ЗВЁЗДНАЯ ДАТА 2709.32 Сан-Франциско, Калифорния ЗЕМЛЯ
Дорогой Спок, Я думал, я могу позволить тебе уйти. Я думал, я должен был позволить тебе уйти. С тех пор эта боль в моём сердце, изо дня в день, напоминает мне, что тебя больше нет рядом. Знал ли ты, что, отбыв на Вулкан, оставил на моей душе шрамы? По крайней мере, так продолжает твердить мне местный мозгоправ из главного штаба. Именно он и предположил, что мне стоит написать несколько писем – писем, которые, скорее всего, никогда не будут отправлены. И, поскольку никто, кроме, разве что, книжной моли, никогда не прочтёт этих строк, давай будем откровенны. Эти мысли я записываю не из-за простого «предположения» доктора. Он приказал сделать это. Говорит, я уже на грани, и что он не утвердит моё повышение в адмиралтействе до тех пор, пока некоторые из этих душевных ран не затянутся. Он сказал мне забыть протокол и манеры, оставить мою личность за дверью, когда я примусь писать. Он сказал мне излить на бумаге всё, что лежит на сердце – будь эти мысли поэзией или болью, убийством или безумием. Он сказал мне не быть Капитаном Кирком, но, после стольких лет, я не уверен, что могу быть чем-либо, или кем-либо ещё. Тем не менее, сейчас, отчитываясь перед доктором, я должен попытаться. И вот, я сижу в своих апартаментах, и вглядываюсь вдаль поверх Залива, задаваясь вопросом, что ты делаешь там, через все эти световые годы. В конечном счёте, догадываюсь, это не важно. По крайней мере, я не хочу, чтобы это было так. Извини, мне жаль. Слишком горько, а, Спок? Но опять же, я не чувствую сожаления. Я уже больше не знаю. Чёрт. Давай сосредоточимся на менее деликатных вещах в этом первом письме, ладно? Затем, позже, если я всё-таки решусь очернить твоё доброе имя на бумаге, тогда посмотрим. Всё это психотерапевтическое дерьмо было идеей Боунза, знаешь. Когда ты ушёл, он знал, что это конец – не только пятилетней миссии, всему этому. Ты знаешь, что он тоже ушёл? Но, по крайней мере, у него хватило совести попрощаться и сказать мне, что он будет на связи. А ты не смог сделать даже этого, Спок. Так или иначе, я сделаю отступление. Боунз сейчас вернулся в Джорджию, куда-то в район Атланты. По сарафанному радио я прознал, что он оставил человеческую медицину в целом, и ударился в ветеринарную практику. Догадываюсь, он, наконец, осознал кое-что, что твоими стараниями я понял давным-давно: животные проще. У них нет проблем, которые есть у нас, так называемых высших форм жизни. Если они любят – они делают это свободно, безусловно. Если они разгневаны или обижены – то неспроста. И они всегда дадут другой особи так или иначе понять, что страдают. Они спариваются, чтобы зачать детёнышей. Делая это без излишней эмоциональности, без страхов и ревности, и чувства вины, которому их человеческие (или вулканские) собратья ежечасно подвержены. Если они убегают из дому, они обычно делают это без боли или страха; они находят пристанище в пустотелых древесных пнях, или селятся в милой лесистой местности. Там они могут быть свободны от людей, которые только осложняют их жизни.. Это заставляет меня иногда задуматься, что может ты вовсе и не то «высшее существо» которым мы все тебя полагали. Заставляет задуматься что ты, в конце концов, очень прост и подобен животному. Ты сбежал из дому, жить в горах Гола. Я догадываюсь, твоя жизнь там должна быть легче, менее комплексна. Уже поздно. Я даже больше уже не уверен в том, что именно чувствую. Я совершенно определённо не знаю, о чём говорю, или даже что пытаюсь сказать. Но я полагаю, всё сводится к одному: Должно быть, я тебя ранил. И вот, как всякое чувствующее создание, возвращающееся к истокам, ты сбегаешь из дому. Но в этот раз, Спок, ты убежал так далеко, что люди, которые тебя больше всего любят, даже не могут тебя преследовать. Я говорил с твоим отцом на прошлой неделе. Он сказал, что даже не знал о твоём возвращении на Вулкан и твоём побеге на Гол до тех пор, пока не увидел этого в новостях. Я не очень-то и удивлён, что ты не сказал ему. В конце концов, ты бежишь от Сарека с тех пор, как тебе исполнилось восемнадцать – когда ты впервые оставил отчий дом. Я просто хочу знать, когда прекратится – и прекратится ли – твой бег. С любовью, (знаешь ли ты вообще, что это значит) Джим.***
ЗВЁЗДНАЯ ДАТА 2745.19 Горный массив Гола ВУЛКАН
Джим, Я испытываю некоторое сожаление о том, что счёл необходимым писать эти строки – строки, которые, за исключением космических масштабов обстоятельств, ты никогда не увидишь. Кажется, моей присяги Колинару было изначально недостаточно, чтобы изгнать из моей головы мысли о тебе. Потому, мастер Сенья вразумил меня изложить их на бумаге, формируя прочный твой образ, от которого после можно будет избавиться. Я не хочу показаться жестоким, или бесчувственным. Или, возможно, я не намереваюсь проявить бесчувственность. В конце концов, сейчас моя цель – постижение Колинара. Вне всяких сомнений, ты обязан был задуматься, почему я задался этой целью. Возможно, ты даже посчитал, что это из-за тебя. Во многих отношениях, друг мой, так и есть. В любом случае, сейчас это не имеет значения. Я здесь, а ты, я уверен, на Земле, повышен до адмирала, продолжая с целями, которые поставил себе около тридцати лет назад. Я рад за тебя, ибо всегда желал, чтобы ты преуспевал во всех своих начинаниях. Я не уверен, в какой мере мои чувства к тебе изменились. (Даже писать это слово мне трудно. Ведь делая это, я и исповедуюсь в эмоциях, которые здесь, на Голе, встречают с молчаливой неприязнью – что само по себе парадокс. Неприязнь тоже должна считаться эмоциональной реакцией. Тем не менее, я отвлёкся.) Но достаточно будет сказать, что я испытывал к тебе чувства, которые, будь им дозволено продолжаться, могли уничтожить нас обоих. Мои мысли затуманены. Я прошу прощения. Горы здесь скалисты и коварны; и, не смотря на тот факт, что пустыня лежит под нами, на расстоянии порядка пяти тысяч шагов, здесь всегда холодно. Монастырь древний, вырезанный в живом камне моего мира ещё первыми монахами - приверженцами учений Сурака. Говорят, что их бессмертные души, их катры, продолжают следить за своими последователями, населяющими сейчас это тёмное место. Не самая логичная мысль, учитывая местные доктрины; но легенды никогда не были известны своей правдивостью. В день, когда я сюда прибыл, почти месяц назад, по твоему времяисчислению, я спросил себя, зачем пришёл. Возможно, это было оттого, что я верил, что сама чуждость этого вулканского прибежища не позволит твоему призраку последовать за мной. Ты всегда пребывал в свете – под тёплым солнцем твоей родной земли, или в хорошо освещённых коридорах звездолёта. Здесь, на Голе, тьма бы тебя притеснила, выпроводила бы восвояси, заставила бы вновь жаждать солнца. Я надеялся, что будет достаточно просто не позволить этим мыслям сопроводить меня в моём путешествии. Я ошибался. Я надеюсь, у тебя всё хорошо; и хотя мы никогда снова не встретимся, желаю тебе следовать тем идеалам, которые мы оба разделяли, пока были вместе на борту Энтерпрайз. Я часто думаю о ней, и я думаю о тебе. Вот и всё, что остаётся монаху. С уважением, Спок***
ЗВЁЗДНАЯ ДАТА 2912.01 Сан-Франциско, Калифорния ЗЕМЛЯ
Дорогой Спок, Что такого ужасного я тебе сделал, что заставило тебя пройти весь этот путь назад к Вулкану. Дал ли я тебе недостаточно дружбы? Или дал слишком много? Может, я не взял тебя за руку, когда тебе было одиноко? Или слишком часто клал свою собственную на твоё плечо? Любил ли тебя слишком сильно, или слишком слабо? Или оказался ли я слишком напуган, чтобы вообще заговорить с тобой о любви? Местный мозгоправ – настоящая заноза в заднице. Я думаю, они читают мои мысли. Я знаю, знаю; ни у кого в галактике еще нет таких технологий. Но временами я начинаю задумываться. Этот маленький хорькообразный сукин сын сидит там в своём, отделанном кожей, кресле, обсуждая тебя, словно все эти годы он был с нами на Энтерпрайз. Мне хочется придушить его за такую дерзость. Еще, я готов убить Боунза за то, что тот собственноручно положил свои медицинские рекомендации на письменный стол ублюдка. Наверно, мне просто нужен кто-то, кого бы винить. И, верь мне или нет, я не хочу обвинять тебя, Спок. Но опять же, я не могу отрицать, что, на самом деле, никогда не нуждался в мозгоправе до того, как ты собрал чемоданы и улетел. До того, как я тебя встретил, ты не был мне важен. До того, как мы стали друзьями, я не нуждался в твоей дружбе. Перед тем, как ты дал мне увидеть ту другую, тайную сторону себя, мы могли функционировать просто как капитан и старший помощник, каждый со своей отдельной жизнью. Это изменилось. И, чёрт возьми, ты провалил этот тест на ответственность, когда сбежал на Вулкан, как настоящий ребёнок, прячущийся под юбку матери. Ты кажется думал, что можешь просто удалиться, уйти прочь, как если бы мы никогда не значили друг для друга больше чем просто холодный, неодушевлённый предмет. Может быть, это и всё, чем я был для тебя. Но ты, определённо, был для меня чем-то большим. Я.… я…. Что ж… я…. я любил тебя. Вот. Я сказал запретные слова. И я уверен, они ранят меня больше, чем когда-либо ранят тебя. Ты теперь ретировался на Вулкан, подавая прошение в Вебстер-фонд* о том, чтобы убрать слово «любовь» из словаря. Так или иначе, о более насущных вещах. По крайней мере, вещах, которые должны были занять твоё место. На прошлой неделе я продал старую ферму. С тех пор, как мамы не стало, а Питер укатил на Деневу, пытаясь отстроиться после катастрофы с теми проклятыми тварями, вся наша халупа покатилась в тартарары. Она нуждалась в ком-то, кто о ней позаботится, ком-то, кто бы засеивал поля и собирал урожай, ком-то, кому есть до неё дело. На самом деле я бы не стал продавать, если бы не ты. Думаю, мы провели там слишком много увольнительных. Твой призрак всё ещё рыщет по тому старому амбару, восхищаясь, обветрившейся с годами, конской упряжью. Твои следы были всё ещё запечатлены на песке у ручья, а отпечатки пальцев проступали на камнях, где мы сидели в прошлом году, попивая молоко тем жарким летним вечером. Ты стал частью моего прошлого; и сейчас я даже не могу пойти домой, поскольку эта часть тебя всё ещё там. Хотел бы я почаще бывать на Вулкане. Хотел бы я хоть однажды переночевать в горах Гола. Если б я только мог оставить часть себя в твоём прошлом, в тебе самом. Быть может тогда ты оказался бы неспособным там оставаться. Может тогда ты бы, что есть духу, бежал, кричащий безумец, от этого святилища вместе с вашим духовенством (как бы они там ни назывались). На самом деле ты ни разу не брал меня на Вулкан, кроме того случая, когда ответил брачному зову Т'Прин. Возможно ли, что ты всё это спланировал Возможно ли, что, ты сознательно держал меня на комфортном расстоянии вытянутой руки? Ты никогда не хотел меня видеть в своей жизни. И, Боже, так больно знать, что все эти годы я был слеп. Так больно от того, что всё это время ты наблюдал, как я выставляю себя идиотом, обхаживая твою дружбу, и, как последний дурак, пытаясь добиться любви от камня. Я ненавижу тебя. С любовью, Джим***
ЗВЁЗДНАЯ ДАТА 2832.07 Горный массив Гола ВУЛКАН
Джим: Возможно, я ошибаюсь, но временами мне кажется, что я могу слышать твои мысли. Они касаются моего разума, пытаясь добиться какой-то реакции. Той самой, которую пять лет единства провалили в попытке пробудить. Или, вероятно, это в целом не совсем верно. Наши пять лет вместе всё же вызвали во мне чувственный ответ – ответ, в котором я побоялся разобраться, ответ, который теперь привел меня сюда, лицезреть эти горы до конца моих дней. Во мне есть много вещей, которых ты не понимаешь. Определённую часть меня, я не позволял увидеть даже тебе. Мастер Сенья заключил, что я, вероятно, не был с тобой откровенен, давая определение нашим отношениям; и, поразмыслив, я был вынужден с ним согласиться. Он так же предположил, что в этих строках я попытаюсь словно проявить на старой плёнке те вещи, которые были во мне сокрыты. Моих писем ты никогда не прочтёшь. Кроме того, другого способа стянуть края пропасти, что стала частью меня, я не знаю. В силу данных обстоятельств, предположение моего учителя мне представляется безвредным. Я начну с самого начала, с наиболее логичного места для старта. Ты знал только то, что мой отец не одобрял моего выбора карьеры в Звёздном Флоте. Ты никогда на самом деле не понимал почему, кроме как из той обнародованной версии – якобы, чем посвящать свою жизнь Звёздному флоту, он хотел, чтобы я начал карьеру в Вулканской Академии Наук. Ты так же слышал миф о том, что вулканцы не лгут. Это, Джим, откровенная ложь. Вулканцы в этом весьма хороши. Они просто пытаются скрывать свою полуправду под предлогом вероятностей, которые, при другом раскладе, могли бы быть правдой. Но не важно. Я в очередной раз отошёл от темы. Мой отец не «религиозный» человек, в человеческом понимании этого слова. Тем не менее, он, как и многие вулканцы, придерживается веры в мистицизм. На моей планете есть пророки – те, кто время от времени, и за определённую плату, возьмутся предсказать будущее той или иной особы. Я представляю сколь варварски это выглядеть в твоих глазах, и всё же, оказывается, что у каждого мира имеется своя брешь в основополагающих духовных структурах. У нас это склонность к вере в ясновиденье. Истинность последнего, однако, во многих случаях даже научно подтверждена. В любом случае, на заре моего седьмого дня рождения Сарек просил совета у пророка, по имени Т'Шара. Его мотив, согласно матери, заключался в том, чтобы установить, будет ли Т'Прин логичным выбором для меня в качестве партнёра. Т'Шара, по видимому, сказала моему отцу, что я никогда не возьму в жёны Т'Прин, и что, вместо этого, я отдам свою жизнь только одному человеку. Когда же Сарек спросил о нем, ему было сказано, что мужчина будет членом Звёздного флота. При дальнейшем расспросе, Т'Шара открыла, что я сам присоединись к нему после своего совершеннолетия, как только это представится возможным. Далее она поведала о том, что я на много лет покину Вулкан, путешествуя со звездолётом, что носит название Энтерпрайз; и что во время моих странствий я вверю себя тому, кто с невероятной точностью подходит под твоё описание. Сарек, во многих смыслах, старомоден, даже по вулканским меркам. Он знал, что мой союз с каким-либо мужчиной будет непродуктивным; и, так как наша родословная достаточно древняя, он хотел продолжения фамилии. Он искал, как привязать меня к Вулкану; и, по сути, оттолкнул меня даже дальше, чем если бы никогда не пытался вмешиваться в мои жизненные решения. На протяжении одиннадцати лет – со дня моих седьмых именин и до того самого утра, когда я отбыл в академию в свои восемнадцать, он жил со знанием того, что его род на мне прервётся. Я не знал о его визите к предсказательнице, Т'Шаре, пока не ступил на борт транспортного судна, направляющегося к Земле. Тогда то, мать и дала мне пачку писем – по сути, свой дневник, который она вела с момента моего рождения вплоть до самого отъезда с Вулкана и вступления в ряды Звёздного Флота. Оттуда я и узнал о причастности Сарека к Т'Шаре; и именно тогда я прознал о тебе, ещё даже до того, как мы встретились. Капитан Пайк был превосходным командиром, и всё же он никогда не пытался добиться от меня дружбы. Он довольствовался лишь моей оперативностью и преданностью в качестве старшего помощника. Я сразу понял, что он не был человеком из видения Т'Шары. Тем не менее, когда ты принял командование Энтерпрайз, я незамедлительно почувствовал между нами связь. И так несправедливо, что я ни разу не говорил тебе, о предсказаниях Т'шары. Хотя ты можешь получить о них представление сейчас. Она сказала, что мы станем больше, чем братьями, что мы будем плоть от плоти, разум от разума, душа от души. В своей, в некотором роде, вызывающей манере, дошедшей до меня из дневника Аманды, Т'Шара предсказала, что «Светлый король, и тёмный лорд посвятят себя только друг другу. Они оставят всех прочих, и даже свои наследие и философию, которое привязывает их к противоположным мирам.» Вкратце, она предсказала, что ты отложишь в сторону своё прошлое и своё настоящее, своих богов и свой мир, чтобы быть со мной. Я, в свою очередь, согласно Т'Шаре, оставлю свою логику и свою беспристрастную природу, своё прошлое и своё настоящее, свои личные убеждения и веру в учения Сурака, чтобы быть с тобой. В конечном счёте, никто из нас уже не станет тем, кем был прежде; вместо этого мы бы стали близнецами – каждый думает одинаково, каждый разделяет одни и те же эмоции, каждый живёт, лишь пока жив другой. Это была ответственность, которую я не мог на себя принять. Мне, несмотря на то, чему учат на Голе, жаль. С уважением, Спок.***
ЗВЁЗДНАЯ ДАТА 3217.05 Сан-Франциско, Калифорния ЗЕМЛЯ
Дорогой Спок: Я не ненавижу тебя. Просто иногда хотел бы. Я также хотел бы упаковать все эти письма в однотипную пергаментную бумагу и отослать тебе. Я бы вероятно попытался, несмотря на общеизвестный факт, что Гол является одним единственным местом во вселенной, куда не ходит почта. Неужели вулканцы там так боятся услышать то, что им не понравится, что-то, имеющее силу всколыхнуть основы их непоколебимой веры? Ты теперь один из них? Прошлой ночью мне приснилось, что мы снова были на Энтерпрайз, и что, при не совсем ясных для меня обстоятельствах, мы были… любовниками. Физически, эмоционально, духовно. Все девять лет. И знаешь что? Этот сон вовсе не напугал меня так, как можно было подумать. Вместо этого, впервые за годы, я ощутил себя на своём месте, мне было хорошо. Ты лежал рядом на моей койке, и нам было тесно и неудобно от того, что мы были как ложки в коробке, но ни одному из нас это, казалось, не причиняло дискомфорта. Всё это продолжалось очень долгое время. (Мозгоправы не знают о чём говорят, утверждая, что сны длятся всего пару секунд. Я знаю, этот длился часами; я был там, чёрт побери, и мозгоправы были на другой стороне треклятой галактики). В любом случае, всё обстояло так, словно время остановилось, или что-то вроде того. Мы просто продолжали лежать там, как два ленивых кота с канарейкой на усах, выменивая поцелуи так, как какой-то человек продавал бы бесценный жемчуг. И знаешь что? Когда я проснулся этим утром, мои губы припухли, словно ты действительно был здесь. Я чувствовал медный привкус на языке. Твой мирра-мускусный запах всё ещё был горяч на моей подушке. Это была настоящая мечта, наверное: что ты когда-либо позволишь себе любить меня, что ты мог бы открыться больше, чем делал обычно, во время пустой декламации фактов и цифр. Но хватит мечтаний. Завтра утром я собираюсь на составления психологического профиля, требующегося для моего повышения в адмиралтействе. Так или иначе, я намереваюсь его пройти. И если это значит похоронить тебя и все мысли о тебе, то так тому и быть. Боунз у себя в Атланте крутит коровам хвосты, а ты - на Вулкане, как последняя коровья задница. Может вам двоим стоит собраться вместе? Но я не могу так легко оставить свой образ жизни. Я возьму повышение, коль уж его предлагают, и буду лучшим чёртовым адмиралом, когда либо служившем на Звездном Флоте. Я должен ощутить себя нужным. Я теперь должен быть чем-то большим, чем Капитан Кирк. Или, может даже, чем-то меньшим. Без разницы. Будь здоров. И удачи в твоём стремлении больше ничего не чувствовать. Если ты грезишь обо мне, приди в себя и помести память обо мне в пустую бутылку. Именно там я сейчас храню свою о тебе – в закупоренной на сердце бутылке, собирающей пыль. Когда бы я на неё ни взглянул, я вспоминаю об оставленной тобою пустоте. С уважением, Джим PS… Забыл упомянуть, на следующей неделе я женюсь. Её зовут Лори Сиани. Ты мог запомнить её, как вечно вертящуюся у двери Ногуры в главном штабе. Та, что с большими сиськами и без мозгов. Мне сказали, что она подойдёт моему новому имиджу. В следующем году она хочет сына. Почему-то я не думаю, что из меня получится очень хороший отец. Или очень хороший муж.***
ЗВЁЗДНАЯ ДАТА 3621.07 Горный массив Гола ВУЛКАН
Джим: Здесь зима, и снег покрывает эти бесплодные горы. Существование даётся с трудом. Я никогда особо не любил холод. Конечно, как жрецу Гола, мне сказали игнорировать холод, точно так же, как и воодушевили игнорировать это пустое место в моём сердце, где ты раньше обитал. Мастер Сенья не знает, что я всё ещё пишу об этом; он считает меня «излечившимся» от тебя в первые шесть месяцев с начала этой терапии. Но есть некоторые вещи, о которых не говорят даже с мастером. Всё же, в этом и заключается главное заблуждение насчёт Гола. Тут есть секреты. Не только мои собственные. Другие жрецы так же хранят свои тайны. Они скрывают воспоминания, чувства, эмоции. Им необходимо больше чем логика, чтобы согреть свою постель, или остудить огонь во время Лихорадки. Однако притворство Колинара продолжается. Я часто думаю, они даже сами это понимают. Я надеюсь, что ты не ощущаешь моего постыдного горения. Пон-фарру, кажется, неважно ни что я жрец, ни что я охотно отказался от своих чувств. Это биологическая потребность; и я начинаю подозревать, что, возможно, учения Сурака были напрасны. Меня снабдили жрицей по имени Т'Сейн. Всё было сделано весьма логично, без чувств, без эмоций. Она приняла меня в своё тело, даже не закрыв глаза, и не проронив ни звука, несмотря на очевидный физический дискомфорт. (Она жила на Голе с четырнадцати лет, и была, как мне сказали, девственницей). В любом случае, она носила моего сына на протяжении пяти месяцев, девяти дней и двадцати одного часа (считая моментом зачатия наше первое соитие на Шестой день Тасмина). Ребёнок никогда не был рождён. Из-за моей гибридной физиологии, и определённых человеческих факторов в крови, Т'Сейн самопроизвольно абортировала плод более чем за четыре месяца до назначенной даты родов. Останки были забраны моим мастером, и оставлены у подножья горы птицам-падальщикоам и ле-матья*. Нам не разрешают скорбеть на Голе. Ребёнок никогда не был рожден; поэтому никогда не имел ни сущности, ни личности, чтоб оплакивать. Это было логично. Пусть и бесчеловечно. Я и не человек однако. Я не должен был чувствовать это ошеломляющее ощущение скорби. Не только по моему нерождённому сыну, но и по тебе, Джим. Временами, мне в голову приходит мысль покинуть это место, признать перед мастером, что я не жрец, что во мне нет текущей по жилам вулканской холодной крови. Я, вопреки всем стараниям, наполовину человек. Я задаюсь вопросом, что, если моя человеческая часть – это ты? Иногда я спрашиваю себя, руководил ли действиями моих родителей злой рок, сведя их вместе, несмотря на все шансы, и всю логику. И может быть человеческие факторы в моей крови, столь же твои, сколь и мои. Эти нелогичные домыслы лишь ещё больше всё усложняют. Я - вулканец. Я - человек. И, где-то посередине, я – Спок. Я – это я. И один только этот факт исключает любую возможность для меня достичь Колинара. И он никак не может быть отделён от реальности. А реальность утверждает, что все живые существа в определённый момент своей жизни нуждаются в компании своего вида. Я бы вернулся к тебе, если бы мог. Однако, я боюсь того что обнаружу. Я ощущаю, что твоя жизнь без меня продолжилась. Что ты запечатал свои раны толстым слоем бальзама из камня. Ты построил против меня стены - стены, которые я более не могу проломить. Или, точнее, всё же я возвёл эти барьеры. Я строил их камень за камнем, каждый раз, когда мысленно отвергал твои прикосновения. Каждый раз я выламывал внутреннюю дверь, сбегая от чувства дружбы и, да, любви, которые к тебе ощущал. Я глупец, ставший теперь жрецом. И из-за этого мы оба одиноки. С уважением и искренней теплотой, Спок***
ЗВЁЗДНАЯ ДАТА 4722.19 Сан-Франциско, Калифорния ЗЕМЛЯ
Спок, Прошёл почти год с тех пор, как я в последний раз писал в этом дневнике, который никто никогда не читал и не прочтёт. Я думал, я оправился после тебя, даже убедил себя, что могу обойтись и без тебя. Я ошибся. И вот, что-то надвигается. Они уже больше месяца отслеживают это на сканнерах дальней дистанции, и оно направляется прямо к Земле. Будь у меня религиозные убеждения, я бы мог подумать, что грядёт тот самый предрекаемый конец этого несчастного мира. Но я не религиозен; я утратил свою веру в любое благосклонное божество в тот день, когда ты отбыл на Вулкан. Мы одни в этой вселенной, продукты случайного творения и обезумевшей эволюции. Единственная вещь, которая отличает нас от других, так называемых «низших сознаний» - противостоящий большой палец. Не так уж и много для столь огромной галактики. У Энтерпрайз сейчас новый капитан, да и сама она абсолютно новая. Ты бы её не узнал; сам не уверен, что у меня получилось. Она выглядит как никогда раньше пустой и чужой. Нам нет больше места на ней. И, учитывая это, я не уверен, что есть где-либо еще, кроме как там, где мы были последних два с половиной года: ты – на Вулкане, а я – здесь, в Звёздном Флоте, исполняющий роль космического чудо-мальчика. В любом случае, теперь всё это не важно. Чем бы эта штука ни оказалась, они посылают Энтерпрайз ей навстречу – может быть пожать руки, может пригрозить пальцем и отправить восвояси. Я планирую быть на ней, Спок. В последний раз, я планирую быть на моём корабле – нашем корабле. Может это просто ребячество, но я думаю, что должен доказать себе, что ещё способен выйти, и изменить ситуацию. С тобой, или без тебя. Я оставляю эти незаконченные, незапечатанные письма в коробке, в офисе Ногуры, с припиской, что если я не вернусь, Звёздный Флот распорядится об их доставке на Гол, почтой или нет. Прочти их в добром здравии, и попытайся помнить, что любой выраженный в них гнев в действительности направлен не на тебя. Полагаю, я просто зол на себя за потерю двух единственных вещей во вселенной, когда-либо имевших для меня значение: тебя и Энтерпрайз. У меня теперь появился шанс вернуть хотя бы одну из них назад и, хоть мне никогда не стать прежним без тебя и Боунза, большая часть старого экипажа всё ещё с ней. По крайней мере, я знаю, что они не подумают обо мне плохого, если вдруг заметят, как, время от времени, мои глаза блестят от слёз. Кроме того, мы вряд ли не протянем достаточно долго, чтобы кто-то из нас успел всерьёз обеспокоиться моим периодически странным поведением. Через четыре дня Это уже будет над Землёй; и если мы не сможем остановить его – то станем его частью навечно. Извини. В мои планы не входило снова впадать в уныние или жалеть себя. Я просто хотел, чтобы ты знал, что я всё ещё вспоминаю о тебе, и, всегда, с особой теплотой. Иногда я всё ещё вижу сны о нас. Иногда я пытаюсь вообще не спать. Если ты когда-либо прочтёшь эти письма, Спок, просто помни одну вещь: ты уникален в этой вселенной. Из всего биллиона жизненных форм есть только один такой как ты. Никому тебя не заменить. Никто не может угрожать твоей индивидуальности. Иногда я думаю, что, возможно, ты боялся того, что мы станем слишком близки, что мы можем просто раствориться друг в друге и стать единым Джим-Спок осколком, без всякой отдельной личности. Мне бы этого не хотелось, равно как и тебе. Я просто хотел бы, чтоб мы могли дополнить друг друга, добавить что-то, сбалансировать. Это и представляет собой человеческая любовь, мой друг – равновесие между страстью и логикой. Будь здоров. Вспоминай обо мне хоть иногда, даже если придётся скрывать эти мысли от мастера и других жрецов. Мне плевать, если вселенная забудет, что я когда-либо был здесь; но если забудешь ты – моя жизнь перестанет что-либо значить. Береги себя. С любовью, Джим***
ЗВЁЗДНАЯ ДАТА 4822.20 Горный массив Гола ВУЛКАН
Джим: Этим утром, перед самым восходом солнца в этих скалистых горах, я был оповещён мастером, что моя цель лежит в где-то в другом месте. Судя по всему, несмотря на все мои попытки скрывать чувства к тебе, я потерпел неудачу. Колинар не может пребыть во мне. Кроме того, прошлым вечером курьер доставил коробку, наполненную несколькими незапечатанными письмами, исписанными твоим почерком. Он никак этого не объяснил. Сказал лишь, что отправителем был адмирал Ногура, и что письма были вверены ему тобой. Я читал письма и, несмотря на мою предварительную медитацию о снисхождении Колинара, рыдал. Я ощущаю, что ты нуждаешься во мне, что, вероятно, хочешь моего возвращения. Я также ощущаю, что ты возможно веришь, что наши жизни могут быть возобновлены с того момента, как мы их оставили более двух с половиной лет назад. Я не уверен, что это возможно. Мы оба изменились. Мы стали старше. Каждый из нас, пускай и непреднамеренно, ранил другого. Но ущерб, тем не менее, нанесён. И, что бы мы ни делали, эта боль навсегда останется частью нас. Но всё же, мои ноги приведут меня к тебе. В этом я уверен. Я так же уверен, что наше воссоединение не будет всецело приятным. Раны времени глубоки, рваны и воспалены. На то, чтоб исцелиться, у нас уйдёт время. Понадобиться время, чтоб снова научиться доверять. Наверное, странно с мой стороны говорить, что ты меня ранил, когда в действительности, это я был тем, кто покинул тебя, возвращаясь домой на Вулкан. И всё же, если бы ты попытался меня остановить, я бы никогда не ушёл. Не имеет значения, что я сам не дал тебе возможности сделать это. Я боялся, что тебе удастся остановить меня. И ещё больше я боялся того, что нет. В любом случае, сейчас у меня нет другого выбора, кроме как последовать за тобой. Я, кажется, посвятил этому часть своей жизни. И всё же, это было единственное время, когда я был на своём месте. Я отсылаю тебе эти письма, которые будут доставлены менее чем за час до моего прибытия на Энтерпрайз. Ранее, я думал оставить их в тайне, позволив стервятникам, набить ими свои гнёзда. И всё же, именно тайнами и умалчиванием мы, в своё время, были покараны. Я возвращаюсь домой, Джим. Я боюсь, но меня больше не пугает признание своего страха. Возможно, этой ночью нам стоит поговорить, перед тем как мы уснём. Будь со мной нежен так же, как я буду нежен с тобой. С любовью, Спок