем вытащить в зал Дика или Тима не имел; другой вопрос, что драться с ними вещь довольно рискованная – хоть ребята форму сохранили, Джейсон всегда опасался ненароком им что-нибудь сломать. Девчонки интереса не представляли; с Брюсом тоже сходиться не хотелось – он мог увлечься и надавать отчиму чисто по старой памяти. Это не полные бахвальства понты, а так и есть – невзирая на немалый уровень подготовки семьи, за вычетом Бэтса, Джейсон все еще оставался самым физически сильным из них (не говоря уже о том, что его уровень подготовки тоже был не загорюешь). Рой достойно держался на дистанции, но в рукопашной до планки не дотягивал; Кори о контактном бое знала еще меньше, чем о парижской моде. У Дэмиана ситуация сложилась немного другая, но итог получился один – степень его убийственности оставалась на высоте и мало кто мог вынести подобный ритм, ему приходилось сдерживаться. Со всеми, кроме Джейсона – лишь в бою друг с другом, они могли выкладываться на полную, уверенные, что урон не станет критическим. А еще в свой вот-вот-тридцатник Джейсон был будь здоров – до возрастных проблем, как до Криптона; так что ничего удивительного, что при повальной физической нагрузке и космическом выбросе адреналина организм временами выдавал довольно однозначный молодежный привет. Джейсон вздыхает, прикрывая глаза. Да не может быть, чтобы Дэмиан не знал. – Это нормальная реакция на… – …мысль о том, как ты дерешь меня, поставив в коленно-локтевую. Джейсон ошарашено моргает, махом подрастеряв всю навалившуюся усталость. – Было бы горячо, черт возьми, – задумчиво продолжает Дэмиан; скатывается рядом и подкладывает руки под голову. – Но не долго, – в потолок говорит он. – Ты бы пересадил меня к себе на бедра или вроде того, чтобы я не расцарапал локти и колени. У Джейсона все еще нет слов. Это действительно происходит? Он не ослышался? – Ты всегда был слишком заботливым, не понимаю, как тебе такое удается? Я дальше своего имени бы не соображал, – Дэмиан немного раздумывает и поправляется. – А скорее даже твоего. Джейсон, наконец, находит слова и слабо оправляется от шока. В горле пересыхает – тренировка и правда прошла выматывающе; он хрипло сглатывает (получается слишком громко, черт) и говорит: – Я никогда даже не думал о подобном. – Сейчас подумал, – беспечно дергает коленом Дэмиан. – Нравится картинка? Он заметно дрожит, едва ли способный держать адекватную координацию, его одежда покрыта влажными пятнами и ощутимо пахнет потом. Дэмиан тяжело дышит, а заполошный бой его сердца, кажется, сотрясает все здание; он облизывает губы – в зале слишком жарко – мокрые пряди попадают в рот и он выталкивает их языком, отфыркиваясь. Если не знать, что они только что три часа без устали убивали друг друга, можно подумать, что именно столько же кувыркались абсолютно по другим причинам. Это шутка или что? – Слушай, Дэм, я все понимаю, но все же, как насчет прояснить? – Хорошо, – легко соглашается Дэмиан. – Так вот, Джей, на Земле есть такая штука, как секс. Когда девочка очень хочет мальчика, а мальчик очень хочет девочку, они – пуфф – и трахаются. Джейсон не удерживается от смешка. – А ты значит у нас девочка? – Обычно нет, – честно признается Дэмиан. – Но в данном конкретном случае… – он замолкает, довольно красноречиво приподнимая бровь. О, вы только гляньте, как обстоят дела. Джейсон перекатывается на бок и, подперев голову, с интересом заглядывает в его лицо. – Это значит «да»? – с ехидной улыбкой уточняет он. – Это значит «да», – не особо и колеблясь подтверждает Дэмиан. – Пожалуй, определенно, да, – уже абсолютно уверенно добавляет он. Джейсон смеется и трет глаза, продавливая веки; снова откатывается на спину и закрывает лицо руками, перекрещивая запястья. – По голове же вроде не бил, – сам себе говорит он. – Что за черт. Дэмиан коротко хихикает и пытается встать; вспотевшая ладонь буксует о гладкое покрытие тренировочного мата и он падает, шарахаясь на локоть. – Дерьмо, ты совсем меня заездил. – Прекрати пошлить. – Да ладно тебе, – отмахивается Дэмиан. – Идешь в душ? – Ползешь в душ, – передразнивает Джейсон. – Не вставай, сопляк, – предупреждает он. – Это опасно. Под аккомпанемент из взаимных подколок, Дэмиан все же худо-бедно поднимается; спотыкается о ножны собственного меча и снова валится на задницу. – Окей, я понял, – смиренно вздыхает он и опять ложится на пол. – Может быть, ты в чем-то прав, – он замолкает, но пауза не длится долго. – А тебе больше нравится сверху или снизу? Жарень знатная (как Дэмиан носит одежду с длинными рукавами, его, должно быть, варит как в аду); Джейсон стягивает неприятно липнущую к коже футболку и прицельным броском зашвыривает ее плюс-минус в никуда. Где-то в воспитании этого парня они крупно облажались. Знать бы только где. -///- Исключая полет в космосе без скафандра и падение из самолета без парашюта, самая опасная высота – не крыша Уэйн Энтерпрайзес или Часовая Башня; это банальный третий-шестой этаж стандартной спальной застройки. Именно на этой высоте даже если и извернешься выхватить гарпун, трос размотаться не успеет; для благополучного приземления без страховки же нужно либо расстояние меньше, либо удачное положение, чтобы расправить плащ в «конфигурацию» дельтаплана. И ошизеть какая радость, что блядский Бэтмен до сих пор рядит своих блядских Робинов в блядские шторы. Блять. – Старик, я уже почти четыре года как не Робин, – кряхтит Дэмиан где-то ниже. – Совсем память отшибло? А, точно. Дэмиан уверенно приближался к своему двадцать первому дню рождения, так необходимому для законного присутствия в барах (но все равно изхищрялся доставать спиртное невзирая на дату на водительских правах); и к этому светлому моменту год как имел вышку в инженерии, два года как – в компьютерном программировании, почти четыре года как – не жил в поместье и не являлся Робином. Теперь он звался то ли Бэтнайт, то ли Блэкнайт – да плевать, кем он там звался, главное – сменив костюм протеже Бэтса, Дэмиан нежных чувств к шаперонам не утратил и только благодаря этому Джейсон спасает его от парочки переломов. – Я приземлился бы нормально, ты знаешь? – болтаясь на плаще, продолжает светски вещать Дэмиан. – У меня есть эта бэт-штукенция, похожая на пенные заряды Зеленой Стрелы. Бэт-вата? Бэт-батут? Я называю их бэт-Принцесса-Пупырка. Джейсон оскаливается – Дэмиан избытком мышечной массы не блещет, но хватило, чтобы рука от рывка болела просто чудовищно. – Завали хоть на секунду, – рыкает он, подтягивая Дэмиана обратно на крышу. Кто, черт возьми, кто мог предположить, что Дэмиан Уэйн станет таким незатыкаемым треплом? Ничто же не предвещало беды, так какого же хрена? Наконец Дэмиан снисходит приложить усилия к спасению собственной задницы и самостоятельно переваливается через карниз, шлепаясь рядом. – Слушай, – говорит он, отряхивая пыль со штанов. – Я тут подумал, – и Джейсону уже не нравится то, что он скажет. – Если я отдрочу прямо у тебя на коленях, как считаешь, тебя сорвет? Этот парень что, издевается? – Больше вероятность, что я блевану, – неуютно кривится Джейсон, потирая ноющее плечо. – Ты проспорил что ли? – Да ладно, сладулик, может, ты мне действительно нравишься. Сладулик, обалдеть. Джейсон теперь сладулик. Как жаль, что на сегодня они закончили – Джейсон с радостью избил бы еще кого-нибудь. Желательно до полусмерти. Желательно до смерти. Господи, да почему Брюс такой дохрена моралист и против парочки трупов в своем городе? Что плохого-то? Он не знает, что планета перенаселена и на фоне имеющегося особой погоды это не сделает? Что мира во всем мире можно достичь только методичным отстрелом дебилов? Дэмиан замечает, как он держится за руку и моментально теряет шутливый настрой. – Сломал? – спрашивает он, пытаясь рассмотреть какие-нибудь признаки кровотечения и сместившихся костей. – Или вывих? – Может быть растяжение, – недовольно признается Джейсон. – А с твоим носом что? Дэмиан касается лица и без проблем находит искомое – на кончиках пальцев остаются капли вытекшей крови. – Разбил, наверное, – отворачиваясь, утирается рукавом перчатки он. – Валим отсюда? Бессознательное тело у их ног слабо стонет и тонко пахнет металлом – вот у кого точно парочка переломов и разбитый нос; с соседней крыши несет дымом, а в отдалении воет полицейская сирена. Тут и правда ловить уже нечего. – Валим, – легко соглашается Джейсон. Следующий всплеск пошлятины происходит без перерыва в пару-тройку дней, как предыдущие; нет, это случается буквально через минут десять, когда они спускаются на лифте. Дэмиан задумчиво трет щеку, безразлично отмечает в зеркале свое отражение и от нечего делать пытается найти взглядом динамик, из которого едва различимо доносится ненавязчивый лаундж. – Нет, серьезно, – говорит он. – Давай трахнемся. Почему они не пошли по лестнице? Ах, да, потому что Джейсон обрушил ее чертовым взрывом. – Ты действительно находишь ситуацию располагающей? – скептично спрашивает он. – Мелкий, мы в гребаном лифте. – Я вообще-то глобально, – замечает Дэмиан. – Но забавно, что ты не говоришь мне «нет». Он победно ухмыляется, будто подловил Джейсона на грязном вранье и игриво прикусывает нижнюю губу (Джейсон проклинает тот день, когда не догнул лекцию о прикрасах шлема и Дэмиан по привычке продолжил скрываться лишь под капюшоном и домино). Динамик коротко звякает, двери плавно разъезжаются, являя безлюдный холл парковочного этажа. Дэмиан выскальзывает, не дожидаясь реакции, и ровным шагом направляется в сторону их припрятанных мотоциклов. Джейсон смотрит ему вслед и не может понять, как под его взглядом шаперон не начинает дымиться. -///- Он просыпается от звонка будильника. – Дерьмо, Дэмиан, – ноет Джейсон, вслепую шаря по прикроватной тумбе. – Выруби это дерьмо. На пол слетает что-то мягкое, что-то тяжелое, что-то шершавое, немного хрустящего и, кажется, телефон грохается тоже, потому что визжать он продолжает уже с пола. – О, Грейсон, – говорит подошедший Дэмиан, присев рядом. – Дик? – уже в трубку спрашивает он. – Нет, все нормально. Просто спит. – Выруби чертов будильник, – сонно гундосит в подушку Джейсон, переворачиваясь на другой бок. – И проваливай. – Это не будильник, ослина, – фыркает Дэмиан, отстранив телефон от лица; но тут же добавляет снова в трубку. – Нет, сейчас в Сиэтле. Не знаю пока. Недели две или около. Дэмиан продолжает щебетать со своим старшим братишкой у Джейсона под ухом (вот же гандон); но на этом не останавливается и плюхается задницей прямо на Джейсона. Прямо на пытающегося тут, чтоб вас всех, спать Джейсона. – Дэм, – предупреждающе рычит Джейсон. – Подъем, – снова на момент отстранив телефон говорит Дэмиан. – Не уверен. Тим не в курсе? Что? Нет. Пахнет сосисками и жареными яйцами. И немного шкворчит как-то подозрительно близко. – Да, окей, пока, – на одной ноте выдает Дэмиан и откидывает телефон Джейсона обратно в кучу одежды на полу. Заинтересованный запахом еды Джейсон выныривает из подушек и видит дымящуюся сковороду у него в руке. – На кой тебе сковорода? – Завтрак в постель, – весело улыбается Дэмиан, отковыривая от яичницы кружочек сосиски. – Пять минут и он будет буквально в постель. Дэмиан уходит на кухню, облизывая перепачканные в мясном соке пальцы. – Сучка! – кричит Джейсон ему вслед. – Мы оба знаем, что ты просто бесишься, что не твоя! – парирует Дэмиан. Нет, правда, когда именно все пошло кувырком и тот хмурый «мой папочка – Бэтмен» ребенок превратился в развязного «хэй, Джей, спорим я перепью во-он тех чуваков» парня? Джейсон растирает уже почти не ноющее плечо, приподнимается титаническим усилием воли; свешивает ноги. Ступни касаются не пола, а сброшенной комом одежды, которая оказывается костюмом то ли Бэтнайта, то ли Блэкнайта. Последний день Дэмиана в качестве Робина совпал и с последним днем его жизни в поместье. Тогда случилась шумиха в Аркхеме, которую, разумеется, бросились расхлебывать Бэтмен и Робин; ничего необычного – побег пары заключенных, бесконечные выстрелы, крики, немного паники, несколько госпитализированных охранников – происходящее не выбивалось из унылых супергеройских будней, а потом Дэмиан прирезал Виктора Заса. Вспорол ему горло, как только сообразил, с кем именно столкнулся. Джейсон его не осуждал – мужик убил сто двадцать одну женщину и это лишь число женщин; но малец сделал это прямо перед Брюсом и папочка отнесся к произошедшему не так снисходительно. Конечно Бэтс не оставил семнадцатилетнего сынишку без крыши над головой, но Дэмиан не вернулся уже сам, перебежками обитая по притонам, съемным квартирам, иногда останавливаясь у других членов семьи. У Джейсона последний год чаще остальных. Дэмиан придирчиво ерошит челку пальцами, наклонившись к своему отражению в чайнике. Сколько Джейсон его помнит он стригся сам, либо изредка просил Дика; так что ничего удивительного. – Отхватил слишком много, да? – вытянув прядь к кончику носа, вздыхает Дэмиан. Джейсон садится на стул напротив тарелки с яичницей, берет свободную чашку с кофе. Прищуривается на вертящегося Дэмиана – да, многовато; но не слишком заметно, отрастет недели за три. – Помнишь, как Тим выбрился в ежик? – ухмыльнувшись, говорит он. Дэмиан удивленно хлопает глазами. – Такое было? – присаживаясь напротив, спрашивает он. Его неровная челка небрежно зачесана наверх, и темные пряди упрямо осыпаются обратно на лоб. Дэмиан раздраженно косит глазами и пытается привычно убрать их за уши. Разумеется, безрезультатно. – О, да, – хмыкает Джейсон. – Такое было. На самом деле в этой страничке их общей истории он не последнее действующее лицо – Тим именно ему и проспорил. Подходящего наказания Джейсон не придумал, вот и сказал ему побриться практически под ноль (судя по неудовольствию Дрейка, наказание вполне себе удалось). Дэмиан тогда наснял столько фото, что мог напечатать целую серию альбомов; как он мог забыть? – Наверное, я был занят Кровавым Годом, – безразлично пожимает плечами Дэмиан, забрасывая попытки оживить прошлое в памяти. – Или болтался в Титанах. Нихрена. Джейсон очень точно помнит, что как раз те месяцы мелкий безвылазно сидел в Готэме – опять разошелся во мнениях с Брюсом и папаня взял его под усиленный родительский контроль. На тот момент Дэмиану было около пятнадцати, а Кровавый Год и Титаны попали примерно на двенадцатый-четырнадцатый годы его жизни. – Надо же, Тим с ежиком, – отпивая кофе, насмешливо шевелит бровями Дэмиан. – Кто-нибудь сделал фото? Джейсон перестает жевать. Окно ритмично стучит и, повернувшись, они видят весело машущую им Кори. Девушка указывает на щеколду, будто никто кроме нее и не знает, как именно его открыть. – Джейсон, – улыбается она, когда рама распахивается. – Мы уезжаем, хотите с нами? Дэмиан успевает перекинуться с ней короткими «приветами», пока Джейсон соображает что вообще. – Подожди, – тупо говорит он. – Куда? Эй, они же планировали проторчать в Сиэтле минимум недели две, нет? – Мальдивы, – пожимает плечами Кори. – Наверное, – поправляется она. – Здесь так мало солнца. Кори была родом с довольно жаркой планеты и Земля ей нравилась только теми климатическими поясами, что в среднем имели хотя бы плюс двадцать пять по Цельсию. В общем, Америка симпатизировала ей только Южная; а Рой не имел привычки отказывать капризам своей девушки без серьезных на то причин. – Надолго? – Два-три дня. Джейсон вопросительно оборачивается на ковыряющегося в тарелке Дэмиана; тот дергает плечами, неодобрительно морща нос. – Пас, – качает головой Джейсон. – Кабельное, сериалы по Netflix. – важно добавляет он. – Ну и порно не все пересмотрено, сама понимаешь. Дэмиан звонко усмехается; Кори прикола, естественно, не догоняет. – А, хорошо, – с готовностью хлопает в ладоши она; коротко чмокает его в щеку и дружелюбно наставляет. – Смотрите свое порно. – Договорились, – широко улыбается Джейсон. Кори прощально машет Дэмиану и взмывает ввысь, кажется, всерьез способная сжечь небеса шлейфом огня своих волос. Джейсон дежурно осматривает раскинувшуюся под окном пропасть в десять этажей, закрывает раму и невозмутимо возвращается к остывающей еде. – Джей, эта девушка святая, – покусывая вилку, говорит Дэмиан. – Какого хрена ты такой мудак? – Это безобидная шутка, – оправдывается Джейсон. – А ты постоянно выдаешь сальные комментарии о размере моего члена и после подобного я – мудак? – Просто спросил, что такого-то? – возмущается Дэмиан. – Правительственная тайна или что? Джейсон закатывает глаза. Последнее время он делает это настолько часто, что впору всерьез опасаться, что они у него нахрен выкатятся. И кстати о размерах причиндалов. В период Дэмиана как напарника Дика-Бэтмена Джейсона перевозили между тюрьмами (да, да, его эпичная бурная молодость), и случился небольшой эпизодец с ним и этой парочкой в главных ролях, когда ему пришлось раздеться догола (не то чтобы это было жизненно необходимо, на самом-то деле). В общем, Дэмиан прекрасно осведомлен обо всех его параметрах; он и это забыл? Что за черт, Джейсон почти был уверен, что стал причиной очередной детской травмы – Дэмиану тогда лишь лет двенадцать стукнуло. – Да ладно, мне просто нравится тебя смущать, – ехидно признается Дэмиан. – Я не смущаюсь, – постно отзывается Джейсон. – Правда? Улыбка Дэмиана настолько мерзотная, что Джейсон не удерживается и кидает в его голову полотенце. -///- Дэмиан плетется за толкающим тележку Джейсоном, умудряясь одновременно расхваливать шампунь, что держит в руке и недовольно брюзжать над содержимым листка со списком продуктов; когда на его спину напрыгивает симпатичный смуглый брюнет, улыбающийся ему так, будто сто лет не видел. – Дэмиан! Не ожидал встретить, ты куда запропастился? – радостно говорит он; но тут же слезает с чужой шеи, отстраняясь на безопасное расстояние. – Никаких объятий, да, точно, прости. Джейсон моргает и – эй – это же Джонатан Кент. Только подросший. Неслабо так подросший – в высоту парень вымахал почти как Джейсон – действительно сто лет прошло. Джейсон кивает ему и получает приветственную улыбку в ответ; Дэмиан же их симпатий не разделяет, продолжая смотреть на Джона с нескрываемым отторжением. – Ты кто вообще? – льдисто спрашивает он. – Что, – говорит Джон, оправившись от удивления. – Не гони, не так уж сильно я изменился. Ну? – Дэмиан недоуменно приподнимает брови; устало вздохнув, Джон поясняет. – Супербой. На этот раз реакция следует незамедлительно. Только вот такая, что в осадок выпадает и Джейсон. – Суперчто? – холодно уточняет Дэмиан. – Ты не похож на Коннора. – Потому что я и не Коннор, – озвучивает очевидное Джон. – Джонатан Кент, сын Кларка Кента, – но Дэмиан продолжает молчать. – Ты же в курсе кто такой Кларк Кент? – А, да, конечно, – быстро кивает Дэмиан, разбивая вакуумную паузу и, кажется, наконец-то вспомнив. – Кто ты, еще раз? Или не вспомнив. Джонатан шокировано приоткрывает рот, но не шутка – Дэмиан действительно его не узнает. Он не узнает Джонатана. Серьезно? Они же плотно дружили в детстве, даже что-то вроде команды было. Это все равно, если бы Тим не узнал Джейсона только потому, что тот на два года подвис на Тамаране. – Слушай, он едва с больничной койки, – врет Джейсон. – Полмесяца в реанимации, не отошел еще. – О, – говорит Джон. – О-о-о, – тянет он. – Люди такие слабые. – Да ты охерел, что ли? – моментально вскидывается Дэмиан. – Слабые? Просветить о слабых частях твоего тела, Суперчто? Джонатан сначала удивленно хлопает глазами, а потом усмехается. – Вижу ему уже лучше. – Потихоньку идет на поправку, – подтверждает Джейсон, приятельски обнимая Дэмиана за шею. – Когда очнулся, вообще Винкс бредил. Дэмиан матерно шипит, тыкая его локтем под ребра; Джонатан смеется и коротко хлопает Джейсона по плечу. – Понятно, – говорит он. – Ладно, рад был видеть, – и добавляет уже Дэмиану. – Выздоравливай, человечишка. – Это что еще за упырь? – взбухает Дэмиан, как только он скрывается за стеллажами. – Человечишка? Кем он себя возомнил? Ну, хоть что-то не изменилось – подколки Джонатана все еще выбешивают его до ста с пол-оборота. Ах, этот вечно буйный дух юношеского соперничества. – Давай сюда свой чудодейственный шампунь, – хмыкает Джейсон. – Пока никого им не убил. – Эй, он правда клевый! – защищается Дэмиан, забрасывая флакон в корзину. – Сам потом скажешь! – Да, да. -///- Это немного глупо и немало нелепо, но все становится на свои места из-за шутки. Банальная идиома; Джейсон даже особо не вдумывается, когда ее произносит. Дэмиан напевает под нос бессмертное творение Shocking Blue, пританцовывая и нарезая овощи на салат, и это выглядит настолько сюрреально, что слова вырываются сами собой. [1] Может быть, Джейсон просто помнит, каким он был. Время прошло, утекло сквозь пальцы, но память все еще держит образ Дэмиана-ребенка. И Джейсон подсознательно не верит, что он действительно мог вырасти в кого-то настолько другого. – Кто ты такой и куда дел настоящего Дэмиана? Дэмиан вздрагивает, перестав легкомысленно подкидывать нож, но Джейсон продолжает греметь в шкафу, передвигая полосатые банки со специями, и он быстро расслабляется, возвращаясь к искусному кромсанию огурцов. – Очень оригинально, Джей. – Ну, Талия вообще грешит твоими клонами, – беспечно пожимает плечами Джейсон, отобрав, наконец, нужные приправы. – Помнишь ту заваруху с Левиафаном? Еретик – это ведь ты, только старше. И те уродливые ребята, живущие где-то на острове в чертовой Атлантике. С ума сойти, она почти дошла до серийного производства. Дэмиан удерживает невозмутимое лицо, но его взгляд стекленеет. Не вспыхивает возмущением и раздражением от упоминания больной темы и сбрендившей мамаши, а застывает затравленностью с легким налетом страха. – Они погибли, – тихо говорит он. – Кажется. – Кто? – Те, что были на острове. Не помню точно когда, но они погибли. Его пальцы сильнее сжимают нож, а сам он выглядит слишком напряженным для человека, готовящего ненавязчивый витаминный салат. Джейсон обмывает мясо под струей воды; когда он ставит миску на стол, Дэмиан медленно отодвигает от себя нож, задержав кончики пальцев на рукояти. – Я закончил с овощами, – кивает на салат он, смотря куда угодно, только не на Джейсона. – Сделать тебе кофе? – Давай. Джейсон выкладывает мясо на разделочную доску, берет освободившийся нож и принимается нарезать стейки. Дэмиан снимает с плиты чайник, отходит к мойке и доливает воды. Он действительно сильно изменился за последние годы. Разительно. Но на самом деле все намного проще, чем ошибки воспитания, детские травмы и провалы в памяти. Все проще настолько, что разгадка легко укладывается в предложение из трех коротких слов. Это не Дэмиан. Они степенно выпивают по чашке кофе; мясо вовсю шкворчит на сковородке, а Дэмиан читает состав майонеза. Хотя, скорее всего, делает вид, что читает. – Сам расскажешь? – предлагает Джейсон. – Или ждешь, когда спрошу напрямую? Взгляд Дэмиана коротко отпрыгивает к подставке с ножами. – Не дури, – предупреждающе приподнимает брови Джейсон. – Ничем хорошим это не кончится. Губы Дэмиана дергаются в напряжении и да, его нервы сдают. От первого удара Джейсон уклоняется, второй блокирует, на третьем – перехватывает Дэмиана за плечо и зашвыривает через всю комнату; приходится резко нырнуть под стол – Дэмиан бросает в него нож. Лезвие застревает в спинке стула. Настоящий Дэмиан был хорош в метательном оружии, этот тоже далеко не мазила, но ближний бой давался ему лучше. На расстоянии он относительно безопасен, а вот если подберется вплотную – наступит самое время молиться. Джейсону ли не знать. Но что-то идет не так. Дэмиан первоклассный боец, ему все нипочем – недостаток места для маневра, физическое превосходство противника, посредственные подручные материалы в качестве оружия; но он нервничает. Сильно. Настолько, что ошибается; раз за разом и именно эти ошибки позволяют Джейсону в итоге схватить его за горло и долбануть спиной о стену. Парень захлебывается вскриком; Джейсон прижимает дуло пистолета к его животу и спускает курок. Выстрел оглушает адским грохотом и на долгую вечность повисает тишина. Джейсон смотрит в распахнувшиеся в ужасе глаза и думает о красивых куклах. Он видел такие в магазинах – они так прекрасны, столь безупречны, эталонный шедевр; они как живые, но на самом деле мертвые насквозь – именно эта идеальность с потрохами и выдает. Ведь что-то настоящее не может быть таким совершенным. Глаза Дэмиана не идеальны и даже не симметричны – левый по тону темнее правого, в котором вообще есть едва заметное неблагородное карее пятнышко. – Смысл в том, чтобы прострелить мне кишки, – неслышно шепчет Дэмиан. Джейсон отводит от его бока пистолет, в последний момент смещенный чуть правее. Дыра от ушедшей в стену пули немного дымится и большой вопрос, не улетело ли это счастье в смежную квартиру. Джейсон всегда был хреновым соседом, что уж. – Серьезно? – ухмыльнувшись, уточняет он. – Типа того, – все еще не восстановив голос, продолжает Дэмиан. – Ты должен был выстрелить в меня. – О, правда? – Ну да, – слабо кивает Дэмиан, упираясь в стену затылком; малодушно прикрывает глаза. – Ну да, – тяжело дыша, сипит он. Его трясет. Так же сильно, насколько он и нервничает. Школа жизни настоящего Дэмиана обратила его нервы в сталь; он прекрасно справлялся с любым стрессом, никогда не поддавался панике, не шел на провокации, безукоризненно удерживая внутренний контроль. Этот парень же явно был не столь непрошибаем и всего несколько минут психологического давления со стороны Джейсона полностью выбили его из колеи. – Она сказала, что вы убьете меня, как только узнаете, – сглотнув сухость в горле, говорит он. – Талия? – Да. Действительно, кому еще сдался пиздюк Брюса настолько, чтобы клепать его копии в неимоверном количестве. – Как тебя зовут? – Дэмиан. – Не это имя. Твое имя. – Объект двадцать шесть, – прочищает горло Дэмиан. – Другого у меня нет. Он выворачивается из рук Джейсона, отходит, закрывая лицо ладонями. – Господи, – шепчет он. – Господи. Джейсон дает время прийти в себя, но парню, кажется, становится только хуже. – Я просто хочу жить, – загнано выдавливает Дэмиан. – Я не сделал ничего плохого, я не хотел всего этого. Правда. Пожалуйста, не убивай меня. Джейсон знает это состояние. Истерика. Произошедшее перетряхнуло его так крепко, что нервная система дала петуха. Боевые качества отработали на славу – с легкими промашками вытянули почти в неповторимый оригинал; психология же ощутимо отсасывала. Настоящий Дэмиан со своим жизненным опытом смог бы. Но это действительно не он. – Я не причиню тебе вреда, – говорит Джейсон, демонстрируя безоружные ладони; нет смысла пугать то, что уже и так почти заикается от страха. – Значит… Талия создала тебя? Дэмиан кивает, прикусив дрожащие губы. – Сколько тебе лет? Он шумно тянет воздух, трет нос, едва ли не промахиваясь. – Помню где-то пять последних, – неуверенно говорит он. – Думаю, примерно столько и есть. – И сколько из них ты… – Дэмиан? – улыбается он. Получается бито и немало маниакально. – Около трех. Вот это мощно. Выходит Виктора Заса прирезал настоящий Дэмиан; подмена произошла позднее. Во время инцидента Уэйну полных было лишь семнадцать и вплоть до совершеннолетия, позволяющего отмахнуться от папочки-мыши на всех законных основаниях, он действительно перебивался чуть ли не откровенными ночлежками и притонами, избегая неуемного внимания дотошного родителя; и где-то в этот период пропал на полгода так, что никто и отдаленного понятия не имел где он шляется. Скорее всего, тогда его и заменили – момент-то идеальный. Конечно, этот парень может врать. Но Джейсон точно знает, что именно с этим человеком он сходился на тренировках, это его Джейсон поймал за плащ; именно он не помнил стрижку Тима и не признал Джонатана. Именно он был рядом как минимум последние две недели, и этого времени любому стало бы достаточно, чтобы сдать Джейсона властям, другим заинтересованным ребятам или вовсе грохнуть и прикопать в лесу. Три года. Рехнуться. – Как ты, черт возьми, это сделал? – Что-то типа суперспособности, – дергает плечами Дэмиан. – Я нечто вроде имитатора. – В смысле меняешь форму как Глиноликий? – Поведенческая адаптация, – качает головой он. – Копирую привычки, манеры. Поведение других. Он копировал их. Их всех, в этом все дело, он копировал их, потому что предыстории даже не знал – обширный разлад с детальной памятью настоящего Дэмиана налицо – и единственное, что ему оставалось – простая психологическая уловка. Люди симпатизируют тем, в ком видят себя. Никто не заметил; он одурачил даже Брюса – тем, что банально избегал его наблюдения, все еще изображая обиженного до глубины души сына. Как он прокололся? Слишком расслабился? Подзабыл, что должен соответствовать, выпал из роли? По шее Дэмиана тонкой струйкой стекает кровь. – Левым ухом слышишь? – моментально реагирует Джейсон. – Что? Да, – Дэмиан трет кожу, размазывая все к чертям; его движения почти остервенелые. Джейсон аккуратно отстраняет его руки и прижимает ухо скомканным кухонным полотенцем; парень послушно замирает, часто моргая. Но не успокаивается. Джейсон пользуется моментом и бегло осматривает его еще раз. Фанатичная любовь Талии штамповать помощников из биоматериала собственного отпрыска скоро практически канонизируется; но копия никогда не была Дэмианом. Да, отдаленное сходство улавливалось (и уже получалось жутко до дрожи); но никогда они не были с лицом Дэмиана, с голосом Дэмиана, возраста Дэмиана. Похоже, сбрендившая сука перешла на потенциально новый уровень мастерства. – Я ненастоящий, – цепенело говорит Дэмиан. – Прости меня, я ненастоящий. Джейсон не помнит, чтобы оригинальная версия умела смотреть так – вид слишком беззащитный. Талия смогла сделать точного двойника, но только внешне; внутри он действительно был полностью иным. – Все хорошо. – Я даже… не рожден. Она вырастила меня в ките. Как и всех их, – задыхается Дэмиан. – Нас, – поправляется он. – Их. Он запутывается в собственных мыслях, так и не решив к какой именно группе себя относить. Нет никаких гарантий, что настоящий Дэмиан и есть первоисточник – кто знает насколько на самом деле больное воображение у его мамаши, может и его она создала невесть как. Может он тоже копия, просто никто еще не в курсе. В этой семейке – да раз плюнуть. – Успокойся, все нормально. Дэмиан уже не трясется, а дергается так, будто его засунули в морозильную камеру. Это шок, ужас и нервный срыв. – Ты настоящий, хорошо? – говорит Джейсон, прижимаясь лбом к его лбу; бережно перебирает пальцами темные пряди. – Все это не имеет значения. Дэмиан приоткрывает губы, загнанно глотая воздух; он, кажется, собирается что-то сказать и… в дверь трезвонят. Черт. Джейсон отшатывается, быстро стаскивает футболку и скидывает джинсы. – Ты что делаешь? – таращится Дэмиан. – Не высовывайся, – жестко говорит Джейсон. – Сиганешь в окно – найду и шкуру спущу. Он уходит в коридор и сворачивает в ванную, открывает воду в душе. Сдергивает с крючка полотенце, оборачивает его вокруг бедер и в таком вот пикантном виде и распахивает дверь. – Офицер О'Донелл, поступило сообщение о… – обнаруживающийся за порогом коп звонко захлопывает рот. – Эм. Если бы неудачливые соседи из треклятой смежной квартиры были дома, шухер поднялся бы раньше. По времени – полиция, вызванная какой-нибудь старушенцией дальше по коридору; минута в минуту. Джейсон вопросительно приподнимает брови, опираясь о косяк плечом. Офицер прочищает горло, восстанавливая мыслительный процесс. – Поступило сообщение о пистолетной стрельбе, – говорит он. – Вы слышали нечто подобное? – Выстрелы? Я… было шумно, но выстрелы… – Джейсон озадаченно машет за спину. – Знаете, мой парень в душе, я могу спросить у него. – О, нет, не нужно, – спешно отнекивается полицейский. – Шумно, но не выстрелы, понятно. Джейсон неловко смеется. – Простите. За шум. Мы наверно испугали соседей. – Ничего серьезного, – говорит офицер, – Шум, да. Все в порядке. – Все в порядке, – зеркалит кивок Джейсон. – Если это все, может быть… ну. Я как раз собирался… Он снова намекающе машет вглубь квартиры в сторону гипотетического парня в гипотетическом душе. Офицер понимает с полуслова. – Да, конечно. Приятного вечера. – Всего хорошего, офицер. Джейсон захлопывает дверь. – Черт возьми, всегда прокатывает, – выдержав необходимую для исчезновения копа из области слышимости паузу, польщенно ухмыляется он. – С ума сойти, да я гений. Выглядывающий с кухни Дэмиан выглядит ошарашенным. – Учись, сопляк, – самодовольно назидает Джейсон. – Разве этот финт не Дик придумал? – прищурившись, замечает Дэмиан. – Вы только гляньте, кто у нас зануда, – фыркает Джейсон. Дэмиан нервно смеется. Выключает огонь под начавшим подгорать мясом, трет лицо, размазывая подсохшие слезы; задерживает пальцы на покрасневших глазах. И его наконец-то немного отпускает. -///- Этот Дэмиан – ненастоящий Дэмиан; это ясно как божий день. Что не ясно как божий день, так это где настоящий Дэмиан. Вопрос нехреново несет дерьмом, к тому же дело, вроде как, семейного масштаба; так что они возвращаются в Готэм. Остальные носители символа могут отреагировать не настолько лояльно, как Джейсон, однако выбор у них невелик. Но все же с всеобщей оглаской Джейсон решает повременить и дергает только двоих; тех, от кого пользы будет точно больше, чем криков. – Ты клон? – особо не церемонясь, спрашивает Тим. – Нет, – отвечает Дэмиан; слишком поспешно. Полгода назад он проходил плановое медицинское освидетельствование, и оно не выявило никаких отклонений. Полная копия. Такое не бывает даже у родственников, даже у близнецов. Но, возможно, мысль о том, что он мог бы быть братом, его успокаивала. – То есть, я надеюсь, что нет, – поправляется Дэмиан, видимо, подумав о том же. – Мне не особо что-то объясняли, вообще-то. Тим продолжает слабо раскачиваться в кресле, принимая к сведению. – Мог бы и сказать, – раздраженно кривит губы присевший на край консоли за его плечом Дик. Тим задирает голову, оборачиваясь на него, и на секунду перестает вертеть в руках ручку. Дэмиан отводит глаза. – Ты упрекаешь меня в наличии инстинкта самосохранения? – скептично уточняет он. – Никто бы тебя не тронул. – Серьезно? Дэмиан просто хотел жить. Не потому, что ему приказала Талия (хотя она явно вышколила его под страхом жестокой расправы держаться пьесы до последнего), а потому что хотел этого сам; и кто настоящий Дэмиан ему такой, чтобы ради его благополучия терять все шансы на нормальное человеческое существование? Это все равно как если бы животное отгрызало здоровые лапы. Бессмысленно винить его в отсутствии тяги к самопожертвованию во имя неизвестно кого. – Зовут-то тебя хоть как? – спрашивает Дик. – Дэмиан, – пожимает плечами тот. – Это имя уже занято, – мрачно припечатывает Дик. – Выбери другое. – Может это ему стоит выбрать другое? – не менее враждебно зыркает Дэмиан. – Не отгадал. Дик был нежной булочкой с корицей, но и у него имелась тревожная кнопка, выбрасывающая в режим «свежее мясо». Любые вопросы, касающиеся благополучия его младшего брата – стопроцентное попадание. – О, – щелкает пальцами Дик. – Я буду звать тебя Чарли. – Чарли? – Альфа, браво, чарли, – и видно, что он брякает наобум. – Или Патрик, потому что считаю, что тебе пойдут фиолетово-зеленые пляжные шорты. Дэмиан сначала удивленно приоткрывает рот, а потом – да – ощеривается. Почти как побитый звереныш, готовый драться за жалкие объедки до последнего. – Стоп, хватит, – влезает между ними Джейсон. – Оставь ему его имя. – Это не его имя, – продолжает гнуть свое Дик. – Это его имя тоже, – и Джейсон всерьез готов ему врезать, если он так и не догонит этого. – Дикки, просто заткнись. Они не вправе отбирать то немногое, что у Дэмиана есть. Дэмиан воровато косится на Джейсона, потом – на Дика; Дик демонстративно отворачивается, давая понять, что проехали. – Я не знаю где он, – прочистив горло, возвращается к теме Дэмиан. – Пытался найти, без фанатизма, правда. Но ничего. Даже не знаю, жив ли он. – Жив, – хмыкает долго молчавший Тим. – Талия ведь хотела вернуть его, верно? В этом весь смысл. Поэтому она заменила вас. Она их заменила. Резон есть – маневр помог бы избавиться от хвоста. Хотя почему бы, он ведь и помог. Дэмиан точно жив, она бы не приложила столько усилий, чтобы получить в итоге труп. – Правда, большой вопрос здоров ли, – почесывая висок кончиком ручки, продолжает мысль Тим. – Она вполне могла запечь его мозги в черничный кекс за три с половиной-то года. Времени, конечно, ушло не слабо. Джейсон пытается прикинуть, что именно она способна намудрить с сыном за такой продолжительный срок и ловит полный ступор – вариантов слишком много. А фантазия у Талии обзавидуешься. – Прекрати пялиться, будто я его убил, – раздраженно рыкает Дэмиан. – А откуда ты знаешь, что не убил? – неприятно улыбается Дик. – Что? – вскидывается Дэмиан. – Да пошел ты, Грейсон, что ты вообще… Дэмиан давится на середине фразы и из его рта начинает хлестать кровь. Джейсон подныривает под его руку, не позволяя упасть, и медленно усаживает на пол. Кашель не прекращается. Дэмиан давится и давится, и давится; кровь заливает его руки, лицо, шею, грудь, покрывает Джейсона и подбежавшего Тима. Глаза Дэмиана краснеют и наполняются слезами, но он продолжает захлебываться и не может дышать. – Господи, да что происходит, что за черт?! Наконец Дэмиан булькающе втягивает воздух, прочищая горло. А затем он теряет сознание. -///- Клеточная дегенерация. Стенки кровеносной системы Дэмиана медленно истончаются, а органы разрушаются изнутри. Сколько ему? Пять лет? Ни одна из кукол Талии еще не жила так долго; никто не знает, что именно происходит с ними к этому возрасту. Клеточная дегенерация. Почему бы и нет. – Это неизлечимо, верно? Тим отклоняется от микроскопа, устало вздыхает, стягивает медицинские перчатки и комком откидывает их в ведро. – Даже регенераторы не творят чудеса, – невесело подтверждает он. Пахнет лекарствами и – почему-то – озоном. Отдаленно пищит медицинское оборудование и Джейсону кажется, что с каждым писком в его черепе появляется крошечная микроскопическая трещинка и их все больше и больше; и скоро его голова просто раскрошится. – Сколько у него времени? – потирая виски кончиками пальцев, спрашивает он. И пытается не дать ей развалиться. Может, если он будет держать ее в руках, его голова останется на плечах и будет в порядке. – На колесах и внутривенке? – немного помолчав, уточняет Тим. – Месяц. – Месяц? – И это лучший прогноз, – дергает плечами Тим. – Больше не даст и господь. Джейсон зарывается пальцами в волосы и почти явно слышит тихий треск ломающихся костей. -///- Дэмиан не лежит на больничной койке – лошадиная доза транквилизаторов пока притормаживает процесс и позволяет ему передвигаться – а стоит у окна, ловя пробивающиеся сквозь листву солнечные зайчики в пустые ладони. – Фабричная штамповка, – говорит он. – Только никто не давал пятидесятилетней гарантии и возможности заводского ремонта. Он переворачивает руки и свет не падает на пол, а скользит по тыльной стороне его кистей. Свет не подчиняется законам этого мира, по крайней мере, не подобно большинству вещей. – Как ты? – опираясь бедром о подоконник, спрашивает Джейсон. Дэмиан неопределенно ведет плечом, прислушиваясь. – Ничего не чувствую, – смотря сквозь танец бликов в своих руках, говорит он. – Боли или внутреннего разложения. Кажется, что я в порядке. – Ты на лекарствах. – Может быть, – соглашается Дэмиан. – Но и до этого мне не было больно. На внутренней стороне его локтя темное пятно синяка, такое же на левом запястье. Подкожные кровотечения. Кровеносная система сдаст первой, до выхода из строя других органов он вряд ли дотянет. – Нет слабости или недомогания, – продолжает он. – Я чувствую себя нормально. Солнце меркнет, скрываясь за тучами, и Дэмиан одергивает пальцы, будто ожегшись. Он прячет руки в карманы невзрачной домашней пижамы, поворачивается к стеклу спиной, тоже присаживаясь на подоконник. – Давно это началось? – Не знаю. Месяца два, думаю. Я не сразу понял. Понять сразу было невозможно – на ночных улицах вообще не всегда соображаешь, откуда прилетает. Вероятно, когда это случилось впервые, Дэмиан не придал происходящему особого значения – решил, что неудачно упал или переболтался вверх тормашками. Синяки и кровоточащий нос не такая уж редкость в их жизни, со временем перестаешь обращать какое-либо внимание. – На самом деле, – помолчав, неуверенно говорит Дэмиан, – я наверно, хотел, чтобы ты догадался, – тихо продолжает он. – Что я фальшивка. Если верить версии Джокера, Джейсон тоже фальшивка. Херовая судьба его родителей и мачехи, годы выживания на готэмских улицах, его будни в качестве Робина, его успехи, его смерть – тщательно поставленный спектакль, он всего лишь марионетка, которую дергали за ниточки, чтобы поиграть на нервах так любимого Джокером Бэтмена. Если верить версии Джокера, да. А почему бы ей не верить; только потому, что организовать такое сложно? Потому что Брюс и Дик в один голос скандировали не может такого быть? Талия вертит своими куклами, как хочет, и Джейсон знает Джокера достаточно, чтобы понять, что он способен не хуже. Гениальность и сумасшествие – воистину великие силы; с ними можно миром править, не то что жонглировать парой судеб. – Питера Пэна видел? Вопрос ставит Дэмиана в тупик; он ошарашено моргает и наконец-то смотрит на Джейсона. – Что ты вообще здесь делаешь, – с подозрением щурится он. – Разве вы не должны перетряхивать весь земной шар в попытках найти его? – В курсе, спасибо, – легко кивает Джейсон. – Так видел или нет? Дэмиан молчит, неуютно кривит губы, отворачиваясь. Он трет немного потемневший синяк на сгибе локтя и расправляет рукава, натягивая манжеты до ладоней. – Нет, – неловко признается он. – Прекрасно, – объявляет Джейсон. – Хорошо, пошли. -///- Если следовать логике, настоящий Дэмиан должен быть неподалеку от Талии и значит, чтобы найти его, нужно найти Талию. Это единственная зацепка, что у них есть и она не невесть какая удачная – никто уже три года не знает, куда запропастилась эта поехавшая. Мысль невеселая, но не бесперспективная, ведь у них есть Тим; а Тим может найти все, что угодно, даже если оно тщательно зарыто и отпето. <Костюм для сафари и солнцезащитный крем. Завтра летим в Кению> И, конечно, он находит. – Дай, черт возьми, сюда! – раздраженно взвивается Дэмиан, перебираясь через диванные подушки. – Мне же не двенадцать! – О, да, – ухмыляется Джейсон, быстро перемещаясь за журнальный столик. – Тебе пять. – Ладно, старик, ты действительно собираешься читать мне морали? – Дэмиан запутывается в пледе, падает на диван, да так и остается. – Джей, боже, нихрена же не смешно. Джейсон склоняется над ним через спинку, дразняще играя пачкой сигарет, зажатой в пальцах. Дэмиан пытается ее забрать, но Джейсон отдергивает руку. – Детка, это вредно, – увещевательно говорит он. – И запах от них просто ужасный. Негоже ванильным принцессам так дурно пахнуть. Дэмиан рыкает, снова выбрасывая руку, Джейсон не успевает отпрянуть, он вцепляется в его футболку; тянет и – да – заваливает на себя. – Дэм, блять, я же тяжелый, – Джейсон моментально привстает на локте, убирая с него часть веса. – Ты назвал меня принцессой, – пораженно разводит руками Дэмиан, кажется, не ощущая никакого дискомфорта вообще. – Ванильной. Какого хрена? – Дорогая, а что именно тебя возмущает? – с наигранным участием интересуется Джейсон. Он худо-бедно притискивает парня к спинке, полностью скатываясь с него. Не хотелось бы добавить Дэмиану синяков; которых не видно только потому, что он продолжает носить закрытую одежду, пряча свое тело. Они все еще покрывают его кожу. Они всегда будут покрывать его кожу. – Ванильная принцесса – это Тим, – обиженно подыгрывает Дэмиан. – Я мармеладная, – негодующе надувает губы он. Джейсон смеется. – А Дик как зефирка? – Нет, как помадка, – возражает Дэмиан. – Зефирка – ты. – Я – зефирка? – усмехается Джейсон. – Ванильная? – Тим ванильный! Ты клубничный. Дэмиан тянется к лицу и Джейсон рефлекторно отстраняется – мало ли кровотечение открылось или еще что – ну и да, кувыркается на пол. Избытком мышечной массы Дэмиан действительно не страдал, но все же имел сбитую форму, и узкий диван – явно не то, что могло в полной мере вместить их обоих. – Жирдяй, – свесившись, хмыкает Дэмиан, заправляя пряди за ухо (он просто хотел убрать их с глаз; не кровотечение, черт). Телефон в заднем кармане джинс Джейсона трясется сигналом принятого сообщения и ему приходится немало поелозить задницей, чтобы его достать. Дэмиан хихикает, пока наблюдает за этим, Джейсон отвешивает ему недовольный взгляд. <Не понял, игнор – это «да» или «нет»? Ты вообще думаешь паковать манатки?> Джейсон отпихивает мобильник в сторону, оставляя Тима без ответа. По экрану телевизора ползут титры от Алладина – за последние четыре дня они пересмотрели все фильмы Дисней, до которых только смогли дотянуться. Звук не выключен, и список создателей мультика сопровождается фирменной «Целый Новый Мир» темой. [2] Какой идеальный саундтрек для того, чтобы отправиться искать приключений в гребаную Кению. Дэмиан перестает улыбаться и складывает ладони под щекой, продолжая свисать с краешка дивана. – Ты должен пойти с ними, – говорит он. – Помочь его спасти. Что Талия могла набедокурить? Обширный подземный комплекс с небольшой армией зла? Дуэта из Дика и Тима вполне хватит, он-то там на кой сдался? – Сами разберутся, – говорит Джейсон. Если бы это были Рой или Кори – точно; Тим – возможно. Сынишка Брюса? Щенок может катиться к черту. – Я буду в порядке, – добавляет Дэмиан. – Здесь есть кровать, холодильник, кабельное. Я почти в раю. Джейсон привстает, усмехаясь; но на этом все его веселье и заканчивается. – Слушай, лекарства… – Помню, – обрывает его Дэмиан. – У меня есть огромная инструкция аж на сорок четыре страницы. На все случаи жизни. Тим написал даже как уткой пользоваться, шутник хренов. Джейсон садится полностью, горбится, ставя локти на колени. Телефон рядом с его бедром зияет потухшим черным экраном. – Альфред, – перебирает дальше Дэмиан. – Он поможет, если что. Семье так и не рассказали, но Альфред жил в поместье и, естественно, знал. Как обстояли дела с Брюсом, было непонятно – Джейсон его еще не видел. Вполне вероятно, что Бэтс снова вовсю вертится где-то в межпланетарных конфликтах и ему совсем не до таких проблем. Можно продолжать бесконечно, Дэмиан будет искать причины, пока не потеряет способность говорить. – Почему ты хочешь, чтобы я уехал? – Не хочу, – неловко улыбается Дэмиан. – Но просто сделай это, ладно? Джейсон поднимает телефон. /Я с вами/ -///- В подземном комплексе, сокрытом в пустыне, много дрессированных убийц из Лиги Теней, которые быстро превращаются в мертвых дрессированных убийц из Лиги Теней. Джейсон получает пару-тройку нагоняев от работающих более щепетильно Дика и Тима, но градуса кровожадности не сбавляет; игнорирует плюющуюся упреками рацию, стреляет на поражение и выставляет таймер за таймером. Дэмиану важно, чтобы вытащили его оригинал – он не сказал этого прямо, но не нужно быть гением, чтобы понять; у Джейсона же здесь немного другие интересы. Он превратит это место в большую братскую могилу и ничто его не остановит. Дэмиан умирает – он умирает – и они все тоже умрут. Джейсон даже не собирается искать причины вроде «за все, что они сделали с ним», «за то, что они использовали его как инструмент» или «за то, что заставили его думать, что он всего лишь игрушка». Джейсон убьет их всех, и он не будет никому ничего объяснять. С какого черта он вообще должен что-то объяснять? Он просто так хочет. У них миллион и один неблагоприятный исход – начиная от потолка, обрушающегося на головы от чрезмерных усилий Джейсона, заканчивая очередным хитровыебнутым планом Талии, в результате которого они все не героично погибнут. На деле же Талию они так и не находят; а, да, был еще один невеселый расклад, в котором пришлось бы собачиться с вызверенным Дэмианом – никто ведь действительно не знает в каком состоянии сейчас его моральный компас – но и он не сбывается тоже. Этих двоих нет и нет, сколько бы они не бегали по базе; но в итоге по всем законам хренового жанра, щенка находит именно Джейсон. Похоже, Талия получила все же труп – парень лежит в чем-то, неслабо напоминающем нанотехнологичный гроб. И сначала Джейсона прошибает паникой – это Дэмиан; но почти сразу отпускает – ну да, это Дэмиан. Талия не использовала криозаморозку, держа его на искусственном жизнеобеспечении, и он не потерял в годах, старея, как и его копия. Они похожи. Сильно. Абсолютная идентичность. Разве что у этой версии волосы длиннее. Джейсон безразлично рассматривает безмятежное лицо парня, покоящегося в стеклянной супернавороченной коробке и совершенно не хочет быть здесь. Он хочет быть совсем в другом месте. Тим разбирается с заумной системой биоящика, Дик выносит бессознательное тело братца на руках, а Джейсон подрывает к ебенцам весь комплекс, как только они выбираются за линию безопасной зоны. Этого недостаточно, но наблюдая, как в небо подлетает целая вселенная дыма и песка, он чувствует себя немного удовлетворенным. -///- Пацан Брюса не приходит в себя и Тим диагностирует кому. Вообще прекрасно. Впрочем, не то чтобы Джейсону было дело. Дэмиан трет лицо салфеткой и резко отворачивается, прячась в коленях, как только Джейсон пересекает порог. Джейсон садится рядом с ним, переводит взгляд на стену и делает вид, что не заметил на бумаге красные пятна. – Тим заходил, – влажно фыркнув, говорит Дэмиан. – Странно. Я думал, он меня ненавидит. – Никто тебя не ненавидит. Дэмиан продолжает прятаться, уткнувшись в колени; Джейсон продолжает пялиться на белые больничные панели. – Как насчет Дика? Дик так и не простил его за то, что он ничего не рассказал. В этой ситуации нет правых и виноватых – их обоих можно понять. Дик и Альфред всегда были наиболее близки с пацаном; немного иронично, что они не распознали подлога. Три года никто и не подозревал, а потом озарило Джейсона, который имел отношению к нему, ну, в лучшем случае – переменное. Впрочем, Джейсон не уверен, что это на нем свет клином сошелся, а не Дэмиан наконец устал врать. Настоящий Дэмиан вроде тоже врать не любил. Джейсон не то чтобы так детально его помнит. – Он отойдет, дай немного времени. – Времени, – эхом отзывается Дэмиан. У Джейсона пересыхает в горле. – Брюс сказал что-нибудь? Альфред сбросил весточку о положении дел. Его Ночное Великолепие действительно разбирался с каким-то бардаком в параллельной вселенной. Если кратко – там что-то про Супермена, установившего мировой тоталитарный режим. Звучит крайне хреново, но Джейсон Бэтсу не сочувствует. – На него вообще забей, – говорит Джейсон. – Внимание Бэтмена проще получить не его детям, а шляющимся ночью по улицам дамам в беде. Серьезно. Сколько раз ты в принципе видел его за эти три года? Дэмиан тихо смеется. – Он появляется только если мы начинаем убивать, – продолжает Джейсон. – Странно, кстати, я вроде людей грохнул, а он еще не долбит мне в мозги. Изобилие трупов Дика не обрадовало (не то чтобы он вообще особо радовался последнее время), но на фоне истории с братцем, он не возражал; Тим промолчал. И это просто прекрасно, ведь Джейсон все еще не собирается никому ничего объяснять. – На тебя он уже не реагирует, – говорит Дэмиан. – Ты их постоянно убиваешь. – О, да ладно, – наигранно расстраивается Джейсон. – То есть все, я больше никогда не получу трепетного папочкиного внимания? Дэмиан снова смеется, утирая нос салфеткой. Он комкает ее и отбрасывает шарик в ведро, выдергивает из коробки новую и опять прижимает к лицу. Джейсон не поворачивается, но наблюдает за ним периферическим зрением. – Сколько там было? – немного приглушенно из-за бумаги, спрашивает Дэмиан. – Погибших, я имею в виду. – Хрен знает, – честно признается Джейсон. – У меня с математикой слабо, хватает только считать патроны. Если хочешь точную цифру – спроси у Тима. – В новостях могут сказать. – В новостях мне пару раз приписывали то, к чему я не имел никакого отношения. Дэмиан громко фыркает и глубоко вдыхает ртом. Джейсон приваливается плечом к его плечу. – Дэм. Парень никак не реагирует, а затем слабо кивает. Джейсон смещается ближе, и, отстранив его руки, приподнимает лицо за подбородок – обширный подсохший потек под носом и свежая капля крови в уголке левого глаза. На его голову наброшен капюшон пижамной куртки, но тень не скрывает виднеющийся в вырезе черный синяк; сосуды в кровоточащем глазу лопнули, наполняя белок краснотой. – Ну как-то так, – тускло говорит Дэмиан. – Не быть мне мармеладной принцессой. – Ты всегда будешь моей мармеладной принцессой, – мягко улыбается Джейсон; он забирает у него салфетку и бережно стирает кровь с века. – Не так уж и плохо. У Джейсона случались времена и похуже. У Дэмиана тоже; и он сейчас про этого Дэмиана – парень разменял три года в роли то ли Бэтнайта, то ли Блэкнайта и вполне прочувствовал тему колото-резаных, огнестрельных и богатую радугу оттенков ушибов мягких тканей. – Ну да, – слабо улыбается Дэмиан. – Я мог бы быть на четверть латиносом, – ехидно добавляет он. Бэтсемья отличалась крайней толерантностью – Дик корнями уходил в румынов, Тим имел корейскую примесь, Кассандра так вообще китаянка почти на все сто. Кэти была еврейкой и даже умудрялась гордо нести знамя национальной религии, невзирая на повальное засилье атеистов. Сам Дэмиан, кстати, наполовину араб, раз уж речь зашла о знойном дедуле Джейсона. – Серьезно? – говорит Джейсон. – Ты подъебал меня этим? Дэмиан разводит руками с невиннейшим из выражений. Вот ведь мелкий засранец. Уголок его глаза снова наполняется красным. Джейсон промокает каплю салфеткой. – Точно не больно? – Голова немного кружится, – неохотно признается Дэмиан. – От потери крови, наверное. Он же постоянно теряет кровь. Переливания есть в плане лечения? Тим додумался? Да? Нет? Нужно уточнить. Дэмиан забирает у него комок салфетки, прижимает ее к лицу. – Я в порядке, правда, – гундосит он в промокшую бумагу. – Все нормально. Конечно, все нормально. Кроме того, что он медленно и необратимо умирает. -///- Состояние настоящего Дэмиана завидно стабильное. Он стабильно валяется на больничной койке, ритм его сердца стабильно пищит сонмом приборов; и, что немаловажно, он стабильно молчит и стабильно не треплет нервы истерическими сценами по поводу существования собственного двойника. Все почему-то недовольны, но Джейсону нравится такая стабильность. Дэмиан наблюдает за своей умиротворенной отрешенностью от бренного мира версией, зависнув в дверях. Рядом с ним стойка передвижной капельницы, трубка из которой тянется к его руке, входя закрепленной пластырем иглой под кожу. Шествующий мимо с коробкой пробирок Тим притормаживает, раздумывает секунду, и замечает: – Я бы не сильно ему завидовал, – удобнее подтянув ящик, говорит он. – Насколько я знаю, Дэмиан задумывался запасным телом Ра'са, на случай, если схема с Ямами перестанет прокатывать. И никто не в курсе сколько на самом деле там было материнской любви, не позволившей Ра'су в итоге шкурку сменить. Легенда гласит, что как только запахло паленым, Талия спасла одиннадцатилетнего сынулю, скинув его на шею несказанно обрадованного таким внезапным знакомством папочке. Та самая Талия, да. Та самая, которая без малого через год убила этого же Дэмиана его же взрослой копией во время бардака с культом Левиафан. Джейсон видел записи с камер – малец до последнего умолял ее отозвать Еретика. Но она осталась безучастной. Дэмиан бросает на Тима короткий взгляд и снова отворачивается к парню в палате. Он озвучивает свои мысли, и они оказываются вовсе не теми, что можно было ожидать. – Это произошло из-за переноса воспоминаний, – говорит он. – Талия сделала что-то, чтобы скопировать его память мне. Ну, у Талии пунктик на копировании. Естественно, она сделала. – Я получил их не полностью, а он больше и вовсе не приходил в себя. Тим цепко переглядывается с Джейсоном, быстро ориентируясь в новой информации. – Как это исправить? – моментально выводит самый важный вопрос Дрейк. – Не знаю, – честно признается Дэмиан. – Не уверен, что вообще возможно, – невесело добавляет он. Махинации с сознанием всегда были делом опасным, даже когда этим занимались профессионалы жанра. Вероятность заиметь пускающий слюни овощ все еще держалась на высоте, никаких гарантий, что мозги щенка Брюса не будут функционировать как пресловутый черничный кекс, если он наконец явит милость очухаться. – Что-нибудь помнишь? – продолжает Тим. – Оборудование? Дэмиан трет висок, напрягая память. Он щурится, вглядываясь сквозь пространство, сосредоточенно прикусывает губы. Раствор в пакете размеренно переливается в резервуар регулятора введения, дозировано стекая в его вены. Джейсон наблюдает, неосознанно считая капли. Тридцать одна. – Огромная машина, – собирается с мыслями Дэмиан. – Крупные гофрированные трубы, голубая жидкость. Наверное, вода. Циферблаты. Кажется. Весьма туманно. Сорок семь. – Место? – помолчав, перебирает дальше Тим. – Где примерно это было? – Не помню, – качает головой Дэмиан. – Не то чтобы я вообще пребывал в здравом уме. И снова тупик. Тим устало вздыхает, подтягивает тяжеленную коробку с пробирками. – Отнесу в лабораторию, – сам себе кивает он. – Да пожалуй, нужно ведь хранить в холоде. Шестьдесят две и Тим уходит. Дэмиан продолжает смотреть на свой оригинал. – Тим прав, – говорит Джейсон лишь бы разбить траурное молчание и отвлечься от подсчета капель; которых восемьдесят шесть. – Ему не стоит завидовать. – Нечему завидовать, – усмехаясь, отзывается Дэмиан. – У меня есть то, чего нет у него, – он прислоняется виском к косяку; а его улыбка наполняется нескрываемым превосходством. – Я получил все, о чем он не решался даже мечтать. Вот ведь ирония. Дэмиан берется за стойку капельницы, подкатывает ее ближе. Переступает с ноги на ногу, слабо меняя позу. Сто три. Джейсон не понимает о чем он, но не переспрашивает. -///- Кровь Дэмиана не потеряла свертываемости, его синяки рассасывались, желтея, но моментально появлялись новые. Пижамная рубашка сменилась пайтой с более глубоким балахонным капюшоном, и Дэмиан теперь выглядел так, что самое оно фотографироваться на обложку нового альбома Gregorian. – Прекрати, – бурчит Дэмиан. Джейсон продолжает тянуть вершинку его капюшона, игнорируя недовольный тон. – Не будь мудлом, – Дэмиан хватает ткань за край и снова натягивает на голову; точь-в-точь злющий эльф Санты. – Джей. – Покажешь и отвалю, – весело пропевает Джейсон. – Я не закончил, – продолжает закрываться локтями Дэмиан. Он чирикает на салфетке, вырисовывая какое-то ажурное пятно – точнее Джейсон не видит. И что, так сложно показать? Даже если получается ужасно, Джейсон не из утонченных критиков – художественных навыков его самого едва ли хватит, чтобы внятно изобразить светло-яркого членозада. Дэмиан шлепает его по руке, Джейсон шлепает его в отместку. Они пихаются некоторое время, но потом он все же сдается. – Вот, – говорит Дэмиан, швыряя скомканную салфетку. – Доволен? Джейсон расправляет ее и это отлично нарисованный дог. Нет, серьезно, рисунок действительно ничего – очень детальный и вполне живой. Возможно, у парня талант. Было время настоящий Дэмиан тоже рисовал. Джейсон не знает насколько хорошо у него там все складывалось, но в поместье до сих пор есть комната, где хранится вся его многочисленная мазня. Дэмиан сползает по подушке и подтягивает колени, залезает глубже под одеяло и мрачно складывает руки на груди. – Это Тит? – вглядываясь в линии, уточняет Джейсон. Да, вообще-то похож. – Мне нравятся собаки, – недовольно отзывается Дэмиан. – Я бы даже завел одну, если бы не колесил по миру со всей этой правоохранительной фигней. Тита Дэмиан не застал. Пес погиб во время истории с Мамой или еще в каком массовом замесе – подробностей Джейсон не уточнял, слышал только, что накрыла потеря сынулю Брюса знатно. Дик сказал, что братишка нажрался в синь; двух слов связать не мог, упившись до невменяемого состояния. Парню было около четырнадцати. – Часто рисуешь? – спрашивает Джейсон, возвращая салфетку. – Хорошо получается. – Иногда, – дергает плечом Дэмиан, откладывая ее на прикроватный столик, где уже лежит стопка таких. – Когда заняться нечем. Он смотрит на пузырек таблеток, возвышающийся на этом же столике, два пустых шприца, физраствор в бутылке; переводит взгляд на стойку капельницы и глубоко вздыхает. – Последнее время заняться как-то особенно нечем, – саркастично говорит он. Дэмиан слабеет. Ему хуже и хуже с каждым днем; от прогноза Тима прошло полторы недели и совсем скоро наступит время, когда он не сможет подняться с постели. Ему уже сейчас сложно, хотя, конечно, виду не подает. Но и Джейсон не идиот, чтобы не заметить. – Я мог бы взять часть обязанностей Барбары, – продолжает Дэмиан. – Но Дик запретил мне приближаться к пещере. Дэмиан в компьютерных делах вполне держал уровень Тима с Барбарой и был в состоянии полноценно перехватить некоторую долю функций Оракул. Методичное наблюдение, мониторинг, каталогизация и анализ всегда давались ему легко. Безделье убивало быстрее разлагающихся сосудов, желание быть полезным сжигало изнутри, и он действительно мог. Пока дела не стали совсем плохи. Но в глазах семьи он все еще маркировался ярлыком не внушающей доверия фальшивки, и неодобрения хотя бы одного из них хватало, чтобы срубить затею на корню. Альфред, Тим и Джейсон не возражали, болтающийся в иных мирах Брюс от голосования воздержался, других, кроме Дика, так и не известили; Дик выступил против. Конец истории. Джейсон забирается на кровать, разваливаясь со всеми удобствами, смещая обалдевшего от подобной наглости Дэмиана к краю. – Значит, будем смотреть Властелин Колец пока Солнце не взорвется, – скрестив руки под головой, объявляет он. – Или пока не будет тошнить от манерных эльфов, повальной антисанитарии и кожаных штанов. – Целых три фильма, – занудно уточняет Дэмиан. – Твой чувствительный к фэнтази желудок не переживет такого. Тему различных вариаций идеи средиземноморья Джейсон не особо любил, больше предпочитая что-то антиутопичное и киберпанковое со взрывами и роботами; и Дэмиан, конечно, знал это. Как и Джейсон знал, что Дэмиану нежно симпатизируют драконы, волшебники в безразмерных халатах и остроухие женщины в тиарах. – Плюс еще три эпопеи с Хоббитом, – уныло поправляет Джейсон. – Боже, нужно принести ведро – меня точно вывернет. – Какая мерзость, – закатывает глаза Дэмиан; но Джейсон видит улыбку в уголках его губ. – Ты отвратителен. – Стараюсь, – отмахивается Джейсон, дотягиваясь до пульта от видеосистемы. Он включает подвешенный под потолком огроменный телевизор и принимается искать нужные фильмы в безразмерном кинематографическом хранилище имени любопытного ко всему без разбора Тима Дрейка. -///- Лаборатория под завязку завалена пробами для различных анализов, разнообразными растворами в многочисленных бутылках; заставлена пирамидами приборов, усыпана морем распечаток и другими материалами, связанными с состоянием обоих Дэмианов. Посреди всего этого безвылазно восседает Тим; серьезно, Джейсон никогда не сталкивался с ним в других частях поместья, только здесь. Он даже не уверен, что Дрейк выбирается в ночной город; еще немного и Готэм начнет забывать, что Красный Робин вообще жив и здравствует. – Может, навестишь его? – не отрываясь от изучения очередных микробов, спрашивает Тим. – Кого? – Дэмиана. Джейсон смотрит на него как на придурка – неужели светилу гениальнейших многоходовок и носителю безразмернейших мозгов незаметно, что Джейсон из его палаты и не вылезает? Он столько времени в поместье с детства не проводил. Сложно не обратить внимание. – Другого Дэмиана, – уточняет Тим, так и не получив проблеска понимания. – Того самого, который на пять метров дальше по коридору. А, ну да. Этот Дэмиан, точно. – Не особо хочется, – безразлично признается Джейсон. Тим отстраняется от микроскопа, снимает защитные очки, откидывает их в кавардак на столе. Он выглядит смертельно уставшим и, пожалуй, хоть и жив, но не слишком-то здравствует. – Не привязывайся к нему, – говорит он. – Ты хоть осознаешь, в какую клетку себя загоняешь? Дрейк был умным. Реально умным, умнее большей части жителей этой треклятой планеты; Джейсону до заверченности его извилин как пешком до Луны, но и он в состоянии понять принцип решений и их последствий. Месяц, не месяц – Дэмиан умрет, а Джейсон останется. И чем сильнее они сблизятся, тем ощутимее окажется урон. Джейсон не настолько тупой, чтобы не понимать этого; но, видимо, он и не настолько умен, чтобы выкинуть Дэмиана из собственной жизни до того, как придется вырывать его с кровью и мясом. – Уезжай из города, – продолжает Тим. – Смотайся на Восток, отвлекись. Убей кого-нибудь. Я не знаю, Джей, просто беги отсюда. Дельный совет. Разорвать все связи сейчас будет легче, чем если это сделает старушка смерть. Найти очередных работорговцев, пострелять по террористам, навести сумбур в чьем-нибудь грязном бизнесе – всяким лучше и продуктивнее, чем сидеть у постели неизлечимо больного. Тем не менее, Джейсон никуда не собирается. – Надо же, ты предложил мне грохнуть невиннейших людей, – хмыкает он. – Готов поспорить, Брюсу сейчас немало икается. Тим усмехается, откидываясь на спинку стула; ставит ногу на край сиденья, а мыском другой упирается в пол, принимаясь слабо раскачиваться по оси вращения. Он всегда так делал, когда размышлял о чем-то. Собственно, он так делал всегда. – Мы оба знаем, что Брюс единственный фанатичный моралист в этой семье, – говорит Тим. – Остальные всего лишь не любят его расстраивать. Темные дни случались у каждого – вон, даже святой Супермен объявил общемировую диктатуру – в таких условиях вряд ли обошлось без трупов; и хоть произошло это в параллельной реальности, Супермен – он везде Супермен, факт остается фактом. Все они склонны убивать. Только не желают это озвучивать. – Кроме меня, – и Джейсон не был бы Джейсоном, если бы не упомянул об этом. – Кроме тебя, – с готовностью кивает Тим. – И Кэти, – подумав, добавляет он. – Ну, и Дэмиан, конечно, тоже. Стиль Бэтвумен всегда был калечащим, с приходом в семью Кэти стержня не утратила. Брюс то исключал ее из-под собственных знамен за чрезмерную жестокость, то принимал вновь в периоды затишья – Кейн на его желания не обращала особого внимания, продолжая следовать своей морали и забирать жизни тех, кто этого заслуживал; другие же родственники по оружию признали ее с первой встречи и решения не изменили. Дэмиан убивал. Оба они – и настоящий Дэмиан, под чутким руководством Талии, а после – выходкой с Никто и Виктором Засом; и ненастоящий Дэмиан под маской то ли Бэтнайта, то ли Блэкнайта (и пора бы уже точно узнать как, черт возьми, его зовут). Дэмиан всегда был честен с собой. В обеих своих вариациях. Тим окидывает заваленные лабораторные владения изможденным взглядом человека, предчувствующего полномасштабный ремонт в сгоревшем дотла помещении. – Убраться бы, – вздохнув, говорит он. – Если ты так и не планируешь свинчивать, может, хоть поможешь? – У тебя вечно тотальный коммунизм, куда мне с моим капитализмом. Тим имел специфическое понятие порядка, спрашивать придется про каждую вещь – упаси господь, Джейсон не то куда-то положит, Тим зудеть будет до скончания времен. А отгадать интуитивно не получится – Дрейк на полном серьезе мог хранить ключи от машины в холодильнике и считать это абсолютным венцом рациональности и комфорта. В общем, без шансов. – Вот дерьмо, – припомнив собственную педантичность, кисло резюмирует Тим. – Что же так не везет последнее время. Джейсон лишь пожимает плечами. Тут ничего и не добавишь. -///- В руках Дэмиана флакон снотворного, еще один лежит в складках одеяла и еще один стоит под лампой на прикроватном столике. Джейсон сразу соображает, зачем ему столько. – Рехнулся? – шипит он. – Дэм, не вздумай. Дэмиан перекатывает трещащий таблетками пузырек в пальцах, поднимает его в лучи ночника, проглядывая на просвет. Банка из белого пластика, совершенно не прозрачная, но, кажется, что он видит что-то внутри. – Быть обузой, пока не начну пускать сопли? – бито усмехается Дэмиан. – Да я уже их пускаю. Кровавые. Когда наступает конец света, крысы бегут с корабля, а рис уходит из плова. Вроде, это Мураками. Джейсон читал его подростком и помнит не построчно; но стиль вполне похож. У Мураками целая книга есть про преддверие конца света – огромная, подробная – весь мир мог развалить на части всего лишь один человек. Или это не у Мураками? Впрочем, не важно. Партия сыграна; им поставили шах, мат не за горами и Дэмиан ничего не потеряет, перевернув доску. Джейсон понимает это. Но понять и принять – разные вещи. – Не хочу умереть как растение, – с отвращением продолжает Дэмиан. – Совсем скоро я перестану соображать. Странно, что вообще потянул так долго без деменции. Кровеносные сосуды любого живого существа снабжали не только внутренние органы вроде печени и почек, но и нервную систему. И хотя болезнь Дэмиана вела себя нетривиально – боли он так и не чувствовал – в этом он не был исключением. Слабоумие. Конечно, если доживет. – Но самоубийство? – Джейсон просто не верит, что это действительно происходит. – Мелкий, что за бред? Все давно смирились, что погибнут не разменяв и пятидесяти – с их ночными тусовками светит разве что сорокет; и то неоднозначно. Каждый день маячил дамокловым мечом вероятной смерти и это вовсе не банальное попасть под колеса пьяного водителя или словить сорвавшийся с многоэтажки цветочный горшок. Пожары, обморожения, переломы, травящие газы и многое, многое другое. Но Джейсон и подумать не мог, чтобы кто-то из них решился свести счеты с жизнью. Они знали, что умрут. Но не так. Дэмиан откидывается на подушку, незаметно улыбаясь. Он рассматривает пузырек в своих пальцах, продолжая тихо трещать перекатывающимися таблетками; это нервирует. Джейсон давит порыв вырвать дрянь из его рук и швырануть в окно. – Даже если найдется способ чудесного исцеления, меня убьет Талия, – говорит Дэмиан. – Прирежет чисто из принципа, что не оправдал возложенных надежд. Он вырвался из лап матери, но подсознательно, где-то внутри все еще боялся ее. Джейсон тоже избавился от гнетущей тени Джокера, но при виде клоунов горло до сих пор сдавливала паника. Почти пятнадцать лет прошло. Страх можно подавить, но не пережить. Это то, что остается навсегда. – С твоей бешеной маманей я как-нибудь договорюсь, – продолжает гнуть свое Джейсон. – И без того есть пара вопросов для обсуждения. Талия действительно задолжала некоторые объяснения. И пора бы уже что-то делать с ее специфичной материнской привязанностью. При всем сомнительном уважении к женщине, подарившей ему вторую жизнь (о которой он вообще не просил), Джейсон не собирается толкать речи, распивать чаи и таскать ее по психиатрам; он давно вывел самый простой и эффективный способ решения любых проблем. Уничтожить источник. – Я все еще умираю, – веско напоминает Дэмиан – Выхода нет, Джей. И ты это знаешь. – Из всего есть выход. Не может быть, чтобы все кончилось так. – Мышеловка, – и улыбка Дэмиана расползается шире; впрочем, горечи она не теряет. Джейсону хочется орать. Настолько громко, что из неизвестных даже Фонарям глубин вселенной прибудут неведомые и Всевышнему формы жизни, лишь бы нахрен его заткнуть. Этот день бы неминуемо наступил; этого не избежать. Но, боже, только не сегодня, пожалуйста, пусть это будет не сегодня. – Ты не примешь мой выбор, я прошу только его уважать. Руки Дэмиана сплошь покрыты синяками. Глубокий капюшон скрывает большую часть лица; но последний раз, когда Джейсон видел его в полной мере, он был почти весь фиолетовый. Кровоподтеки не успевают рассасываться, становясь лишь чернее; их пятна припухло выступают над уровнем здоровой кожи, делая и так неприятное зрелище более болезненным. От срока Тима прошла только половина. У Дэмиана есть еще две недели; есть же, правда? – Можешь взять меня на руки? – вдруг спрашивает Дэмиан. Он перестает трещать таблетками, зажимая банку в кулак; отщелкивает крышку, закрывает ее вновь. Джейсон, кажется, ослышался. – Пожалуйста, возьми меня на руки, – повторяет Дэмиан. – В качестве прощального подарка моему эгоизму, – немного смущенно добавляет он. И Джейсон вдруг ясно и четко понимает, что Дэмиан все решил; как и понимает, что не станет ему препятствовать. Мысль ужасна и даже чудовищна; но не пугает. Никого ведь не спрашивают, хочет он приходить в этот мир или нет, люди просто рождаются. Как побочные эффекты глупости, инструменты давления, ручные рабы, осознанные поступки. Никто не управляет собственным появлением на свет – это происходит потому, что так хотят другие; но каждый имеет относительный контроль над моментом, когда наступает время сцену покинуть. Это не эгоизм, это здравый смысл; глупо продолжать сидеть на ненавистном муравейнике вместо того, чтобы встать и уйти. И если человек приходит к этой точке не в состоянии слез и истерик, а в результате долгого вдумчивого размышления, настоящий эгоизм – пытаться его остановить. Дэмиан имеет право выбора, и он его сделал; Джейсон тоже имеет право выбора и он делает свой. Он подходит ближе, приподнимает край одеяла и садится на кровать; переползает к изголовью и помогает перебраться Дэмиану, ослабевшему настолько, что не в состоянии самостоятельно перевалиться через подушку. Дэмиан скрывал это до последнего. Конечно, он скрывал. Трубка капельницы натягивается; Дэмиан раздраженно выдергивает ее, отпихивая в сторону. – Вообще-то эта штука поддерживает в тебе жизнь, – инерциально замечает Джейсон и осекается. Наверно, не самое лучшее время для шуток. Джейсон никогда не был особо силен чувством уместности. Дэмиана это вовсе не заботит; он, наконец, оказывается на его коленях и утыкается холодным носом в шею. – Ты так классно пахнешь, не представляешь, – улыбаясь, шепчет он. – Но какой же ты придурок, просто пипец. – Годы практики, изнурительные тренировки, – подыгрывает Джейсон. – Немного – врожденный талант. – Талант быть идиотом? – Я мог бы быть наполовину арабом. Если ни о чем не думать, зависнуть в мгновении, то кажется, что все как обычно. Обычный вечер, перетекающий в обычную ночь; всего лишь один из многих и таких будут еще тысячи. Джейсон перемещает лодыжки хихикающего Дэмиана удобнее – парень просто свалился на него – и Дэмиан моментально напрягается, становится жестким, как натянутая струна, рефлекторно реагируя на чужое прикосновение; но тут же расслабляется, осознав, что это Джейсон. Тактильный контакт всегда давался ему сложно. Это тоже привычно. – Видишь? – и Джейсон снова чувствует ехидную улыбку на своей шее. – В конечном итоге я все же оказался на твоих бедрах. Джейсон усмехается, прикрывая глаза; касается губами его виска под темной тканью. Слишком тяжело. У него не получится. Дэмиан шумно втягивает воздух, дыша немного сдавленно. Он сжимает пальцы на запястье Джейсона и почти сразу отпускает его руку. – Я не подумал, – говорит он. – Прости, я действительно эгоист. Ты должен уйти. Он силится отползти; Джейсон притягивает его обратно, обнимает, пряча лицо в загривке. – Ты не будешь один. Джейсон уже проходил через подобное и хотя вариант ему выпал другой, он слишком явно помнит, что самым страшным было не гнетущее чувство неизбежности, режущая боль в раздробленных костях и ощущение крови, липкой жижей заливающей лицо. Самым страшным было одиночество. Жуткая мысль, что он никому не нужен, что не существует никого, кто хотел бы смягчить его страдания, ведь он безразличен каждому; и смерть – это именно то, что он и заслуживает. Джейсон не знает, что чувствовал настоящий Дэмиан – он же тоже умирал; не знает, получил ли Дэмиан эти воспоминания или они перенеслись пустым пятном, как и многие другие. Джейсон знает то, что смерть веками пиарилась обществом как табу и подсознательно нагнетала ужас, даже если ее факт полностью принимался. А еще он знает, что Дэмиану страшно – по-настоящему страшно – ведь он действительно хочет жить. Просто жить, как и миллионы жителей планеты, не задумывающиеся, что именно они имеют; тратить драгоценное время на покупки бесполезных вещей, праздный просмотр телевизора и разговоры ни о чем. Встречать рассветы, засидевшись у компьютера, часами валяться в постели, лайкать чьи-то фотки в инстаграме, коллекционировать прикольные крышки от бутылок. Иногда делать что-то умное и нужное, но большей частью творить полнейшие глупости. Ведь это и есть жизнь. Дэмиан не умрет в страхе и одиночестве. Некоторые люди стоят того, чтобы пройти ради них ад. Дэмиан переворачивается в его руках, снова прячась на груди; он булькающе фыркает и трет нос рукавом. – Она насквозь конченная, – стирая кровь, гундосит он. – Полностью отбитая, но черт, если бы не она, меня бы вовсе не было. – Дэмиан хлопает по своей безразмерной кофте в поисках карманов, находит искомое и прижимает к лицу жухлый комочек салфетки. – Я встретил тебя из-за двинутой суки, помешанной на собственном выблядке. Жизнь вся такая сумасшедшая? – Более-менее, – честно признается Джейсон. – Больше более чем менее. Дэмиан иронично усмехается и отщелкивает крышку флакона. Джейсон не удерживается и зажмуривается на звук. Господи. Он не смотрит, как Дэмиан ссыпает горсть таблеток в ладонь, но подает ему бутылку воды, воткнутую между подушкой и спинкой кровати. – Она создала и убила меня, – морщась от едкого вкуса лекарств, говорит Дэмиан. – Но даже так, даже со всем этим дерьмом, я все равно ей благодарен, знаешь? – он отпивает, немного молчит. – За то, что у меня это было. Кровь струится по его подбородку, Дэмиан больше механически, чем осознанно опять утирается рукавом. Джейсон забирает с тумбы упаковку салфеток и ставит на одеяло рядом с ними. – Спасибо, – говорит Дэмиан; прижав к носу сразу несколько, он добавляет. – Ты всегда был слишком заботливым. Не понимаю. – Что? – Почему ты так относился ко мне? – Должен же ты был как-то дотягивать до тренировок, где я тебя немножко убивал. Дэмиан улыбается – искристо и солнечно, будто не… будто не. Он снова глотает таблетки и запивает их водой. Один пузырек. Без своевременной медицинской помощи – гарантированная остановка сердца и отказ почек; а большего ведь и не нужно. – Может быть, когда-нибудь мы все станем всего лишь персонажами фильма, – сползая с его коленей на подушку, говорит Дэмиан. – Какого-нибудь фильма про правительственный заговор, угрозу массового геноцида и, конечно, международный терроризм, – на пол валится пустой флакон, коробка салфеток, еще какая-то дребота; никто не обращает на это внимания. – И меня, наверное, сыграет слащавый Себастиан Стэн. Он устраивается удобнее, утирает алую дорожку на шее и трет кровоточащий уголок глаза. Джейсон поправляет одеяло, ложится рядом с ним, опираясь на локоть и да, он действительно фиолетовый. Но неоднородно, аляпистыми пятнами оттенков и полутонов; еще есть желтый, черный, светло-синий, трупно-белый. Красный. Красного вообще слишком много. – Он из Румынии и скорее потянет за Дика. Дэмиан фыркает, прочищая заложенный нос. – Боже, – вздыхает он. – Ну, надеюсь, это будет хотя бы не Райан Рейнольдс. Дэдпул такой тупой. Струйка кровавых слез ползет ему в ухо; Дэмиан размазывает ее тыльной стороной ладони. – А как же шутка про Обосрамаху и Мистера Хренубьешьмена? Джейсон убирает с его лба испачканную прядь волос; проводит по краю капюшона, отстраняя, чтобы не лез в лицо. Темная ткань кажется нимбом очерненного святого. – Прикольная, – слабо улыбается Дэмиан. – Но это сказал Уизл, а не Уэйд. Уэйд тупой, – он замолкает; снова безрезультатно прочищает нос. – Она такая больная, господи, но она дала мне тебя. Дэмиан моргает. Еще раз и еще. Таблетки начинают действовать, и его одолевает сонливость. – Не хочу, чтобы меня сыграл Себастиан Стэн, – рассеянно продолжает он. – Пожалуйста, прости меня. Речь медленно теряет внятность. – Тебе не за что извиняться, – тихо говорит Джейсон. – Здесь нет твоей вины. – Боже, она такая больная. На Тима точно возьмут афроамериканца. Гребаная толерантность. Дэмиан рассказывает, что в экранизации «Американских Богов» Нила Геймана на роль Тени взяли черного, а он должен был быть индейцем. И это просто ужасно, потому что, да с какого же хрена? Он говорит, что ему жаль, что он бракованный, и он не хотел, чтобы все так обернулось. И что сраная общественная терпимость уже не лезет ни в какие ворота и хватит пихать везде геев, хотя они забавные. А еще что если перерождение существует, они с Джейсоном обязательно встретятся. Последнее получается совсем нечленораздельно, и он окончательно проваливается в сон. Джейсон перестает перебирать его волосы; аккуратно целует в лоб, чувствуя размеренное дыхание на своей шее. Дэмиан уснул. Он просто уснул. -///- В ту ночь, когда один Дэмиан умирает, другой Дэмиан приходит в себя. Он узнает их, адекватно отвечает на все вопросы, успешно проходит тест на дальтонизм, тест на уродливые чернильные пятна, еще с десяток тестов; подтверждает прежний показатель интеллекта в тесте на IQ и дает свою прежнюю ЭЭГ. На вопрос о возрасте Дэмиан называет не семнадцать-восемнадцать, в которые пропал, а двадцать, которые накапали реально. Когда дотошно вчитывающийся в результаты Тим собирается прогнать его по процедуре повторно, чтобы однозначно избежать возможных промашек, Дэмиан посылает его к черту. В общем, по всему походит, что в голове у него не черничный кекс, а то дерьмо, что вместо мозгов всегда там и было. События накладываются и все делают выбор в пользу более важного и требующего исключительно пристального внимания; поэтому на кладбище их только трое – Джейсон, Альфред и Кассандра. Кейн примчалась из Гонконга, заподозрив неладное, когда время ожидания ответа на сброшенные Дэмиану сообщения перевалило за две недели (его отстранили от коммуникационных устройств еще по прибытию в поместье, а просить телефон у Джейсона он не стал). Кассандра застала ситуацию уже постфактум и, в общих чертах, держалась молодцом. По ее окаменевшему от душащей горечи лицу лишь текли немые слезы. – Навсегда останется в нашей памяти? – с отвращением кривится она. – Что за дерьмо, он был одним из нас. Тело Дэмиана продолжало разрушаться неимоверными темпами и после смерти; с остановкой сердца процесс только ускорился, и негласным голосованием было принято решение упокоить его прежде, чем он превратится в невнятную желеобразную биомассу. Его похоронили в безымянной могиле, ведь по факту Дэмиан вроде как жив, и хоронить особо некого. Хватит и прошлого надгробия, не простоявшего и месяц. Навсегда останется в нашей памяти. Кто-то здесь прямо-таки непризнанный поэт. – Он был одним из нас, – повторяет Кассандра. – Он ведь был одним из нас. Она отворачивается, прикрывая ладонью дрожащие губы и, наконец, берет предложенный Альфредом еще минут десять назад платок. Ей был близок именно этот Дэмиан, другого она едва ли знала; конечно, ей тяжело принять такое положение вещей. Джейсон курит, рассматривая острый клин солнечного луча, упавший ему в ладонь. Свет не подчиняется законам этого мира, по крайней мере, не подобно большинству вещей. Солнце всходит и заходит, и так было всегда. Это же солнце видела его мать, это же солнце видел его приблудный латиноамериканский дедуля, сотни и тысячи людей до них; и это же солнце увидят сотни и тысячи людей после них. Люди приходят и уходят, но солнце продолжает светить. Оно не подчиняется законам этого мира. -///- Может быть, что-то в нем просто сдало. Его не смогли сломать ни детство на улицах самого криминального города Америки, ни убойные деньки в качестве Робина, ни озверевший свихнувшийся Джокер, ни суровые будни Всекасты. Но сейчас что-то в нем не выдержало и с треском переломилось. Другого объяснения тому, что он не просыхает уже третий день, Джейсон просто не видит. Щенок Брюса забирается через окно, шерудит на кухне, гремит снедью, включает плиту; и ставит на журнальный столик дымящуюся чашку кофе. – Отпусти его, – говорит он. – Ты должен его отпустить. Джейсон зажмуривается, открывает глаза и – нет – не приглючилось. Это же настоящий Дэмиан! В смысле – поправочка – теперь уже единственный Дэмиан. Он отрезал волосы и больше не напоминает спящую Рапунцель и – о, боже – у него такое лицо, будто о стену ударили. Или он его отморозил. И это не гримаса, а естественное выражение. Как они вообще казались одинаковыми? Разящая разница видна даже будучи в сопли. – Ебануться, – говорит Джейсон. – Прости, это по-французски, – тут же поправляется он. – Приветствие, которое произносят люди при встрече с теми, кого не видели уже вечность и готовы приплатить, чтобы не видеть еще бесконечность. Ему просто нужно несколько секунд, ладно? Сориентироваться. Потому что... господи. Они все же похожи. Джейсон видит Дэмиана в каждой гребаной вещи, разумеется, что он видит Дэмиана в абсолютно идентичном ему двойнике. Уэйн в гражданском – не в обтяжку, но и не на размер больше – и Дэмиан тоже предпочитал такой гардероб; косая челка срезана короче, чем следовало бы, а капюшон пайты слишком глубокий и напоминает балахонный. Что блять вообще происходит? – Какого хуя ты здесь забыл? – не особо расшаркиваясь, спрашивает Джейсон. Нет, серьезно. Переулок Преступлений, где Джейсон традиционно снимает очередную квартиру, не на другом конце города, но все же добираться прилично и что-то он не замечает в своем унылом временном жилье каких-нибудь чрезмерно увлекательных дел, способных Его Высочество заинтересовать. – Не даю тебе спиться, алкаш. Джейсон смеется. Очень пьяно и немного сорванно. Это самое милое, что он слышал за последний месяц. И самое тупое. А еще наивное, неуместное и много-много какое. Уэйн молчит, будто раздумывает, решаясь на что-то. – Джей. Голос. Интонация. Дэмиан. – Не используй это обращение, – и кому-то несказанно повезло, что пистолеты остались на другом конце комнаты. – Это твое имя, – упрямо отражает Уэйн. – Как-то раньше ты проблему решал, – не менее враждебно напирает Джейсон. Он ждет ответного выпада, что будет просто зашибись – не такая уж и плохая идея разнести все к чертям и переломать пару чужих костей, но парень удивляет. Он поднимает ладони, объявляя брейк, и отступает на шаг назад, опираясь бедрами о подоконник все еще открытого окна. Может быть всему виной отрезвляющий ночной воздух или Готэм, необычно спокойный сегодня, но Джейсон раздумывает зарывать его частями по всему городу лишь за одно его гребаное присутствие. – Дик разговаривал с ним за день до, – пробует Уэйн еще раз. – Он не унес это бремя с собой. О, Грейсона озарило. Какая благодать, он не потерян для общества в целом и здравого смысла в частности. – Клево, – безразлично кивает Джейсон; но пора бы шоу заканчивать. – Если ты собираешься открывать рот и дальше, сразу проваливай. Уэйн молчит, продолжая стоять у окна; не уходит, как хотелось бы. И он молчит и стоит у окна весь следующий час, и следующий, и следующий. Джейсон больше не надирается, но к кофе не притрагивается тоже. Он знает, что он должен Дэмиана отпустить, но сказать ведь намного проще, чем сделать. -///- Минует неделя. Джейсон все еще в городе, потому что, видимо, он кромешный идиот и никогда не убегает даже когда действительно горит. Вместо этого, он списывается с Тимом, Диком, Роем, Кори, Кассандрой, Альфредом и, кажется, и английской королевой – всеми, кому резко привалило узнать как у него дела. Конечно, отлично. У Джейсона всегда все отлично, что вообще за вопросы? Уэйн появляется каждый день, незаметно зависает на пару-тройку часов и снова смывается восвояси; он продолжает молчать и подает голос только когда первым заговаривает Джейсон (на уровне «где пульт от сраного телевизора», «хули здесь твой чертов телефон», «не сваливай свои шмотки в кучу из моих» и «твоя очередь мыть хренову посуду»). Джейсону приходится постоянно наблюдать за ним, во избежание осуществления какого-нибудь коварного плана по его убийству или чего-то в этом духе – Уэйн ведь так и не удосужился свои визиты объяснить. Это нервирует и выводит – щенку бы действительно самое время отвалить; но день сменяет день и ничего не меняется. Иногда это больно. Он так похож на Дэмиана. Различий много, но того, что оказывается общим достаточно, чтобы Джейсон дергался каждый раз, когда улавливал совпадение. Некоторые жесты полностью идентичны; ритм речи же разительно другой – следствие разных кругов общения. Уэйн имеет обыкновение складывать свои бесконечные ноги на всех подходящих для этого поверхностях, чего Дэмиан не делал никогда; они предпочитают одинаковую кухню. И пользуются одним шампунем. Иногда это чудовищно больно. Но его присутствие отвлекает; не дает замкнуться на мыслях и снова запить, провалиться в яму, из которой Джейсон уже вряд ли выберется. По всему походит, что он конченный мазохист, но с чувством самосохранения, не позволяющим похерить собственную жизнь окончательно. Потрясающе. Когда Джейсон готовит на двоих только потому, что парень снова тусит у него, а в руках у сынули Брюса метательные ножи Дэмиана, ранее припрятанные в тайнике квартиры, он начинает подозревать что что-то нереально не так. Уэйн безотрывно таращится в экран ноутбука, верча кунай за кольцо на рукояти; он подбрасывает лезвие, ловит, пропускает его по тыльной стороне ладони, переворачивает между пальцами, и все это не глядя. За свою жизнь Джейсон повидал столько мастеров холодного оружия, что счет давно перевалил за сотни, но такую специфичную привычку он видел лишь у одного. Как только Дэмиан оказывался на кухне, в его руках танцевала вся клинковая утварь; да и не только на кухне – во время уборки, просмотра телевизора, чтения новостей, завтраков и ужинов – Дэмиан вряд ли даже отдавал себе отчет в том, что делает, играючи жонглируя подручными ножами всех цветов и мастей. А подручных ножей у него набралось до черта – в части колюще-режущего его арсеналу мог обзавидоваться и Дэфстроук. В поместье табу наложили на все, что представляло собой опасность хоть отдаленно; но в естественных условиях это было его маленьким… – Хобби, – не отрываясь от экрана, говорит Уэйн. – Что? – Мама не учила тебя, что брать чужое не хорошо? Уэйн усмехается. Колко и холодно, намного более опасно, чем обоюдоострый кинжал у него в руке. – Как только найду, обязательно спрошу, как же она упустила мне это объяснить. – Ты ищешь Талию? Пока семья разбиралась с последствиями ее капризов, сама виновница торжества изящно смылась. Джейсон списался с парой ребят, способных отыскать опущенные в воду концы – желание побеседовать с ней все еще присутствует в списке его ближайших планов; Тим тоже помаленьку шевелился, правда, без особого энтузиазма, просто в рамках праздного интереса знать на всякий случай. Но, кажется, провал Талию чему-то да научил или без груза в виде сыночка в хрустальной коробке живется свободнее и она забилась в такую глушь, что ни слуху, ни духу. – Чем же она тебе так насолила? – светски спрашивает Джейсон. – Такая хорошая женщина, многодетная мать. Уэйну действительно пора бы прекратить здесь ошиваться. Но если Джейсон ненароком искалечит сынулю Брюса, от дерьма потом не отмоешься, а он не хочет портить дружеские отношения со сводными братьями. Другое дело, если Уэйн свалит сам, так что остается просто дождаться, когда у него бомбанет. – Ролью цирковой обезьянки, – мрачно отвечает Уэйн. Он тянется к планшету и утыкается в стройную таблицу цифр на экране. Денежные переводы. Неплохой ход – личности масштабов Талии без средств к существованию не прозябают и суммы имеют конкретные. И хотя свои финансовые махинации обычно подчищают, информация банковских систем – это не то, что исчезает бесследно. Ах, сколько людей сгубил безнал. А потом Джейсона догоняет осознание, что это планшет Дэмиана, который Уэйн только что разблокировал графическим ключом Дэмиана. И… цирковая обезьянка? – Тебе три года плохо спалось или что? – Смерть на чужих руках заставляет вещи переосмыслить. Да, да. Высокопафосное блабла. Блаблаблабл… Стоп. В комнате не было видеонаблюдения – Дэмиан выломал камеры практически сразу; пересобачился с Тимом, но свое право приватности отвоевал. Вопрос стал спорным – в конце концов, его состояние могло ухудшиться в любой момент и это давало гарантии своевременной помощи, но Дэмиан заявил, что как-нибудь до тревожной кнопки уж дотянется. В комнате не было видеонаблюдения, и присутствие посторонних оставалось лишь подгадывать по коридорному обзору; видеть, что происходило внутри никак нельзя. В комнате не было видеонаблюдения, и никто досконально не знал, при каких обстоятельствах умер Дэмиан; передозировка на кровати – и на этом все. – Что ты сказал? Уэйн поднимает глаза. Голубые, но не однотонные – левый темнее правого, в котором есть едва заметное неблагородное карее пятнышко. У него глаза Дэмиана. Конечно, так и есть, ведь неоднократное медицинское обследование не выявило подлога; но Джейсон все равно настолько поражен тому, что сука умудрилась скопировать даже их радужки, что слышит только конец фразы. – … его память. – Что? Уэйн медленно отодвигает от себя нож, задержав кончики пальцев на рукояти. Жест врезается в сознание, поднимая в воспоминаниях свое идентичное отражение; Джейсон давит порыв заорать. – Талии нужна была моя память. Она получила ее не полностью, но во время операции каким-то образом поставила между нами нечто вроде ментального моста, – тихо говорит Уэйн. – Он не знал и половины того, что знаю я, но я знаю все, что знал он. От первой до последней секунды. У меня его память. Джейсон… просто пытается вместить весь этот пиздец в собственную голову и не поехать окончательно. Последний месяц дался ему нелегко, и он немножко нервный. Самую малость. Возможно, если бы он не бухал, он бы убивал. Очень много и очень жестоко. Возможно столько, что даже до сих пор шляющийся у черта на рогах Брюс все же соизволил бы отклеиться от своего ненаглядного Супермена, чтобы явиться и вдвинуть очередную разжижающую мозги родительскую нотацию. Но взамен мировому геноциду Джейсон выбрал предаваться тихому и спокойному самобичеванию в компании молчаливого высокоградусного собеседника; и с такими условиями вообще невольно задумываешься о пользе беспробудного пьянства. – Это шутка? – Нет. Если подумать, Джейсон последнее время все же слишком нервный. И у его алкогольного человеколюбия во имя демографического блага нации есть четко очерченные границы, которые проходят где-то именно здесь. – Ты хоть отдаленно представляешь, что я с тобой сделаю за такое чувство юмора? – Я не шучу. Джейсон все понимает. Щенка нельзя бить. Он неслабый пиздюк, но член семьи; а выворачивать членов семьи наизнанку – не хорошо. Даже если они травят тупые розыгрыши; Дик же как-то дожил до своих лет, в конце-то концов. – Знаешь, я понятия не имею, как ты это делаешь и на кой хрен ты это делаешь, но, пожалуй, хватит. Показать где дверь? Впрочем, можешь воспользоваться и окном. – Это был я, – упрямо продолжает Уэйн. – Он – это я. Окей, хорошо. Ну, как скажешь. – Не говори, что не предупреждал, – улыбается Джейсон. Он выхватывает из-под стола припрятанный там пистолет и спускает в парня половину обоймы. Уэйн дергает на себя лежащий рядом костюм Бэтнайта-Блэкнайта (и за то, что этот шкет продолжает лапать вещи, что ему абсолютно не принадлежат, у них будет еще отдельный разговор), успевая нырнуть под бронированный плащ. Прилетевший нож оцарапывает плечо – все-таки с метательным парень уживается на порядок лучше Дэмиана; а дальше происходящее превращается в образцовое месиво. На кухне едва один-то вместится, не то, что двое, активно пытающиеся друг друга убить, и они плавно перекочевывают в коридор, в комнату; оружия у Джейсона везде напихано от сердца, так что квартира методично разносится в духе не безызвестной сцены из Мистера и Миссис Смит. Только без гранат. Им хватает ума ничего не взрывать в помещениях общей площадью в тридцать квадратов. Джейсон уклоняется от летящего ночника и подсечкой валит парня на пол, придавливая сверху. – Три года в коматозе, сопляк, – усмехается он. – Ты сейчас и школьнице не наваляешь. Уэйн опасно сужает глаза и ловко переворачивает их, меняя местами. – Следи за противником, старик, – сжимая его бедра коленями, говорит он. – Пошевели мозгами, мы с ним одинаковые. – И это неверный ответ. Уэйн отбивает направленный в голову удар; но Джейсон все равно изхищряется схватить его за толстовку, сбрасывает с себя и впечатывает в ножку стола. Парень отшатывается, трет лицо тыльной стороной запястья; из его разбитого носа брызжет кровь и она такая… Красная. Она струится по пальцам, капает на ковер, сползает в манжеты, впитывается в одежду; ее пятна на расколотом ламинате, на изорванном диване и на обломках стульев. Она льется и льется, набирается в лужу; течет по стенам на потолок и не останавливается. – Ты умираешь, – оглушено шепчет Джейсон. – Господи, ты умираешь. – Нет, не умираю, – говорит Дэмиан. – Я в порядке. – Ты умираешь. – Нет, не умираю! Дэмиан бросает попытки вытереться, кубарем доползает до него, касается окаменевших плеч, пытаясь привлечь внимание, но Джейсон не реагирует. Он трясет его, тормошит, что-то там орет и чуть ли не бьет, но Джейсон не реагирует. – Тодд, – Дэмиан берет его лицо в ладони. – Джейсон, посмотри на меня. Ты слышишь меня? Знаешь, кто я? И Джейсон, наконец, смотрит. Глаза Дэмиана голубые, но не однотонные – левый темнее правого, в котором есть едва заметное неблагородное карее пятнышко. -///- Что такое человеческая личность? Характер и таланты? Опыт и память? Насколько на самом деле одинаковыми они были; ведь значение имеют не только врожденная одаренность и предпочтения натуры, но и то, что получает человек при жизни. Опыт и память, да. Немаловажная часть. Своего сына Талия воспитывала тем, кому в итоге перейдет власть. Тем, кто будет принимать решения. Она ломала его миллион и один раз, но он так и не сломался, зная, что у него есть выбор. В сочетании с упрямым характером это сделало из него бунтаря и – результатом – он вырвался из ее системы. Дэмиану же она вариантов не давала; она раздавила его сразу же, и он толком не научился возражать. Он перечил другим, подражая оригиналу, но не ей. Переиграть ее планы ему даже на ум не приходило; возможно, потом бы пришло – три года на воле слишком малый срок. Один Дэмиан так и остался трясущийся у ног хозяина шавкой, тогда как другой сорвался с цепи. Оба Дэмиана, плюющиеся на самодовольную манеру Джонатана Кента. Дэмиан, изрисовывающий холст за холстом. Дэмиан, изрисовывающий салфетку за салфеткой. Дэмиан, умоляющий Талию не убивать его. Дэмиан, умоляющий Джейсона оставить его в живых. Одинаковые. Дэмиан, артистично пикирующийся с Джейсоном, изящно балансируя на грани легкого флирта и кромешной пошлятины. Дэмиан, пародирующий голос Брюса так, что в дураках осталась даже система аудиоконтроля бэткомпьютера. Не сверхспособность. Врожденный талант. Одинаковые. Характер одного сильно и долго деформировался под гнетом жизни, годами закаляя свои черты; другого же – не имел такого тяжелого подспорья и сохранил большую часть первозданных легкомысленно-мягких качеств. Неизвестно кем бы вырос сам Джейсон, если бы у него было нормальное детство; без беготни по крышам Готэма, травмы смерти, Дукры, тоже гонявшей его до седьмого пота. Чем бы обернулась его судьба, если бы не Дик и Барбара, в свое время показавшие ему, что не все люди заслуживают ненависти; есть те, что способны быть искренними друзьями. Что будет, если из его истории изъять хоть секунду, может с виду и незначительную, но все же важную? Не было настоящего и ненастоящего Дэмиана; это был один и тот же Дэмиан. Вся разница – опыт и память. Один и тот же человек. Талии удалось. Она сделала полную копию. – Ты знаешь кто я? Джейсон зажмуривается до ярких точек, медленно открывает глаза. Сглатывает сухой ком в горле и хрипло говорит: – Дэмиан. Парень щурится, прикидывая; но это явно не тот ответ, что может хоть что-то прояснить. – Сколько мне было, когда мы впервые встретились? Джейсон молчит, пытаясь просто дышать. Он трет висок, снова зажмуривается. Мозги шевелятся с заметным скрипом, но нужное воспоминание все же всплывает. – Меня конвоировали из Блэкгейт, – говорит он. – Двенадцать. Тебе было двенадцать. [3] – Одиннадцать, – поправляет Уэйн. – Но почти двенадцать. Он садится ровнее, переставая нависать, и тоже глубоко вздыхает. Под его бедром оказывается обломок разбитой то ли картины, то ли мебельной ножки; Дэмиан откидывает его в сторону, не смотря, куда именно тот приземляется. Комната разбардачена до состояния полной и тотальной смерти и Джейсон отдаленно радуется, что снял квартиру в районе, где никто никогда не прибегает на шум. Здесь даже копов особо не вызывают – слишком велика вероятность потом огрести за чрезмерное любопытство к чужим делам. Джейсону всегда нравилось жить в таких местах. – Память перенеслась набором фактов, – нарушает гнетущее молчание Дэмиан. – Не как взаправду. Это как старые воспоминания. Настолько старые, что не чувствуешь уже ничего. Обратный перенос был таким же – другой Дэмиан говорил, что это как текст на бумаге. Даты, люди, сухое происходящее; все равно, что учебник по истории читать. Местами даже скучно. Сейчас, когда волна шока заметно отходит и Джейсон теряет хоть какую-то способность удивляться, он не понимает только одного. – И на кой же черт я тебе сдался? Чужие воспоминания блеклые – всего лишь мертвые картинки. Джейсон имел значение для Дэмиана, но не для этого. С этим они вообще друг другу никто, что Уэйн сам секунду назад и подтвердил. Ответ звучит не сразу. – Ты был единственной причиной, почему он не боялся. И звучит довольно странно. – Чего, например? – Ничего, – эхом отзывается Дэмиан. – Талии. Гнева семьи. Смерти. Сорваться с крыши, словить пулю, утонуть. Рядом с тобой он не боялся вообще ничего. Его копия в чем-то была довольно лихой (да и оригинал любил носиться под перекрестным огнем, не особо задумываясь о целостности собственной шкуры); Джейсон не знает, всегда он вел себя так или только с ним, но случился в его жизни один вечер, который под описание совсем не подпадает. – Перегибаешь. Он впал в истерику, когда думал, что я его пристрелю. – Глобально. Возможно. Но что-то Джейсону все равно не нравится, то, что он слышит. Складно, но немножко тянет дерьмецом. Это дебильное щекочущее ощущение, что что-то не так, когда действительно что-то не так. – Чувства же не переносятся, разве нет? – Твой образ настолько яркий, что практически светится, будто хреново солнце. И Джейсон, наконец, ловит мысль. – Ты не ответил, – говорит он. – На кой черт я тебе сдался? Не стоит забывать, что кое-кто здесь вернулся из сказочного мира грез обратно к нормальной жизни и, если Джейсону не изменяет память, эта самая нормальная жизнь Джейсона не включала. И он не то чтобы заинтересован порядок вещей менять, наоборот, даже удачи пожелает и вслед помашет (на самом деле не совсем; но так будет правильнее). Дэмиан подтягивает скрещенные лодыжки ближе, удобнее перехватывая их ладонями. Жест, характерный не для него. – У меня не так много друзей. О, да ладно. Джонатан не выглядел враждебно. Ну и все остальные. По мелочи. Не может же быть, чтобы Уэйн переплевался с половиной планеты (и Джейсон не хочет знать точный ответ на этот вопрос). Но, в любом случае, друзья – это явно не то, что следует искать в его неблагоприятной компании, это даже звучит смехотворно, нет, ну правда же. Дэмиан продолжает таращиться на стену и Джейсон не помнит, чтобы он хоть раз прятал взгляд; пацан немного прищуривается, размышляя, трет щеку и брезгливо кривится на песок свернувшейся крови, оставшийся на пальцах. Джейсон наблюдает за тщательно маскируемым под безразличие нервным мельтешением и думает о том, зачем Уэйну вообще сдалось доносить, что они одинаковые, если погоды это не изменит? Нет, правда; какая разница, Дэмиан же мертв. То есть, в некоторой степени. Сознание цепляется за это в некоторой степени, и Джейсона озаряет. – Подожди, подожди, – поднимая руки скороговоркой вытараканивает он; глубоко вздохнув, добавляет уже медленнее. – Пусть вы одинаковые, но ты же понимаешь, что это не значит, что взаимозаменяемые? И, пожалуй, с тем, что Джейсон исчерпал лимит способности к удивлению, он поторопился. Потому что других логичных причин присутствия Уэйна здесь просто нет – ну, серьезно, на кой? Единственный вариант – Дэмиан хочет сохранить возникшую между ними связь. Дэмиан Уэйн проявляет интерес к человеческим отношениям. – Ты не можешь его отпустить, – едко говорит Уэйн. – С чего ты взял, что он может отпустить тебя? – В каком таком смысле? – В прямом таком смысле, – вскакивая, зло шипит Дэмиан. – Думаешь, мне нравится здесь находиться? – в отвращении пиная первый подвернувшийся обломок, добавляет он. – Блять, – и через паузу. – Черт, – и еще чуть помолчав. – Дерьмо. Он снова трет поврежденный нос запястьем и выглядит взбешенным до ручки, но и беспомощным. Беспомощность человека, утратившего нечто важное. Другой Дэмиан был неполноценным, сегментарным, бракованным, испуганным, но Джейсон любил его. Как союзника, как друга, как что-то большее, чем Дэмиан так и не стал. Не хватило времени. И сейчас внутри Джейсона пожирающая темная дыра, которая перестает тянуть его на дно, лишь когда рядом оказывается точная, но все же подделка. Искусная, в разы лучше, обстоятельная и абсолютная, но такая фальшивка. Джейсон противен сам себе, он рвется свалить из города каждый божий день; только вот не может, как и не может выставить Уэйна за дверь и не может не понять его состояние. Дэмиан заперт в той же клетке – за эти три года он прожил целую жизнь, которая одновременно его жизнью и не является, и ощущение, что все не идет по накатанным рельсам сбивает его с толку. Как бы бесцветно не прошел перенос, красок хватило, чтобы отличия Уэйна напрягали. У того Дэмиана был Джейсон и этот Дэмиан чувствует пустоту там, где его больше нет. – Почему он выбрал тебя? Это же… Уэйн замолкает, но кривится так, что и ежу ясно, что он имеет в виду. – О, тебе не понравился наш маленький сюрприз? – глумливо усмехается Джейсон. – Жаль, мы планировали сделать татуировки с именами друг друга. Подколка откровенно издевающаяся, но Дэмиан не отражает, лишь демонстративно закатывает глаза. – Он не знал, что все перейдет мне, – говорит Уэйн. – Как и я мог быть только наблюдателем. Он раздраженно расталкивает осколки настольной лампы носками кроссовок и снова садится на пол, сползая по стенке; вытягивает ноги, бесцеремонно тесня прочий мелкий мусор, немного шевелит мысками. Дэмиан поправляет растрепавшиеся волосы, пытается убрать челку за ухо, но она осыпается обратно – пряди срезаны слишком коротко. В основном Уэйн вел себя как в юности, но что-то осознанно повторял за копией – так ему ощущалось органичней. Вот уж действительно дьявол в деталях. Подождите, стоп. – Ты вообще можешь отличить его от себя? – с подозрением спрашивает Джейсон, потому что только очередного кризиса личности в семье не хватало. Когда Брюс потерял своего второго Робина, у него напрочь сорвало резьбу и если бы не Тим, улицы Готэма утонули бы в крови; о многогранности помутнения Талии и рассказывать нечего. Парень наследует гены обоих и Джейсон даже думать не хочет, во что он обратится, если тронется умом. Дэмиан снова корчит недовольную гримасу, делая такое выражение, будто вместо героичного спасения мира Его Высочеству предложили посмотреть матч по пляжному волейболу с горяченькими цыпочками в едва заметных купальниках. – В некоторой степени, – неохотно признается он. – В некоторой степени? – Мы идентичны слишком во многом, – огрызается Дэмиан. – Одинаковые. Никак не дойдет? Джейсон хочет рассмеяться – Идентичны? Да ты себя-то видел? – но вовремя осекается. Дело не в чертах лица, жестах, привычках или каких-либо других внешних проявлениях; они вполне могли одинаково мыслить. Да, иметь разные мнения касательно одних и тех же вещей, исходя из отличающегося житейского опыта (и, должно быть, это ощущается как шизофрения); но у них совпадают показатели мозговой активности, таланты, пристрастия, увлечения и, вероятно, даже мечты. А это как ощущается? Как свеча, зажженная между зеркал? Как дежавю? Как раздвоение личности? Если Дэмиан получил воспоминания не только о результатах принятых решений, но и обо всех сопутствующих им размышлениях, в его голове сейчас стопроцентный образцовый ад. – Различаемся мы тоже слишком многим, – говорит Дэмиан; Джейсон автоматически делает скидку на явную запутанность, учитывая кашу, варящуюся в его сознании. – Я не собираюсь быть им. Уэйн зыркает с такой враждебной неприязнью, что пора бы ему напомнить, что сия скромная обитель не призвана становиться храмом сопливого нытья, и никто здесь никого не задерживает. – Однако выходить в окно ты тоже не собираешься, – холодно замечает Джейсон. – Однако ты до сих пор не переломал мне ноги, – на этот раз шпильку Дэмиан не пропускает. – Я знаю, как ты двигаешься. Ты можешь вышвырнуть меня в это хреново окно в любой желаемый момент. На первом же рывке стало понятно, что в долгой отключке Дэмиан форму потерял. Техника осталась, но скорость и сила заметно ушли. И, кстати, насчет ножа – царапина неглубокая и если он изначально метил зацепить Джейсона как-то иначе, то у него еще и прицел сбит. Ну и, вообще, да. Джейсону ничего не стоило его вырубить. Даже с плащом он подгадал – знал, что Дэмиан дернется под скомканный костюм; но и без этого пули прошли бы в пяти-шести сантиметрах над его головой, выглядя при этом как прицельная стрельба. Джейсон вообще отлично стреляет и может показать и не такие фокусы. А еще он не ожидал, что Дэмиан подловит его настолько точно. – Нечего сказать? – колко продолжает Уэйн. – Давай, я весь внимание. Джейсон вздыхает, трет лицо, нажимает на припухшие от постоянного недосыпа (ну хоть не пьянства – с вечно забегающим в гости Дэмианом особо не нажрешься) веки, зарывается пальцами в волосы. Надо бы поставить щенка на место, но он слишком устал варить воду и просто хочет тему уже закрыть. И немножко – даже не пытаться ковыряться во всем этом ужасе и застрелиться сразу. – То есть, – усмехается Джейсон. – Подводя итог, я тебе нахер не сдался, а ты нахер не сдался мне, но мы вместе как в слащавой мелодраме, потому что только так никому не хочется лезть на стену, – его ухмылка становится острее и теряет всякий налет веселья, оставляя только чистый злой сарказм. – Есть идеи, что делать с этим дерьмом? Враждебность во взгляде Дэмиана немного затухает, когда он понимает, что ответного перехода на личности не будет; впрочем, полностью она не уходит. Кажется, отвращение и неприязнь из его глаз не уходят вообще никогда. – Сначала найдем Талию, – сумрачно говорит Уэйн. – В этой хибаре есть лед? – добавляет он, снова прикасаясь к ноющему носу. – Если ты не разнес холодильник, – бегло осматриваясь, отзывается Джейсон. Устроенный ими бардак, разумеется, все еще здесь; но кухня пострадала не сильно, в теории можно и кофе замутить. Бывало и хуже. Джейсон часто себе это говорит, даже в тех случаях, когда хуже не бывало. Немного успокаивает, внушает слабое чувство уверенности. Это нечто вроде персонального ритуала Джейсона чтобы прочистить мозги и перейти от жевания соплей к решению проблем насущных. Бывало и хуже, да. Организовать кофе, собрать пакет со льдом, свалить на новую квартиру, отыскать Талию. Не ахти что, но все же звучит как план. -///- Иногда у них получается, иногда – нет. Большей частью – нет. Это похоже на съем жилья с абсолютно безразличным чужим чуваком, лишь бы скостить сумму аренды – кто-то постоянно шастает, но особо на глаза не давит; конечно, пока не начинает умничать и не разбрасывает везде свои гребаные вещи. В личном общении Уэйн напоминает сверхнавороченную бомбу в руках у дауна-дальтоника. Тут не то чтобы красный провод отыскать, тут даже не понятно есть ли этот красный провод вообще. Джейсон тоже не кремовая пироженка и уж тем более не кремовая пироженка, собирающаяся мириться с чьими-то психопатичными замутами; так что детонирует между ними часто. За неделю они переезжают еще дважды; один раз выбираются на совместный патруль, который тоже почти заканчивается катастрофой (из-за Уэйна; этот придурок срывается с троса, по старой памяти не рассчитав силы и если бы не Джейсон, успевший гарпуном прибить его плащ к стене, щенок переломал бы себе больше костей, чем в нем вообще найдется). Часто звонит Дик, расспрашивая все ли нормально (разумеется, все нормально); Джейсон списывается с Тимом, но в основном по вопросам месторасположения Талии. Рой сбрасывает сообщение, что приедет в любой момент, только свистни; Джейсон говорит, что происходящее не выходит за рамки приемлемого для его шизанутой семейки, и они с Кори могут дальше наслаждаться затянувшимся стихийным отпуском на Мальдивах. Дэмиан связывается с Кассандрой и долго молчит, а потом скидывает соединение, так и не сказав ни слова. Брюс продолжает творить справедливость в параллельных мирах, не имея даже отдаленного понятия, в каком дерьмище плещутся его дети. Остальные как не знали, так и не знают, что Дэмиана вообще-то было два и, естественно, никаких лишних вопросов не задают. Но период острых углов все же проходит и откровенная агрессия между ними скатывается в агрессию менее откровенную. Дэмиан медленно собирает свою личность из раздробленных фрагментов; некоторые привычки полностью пропадают, видимо, восстанавливаясь в изначальную манеру поведения, но некоторые остаются, приобретенные в процессе трех лет его не-жизни. Он зовет Джейсона по фамилии, никогда не используя имя и сокращения. Он не в восторге от Себастиана Стэна, считая его слишком слащавым для роли убийцы с отмороженным лицом (Джейсон не собирается оспаривать авторитетное мнение абсолютного эксперта по вопросам припечатанной лопатой эмоциональности). Некоторое время он курит, переняв это от копии, но быстро бросает. Незаметно они притираются до такой степени, что Дэмиан уже не забегает на пару-тройку часов, а живет у Джейсона почти на постоянной основе (места начинает не хватать просто катастрофически, так что приходится перебраться в квартирку побольше и окончательно завязать с бурными деструктивными истериками – кочевать по району порядком подбешивает). Постепенно помимо своей амуниции Джейсон начинает придирчиво просматривать и огнестрельную часть амуниции Дэмиана; а Дэмиан помимо своих ножей точит и ножи Джейсона. Это рационально – Джейсон лучший специалист во всем, что тикает, взрывается и плюется патронами, а Дэмиан профессионально шарит в любом колюще-кромсательно-шинкующем. Их совместные патрули становятся регулярными (исключительно чтобы щенок не убился ненароком). Они выбирают фильмы с учетом общих вкусов, готовят всегда на двоих; да и в остальном полностью комбинируют свои распорядки дня – это тоже сугубо логично – оттенок взаимовыгоды эффективно снижает жгучее желание перетрясти друг друга на пух и перья. Оба предпочитают спать в светлое время суток – ночью слишком велик шанс подорваться от собственных криков. Джейсону снится Джокер – редко, но бывает. Дэмиан во сне видит убивающего его Еретика, может, Талию; захлебывается кровью или еще что – они не особо разговаривают на этот счет. В подобные часы оба обычно выбираются в город или пьют кофе до самого утра, не способные больше заснуть. По всему походило бы, что Дэмиан справляется; если бы не маленькое но. Иногда когда Джейсон смотрит на него слишком долго или улыбается ему, или делает еще что-то напоминающее о не его прошлом, Уэйн замирает и спрашивает «знаешь кто я?». В такие моменты его взгляд тускнеет, а сам он каменеет, обращаясь в безжизненную статую. Джейсон отвечает, что у него идиотское арабское имя, буквально означающее «сын летучей мыши» и это абсурдно смехотворно, учитывая сопутствующие обстоятельства; что однажды Дэмиан выкупил у Дэфстроука долги своей подружки за пять лимонов папочкиных баксов. Что лет в четырнадцать он разбил бэтмобиль и повесил казус на Тима. Только после этого Дэмиан отмирает. Джейсон знает, что Уэйн думает, что он путает их; правда же в том, что он всегда их отличал. Может быть, первое время он и видел в Дэмиане отголоски его копии, после же – всегда точно понимал, кто именно находится рядом с ним. И дело даже не в том, что у этого Дэмиана метафорические демонические рога и хвост как у черта, вовсе нет. Невзирая на все сходства и различия, они просто слишком разные. Чувства Джейсона не пропадают – он все еще помнит своего Дэмиана и его образ не замещается оригиналом; но появляется осознание, что и этого Дэмиана есть за что ценить и уважать. -///- В поисках Талии и взаимных попытках не сойти с ума происходит много хорошего и плохого, и стена между ними начинает медленно оседать. Все начинается в Бостоне – зацепки по следам мамаши Уэйна часто приходится проверять лично, выбираясь за пределы Готэма – и они оказываются на территории Миднайтера. Джейсон сбрасывает сообщение о визите, соблюдая некое подобие супергеройского этикета; Лукас добродушно разрешает им похозяйничать в своем городе, но не шуметь уж слишком громко, а то он снова разошелся с Эндрю и вообще не в настроении видеть никого из бэтсемейки, кроме Дика с его божественной задницей. Пара дней проходит бесплодно – хвост Талии так и не всплывает; а потом они оказываются в самом центре замеса то ли с наркоторговцами, то ли с нацистами – Джейсон не особо разбирается – лишь отдаленно чертыхается, что не сообразил, что все снова пойдет кувырком, как только услышал, что Найтер разосрался со своим бойфрендом. Ведь когда Лукас пребывал в непонятках с Эндрю, вокруг него вечно творилось образцовое мясище (не то чтобы он был против, наоборот, Миднайтер как раз из тех, кто всегда голосует за насилие и расчлененку). Как бы там ни было, Дэмиан попадает ровно аккурат под разорвавшийся баллон с газом Пугала и травится по полной. Джейсона с фильтром в шлеме не цепляет никак, но достается ему тоже не мало – какой приход не ловит Уэйн, он бросается на Джейсона; и пока Лукас разбирается с наркоторговцами-нацистами, весело пиная их отрубленные головы (причем буквально), Джейсон пытается отбиться от озверевшего младшего братца, не калеча его уж слишком сильно. И это проблема – хоть Дэмиан форму не восстановил, он живо компенсирует недостаток физической подготовки ничем не замутненным искренним желанием убивать. Стрелять Джейсон не решается, за холодное оружие опасается хвататься тоже; пацан вертко выпутывается из всех ловушек, не позволяя себя связать, и вальсировать приходится вплоть до момента, когда введенное в потасовке в шею Дэмиана противоядие начинает действовать. После этого Уэйн прекращает попытки нарубить его на крипи-паззл и планомерно впадает в истерику с криками и слезами. Час спустя Дэмиан выглядит так, будто неделю провел в безостановочных рыданиях. Джейсон зашивает рваную рану на его ребрах – черт, все же зацепил – время от времени косясь на застывшее лицо. Взгляд парня мертвый настолько, что даже страшно. Отходняк от газа всегда был именно таким – вопли, плач и ужас заканчиваются, оставляя за собой парализующее душу опустошение. Ничего, к утру будет как новенький. – Быстро дети растут, – лениво жуя бургер, говорит Лукас, закинув ноги на клавиатуру собственного исполинского компьютера. – Это же тот пацан, что шел комплектом с красной звериной, верно? Джейсон недоуменно оборачивается на него; но почти сразу вспоминает – опус с Мамой, да, тогда они с Уэйном и пересеклись. Дэмиан был с Голиафом, такое и правда не забудешь. Кстати, куда Голиаф вообще делся? А, ладно. – Вроде того, – неопределенно отвечает Джейсон. И крупно вздрагивает, когда чувствует прикосновение к плечу. Он поднимает голову, но Дэмиан ничего не говорит, просто смотрит. На него, а не сквозь, что тоже хороший знак. Уэйн смещает ладонь выше, скользит по ключицам, останавливается на середине шеи и проводит линию, жестко рассекая ее пополам. – Я перерезал тебе глотку, – хрипло говорит он. – Здесь. Лукас двусмысленно присвистывает. Джейсон не обращает на его сальные намеки никакого внимания. – Ты осознаешь, что я жив? – спрашивает он. – Да, – эхом отзывается Дэмиан. – А то, что на самом деле ты этого не делал? – Да. – Хорошо. Джейсон наклоняется к ране, откусывает нитку зубами и берет со стола тюбик мази. Дэмиан снова тянется к его шее и повторяет линию смертельного разреза. Джейсон накрывает его руку своей, согревая ледяные пальцы. Обычно они не касаются друг друга вне тренировок, четко соблюдая личные границы; но сейчас Дэмиану жизненно важно знать, что все в порядке и Джейсон не имеет ничего против, даже если Уэйн вцепится в него мертвой хваткой и просидит так с неделю (конечно, Джейсон будет припоминать ему это до скончания времен, но уже после). Дэмиан просто не в себе. Опять. Джейсон бы посмеялся с самой ситуации – ну, серьезно, что на этот раз с твоими больными мозгами? – если бы сам не хотел, чтобы он вернулся в норму. Сбрендивший Уэйн кончится одними проблемами и Джейсон окажется в самом их эпицентре. – У вас нечто вроде нежной связи между матерью и ребенком? – запивая бургер пивом, снова влезает Лукас. – Симпатичные ролевые игры, должно быть, отлично освежают отношения. – Я его старший брат. – А, – понятливо тянет Лукас. – Ну, раз это теперь так называется. Дэмиан молчит, пока Джейсон отматывает бинт для повязки, пока накладывает ее и фиксирует. Ему нужно отойти. Джейсон и сам попадал под газ и знает что это за дрянь – эффект реальности такой, что в настоящую реальность потом долго не сильно-то верится. Когда он выныривает из-под руки Дэмиана, закончив с последними штрихами, он замечает, что Уэйн продолжает на него смотреть. О, ну ясно. – В детстве ты на спор выиграл у меня шлем, – вымученно вздохнув, начинает Джейсон. – Было дело, держал дома какую-то курицу, перепелку или павлина, хрен там разберет. А еще у тебя была собака, кот и чертова корова. До сих пор не понимаю, откуда у Альфреда взялось столько терпения выносить этот зоопарк. Как раз за него Стефани звала тебя Дэмиснежкой, а ты звал ее Жирофани и, кажется, это продолжалось вплоть до твоего исчезновения. И это именно тебя похитила Талия. Я знаю кто ты, Дэмиан. Всегда знал. Боже, Джейсон уже устал это повторять. Он даже не подозревал насколько осведомлен о жизни сопляка, пока не началась вся эта захватывающая «тысяча и один миллион фактов о Дэмиане-гребаном-Уэйне» игра. Самое забавное, что, кажется, он еще ни разу не повторился. Так, навскидку. Дэмиан с силой зажмуривается и медленно открывает глаза. – Как ты нас различаешь? – тихо спрашивает он. – Никто не смог. – Я смог. – Как? – Кроме того, что он мертв и выбирать особо не приходится? – Ты понял, о чем я. Вообще это первый раз, когда Дэмиан напрямую упоминает о существовании собственной копии с судьбоносного вечера, в который они решили кантоваться вместе-врозь. Да и бесед по интересам они обычно тоже не ведут. Просто к слову. Джейсон щелкает пальцами, привлекая внимание, и указывает на стену. – Ты не думал, что вы уникальны? – говорит он, дождавшись, когда Дэмиан повернет голову, следуя жесту. – Не как единое целое, а каждый по отдельности. Джейсон приподнимает длинные пряди, но шея парня в порядке, а вот он точно помнит, что зацепил его не только по ребрам. – Другая сторона, – подсказывает Дэмиан, шатко пересаживаясь левым боком, и ссадина действительно оказывается за его ухом. – Невозможно оспорить то, что мы абсолютно идентичны. – Ментально, физически, физиологически, тралала, – легко соглашается Джейсон. – Но ведь всегда найдется кто-то вроде меня и подпортит статистику. Есть заколка? Дэмиан отрицательно дергает плечом. Джейсон не слишком искусно скручивает его пряди у макушки и фиксирует гигиенической ватной палочкой на манер шпильки. – Ты мне сейчас пытаешься впаять концепцию души? – снова заторможенно моргнув, спрашивает Дэмиан. – Возможно, – улыбается Джейсон. – А тебе симпатизирует мысль о собственной бездушности? Немного ниже. Правее. Замри. Уэйн наклоняет голову под нужным углом и Джейсон осматривает рану. Не глубокая – просто содранная кожа – но все же обширная. Сложно было не приложить его пару раз, пока он на полном серьезе пытался разобрать Джейсона на запчасти. Да и не то чтобы сильно стыдно. Джейсон достает из вороха упаковок бинтов и флаконов обезболивающего початый тюбик мази, а Дэмиан рассматривает собственные руки, будто они и не его вовсе. – Я думаю, он был частью меня, – говорит Уэйн, когда Джейсон выдавливает на пальцы нужное количество. – Лишь элемент механизма. Не более. Другой Дэмиан, конечно, действительно пестрел пробелами, но все же сомнительно не считать его отдельной личностью; парень два высших умудрился получить, не слабо, а? Они полностью автономны и если бы не коварные планы Талии и мозгомутки с обменом воспоминаниями, могли бы и не слыхать друг о друге, не ощущая при этом никакого дискомфорта. – К чему ты клонишь? Дэмиан перестает таращиться на руки, поднимая взгляд на лицо собеседника. Его выражение несет маниакальностью и на секунду Джейсон иррационально чувствует себя божеством, откликнувшимся на кровавую жертву своего преданного жреца. – Он не мог быть мной, но я могу быть им. Джейсон замирает от неожиданности; мазь плавится в тепле его пальцев, вязко стекая на запястье. Уэйн же категорически против даже намеков на идею стать двойником своего двойника, разве нет? – Это не сложно, – продолжает Дэмиан. – Я бы смог. На праздный интерес не похоже, прощупывается нехреновое двойное дно. Уэйн методично отстраивал себя заново, шаг за шагом компануя из осколков; часть перенимал, но он их разделял. И, оказывается, есть что-то, что размывает границы, утягивая его обратно в хаос. Дэмиан ведь не из тех, кто шумит на ветер, наоборот, из него особо ничего и не вытянешь (кроме оскорблений и проклятий, конечно); он никогда не тарахтит попусту. Тема его волнует и сейчас, когда он больше на подсознании, чем в здравом уме, он говорит об этом. Джейсон ни разу не психолог, зато принцип решений и их последствий понимает действительно прекрасно. – Что есть у него такого, что ты хочешь забрать? Других причин Уэйну лезть в шкуру своего неугодного клона Джейсон просто не видит. Слова производят настоящий фурор – Дэмиан дергается, инстинктивно группируясь, и Джейсону приходится резко поймать его колени, не позволяя грохнуться на пол вместе с шаткой больничной каталкой, на которой он сидит. Уэйн моментально напрягается, становится жестким, как натянутая струна, рефлекторно реагируя на чужое прикосновение; но тут же расслабляется, осознав, что это Джейсон. Джейсон ослабляет хватку, уловив, что Дэмиан больше не собирается двигаться и смещает руки выше на бедра, незаметно зажмуриваясь от ощущения призрака под собственными ладонями. Но наваждение уходит с той же скоростью, с которой и приходит; и рядом с ним снова тот Дэмиан, который рядом с ним и есть. Тот Дэмиан, личность которого продолжает разваливаться, несмотря на все усилия их обоих. – Кассандра, – наконец, комкано признается Уэйн. – С ней было так… легко. А сейчас я даже не знаю, как начать разговор, – он опять замолкает гулко сглатывая. – Она важна. Не хочу терять ее и не могу ничего сделать. Совершенно ничего. Я бесполезен. О. Насильно расставаться с близкими больно. Джейсону ли не знать. – Не все сразу, – нейтрально мычит он, принимаясь замазывать налившийся синевой след на шее Дэмиана, потому что деть руки больше некуда, а держать его за задницу и дальше довольно странно. – Слова найдутся со временем. – Ты и Кассандра, – отрицательно мотает головой Уэйн. – Вы любили его, – и он не дает паузу опровергнуть или подтвердить; да даже осмыслить, напрочь сшибая следующим вопросом. – Хочешь увидеть его вновь? Простого «нет» здесь явно не хватит, если бы это «нет» вообще существовало. Боже, Джейсон так скучает. Он не может толком выцепить чего именно ему недостает – дразнящей улыбки Дэмиана, той легкости, которой наполнялся воздух вокруг него, провокационной пошлятины, что он временами выдавал; дебильной привычки полоскать кружки, а не мыть их, манеры записывать все важное на тысяче бумажек и в итоге терять их все. Только утратив, в полной мере ощущаешь, насколько ценной была каждая деталь. Уэйн накрывает ладонью его руку, и Джейсон, очнувшись, переводит взгляд на его лицо. Другой Дэмиан мертв и его уже не вернешь; а глаза этого Дэмиана продолжают зиять пустотой. Он не верит и даже не пытается довериться; уперся как баран и топчется на месте, упрямо выбивая копытами яму, в которую и упадет. Его невозможно переубедить. По крайней мере, не так; нужно что-то иное. Причины и следствия. То, что работает всегда. Вряд ли Уэйн способен хитрить в подобном состоянии, а это значит, что назад его тянут именно Джейсон и Кассандра. Переиграть такое сложно – с Кейн его не связывает действительно ничего, Джейсон же… Между ними слишком много молчания и холода, чтобы это считалось дружбой и слишком много боли и привязанности, чтобы это походило на профессиональное партнерство; Джейсон и сам не знает, что их связывает, хотя явно не ничего. Но ведь есть другие, кому Уэйн точно не безразличен. – Дик любит тебя, – тщательно подбирая слова, аккуратно говорит Джейсон. – А ты? – эхом спрашивает Дэмиан. Его ладонь медленно спускается по чужой руке, соскальзывая к локтю; прикосновение щекочуще-томное, возводящее не-ничего между ними в третью категорию, о которой Джейсон определенно не готов даже думать. – Очень братские чувства, – облизывая пальцы после бургера, отмечает Лукас. – Всегда знал, что у вас крепкая семья. Они одергивают руки, будто ожегшись; момент разбивается, звеня осколками на каменном полу. – Захлопнись, – автоматически огрызается Джейсон. – Ты и половины не знаешь. – И не горю желанием, – безразлично пожимает плечами Найтер. – Боже, и я еще считал, что это у меня проблемы с парнем. Может быть, так оно и выглядит. Вполне может быть, да. Но Джейсон действительно не готов даже думать о чем-то подобном; привязанность между ними какая угодно, вот только не романтическая. – Ты заткнешься или нет? – мрачно цедит он. – Не груби старшим, – нисколько не обидевшись, парирует Лукас. Наоборот, происходящее его, кажется, немало забавляет. Ну, естественно. – Ты не знаешь, сколько тебе, – саркастично напоминает Джейсон. – Условно старшим, – легко отмахивается Лукас. – Забирай свою ванильную принцессу, и проваливайте из моего города, – уже тяжелее добавляет он. – Мармеладную, – рассеянно буркает Дэмиан. Джейсон моментально оборачивается на него; но ничего такого – Уэйн брезгливым щипком оттягивает ткань своих штанов, его губы слабо кривятся при виде пятен впитавшейся мази. – Черт возьми, моя единственная форма, – тихо бубнит он. – Это дерьмо хоть отстирывается? Лукас выпрямляет ноги, отъезжая от компьютера на достаточное для прямой линии обзора с ним расстояние. – Вот и выяснишь, мармеладная ты наша, – весело усмехается он. – У вас есть время до утра, – и чуть подумав, он снова подает голос. – Передавайте пламенный привет знойным тылам Агента Шестьдесят Девять. Уэйн закатывает глаза – любые ремарки неописуемого великолепия задницы Дика, кажется, достали до печенок уже всю семью. Джейсон незаметно выдергивает ватную палочку из его волос; Дэмиан рефлекторно пробегается пальцами по упавшим прядям, реагируя на движение, и опять кривится в недовольстве, не в состоянии сообразить, что за дела. Его глаза остро бликуют приевшимся до тошноты раздраженным отвращением; но, по крайней мере, это лучше, чем кромешная темная пустота. -///- Утром они не возвращаются к теме вообще. Ночь будто выпадает из истории и могла бы действительно и вовсе не существовать, но что-то и правда меняется, потому что Джейсон видит последствия. Дэмиан перестает обходить его по подчеркнуто отдаленной дуге, не сверлит уничижающим взглядом, когда они сталкиваются в узком коридоре, и не обращает внимания, если стукаются локтями на крошечной кухне. Когда Джейсон перебирает пистолеты, раскладывая составляющие по журнальному столу, Дэмиан внезапно занимает противоположный край дивана, а не демонстративно уходит нянчиться со своими ножами в стоящее на отшибе кресло. На постоянное присутствие Джейсона он начинает реагировать никак. Больше не разводит особой драмы с брюзжанием и шипением; беглым осмотром отмечает наличие и на этом все. И, что важно, он остается тем Дэмианом, каким и является. Детали продолжают смешиваться; но только этот Дэмиан имеет идиотскую привычку гасить свет, метко бросая в выключатель подручную мелочь и никогда не использует костеры, оставляя липкие круги следов от кружек на всех пригодных для этого поверхностях (Джейсон не повернутый педант, но что сложного в том, чтобы использовать гребаные костеры?). Только этот Дэмиан способен разобраться со ста пятьюдесятью режимами заумной стиральной машины (и стирает их одежду теперь исключительно он). И только этот Дэмиан зыркает спросонья так, что странно, что обои от стен не отслаиваются. Их вещи вечно перемешаны неописуемыми кучами, потому что выросший в спартанской муштре Уэйн в свободном плаванье совершенно не имеет обыкновения хранить свое барахло в порядке, заваливая им все, что вообще возможно. Причем ориентируется он в получающемся бардаке превосходно. Каким-то образом. Джейсон не знает каким, но его это бесит. И его бесит, что ухаживать за холодным оружием у щенка Брюса получается образцово, лучше не смог бы никто, тогда как сам Джейсон ножи точить на самом деле ненавидит. И то, что Уэйн готовит отличнейший кофе, его тоже бесит. И сэндвичи у него, кстати, ничего. Что бесит. Все это бесит Джейсона до такой степени, что когда Дэмиан со своим «личная встреча ничего не изменит» все же сдается под бесконечным напором «твоя сросшаяся с диваном задница тоже не изменит ничего», и они наконец-то оказываются в Гонконге, Джейсон парой звонков погружает в кромешный ужас весь чертов город, лично пообещав каждой обжившейся там шишке море экзистенциальных страданий и пропасть многомиллионных убытков, если в ближайшие три дня на их территории не будет полный штиль. Преступная сеть сковывается параличом предчувствия казней египетских, свою деятельность приостанавливают даже копы, всецело отдавшись проблемам застрявших на деревьях котов и переходящих улицу старушек (а Джейсон ведь и не догадывался, насколько круто прогнило местное правосудие); тем временем Дэмиан встречается с Кассандрой в одном из ирландских пабов и они, вроде, разговаривают, взяв по кружке сидра. Да, вот именно так Джейсона все это бесит. Он проворачивает бутылку Guinness'а вокруг оси, незаметно косясь в сторону скупо общающейся парочки, но разобрать о чем речь все равно не может – Кассандра сидит спиной, а Дэмиан не снял капюшон пайты и в сумме с подпирающей подбородок ладонью его лица толком не видно. И слишком темно, чтобы бар хорошо просматривался. Встреча длится около часа и заканчивается мирно. Кажется. Как бы там ни было, они коротко прощаются, и Кассандра уходит, а Дэмиан тянется к телефону, лежащему рядом с отставленным за ненадобностью костером (да в чем проблема этого парня?). Джейсон отвлекается всего на секунду, рефлекторно бросая взгляд на собственный мобильник; а когда поворачивается вновь, Уэйн уже растворяется в воздухе. Но удивиться он не успевает; не успевает даже озадачиться что за дела – живот давяще обжигает теплом, напрочь вышибая из головы все связные мысли. Ладони медленно скользят под тяжелой кожаной курткой, поднимаясь по его бокам на грудь; прикосновение полно откровенного наслаждения от самого факта прикосновения и Джейсон вообще не помнит, чтобы хоть когда-нибудь его касались с таким неприкрытым голодным желанием. Он чувствует за своей спиной глубокий вдох, прижимающий их еще ближе, шею опаляет жаркое дыхание и раздается тихий щекочущий смешок. Дэмиан обходит его одним грациозным поворотом и ловко устраивается на соседнем стуле, расслабленно расставляя колени чуть сильнее, чем если бы поза была полностью естественной. Джейсона в жизни клеили не раз и не два, но никто никогда не выглядел настолько завлекающе. И. Наверно не стоит так пялиться. Впрочем, Джейсон не один такой – на парня недвусмысленно таращится весь гребаный бар. Дэмиан колко усмехается, явно довольный произведенным эффектом; изгиб его губ теряет игривость, искрящийся огонь в глазах сменяется привычным ровным горением, осанка становится менее напряженной, возвращая комфортную сутулость. Он уютнее опирается пятками о перекладину стула и засовывает руки в карманы. За несколько секунд из центра вселенной Уэйн обращается в представителя такой же серой массы, как и люди вокруг, полностью теряя их интерес. Дэмиан блекнет, обесцвечиваясь, и вскоре никто даже не помнит о том, что он вообще существовал. Он научился этому у Брюса. Искусство становится фокусом внимания и бесследно пропадать осваивали все, кто когда-либо носил плащ Робина (Джейсон тоже, поэтому Кассандра и прошляпила его, хотя он занял место аккурат у бара; Дэмиан же значительно потерял в физической подготовке, а не ослеп). Но настолько тонкое и прочное манипулирование толпой Джейсон видит впервые. Талант. Не может быть иначе, подобный уровень невозможно приобрести, только наследовать. Джейсон прочищает горло, не уверенный что голос прозвучит ровно и спешно соображает о чем они вообще. – Как прошло? Дэмиан корчит страшные глаза, плебейски взгромождает локти на стойку. Зарывается пальцами в волосы. Садится прямо. Снова опирается на стойку. Делает еще более страшные глаза, поднимает ладонь, намекая выдержать паузу. Берет бутылку Джейсона, отпивает добрую половину и смешно кривится, будто от лимона откусил. – Крепкое? – с недоверием уточняет он. – Ты же целый вечер из себя Бонда строишь. – Меня не свалит и с литра вискаря, – отвечает Джейсон. – А с тобой что? – Еще в четырнадцать выяснил, что пьянство не по мне. Дэмиан выглядит странно. Он ведет себя больше как другой Дэмиан, но его взгляды, незаметно ощупывающие помещение – цепкий контроль прирожденного убийцы, ожидающего нападения в любой момент. Джейсон привык к их сдвоенности и временами уже даже не реагирует, но сейчас в текущем Дэмиане слишком много от копии. Подобного раньше не было. – Я так со своего первого поцелуя не нервничал, – гундосит Дэмиан, закрыв лицо ладонями. – Иисусе, Джон наверно до сих пор думает, что я не научился целоваться. Джейсон не сдерживает смех. Первый поцелуй Тима был с Коннором, Дэмиан выбрал Джонатана. Походу, криптонские ребята пользуются стабильным спросом в этой семье. – Сейчас он думает, что тебя приложило настолько щедро, что ты перестал его узнавать, – возражает Джейсон. – О. Ну, спасибо. Дэмиан трет лоб, морщась, и замечает рюкзак под чужим стулом. – Надеюсь там максимум винтовка, а не РПГ-7, – приподнимая бровь, весело усмехается он. Штурмовая винтовка с подствольным гранатометом, десяток запасных магазинов, пятерка светошумовых, тройка осколочных и брикет С-4 – базовый набор на случай непредвиденных обстоятельств и плановых забегов на короткие дистанции; но все это слишком не важно. [4] – Завязывай, – прищуривается Джейсон, игнорируя издевку. Непонятно нахрена и зачем, но пора бы кое-кому из чужой шкуры вылезти. Да, может быть, Кассандра купилась. Может быть, так было лучше для нее, ведь Дэмиана со всеми его дерьмодемонами невозможно слету проглотить без несварения и диареи; но Джейсон – не Кассандра. У Уэйна диапазон проявления положительных эмоций как у зубочистки; он все прекрасно чувствует, но не способен смеяться или визуально демонстрировать прочие признаки радости без значительных усилий и немалой доли актерского мастерства. Которого, как выяснилось, у него действительно в избытке. Взгляд Дэмиана промерзает арктическим холодом. – Уровень паранойи – повелитель галактики, – абсолютно ровным – своим – голосом замечает он. – Как же ты спишь по ночам? – Никак, – просто отвечает Джейсон. – Скажи еще, что моя паранойя не оправдана. Дэмиан улыбается. То есть, он не улыбается, но Джейсон уже настоящий эксперт по микроотличиям одного недовольного лица от другого. – Иногда кажется, что ее раздают с членским билетом клуба этой гребаной семейки. Невзирая на собственные слова, Уэйн опять одалживает пиво Джейсона, делает пару глотков; тянется к его пачке сигарет и закуривает. – Ты же вроде бросил? Дэмиан глубоко затягивается и, запрокинув голову, выдыхает целую бесконечность никотинового дурмана. – Да, – говорит он, втыкая в пепельницу едва начатую сигарету. – Эмоции даются слишком дорого. За два месяца их навязчивого сожительства Джейсон выяснил одну вещь. Дэмиан был ранимым. По-настоящему ранимым, настолько хрупких еще поискать; Уэйн знал это, и сближаться с людьми ненавидел – непомерно велик получался риск урона от тех, кому привыкаешь безоговорочно доверять. Он прятался за стенами, держал всех на дистанции, главенствовался холодной логикой, не допуская чувств; говорить однозначно сложно, но кажется, такое отношение без вклада Талии не обошлось. Он верил ей, а она предала его тысячей самых чудовищных способов, и в итоге к своим годам Дэмиан полностью отвык доверять. Но он помнил, что Кассандре – можно; Кейн сама была сподручной куклой собственного отца и знает насколько это больно. Никто не в состоянии понять Дэмиана так, как она. Поэтому она и стоит того, чтобы пытаться. Джейсон прогоняет все это в сознании, ногтем ковыряя уголок наклейки на горлышке початой пивной бутылки. – Знаешь, есть хохма, что если кто-то постоянно отдирает этикетки от всего подряд, то ему не хватает секса, – наблюдая, говорит Уэйн. – Ты бы уже проблему решал. Вы только гляньте, кто у нас великий знаток душ человеческих. – Тобой, что ли? – Пусть бы и мной, – неожиданно соглашается Дэмиан, забирает у него пиво и допивает в один глоток. Уэйн отставляет бутылку, демонстративно опуская ее в самый центр костера, и ухмыляется, оценивая реакцию. Ну, отлично. Мало того, что этот козел выдул пиво Джейсона, к которому законный владелец едва ли притронулся, так он еще и издевается. Уэйн мозолит глаза ему, а не в разы лучше подходящему на роль сердобольной няньки Дику, вечно хватает чужие вещи, разбрасывая их везде без разбора, методично превращает квартиру Джейсона в свинарник; теперь вот – ворует еду. Просто замечательно. И Джейсон внезапно понимает, что Дэмиан доверяет ему. Он не может найти баланс с Кассандрой, разрываемый ошметками собственной противоречивой памяти, но не с Джейсоном. С Джейсоном у него вообще все в ажуре, будто бы по умолчанию. И нет никакой силы, которая заставила бы Дэмиана дружески подкалывать его, всегда включать в заказы любимую Джейсоном жареную картошку, варить на завтрак кофе и даже прикасаться; нет никакой причины ему вести себя так. Кроме одной. – Ты солгал, – говорит Джейсон. – У тебя его чувства. Поэтому жизнь Дэмиана и летит в ад на сверхкосмической скорости. Он не просто помнит, он чувствует. Дэмиан долго молчит; жестом подзывает бармена и просит повторить. Только обменяв банкноту на новую пол-литровку, он, наконец, подает голос. – Если перерождение существует, мы обязательно встретимся, – едко цедит Уэйн, вцепившись в бутылку так, будто хочет ее раздавить. – Вот ведь чертов ублюдок. – Придерживаясь твоей теории, ты сейчас о себе говоришь, – не менее ядовито замечает Джейсон, потому что это последнее, что произнес Дэмиан прежде, чем его не стало. – Завидная самокритичность. Уэйн вспарывает освежевающим взглядом. Нет, правда, Джейсон чувствует себя куском мяса, шинкуемым на микроскопические части миллионом наиострейших ножей. – Ощущается так, будто я любил тебя всю свою сраную жизнь, – говорит Дэмиан. – Это хочешь услышать? Воздух обращается в вакуум. Они не повышают тона, не делают резких движений, но пространство вокруг пустеет; даже снующий за спиной официант спотыкается, спешно меняя траекторию, лишь бы не проходить рядом с ними. – Это не твои чувства, – шипит Джейсон. Дэмиан зло усмехается. Да откуда в нем вообще столько озлобленности? А, ну да, тупой же вопрос. – Не мои? Серьезно? – Вы не одинаковы. – Кстати об этом, – колко прищурившись, говорит Уэйн. – Насколько хорошо и полно нужно было меня помнить, чтобы заметить? Ты не думал, что отличил не его от меня, а меня от него? Звучит бредом в духе Эдварда Нигмы, но вместо завуалированного смысла отборная первосортнейшая хуета. – Какая-то гребаная тавтология. – О, нет, Джей, – и Джейсон едва ли не скрипит зубами, потому что он, черт возьми, не Джей. – Все началось с меня. В начале был именно я и это всегда был только я. Он лишь вариация, – и без всякого перехода, Дэмиан добавляет. – Трое слева. Джейсон автоматически бросает взгляд поверх его плеча, ощупывая помещение. Гражданскую личность Дэмиана вне броской рамки газетных заголовков толком и не знали, а вот сам Джейсон довольно знаменит в определенных кругах и без шлема. Он, вроде, четко обозначил свою позицию, но кто же мог подумать, что китайцы такой непонятливый народ. – Кассандра тебя на британский флаг порвет, если разнесешь ее любимый паб, – наклоняясь ближе, говорит он. – Двое справа. Дэмиан игриво заправляет волосы за ухо и прикусывает нижнюю губу, беззаботно улыбаясь в горлышко бутылки; тоже поддерживая иллюзию заинтересованного разговора. Сгустившаяся вокруг них агрессия с легкостью превращается в душащее нереализованное сексуальное напряжение. – Она как раз в курсе, что чисто работаю я только один, а когда мы вместе вечно что-то подлетает к самым воротам треклятого рая, – отвечает Дэмиан. – Так что огребешь здесь именно ты. Он кокетливо смахивает с чужого плеча несуществующую пылинку и подсаживается плотнее, опираясь ладонью рядом с бедром Джейсона; аккурат в нескольких сантиметрах от одного из спрятанных под курткой пистолетов. – Будешь и дальше меня лапать? – с едва скрываемым раздражением спрашивает Джейсон. – Пользуюсь случаем, – отмахивается Уэйн. – И как далеко ты собираешься в этом пользовании зайти? Дэмиан целует его. Они в жалком подобии ирландского бара (Джейсон был в Ирландии – этот и рядом не стоял) посреди сраного Китая с довеском из – минимум – пяти непонятно чьих головорезов и целым стадом гражданских, не имеющих даже отдаленного понятия посреди какого дерьма они вот-вот окажутся; и Дэмиан целует его. Это все о чем Джейсон успевает подумать, потому что в следующую секунду Уэйн уже отстраняется. – Я и только я, – неуловимо улыбается он своей, скрытой от чужих глаз под слоем безразличия улыбкой. – Признай. Станет легче. После этого Джейсон тоже ни о чем не успевает подумать, ведь Дэмиан выхватывает его пистолет и снайперски дырявит по плечам всех пятерых. Естественно, вокруг тут же начинают стрелять. Джейсон дергает с пола рюкзак, но роняет, пойманный в душащий захват занимавшей ранее соседний стул девушкой (и, кажется, некоторые гражданские немного с сюрпризом); он разбивает о ее голову оставленную Дэмианом бутылку (прости, дорогая) и меняется с ней местами, используя живым щитом (тысяча извинений). За это время неизвестный парень выбивает из рук Уэйна пистолет; на что пацан одним слитным рывком вспарывает ему грудь, обратным хватом зажав вытащенный из рукава нож. Джейсон отпихивает свою мертвую уже подружку, ныряет в лямку рюкзака и спешно сгребает под живот метнувшегося было черт знает куда Дэмиана. – В эту сторону, сопляк! – выкрикивает он, переваливаясь в компанию кипенно-белого съежившегося под кассой бармена. – Калечим или убиваем? Парень становится еще бледнее; Джейсон ободряюще улыбается ему, но фокус не прокатывает. Наверно, дело в гранате, чеку из которой он при этом выдергивает. – Калечим, – едва перекрывая тарахтеж автоматной стрельбы, отзывается Уэйн. – Мы в гостях. Джейсон забрасывает гранату в зал, а Дэмиан пинком по полу возвращает прихваченный ранее пистолет (о, вот за чем он так живо рвался уползти) и передергивает затвор одолженной у него же винтовки (да когда он вообще успел ее вытащить?). Зал безостановочно орет и грохочет; а их обсыпает осколками изрешеченной витрины вперемешку с жареными орешками и крошечными тушками вяленой рыбы. Красота. Но только Джейсон готовится устраивать обещанную вечеринку с экзистенциальными страданиями и многомиллионными убытками, как Уэйн хватает его за футболку и тащит в сторону служебной двери. – На выход, старик! – в приказном порядке отрезает он. – Если ты не Брюс Ли лучше не высовывайся! – по-китайски успевает выкрикнуть Джейсон, практически вросшему в напольный холодильник бармену, которого вдруг становится несказанно жаль. Господи, парень просто ошибся с местом работы. Или не ошибся, потому что все же было нормально. До недавнего времени. Роющийся в рюкзаке Дэмиан усмехается. – Ты в курсе, что Брюс Ли умер? – спрашивает он. – Причем лет сорок назад. В городе есть его памятник. – Боже, да тем более, – закатывает глаза Джейсон. – Какая разница? Он китаец. Кого еще ставить в сравнение? Брюса Всемогущего? – Нет, – соглашается Дэмиан. – Брюс Всемогущий – мой отец, – саркастично вворачивает он. Джейсон даже прикусывает язык от неожиданности. – Ты только что стравил шпильку о своем звездном папочке? Уэйн неопределенно дергает плечом и натягивает капюшон ниже на лицо. После этого они рассыпают весь оставшийся запас светошумовых и сваливают в завидно быстром темпе. (Уже в Готэме Дэмиан набирает Кассандру и оба кое-как извиняются пополам с кривыми сожалениями. Кейн устало вздыхает и говорит что-то про козлов и огород; Джейсон не слишком понимает, но Дэмиан снова не-улыбается и наверно это значит, что она не злится.) На следующий день Джейсон оставляет записку не искать его примерно сутки и закрывает за собой дверь квартиры, которая, вроде бы, стала уже не его, а их. Да, вот именно это и прочая непомерная куча вещей, что стоило бы обдумать и пора перестать это дело откладывать. -///- – М, – глубокомысленно выдает Тим. Больше он ничего не добавляет, легко вращаясь в кресле туда-сюда. Компьютеры висят в режиме ожидания, сканируя что-то-там-опять, так что у Дрейка есть пара минут на все что угодно, кроме безвылазного сидения за этими самыми компьютерами. – Помнишь сцену из Обители Зла где целый каньон трупов Милы Йовович? – щурясь на стену, говорит Джейсон. – Фильм редкостное дерьмо, но эти кадры прямо шедевр. Тим откидывает голову на спинку и утыкается взглядом в потолок. – Технически Дэмиан абсолютно прав, – немного помолчав, слабо дергает худыми плечами он. – Учитывая перенос памяти его можно считать аналогом более полной версии. Технически в жизни Джейсона нет целого каньона трупов Милы Йовович, но откуда тогда это дебильное ощущение, будто он стоит на самом краю и смотрит на пропасть из абсолютно идентичных мертвых женщин в красных платьях? – Я не могу что-то чувствовать к нему, – заучено повторяет Джейсон. – Это не одно и то же. – Не можешь или не хочешь? – уточняет Тим. – Ты ведь не уверен. И это правда. Дэмиан прав не только в том, что он этакое лимитированное коллекционное издание с расширенным спектром аксессуарных примочек, но и в том, что Джейсон действительно его знает. Привычки, манеры, жесты, мимика, огромнейшее количество жизненных фактов – Джейсон досконально помнит это. Джейсон, который не способен удержать в памяти день рождения Роя, в курсе, что в детстве Дэмиан ненавидел хлопья в виде колечек и звездочек; ему нравились в форме шариков. Рехнуться же, а? – Мы знакомы с его одинадцатилетия, – говорит Джейсон и предпочитает не упоминать при каких таких обстоятельствах свершилось это знаменательное событие; возможно, все пошло кувырком именно когда он посчитал раздеться перед ребенком отличной идеей. – Все равно, что хотеть младшую сестру. – Вы никогда и в мыслях не рассматривали друг друга родственниками. К тому же последние лет пять он определенно не выглядит на одиннадцать, – справедливо возражает Тим. – Люди меняются. Люди, которых мы любим, меняются тоже. Коннор… – он осекается, но пересиливает себя. – Коннор был совсем другим при нашей встрече. Напыщенным козлом, если уж предельно точно. Тим тянется к телефону, как и всегда, когда вспоминает о Конноре; он подсвечивает экран, но область уведомлений пуста. У программы оповещение такой громкости, что не услышат разве что в Аркхеме и то только в тех корпусах, что звукоизолированы и закопаны под землю; но болезненной разъедающей надежде этого не объяснишь. Дрейк выглядит хреново. Серую усталость Джейсон в расчет уже даже не берет, хотя ее столько, что Тим на полном серьезе кажется старше него. После сомнительного окончания истории с двумя Дэмианами Дрейк снова переехал обратно на базу под театром и это не то чтобы вообще пошло ему на пользу; доходило до смешного – семья разбила неделю на суточные дежурства и обрывала его телефон угрозами страшных кар, если он не оторвет зад от кресла и не сходит хотя бы поесть. Джейсон застолбил четверг. – Коннор убьет тебя за то, что ты сделал с собой, когда вернется, – замечает он. – Когда, – ломко усмехается Тим. – Знаешь, я уже на все готов, лишь бы он вернулся. Некоторое время назад в звездной системе Криптона зафиксировали сигнал бедствия. Жизни там после гибели планеты было ровным счетом никакой и событие немало всех взбудоражило; не особо раздумывая, проверять в чем дело поручили Титанам. На момент отправления у Тима был сложный перелом руки со смещением и Коннор сказал, что в таком состоянии он никуда не полетит; остальные идею поддержали. Тим остался в Готэме, а Титаны достигли обломков планеты и их маяк перестал пеленговаться. Фонари проверили координаты, но ничего не нашли; и спустя два месяца после инцидента Титанов признали пропавшими без вести. Недавно их статус официально сменили на погибших. Отчасти поэтому Джейсон и выбрал для разговора Тима, а не Роя. Все теряли близких, но только Дрейк потерял того, кто был дорог в похожем смысле. Второй причиной стояла необходимость запихнуть в Тима пиццу. – Чувства либо есть, либо нет, – принимаясь снова болтаться в кресле, говорит Тим. – Если ты не можешь однозначно сказать, что их нет, значит, шанс у вас есть. И от этого ситуация становится еще мерзотней; ведь Джейсон действительно не уверен. С каждым днем оба Дэмиана перетекают друг в друга все сильнее, замещаясь, перемешиваясь и разделяясь все сложнее. То есть, он их различает, конечно. Но Дэмиан уникален в своей многогранности; Джейсон уже не может толком определить, что там чье было и чем дальше, тем больше ему наплевать. Один, два, три или пятнадцать – создается нехреновое впечатление, что без разницы, сколько бы Дэмианов не набралось, Джейсон бы все равно относился к ним по-особенному; к каждому в отдельности и ко всем им в совокупности. – Похоже на измену, – мрачно говорит он. – Нет, на групповушку с близнецами, – улыбается Тим. – Ну, технически. Джейсон улыбается в ответ и подталкивает к нему открытую коробку с пиццей. – Давай, – кивает на еду он. – Не забывай истинную причину моего визита. Тим выглядит не особо обрадованным, но один из кусков все же берет. – С учетом факта подтвержденной смерти действительно стоило бы двигаться дальше, – жуя, продолжает мысль он. – Хотя немало странно. Один человек в двух телах. И раз уж разговор зашел в это русло, Джейсон решает встряхнуть чуток и самого Дрейка. Надежда вещь прекрасная, но правда в том, что Коннор, скорее всего, уже не в этом мире; а придерживаясь текущего ритма своего существования, вскоре за ним последует и Тим. Серьезно, парень выглядит больше мертвым, чем живым. – Что насчет тебя? – Насчет меня? – Коннор. Лицо Тима становится непроницаемым. – Никто не считается мертвым, пока не предъявлена его голова, – жестко отрезает он. Его взгляд спрыгивает на растянутую на всю стену голограмму звездной карты; Джейсон не особый эксперт, но по контексту это квадрат Криптона. Очень пустой и очень безмятежный, без малейших признаков какой-либо активности квадрат Криптона. Мда. – Ты цитируешь Лигу Убийц? – В этом я с ними солидарен, – непреклонно сообщает Тим; но под конец фразы его голос ломается. – Слишком рано. Не могу. Просто… не могу, понимаешь? – он откладывает пиццу обратно в коробку и горбится, зарываясь пальцами в волосы. – Я не могу перестать ждать его. Пытался. Но я не могу. Джейсон не считает, что слишком рано, но оставляет это мнение при себе. У принятия нет четко определенных рамок; время индивидуально для каждого и не похоже, что момент Тима наступил. Главное только, чтобы он наступил до того, как Дрейк умрет от истощения, а то это будет… Телефон Тима взрывается истошной сиреной, а на голограмме появляется пульсирующая точка обнаруженного объекта. От поднявшегося гвалта Джейсон рефлекторно хватается за пистолеты, а Тим шугано кувыркается с кресла, но тут же группируется в позицию рывка, махом раскладывая складной шест в боевую длину. Долгую секунду они просто таращатся на ревущий мобильник, не понимая в чем дело; а потом Тим спешно доползает до стола и щелкает по экрану, принимая вызов. – Тим? Эй, Тим ты слышишь? Эта штука заработала, нет? Господи, да при чем тут мигающие лампочки, если эта штука не работает? Знаю, Касс! Нет, не трогал я нихрена, боже, да что опять? – Коннор, – выдыхает Тим, прерывая нестройный бубнеж, который действительно принадлежит Коннору. Сначала пропавшему, а потом и погибшему Коннору. Тим прикрывает рот ладонью, жмурясь до черных точек. Джейсон ставит пистолет обратно на предохранитель и медленно возвращает его на пояс, боясь спугнуть. – Ну да, я, привет, – весело отзывается Кент. – В общем, тут все без изменений, полнейшая глушь. Барт считает, что сигнал мог исказиться какой-то космической гравитацией тел или… да я понятия не имею. Могу дать его, если хочешь. Два дня мы вальсировали между обломками моей типа-родины, а потом полетела центральная баратея, накрылась навигация и связь. Тим открывает глаза и дрожаще вытирает выступившие слезы, дергано размазывая их по бледным щекам. Он гулко сглатывает и хрипло прочищает горло. – Там, – нервно щелкая пальцами, будто отлавливая мысль, тянет он. – Там есть резервная система питания, – пытаясь удержать голос ровным, выдавливает Дрейк. – Переключатель… – … на панели у шлюза в инженерный отсек, – иронично договаривает Коннор. – Вот через пять дней мы это и выяснили. Пока ползали, даже аварийное оповещение случайно врубили. То плюс это, получается неделя. Сейчас уже домой. А ты как? – Прекрасно, – едва не давясь воздухом, улыбается Тим. – Замечательно. Его взгляд падает на голограмму и он выцветает еще сильнее, хотя это казалось невозможным. – Неподалеку от вас, – он все же захлебывается и спешно прочищает горло снова. – Черная дыра совсем неподалеку, да? – Примерно. Сколько-то там тысяч световых лет, – подтверждает Коннор. – Тим, ты в порядке? Будто задыхаешься. Дрейк резко поднимается, делает пару шагов туда-сюда, не отвечая, сколько бы Коннор его не звал. Он трет щеки, лоб, зарывается пальцами в волосы и внезапно вообще уходит из комнаты. Джейсон быстро наклоняется к телефону. – На куски разорвись, но появись в театре в ближайшие два часа, – перебивая тарахтеж Коннора, отрезает он. – Вас не было четыре года. – Джейсон, это ты? – удивленно спрашивает Кент. – Стоп, подожди, сколько? Джейсон сбрасывает соединение и идет искать Тима, пока не… продолжающий нервно мельтешить Тим обнаруживается прямо за дверью. – Они не должны были зацепить ее, – говорит он, с силой сжимая пряди. – Не должны. Но батарея. Мой курс сбился из-за батареи, и они ее зацепили, – он замечает Джейсона и резко замирает. – Ты понимаешь, что это значит? – В общих чертах, – уклончиво отвечает Джейсон, потому что мало кто смог бы понять Тима в таком-то состоянии. Его больше интересует, почему люди вокруг него сходят с ума с завидным постоянством. Джейсон деликатно подхватывает Дрейка под локоть и принимается вести его дальше по коридору. – Они ее зацепили, – талдычит Тим. – И провалились за горизонт событий, – он круто притормаживает, хватая Джейсона за футболку. – Джей, я в сраном Интерстелларе. Боже, да пожалуйста. Кстати, знакомое слово. Где он его слышал? Кажется, Дэмиан предлагал посмотреть этот фильм, говорил, что вроде ничего. Они планировали на вчера, но вместо этого поехали гонять пиво с китайцами; что тоже получилось забавно. – Ага, здорово, – аккуратно отцепляет от себя чужие руки Джейсон.– Пошли. И он продолжает тащить безвольного бубнящего одно и то же Тима дальше, заталкивает его за нужную дверь и включает в комнате свет. – Аварийное оповещение, ну конечно, – голос Тима наполняется озаренными нотками (что угодно, только перебирай уже ногами). – Это был их собственный сигнал бедствия, они изначально отправились туда на собственный сигнал бедствия. Джейсон круто останавливается. – В черной дыре время замедляется, а не отматывается вспять, – возражает он. – Не сходится. – Да, но ты не знаешь что там еще, – помолчав с секунду, замечает Тим. – Вероятность деформации времени до такой степени больше, чем если бы это был сигнал другого корабля, прилетевший вообще черт знает откуда. Ладно. Сомнительно, но в качестве рабочей версии сойдет. – Именно поэтому Фонари ничего не нашли, – провозглашает Тим, когда Джейсон заводит его в душевую кабину. – И я ничего не нашел. Корабль попал в прошлое. А отказ связи? Гребаная батарея! – Точно, – говорит Джейсон и проворачивает кран. – Что ты делаешь?! – взвизгивает Тим, ошарашено дернувшись под струями обрушивающейся на него воды. – Варю кофе, – отвечает Джейсон. – А ты принимаешь душ. – Что. – Прими душ, побрейся и все такое, что вы девчонки обычно делаете, – терпеливо повторяет Джейсон; Тим лишь тупо моргает, и он добавляет. – Тимбо, ты воняешь. Не сильно, но заметно. И вообще выглядишь так, будто семь лет шлялся по вокзалам. Тим с сомнением осматривает свои худые руки, оттягивает промокшую на животе усыпанную жирными пятнами футболку и озадаченно трет покрытую щетиной щеку. Да, да, торжественно поздравляем с открытием. – Коннор возвращается, а я не хочу злить кого-то с генами Супермена, – проникновенно продолжает Джейсон, прислоняясь плечом к косяку душевой кабины. – Понимаешь, Бэтс торчит в параллельной реальности уже черт знает сколько как раз потому, что там есть охренеть какой злой Супермен. Так что, либо ты за два часа превращаешься в человека, либо судьба нашего мира в ужасной опасности. – Коннор возвращается? – и, кажется, это все, что Тим и услышал. – Да, – медленно, как для идиотов повторяет Джейсон. Происходит чудо и Тим мигом избавляется от футболки. Джейсон спешно удаляется пока этот придурок не додумался при нем выпрыгнуть и из джинс. Непонятно каким образом, но вместо объявленных двух Коннор справляется за час тридцать девять; и Джейсон, пожалуй, ему даже благодарен – смотреть на продолжающего бегать нервными кругами Тима нет уже никаких сил. Джейсон скрещивает руки на груди и опирается бедром о край кухонного стола; тем временем к нервным кругам Тим добавляет безостановочный тарахтеж, что все нормально и ничего толком не произошло, ну, разве что их билеты в парк аттракционов в субботу пропали, потому что эта самая суббота была четыре года назад. Коннор ничего не отвечает, просто смотрит. И он ничего не отвечает и смотрит, пока Тим рассказывает про день рождения Стефани и про то, что Коннор, получается, теперь моложе нее (то есть, он всегда был моложе, учитывая происхождение, но теперь прямо моложе-моложе). И про то, что Тим наконец-то организовал под театром полностью автономное жизнеобеспечение, правда, на это ушло два года. И про то, что с его и без того странным сводным братишкой произошла совсем уж дикая история и три с половиной года рядом с ними кантовался его стопроцентный клон. Коннор молчит и когда Тим пытается налить в чашку кофе и проливает все к чертям, когда тянется за полотенцем и обрушает подставку с ножами. Дрейк задевает локтем сахарницу, и она падает на пол, разбиваясь; только после этого Коннор подходит к нему и прижимает к себе. Джейсон ждет секунду, наблюдая за неуловимо плачущим в чужих руках Тимом и прощально салютует, покидая кухню. Кент коротко кивает, без слов обещая, что теперь все точно будет хорошо. Следующие полчаса Джейсон бесцельно слоняется по городу думая о людях, которые стоят того, чтобы их ждать и о тех, к которым возвращаются, даже если они изломаны и разбиты до неузнаваемости. -///- А утром Дэмиан находит его внутри промышленного холодильника ресторанчика итальянской кухни, хозяевам которого Джейсон никогда не нравился. Без сознания, но спасибо, хоть не в нарезке с веточкой базилика. Обморожение в любом случае лучше, чем смерть. Как именно Дэмиан договаривается с итальяшками остается за кадром – приходит в себя Джейсон уже под тонной одеял у них в квартире. Он просыпается от шума, поднимаемого Питером в попытках приклеить свою тень. Джейсон щурится, сопя носом, и под телевизором невообразимой горой свалены шмотки Красного Колпака, поверх которых накиданы рабочие вещи Бэтнайта (или Блэкнайта – он все еще забывает спросить); кобура пистолета ремнем цепляется за рукоять длинного меча. Пустые ножны валяются немного правее в компании из перевязи метательных кинжалов. Джейсон не может определить его это комплект или Дэмиана; что он понимает точно, так это то, что дома снова срач. Грязные чашки на прикроватной тумбе только дополняют картину. И конечно же они без костеров. Тепло под щекой Джейсона мерно приподнимается и опускается; Дэмиан перебирает пряди на его затылке, а Динь-Динь пытается выбраться из ящика со швейным барахлом. Джейсон поворачивает голову, ставя подбородок Дэмиану на живот, и брякает первое, что приходит на ум. – Ты разве не хотел посмотреть Интерстеллар? – Бессмысленно смотреть его без тебя, – переворачивая страницы книги пальцами лишь одной руки, говорит Дэмиан. – Придется пересматривать, а ты ненавидишь спойлеры. – Но все ненавидят спойлеры. – Я отношусь к ним равнодушно. – Да потому что сам их и плодишь. Ты проспойлерил мне всю Игру Престолов. Дэмиан бросает взгляд на потолок, прикидывая, и окончательно теряет интерес к книге. – Ты же не переносишь фэнтази, – с ехидцей напоминает он. – Игра Престолов – не фэнтази. Ладно, может быть это фэнтази. Но: эй; сюжет же чума! Поворот на повороте внутри поворота, не слабо, а? Даже у Джейсона жизнь временами скучнее, хотя он никогда не жаловался. – Вот как, – сочувственно качает головой Дэмиан. – А ведь ты еще не на моменте смерти Джоффри. О, Джоффри умрет. Ну, прекрасно. – Я тебе рот зашью, – мрачно обещает Джейсон. – Попробуй, – уголками губ улыбается Дэмиан. – Как себя чувствуешь? Джейсон кривится, потому что ох. Его ломает и здесь слишком холодно. И жарко. И в горле очень режет, а пальцы промораживает. – Кажется, я умираю, – немного плаксиво признается он. Дэмиан переворачивает книгу, бросая взгляд на закрепленный ручкой к обложке лист с ровными столбцами цифр, и смещает ладонь ему на лоб, оценивая масштаб катастрофы. – У тебя просто тридцать семь. – И я умираю. Надпись на корешке сообщает, что это медицинский справочник. С врачеванием у Дэмиана дела всегда обстояли туго. Конечно, он был в состоянии наклеить пластырь и замазать порез антисептиком, но перепрограммирование мультиварок и выправление вмятин на бэтмобиле давалось ему заметно проще. Джейсон присматривается к цифрам на бумаге – похоже на список из времени и соответствующей температуры. Дэмиан мерил температуру по часам. Джейсону никогда не мерили температуру по часам. Он вообще не знал, что так бывает. – Я думал, станет намного хуже, – говорит Дэмиан, шарясь по упаковкам таблеток и флаконам лекарств на тумбе. – Минимум воспаление легких. – А твой дедуля не рассказывал, что оздоровительные купания в Ямах имеют некоторые побочные эффекты? – щуря один глаз, спрашивает Джейсон. – Например? – моментально напрягается Дэмиан. Становится неудобно. Живот Дэмиана место уютное, но не когда его законный хозяин подбирается практически до состояния боевой готовности к круговой обороне. – Невероятное чувство юмора, божественная красота, магнетическая харизма, – скромно перечисляет Джейсон. – Дьявольская обольстительность… – …феерическая трепливость, – подхватывает Дэмиан. Джейсон легко пожимает плечами; да ладно, мистер я-превращу-любой-кинопросмотр-в-ад. Слабая месть за то, что он узнал, что у Дейенерис будет дракон еще до того, как узнал кто вообще такая Дейенерис (по правде, он смотреть-то начал лишь потому, что одним прекрасным вечером Дэмиан заявил, что хочет яйцо как у нее и Джейсон ничего не понял, кроме того, что он хочет яйцо как у женщины). А со здоровьем у него с детства все по высшему разряду, Ямы здесь ни при чем. Джейсон не за красивые глаза имеет репутацию (раздражающе) живучего парня; если бы Джокер не доказал обратное, он на полном серьезе считал бы себя бессмертным. Кашель и сопли вместо накрывшихся легких? Легко. Но это не значит, что он любит болеть, пусть даже в заметно облегченной версии. Дэмиан набирает в ладонь нужные таблетки и передает склянку сиропа с мерной ложкой. – Две, – он тянется к чашке с остывшим имбирным чаем и отдает и ее тоже. – Лучше запей. Сахарная агония. Джейсон проглатывает лекарства, разбирается с действительно на редкость отвратительно сладким сиропом (автоматически отмечая, что именно таким Дик лечил его в детстве, только этот для взрослых) и невозмутимо укладывается обратно Дэмиану на живот. – Сколько я был в отключке? – спрашивает он. – Около суток. – А что с нашими итальянскими друзьями? – Реанимация, – усмехается Дэмиан. – В основном, – уклончиво уточняет он. – Скучаешь? – Помнишь пиццу, что мы заказывали в прошлый вторник? – С анчоусами? – Это было в пятницу. С ананасами. Дэмиан с секунду молчит. – Вот черт, – наконец постно резюмирует он. Джейсон пристрелил дядюшку владельца за нелегальную торговлю предметами искусства, да и без того семейка была сомнительная; но пицца у них получалась действительно классная. Теперь придется присматривать новый ресторанчик с нормальной ананасовой пиццей – в готэмских Domino’s и Papa John’s она невообразимо отстойна. [5] Дэмиан снова начинает перебирать его пряди; а дети вылетают из окна под полный священного ужаса взгляд собаки. Майкл теряет игрушечного мишку и успевает поймать его; он обсыпает Нану пыльцой, но она не может отправиться с ними – мистер Дарлинг посадил ее на привязь. В детстве Джейсон всегда плакал на этих кадрах. Он рано понял, каково быть за бортом. Боже, почему все так сложно? Джейсон зажмуривается и зарывается носом Дэмиану в живот, обхватывая за талию. В голове шумит, его обливает волной лихорадочного кипятка, кости ломит и он определенно не в порядке. Он определенно не в порядке настолько, что хочет задрать футболку Дэмиана и укусить его, и совершенно не хочет искать всякие почему и зачем. Ему надоело копаться в хитросплетении психики Дэмиана, выясняя, что там должно и не должно быть и полоскать собственные мозги, пытаясь понять, как он сам к этому должен и не должен относиться. Ему нравится их пустой треп, больше полный взаимными подколками, чем серьезным смыслом; нравится бардак, царящий вокруг, пусть даже это чашки без костеров. Питер Пен, транслируемый по телевизору, и коллекционные фигурки Найтвинга, Блэкбэт и Красного Колпака, которые пришлось купить в магазинчике фанатского барахла вместе с пластиковым драконьим яйцом, потому что недовольное лицо Дэмиана было уж очень недовольным. Джейсону плевать на проблемы ананасовой пиццы, аномалию Криптонского квадрата, обалдевших от вседозволенности копов Гонконга, подозрительно долгое отсутствие Брюса и ловко ускользающую от его цепкого внимания Талию. Он слишком хорошо помнит, что значит Дэмиана потерять и абсолютно точно не хочет рушить все плохое и хорошее, что есть между ними. Дэмиан продолжает перебирать его пряди; когда Джейсон поднимает голову, пальцы соскальзывают на его шею, медленно обводят контур челюсти и останавливаются на щеке. И Джейсон вдруг понимает, что он тоже понятия не имеет, что делает. После случая с газом Пугала Дэмиан ни разу не спросил кто он; и это казалось хорошим знаком, только вот нет, потому что он уже и сам толком не знает. Быть копией выходило просто; с самоопределением же дела обстояли сложнее, ведь Дэмиан перестал разбирать, кого именно нужно изображать. Дэмиан имитатор. Да еще такой, что подобного попробуй найди. Он вполне в состоянии менять роли как перчатки, легко переходя из образа в образ – о, Джейсон видел. Это уже даже не талант или навык, это стиль жизни; как обратная сторона медали, профессиональная болезнь, плата за гениальность – себя самого Дэмиан тоже изображал. Он потерялся в лабиринтах собственной личности; его болтало из тошнотворного отвращения от ощущения загнанности в угол в заботливую нежность, направленную на того, кто его в этот угол загнал. Он пытался вынырнуть, но ориентиры сбились и все, что оставалось – плыть по течению, в слабой надежде, что когда-нибудь его прибьет к берегу. Люди меняются. Его память или не его – теперь она его и невозможно выкинуть из нее даже секунду, чтобы все не осыпалось карточным домиком. Боже, они в таком дерьме. Оба они. Дэмиан бережно оглаживает излом его брови и легко касается уголка века. – Нужно найти Талию, – тихо говорит он. Джейсон шумно вздыхает, перехватывает его ладонь и прижимается губами к тыльной стороне, секундно прикрывая глаза. – И что ты собираешься делать, когда мы ее найдем? Дэмиан молчит. Минута сменяет минуту; проходит десяток. Ответа Джейсон так и не получает. -///- – Ты должен был убить его. Джейсон недоуменно моргает, потому что хэй. Да, конечно, у него есть определенная репутация, но это не значит, что он отправляет на тот свет всех без разбора. На самом деле он парень очень переборчивый; просто мудаков последнее время развелось прямо-таки фантастически много, вот и кажется, что он косит народ пачками. Талия вскидывает подбородок, совсем как Дэмиан, когда выбешен до ручки и пытается сдержать эту выбешенность в узде, а не прикончить собеседника десятком изощреннейших способов. И только сейчас, смотря на обиду в глубине ее глаз, на разочарование в росчерке ее губ, Джейсон по-настоящему видит масштаб полной картины происходящего. Талия никогда не была заинтересована в Дэмиане; ни в оригинальном, ни в копиях. Она лишь использовала его раз за разом, чтобы добраться до Брюса. Ни в прошлом, когда она предложила жизнь сына в обмен на благополучие Готэма, и Дэмиана безжалостно измололо в мясорубке с Левиафаном, ни сейчас, когда она подменила его на идентичного, но такого другого двойника; срок жизни которого был рассчитан до секунд, и он умер именно в том месте и именно в тот момент, что избрала она. Вот почему первый раз Тим нашел ее так просто. В этом и был план. Талия знала Джейсона, знала его прошлое и она знала, что история с подделкой зацепит его, наполнит сочувствием, он привяжется. И она надеялась, что лихой по своей натуре Джейсон не выдержит утраты и прирежет Дэмиана, как только увидит. Ей не нужен был Дэмиан, ей не нужен был Джейсон; все, что ее интересовало – как станцевать на костях своего благоверного и самый лучший способ – манипуляция их общим ребенком. Детьми Брюса в полной мере считались все четверо, но Дэмиан был родным и хоть Брюс отцом получился из рук вон хреновым, к биологическому сыну он все же относился иначе. Очередная смерть Дэмиана увенчалась бы его глубокой депрессией. И Талия это знала. Отчаявшаяся женщина, свихнувшаяся на мысли о собственной нежеланности. Женщина, раз за разом уродующая, калечащая своего ребенка, играющая им как тряпичной куклой, лишь бы причинить боль тому, кто посмел ее отвергнуть. В чем она просчиталась? В том, что привязанность Джейсона оказалась слишком поверхностна, и он не принял происходящее в должные штыки? Или, наоборот, настолько глубока, что его коротнуло как только он увидел Дэмиана в крови? В Дэмиане, который неожиданно привязался тоже, да еще и умудрился передать эти чувства своему оригиналу? В Брюсе, который внезапно сорвался в иные миры вразумлять обитающего там Супермена и продолжал вразумлять его до сих пор, толком и не представляя, что именно творится у него на заднем дворе? Джейсон ставит пистолет на предохранитель и возвращает его в кобуру. Между ними бронированное стекло сантиметров в пять, лазерная решетка, и он даже не может так сходу сообразить, что еще по углам тут рассовано. В повторных поисках Талии действительно пришлось попотеть. Помимо Дика и Тима на помощь пришли Кассандра и Кэти; спустя время к затее присоединились Кори и Рой. Коннор переводит взгляд на стекло, намекающе предлагая проблему решить, но Тим поднимает ладонь, без слов сообщая оставаться на месте – они не знают какими ловушками напичкан барьер. Да, кстати, здесь и Коннор. (После возвращения Кент будто пытался наверстать все четыре года, которых они оказались лишены, и не отходил от Тима дальше десятка шагов; и когда Дрейк принялся готовить самолет к вылету, он автоматически вырос в кресле второго пилота даже не спрашивая по какому поводу концерт.) В общем, ничего так компания собралась. Все пять звезд. Кажется, минимум половина из них закостенелые пацифисты, но Талия умеет взгляды менять и ради нее сделали временное исключение (как метко заметил Тим, продолжающий отсутствовать Брюс действительно единственный фанатичный моралист в этой семье). – Ты разочаровал меня, – говорит она. – Ты всегда меня разочаровывал. Не похоже, что она это о Тиме или Конноре, значит, остается только Джейсон. Ну, чести ради, она не первая женщина, от которой он это слышит. С дамами у него никогда толком не складывалось – они вечно что-то требовали, а он тот еще ухажер и все время забывал про цветы и конфеты. И, да. Он так и не грохнул Брюса после своего воскрешения, ради смерти которого это самое воскрешение и организовали. Такие вот дела. Джейсон встряхивает куртку, поправляя воротник, и снимает шлем, отставляя его на пол. Талия отбрасывает с плеча прядь длинных волос. Жест получается раздраженным; наблюдая за ней вообще становится намного понятнее откуда в Дэмиане столько яда. Она продолжает вещать что-то про свое разочарование и неоправданные надежды, Джейсон кивает в нужных местах, соглашаясь. Получается так скучно, что он закуривает. Тим не выдерживает тоже, облокачиваясь на плечо Коннора в более праздной позе; Кент засовывает руки в карманы джинс, едва ли не насвистывая. Талия замолкает, подозревая неладное, а Джейсон улыбается. Она стоит прямо у них на виду, но им до нее не добраться. – Чем больше марионеток, тем сложнее игрой управлять, – говорит он. Ведь им и не нужно. Потолок грохочет, взрываясь обломками; Талия вскидывает голову, но не успевает сделать ничего. На нее низвергается черный росчерк темного шаперона, коротко блеснувший лезвием длинного меча; удар ложится диагонально, рассекая от плеча до бедра, чисто разрубая на две не особо симметричных части. Дэмиан выпрямляется в полный рост и свистяще проворачивает рукоять, стряхивая капли крови. За спиной Джейсона шумит слоновьим топотом и раздается голос Харпера. – Эй, Джей, эти ваши ниндзя на редкость живучие, но, знаешь, мы ребята старательные и… О. Красный Робин. Джейсон коротко оборачивается, отмечая появление Кори и Роя, но не более; он отходит ближе к стеклу, за которым Дэмиан продолжает возвышаться над телом своей матери. – Слу-ушай, – тянет Рой. – Те мертвые ниндзя, о которых я вроде бы говорил, – он делает паузу, и Джейсон уже знает, что он ляпнет нелепицу. – Понятия не имею, нам их подкинули. Судя по звуку, Тим вздыхает и шлепает ладонью о лицо. Коннор усмехается. Джейсон прислоняется лбом к стеклу и тихо стучит костяшками пальцев, пытаясь привлечь внимание. Тим что-то отвечает, прошляпивший планерку (на которой как раз и обсуждались вопросы грядущей чрезмерной жестокости) Рой снова не в тему оправдывается, в разговор влезают Коннор и Кори; но это не важно. Дэмиан не сходит с места и даже не шевелится. Он ненавидел Талию и сознательно убил ее, знал на что шел. Но мать – это мать, какой бы она ни была, ее роль в жизни каждого священна. Джейсон погиб из-за своей, в конце-то концов. Он снова коротко стучит. В какофонию в зале добавляется голос Дика и Кэти, подтянувшихся к развязке событий. Джейсон надеется, что хваленой болтливости Роя хватит держать их всех подальше, пока он тут разберется. Талия мертва, но она слишком хороша в искусстве умерщвления собственного сына и вполне может продолжать убивать его и после своей смерти. Джейсон стучит в третий раз и Дэмиан вздрагивает, оживая. Он отходит от тела, останавливается рядом с панелью управления дверью; немного зависнув, щелкает пару кнопок. Стекло перед лицом Джейсона наконец-то исчезает. Дэмиан замечает сигарету в его руке, отбирает ее и демонстративно отщелкивает в сторону, отправляя в продолжительный полет. – Бросай уже, – мрачно говорит он. – Ты бесишься, потому что сам бросил, – автоматически отражает Джейсон. Дэмиан тихо фыркает, убирает меч за спину и скрещивает руки на груди. Он пытается выглядеть бесстрастно, но как бы парень не храбрился, он измотан и раздавлен. Ему необходим нормальный сон и все придет в норму. Может быть. Но в любом случае, сложно найти силы, когда сил нет вообще. – На родовом кладбище Уэйнов места наверно уже впритык, но есть и другие, – помолчав, говорит Джейсон. – Городское, например. – Прошлый раз это не особо сработало. Что верно. Талию тоже убивали. Последнее время умирать и воскресать больше хобби, чем экзотичное исключение (хотя Джейсон до сих пор любит трепать всем нервы событиями собственной юности – пусть это и мейнстрим, звучит довольно драматично). – Послушай, тело… Дэмиан молниеносно сдергивает с пояса заряд напалма, срывает чеку и не глядя бросает за спину. Через секунду труп вспыхивает всеми оттенками адского пламени. – Какое тело? – холодно уточняет он. Ну. Можно и так. Огонь привлекает внимание всех присутствующих, но это не длится долго, ведь среди них есть Рой, а Рой пропустил мимо ушей все, что только возможно. Поэтому Харпер взвивается едва ли не до потолка, хватается за лук, вырывает из колчана стрелу и складывает их перекрестьем распятья. – Срань, ты что живой?! – дурным голосом выкрикивает он. – Чувак, господи, да какого же хрена? Дэмиан звонко щелкает языком. Конкретно он с Харпером толком не знаком, но это отнюдь не мешало ему считать Роя совершенно не обремененным сообразительностью (как и остальных друзей Джейсона, но это уже детали). – О, – усмехается Дик, дружески хлопая Роя по плечу. – А ты по привычке, чисто за компанию сюда притащился, да? – Так это не шутка была, что ли? – продолжает расходиться Харпер. – Я думал у Джея депрессия, типа, он двинулся крышей и постоянно рассказывает о своем мертвом парне, чтобы ему стало легче или вроде того. – Ну, спасибо, – отзывается Джейсон. – Мир потерял великого психолога, – замечает Кэти. – И стендапера, – добивает Коннор. Кори удивленно хлопает глазами, вообще не понимая, как Дэмиан мог быть мертвым, если он очевидно жив и стоит сейчас рядом с ними. Тим шарится в телефоне по своим птичьим делам, одновременно переговариваясь с пока еще не подтянувшейся Кассандрой. Потрясенный до глубины души Рой заходит на второй круг, Дик смеется, а Кэти смеряет их неодобряющим взглядом. Джейсон делает шаг в сторону, собираясь забрать с пола шлем, но его локоть тянет обратно; он оборачивается и Дэмиан выглядит так, будто и сам без понятия что произошло. Он спешно отдергивает ладонь, инстинктивно пытаясь засунуть ее в карман на бедре. Джейсон вопросительно приподнимает бровь и Дэмиан быстро складывает руки на груди, прекращая тщетные попытки найти то, чего на его форме и не было; его пальцы впиваются в предплечья сильнее, чем следовало бы, а взгляд соскальзывает на начинающее ощутимо подванивать паленым мясом тело. – Дэмиан? – тихо зовет Джейсон, когда продолжения так и не следует. Дэмиан молчит. Джейсон ждет; он подходит ближе и останавливается почти вплотную, давая понять, что с места он не сдвинется. – Отвези меня домой, – сдаваясь, едва уловимо выдавливает Дэмиан. – Просто отвези меня домой, – без какой-либо паузы повторяет он. – В поместье? Дэмиан отрицательно мотает головой, гулко сглатывает. Он быстро облизывает губы и натягивает капюшон практически до подбородка, прячась в его тенях. И, похоже, дела совсем плохи. Джейсон сгребает его в охапку, обнимая за шею, утыкается носом в покрытый темной тканью висок. – Десять минут, – тихо шепчет он. – Продержишься? – Да, – неслышно отвечает Дэмиан, забираясь руками под его куртку и, кажется, всерьез намереваясь процарапать его спину насквозь. – Да, хорошо. Они так близко, что Джейсон чувствует как бьется его сердце. Не как когда он схлопотал сопли от мстительных итальяшек, и внутри Дэмиана раздавалась гулкая убаюкивающая пульсация; намного быстрее, заполошнее и громче. Так билось сердце его двойника, когда он ощутил холод приставленного к животу дула пистолета и понял, что ему осталось всего ничего. Только вот в отличие от Талии забрать его жизнь Джейсон не решился. – Справлюсь за пять, – говорит он. И живо оборачивается к галдящей компании, громко объявляя: – Собираемся и в темпе. – Компьютеры, – отрываясь от телефона, возражает Тим. – В прошлый раз, знаешь ли, я не успел, а информация на них может оказаться полезной. – Да и еще вот это, – кивает Кэти на живописно полыхающие останки. – Если хотите закрыть тему раз и навсегда, советую придумать нечто большее, чем скромный костер. Джейсон привычно пропускает недовольство Тима мимо ушей; а с избавлением мира от любых намеков на изрядно подгоревший труп Талии он поможет охотно. С душевным размахом свойственного лишь ему энтузиазма, можно сказать. Поэтому он достает из кармана детонатор и нажимает кнопку, поворачивая к аудитории экраном таймера, начинающего обратный отсчет. – Твою же мать, – мрачно резюмирует Тим. – Немыслимо, – иронично усмехается он. – Когда ты вообще успел? – Ну, я не такой медлительный, как некоторые, – невинно пожимает плечами Джейсон. – Или просто больной, – чертыхается Дик. – Серьезно, Джей, тебе бы обследоваться. Его недовольство Джейсон тоже пропускает мимо ушей. На кой еще нужны братья, кроме как чтобы их игнорировать? – О, все опять взорвется,– подает голос Рой. – И почему я не удивлен? – Все взорвется? – переспрашивает Кори. – Я не против, здесь прохладно. К чести Кори, здесь действительно прохладно. Подземные уровни проветриваний не предполагали, и от множественных повторных очисток воздух получился ужасно мерзлым и пересушенным, так что в чем-то она права. Джейсон легко машет детонатором, привлекая внимание к таймеру на котором осталось четыре с половиной минуты. – То есть, кому-то не нравится идея убраться отсюда подальше? – ненавязчиво уточняет он. Дик переглядывается с Кэти, Тим – с Коннором. Рой устало вздыхает, а Кори поправляет волосы, смотрясь в стеклянную стену как в зеркало. Противников идея так и не находит. -///- Костюм Красного Колпака включал в себя бронежилет, довольно крутой даже по меркам амуниции Бэтса – его пластины вполне в состоянии выдержать прямой удар ножа и (в разумных пределах) пулевые до среднего калибра; но куртка была просто кожаной и, невзирая на кевларовую водолазку, руки оставались местом не особо защищенным. По правде, на плечах Джейсона собралось столько шрамов, что самые старые давно скрылись под новыми; и когда все наконец разбежались по самолетам, а он оказался в трюме корабля Роя, настало время осмотреть те, что добавились сегодня. – Не много людей способны проходить несколько часов с осколками в коже и не почувствовать при этом никакого дискомфорта, – замечает Дэмиан, пинцетом вытаскивая обломок шрапнели из его руки. Задачей Дэмиана было стать невидимым, остальные же передвигались абсолютно свободно и – да – ниндзя на их долю выпали действительно живучие. Серьезных увечий не получил никто; так, царапины, синяки, подпорченный лоск костюмов. Ну, и Джейсон попал под осколочный снаряд. Что немного глупо. Он согласно кивает, откупоривая банку газировки. Дэмиан сверкает глазами, напоминая, не двигаться. Ага, вот еще. – Помнишь, я говорил про пакет бонусов от Ям? – отпивая, спрашивает Джейсон. – Это из тех шуток, в которых лишь доля шутки. Он не то чтобы проводил супердетальное исследование, но чертовщина начала твориться именно после воскрешения; да и с вернувшейся к жизни теми же Ямами Канарейкой история сложилась ровно такая же. Дэмиан хмурится, надавливая чуть выше раны; не достаточно высоко, чтобы ощущалось только прикосновение, но и не достаточно низко, чтобы стало откровенно болезненно. Он сосредоточенно наблюдает за реакцией, готовый в любой момент руку убрать, на что Джейсон лишь улыбается. – Колотые, огнестрельные и проникающие, – говорит он. – В остальном – без шансов. – Ты не чувствуешь боль, – отстраняясь, подводит итог Дэмиан. – Когда не отдает в скелет, органы или глубоко в мышцы – нет, – подтверждает Джейсон. На самом деле порог стал столь высок, что временами он не замечал, что цапануло вплоть до тех пор, пока сознание не начинало мутиться от потери крови. Но были и плюсы – вероятность схлопотать болевой шок заметно упала. Слабое утешение. Тем не менее, жить неким подобием берсерка, хоть и чуток стремно, но можно. Вообще он не особо любил распространяться на этот счет. Тим догадался сам. Рой – тоже. Остальные не знали (ну, или знали, но свои наблюдения не озвучили). Но чтобы серьезно и конструктивно, он поднимал тему только с Сарой. По понятным причинам наличия общих проблем. Дэмиан задумчиво отматывает бинт, складывает повязку. – Это опасно, – говорит он. – Если не обработать вовремя, заражение неминуемо. – Случалось пару раз, – признается Джейсон. Чему его вторая жизнь точно научила, так это внимательности. За собой теперь приходилось следить с особой дотошностью, иначе вышеупомянутый обморок от потери крови исходом становился почти стопроцентным. О, и, конечно же, заражение. Есть даже забавная история, когда в него пальнули из обреза и вычистить всю дробь он не смог, чем почти схлопотал сепсис (ладно, эта история не такая уж забавная на самом-то деле). Однако, жить все еще действительно можно. – Ты вообще ничего не чувствуешь? – закрепляя пропитанную антисептиком повязку, спрашивает Дэмиан. – Совсем? – Тепло, холод, давление, – прикидывает Джейсон. – Вывихи, растяжения, переломы. По правде, все, кроме боли, связанной с кожными покровами. Дэмиан замирает, прищуриваясь. Лезвия ножниц в его пальцах медленно расходятся; он толчком соединяет их воедино, почти прищемляя ладонь. Почти. Разумеется. – Иногда казалось, что слышен звук рвущихся сосудов, – тихо говорит Дэмиан. – Но я ничего не чувствовал. Даже когда кожа вспухала гематомами или кровь лилась из глаз и ушей. Так странно. Должно было быть больно, но не было. Джейсон не совсем улавливает о чем он – это вообще происходило? Рвущиеся сосуды? Обширные кровотечения? Он не помнит, чтобы Дэмиан вляпывался в подобное до своих семнадцати-восемнадцати, а после возвращения тем более – пацан был всегда на виду. Но потом все становится на свои места. Маленькая, совсем крохотная и такая важная деталь. Дэмиан сказал «я» там, где должен был сказать «он». Точка невозврата. Он перестал их различать. – Я чувствовал все остальное, – продолжает Дэмиан. – Тепло, холод и давление, – повторяет он. – Твои прикосновения. Помню каждое до сих пор. Наверно, это не нормально. Наверно, следовало бы указать на явную нестыковку в его словах – это же не правильно, да? Это не должно быть правильным. Но Джейсон молчит. Дэмиан поднимает взгляд, и он мысленно выдыхает – парень в полном порядке. – Это не мои воспоминания, – криво усмехается Дэмиан. – Не совсем мои, – поправляется он. – Но, знаешь, просто все это… – … не имеет значения, – заканчивает Джейсон. Нормально или не нормально, хорошо или плохо – абсолютно не важно. Какая разница – это ведь Дэмиан. Неполноценный, сегментарный, бракованный, испуганный, озлобленный, потерянный, запутавшийся – все сразу или ничего из перечисленного – это ведь он. Его память – память их обоих. Его жизнь – жизнь их обоих. Дэмиан трет глаза, касается кончика носа; отводит руки, осматривая пальцы, но крови на них нет. Он переворачивает ладони, пытается задрать узкий рукав форменной куртки, чтобы изучить внутренний сгиб локтя; Джейсон ловит его запястья, прерывая нервные попытки найти то, чего не существует. – Хватит, – говорит он. – Ты полностью здоров. – Я устал быть ее жертвой, – выцеживает Дэмиан. – Каждый раз. Каждый чертов раз. Я устал. Со временем это надоедает. – Тебе и не нужно. Дэмиан кивает. Получается не особо убежденно – оно и понятно – подобные вещи не решаются парой фраз; но натянутое напряжение покидает его, он немного расслабляется, позволяя себя не сдерживать, а держать. Джейсон отпускает его запястья, соскальзывает ниже, заключая ладони в свои. Затишье длится без малого пару секунд, а потом Дэмиан снова наливается сталью. – Она сказала быть рядом с тобой, – смотря на их руки немигающим взглядом, медленно говорит он. – Настолько близко, насколько смогу. Я не обратил внимания, потому что… – Дэмиан замолкает, но все же озвучивает то, что давно стало известно им обоим, – …рядом с тобой хотелось быть. Но она ведь не просто так это сделала. О, нет. – Не развивай эту мысль, – предупреждает Джейсон. Дэмиан секундно прищуривается; его взгляд спрыгивает на стену, но тут же возвращается. И по резко сузившимся зрачкам Джейсон понимает, что поздно. Тим не единственный дохрена детектив в этой семье. Но взрыва не следует. Никаких истерик, криков и слез от осознания, что собственная мать планировала отправить его на тот свет в черт знает какой уже по счету раз – ради разнообразия – руками Джейсона. Вместо этого Дэмиан смеется. Джейсон впервые слышит его смех и – господи – лучше бы он не слышал его никогда. Это истошность металлического скрежета, жуть хруста костей и гнетущая отдышка задыхающегося астматика. Звук настолько ужасен, что сошел бы идеальным саундтреком к погибели целой галактики или мелодией на задний план бесконечности адских чертогов кипящих котлов. – Кому-нибудь вообще повезло с родителями так же злачно, как и мне? – успокоившись, ровно спрашивает Дэмиан. – Или я один такой благословенный? – Сразу и не скажешь, – честно отвечает Джейсон. – Семь миллиардов хрен опросишь. Дэмиан согласно склоняет голову и садится рядом, коротко задев его здоровое плечо. Он забирает чужую газировку и делает щедрый глоток – личные драмы личными драмами, но воровать еду Джейсона, видимо, святое. – И что дальше? Походу, Талия была неким маяком. Единственным ориентиром, в сторону которого он двигался и сейчас, когда ее больше нет, Дэмиан понятия не имеет что делать со всей сомнительной радостью свалившейся на него свободной жизни. Джейсон знает это ощущение как никто. – Живи, – просто говорит он. – Продолжай дышать. Там разберемся. Такой вот план. Не ахти какой (как и все планы Джейсона), но когда-то он сам не сошел с ума именно таким вот нехитрым образом. Дэмиан скептично приподнимает бровь, демонстративно поджимая губы. – Что? – защищается Джейсон. – Тебе нумерованным списком? Да откуда я знаю. Можем поспрашивать население планеты про их родителей. Только давай начинать не с Китая – Кассандра убьет нас обоих, если мы снова что-то разнесем. Дэмиан усмехается и слабо качает головой. – Мы, – щелкая языком, подчеркивает он. Джейсон давится новой волной возмущенных оправданий. Вот же дерьмо. И ежу ясно, что он здесь не ради правосудия над невменозыми мамашами, но он не собирается это обсуждать. Он вообще не мастер вести такие диалоги. Может, в молодости и было дело, но к почти-тридцатнику пришло осознание, что пламенно дрынчать не имеет смысла; слова имеют силу, но поступки намного их весомее. – Давай без этого, – кривится Джейсон. – Не цепляйся. Я оговорился. – Дважды? – уточняет Дэмиан. – Или сколько? Трижды? – Просто заткнись. – Иди к черту, Тодд. Джейсон забирает у него банку и приканчивает ее содержимое. Должен же он хоть когда-то заиметь хоть что-то от собственной, чтоб ее, еды. – Есть возражения? – грубовато спрашивает он. – Нет, – помолчав, честно признается Дэмиан. Джейсон не видит его лица из-за упавших прядей, но кажется, что он улыбается. После этого они перестают оглядываться, оставляя все прошлое в прошлом. -///- Дэмиан мастерски проводит сложную серию ударов, проворно сшибая Джейсона на пол, и с яростным криком всаживает меч в сантиметре от его шеи. У Джейсона останавливается дыхание от самого ощущения холода стали на коже; он ловит абсолютно дикий взгляд Дэмиана, с носа которого срывается капля пота и падает ему на щеку. Дэмиан продолжает бессильно висеть на рукояти, жадно глотая воздух, и так проходит целая вечность. А затем он запрокидывает голову и распрямляется, победно вскидывая руки с ликующим кличем – в кои-то веки раунд остался за ним. Наконец-то навыки восстановились настолько, что он смог; без поддавков, в полную силу. Стиль Дэмиана был медленнее, чем у его двойника, но заметно тяжелее – если не успеть парировать или блокировать (а это удавалось далеко не всегда), удары получались намного более пробивающими. В общем, полный курс от Лиги Убийц, пожалуй, сходил за полнейший пиздец. Дэмиан дрожит от усталости; Джейсон больше инстинктивно, чем осознанно вцепляется в его бедра, не позволяя шарахнуться оземь. – Неужели я тебя завалил, – сорванным от нагрузки шепотом выдыхает Дэмиан. – Прекрати пошлить, – не намного ровнее хрипит Джейсон. – И у тебя стоит, – клыкасто добавляет Дэмиан. Джейсон знает, что он не имеет в виду ничего отталкивающего, но улыбка все равно выглядит оскалом – проявление дружелюбных эмоций все еще давалось сложно, хотя уже получалось лучше, чем в самом начале. Дэмиан не стал своим двойником, не стал и собой прежним. Он походил на что-то среднее, нечто третье, что Джейсон мог определить как гармонично сбалансированную помесь их обоих. – Что не мешает тебе на мне сидеть. Мы очевидные вещи озвучиваем? Дэмиан облизывает пересохшие губы и вдруг усмехается. Он перехватывает рукоять удобнее, выдергивает меч, откидывая в сторону. На рывок уходят последние силы, и он падает. Джейсон дергается его подхватить (потому что, кажется, призвание Дэмиана вечно падать, а Джейсона – бесконечно сопляка ловить); и только снова брыкнувшись лопатками о пол, он соображает, что Дэмиан специально рухнул на него и сейчас он накрывает Джейсона собой, шатко опираясь на локти и по-кошачьи игриво толкает его носом под челюсть. – Нет, ты же не серьезно? – выдыхает Джейсон. – Я отрублюсь на середине процесса. – Мы не по полной программе, – не отрываясь, бубнит Дэмиан. И проводит по его шее открытым ртом, на контрасте прихватывает кожу зубами. О, да, Дэмиан кусался, царапался, брыкался; иногда казалось, что они, черт возьми, дерутся. Джейсону не жалко. По правде, Дэмиан вообще мог делать с ним все, что хочет. Боже, да Джейсон будет счастлив, даже если он ему в задницу свой меч засунет (то есть, совершенно точно нет; но, по крайней мере, при желании они могут это обсудить). – Дэм, я реально вырублюсь, да и ты вырубишься тоже. Это будет самый нелепейший раз в истории. Нет, кроме шуток, они оба на нуле, если еще не в отрицательном секторе. Джейсон поднимается руками по его ребрам (исключительно поддерживая, чтобы не свалился и не важно, что падать тут некуда). – Не самый, – привстает Дэмиан, отбрасывая в неизвестность задранную к плечам футболку. – Я почти уверен, что Джон слышал нас, когда мы гостили у него на прошлой неделе, – и он снова накрывает Джейсона собой. – О, блять, – тянет Джейсон; если Джон действительно слышал, это будет неловко. – Подожди, какое почти? Ты не знаешь насколько все хорошо со слухом у этого парня? Эй, и я в курсе, чем ты тут занимаешься, Дэмиан, нет! Дэмиан несколько раз порывался остричься совсем коротко, так, как он ходил в бытность Робином; но все затягивал и затягивал, а когда момент наконец-то наступил и Джейсон задумчиво оттянул его пряди, пытаясь разобраться, обойдется ножницами или искать бритву, Уэйн внезапно провозгласил, что передумал и его все полностью устраивает. Джейсон тогда только удивленно моргнул, но спорить не стал; невозмутимо заправил его челку обратно за ухо и ушел на кухню. После этого тема не поднималась; и сейчас, когда Дэмиана заметно перетряхивает, стоит Джейсону лишь зарыться пальцами в его волосы, он начинает догадываться почему. – Только парочка поцелуев, – и, кажется, голос Дэмиана становится еще более низким и хриплым. Джейсон не удерживается, очерчивая языком гулко бьющуюся вену на его шее; но его ответ все тот же. – Нет. – Джейсон. И Дэмиан звучит почти умоляюще. Какого хрена, это вообще запрещенный прием! – Черт бы тебя драл, – сквозь зубы сцеживает Джейсон. – Мне больше нравится, когда это делаешь ты, – невинно уточняет Дэмиан. – Ты отрубишься и проспишь ужин с отцом. Брюс не объяснил, что он узрел в своих параллельных мирах, но вернулся он совершенно иным. На Дэмиана он стал смотреть совсем другими глазами; да, впрочем, на всех их. Джейсон выпал в немалый шок, когда понял, что Бэтс пытается восстановить давно сгоревшие внутри семьи мосты, всеми силами стараясь держать носителей символа вместе. Альфред, Дик, Кэти, Барб, Тим, Кассандра, Стефани, Хелена, Селина, даже Коннор и Джейсон – он хватался за них с таким исступленным отчаянием, будто это последнее, что ему осталось. Джейсон относился к помешательству Бэтса с подозрением, но не препятствовал – пока Брюс не ездил по мозгам, его все устраивало. – Не мог бы ты не упоминать моего отца, пока я пытаюсь тебя трахнуть? Джейсон усмехается, прикрыв глаза ладонью. Черт возьми. – Обожаю, когда ты смущаешься, – довольно урчит Дэмиан. – И как ты пахнешь. Джей, это потрясающе. Джейсон сглатывает сухость в горле, надеясь, что получается не слишком громко. По сбившемуся дыханию Дэмиана он понимает, что нихрена ему не удалось. Чертвозьмичертвозьмичертвозьми. – Забыл при каких событиях мы познакомились? – пытаясь сосредоточиться на беседе, говорит он. – Я вообще не умею смущаться. – О нет, это другое. Разговоры, – Дэмиан отстраняется, окидывая его плотоядным взглядом. – Разговоры так неловки, правда? Боже, у тебя такое лицо, будто ты сейчас кончишь. Господи, Джейсон создал чудовище. И он ни разу не железный, в конце-то концов! – Хорошо, хорошо, – зажмурившись, сдается Джейсон. – Только парочка поцелуев, окей! Доволен? – Более чем, – хищно улыбается Дэмиан. И бодро садится, принимаясь деловито распутывать шнурок на его тренировочных штанах. – Парочка поцелуев же, нет? – с долей недоумения уточняет Джейсон. – Я ведь не сказал, куда именно буду тебя целовать, – невинно отвечает Дэмиан. Ох ты ж ебаный блять боже. (В итоге все заканчивается полной программой несколько восхитительно долгих раз, и они оба опаздывают на гребаный ужин на целых три часа, чем вызывают справедливое негодование Брюса; но Джейсону глубоко наплевать. Атмосфера всеобщей неловкости достигает апогея, когда Альфред выносит десерт – собравшимся происходящее в немалую новинку; Дэмиан неуютно мнет салфетку и Джейсон думает – к черту. Раз они тут решили строить светлое будущее в доверии и честности, пора бы кое-что прояснить. Он целует Дэмиана прямо на глазах у всей семьи и совершенно ни о чем не жалеет.) -///- -///- -///- [1] Речь идет о Shocking Blue – Venus. [2] Имеется ввиду та самая A Whole New World песня. [3] На самом деле это косяк, что я заметила уже после выкладки. Джейсон ссылается на события первого тома Бэтмена и Робина, а в нем впервые они встретились на несколько глав раньше; как раз накануне событий, в которых Дик и Дэмиан упекли его в Блэкгейт. Но, будем считать, что офигеть какой занятой своим правосудием Джейсон просто не обратил внимания на того, кто был с Диком. Хотя истинная причина в том, что я немного идиот. [4] РПГ-7 – модель ручного противотанкового гранатомета. С-4 – разновидность взрывчатки. [5] Domino’s и Papa John’s – крупные сети пиццерий.