Красная хромосома

Броку кажется, что он рожден, чтобы уцелеть. Как бы сильно не пошатнулся мир, как бы жизнь не выбивала у него почву под ногами, он все равно оставался на плаву, даже в самых безнадежных ситуациях. После краха «Озарения» и уничтожения главных позиций гидры, он ловко скрылся, отделавшись парой ожогов, а потом вернулся в строй, заступив на службу на одной отдаленной базе гидры, о которой еще не разнюхали Мстители. Броку казалось, что жизнь возвращалась на круги своя: снова задания, руководить операциями, пусть не такими глобальными, как при Пирсе, но все же… Его много раз новое начальство спрашивало о Зимнем, но Брок честно отвечал, что не имеет ни малейшего представления где он, и как так получилось, что лучшего агента гидры упустили из виду. Хорошо, что это больше его не касается. Хорошо, что Зимнего так и не нашли. Броку до сих пор стыдно перед самим собой за ту бурю чувств, внезапно нахлынувшую на него, когда он принял решение оставить солдата в живых и отпустить. Он нутром чуял, что закат гидры близко, что боевая мощь этой, некогда грозной организации достигла своего дна, и он уже для себя решил, что пойдет ко дну с этим кораблем. Но все летит к чертям, когда он и его отряд сопровождает партию подопытных – беженцев из стран третьего мира, проституток, людей оказавшихся за бортом жизни, и среди всей этой разношерстной массы он видит е г о. Броку кажется, что у него в глазах помутилось, что быть такого не может, но чем больше всматривается, тем больше видит знакомых черт: мальчишка лет восьми вылитый Зимний солдат, его уменьшенная копия. Отросшие волосы, овал лица, разрез глаз, все такое похожее и непохожее… При других обстоятельствах, Брок решил бы, что это сын, или младший брат Баки Барнса, но у того не может быть детей, а уж тем более младших братьев. - А пиздюка вы зачем взяли? – как можно непринужденнее интересуется Брок у лабораторной крысы, что распределяла «расходный материал» по камерам. – Загнется ж быстро, бесполезная трата ресурсов. - Не, жизнеспособность у него высокая, выдержит, - отвечает медик, отмечая что-то в своем планшете. – Неудачная попытка воссоздать Зимнего солдата. - Клон? – спрашивает Брок, стараясь подавить рвущиеся наружу эмоции. «Это сколько ж таких они успели понашлепать?!», проносится у него в голове, ведь Зимний был в распоряжении гидры больше семидесяти лет. - Не совсем, - уклончиво отвечает медик. – Продукт генной инженерии. Во время беременности суррогатной матери в плод подсаживали «красную хромосому», ген, отвечающий за качества супер-солдата – сила, выносливость, регенерация… За эталон был взят Зимний солдат, мы долго добивались идеального совпадения генов оригинала и прототипа. Было несколько экспериментов, в основном, зародыш погибал сразу после внедрения «красной хромосомы», но один раз нас ждал успех – ген прижился. Только то, чего мы хотели, не получили: ребенок хоть и в превосходной физической форме, но с колоссальной задержкой в развитии – не говорит, не подчиняется приказам, не понимает, когда его наказывают… в общем, умственно отсталый. - Вон оно как, - присвистнул Рамлоу. - Если бы нам дали над ним поработать, - медик сверкнул очками, - возможно, из него бы вышел толк, но после «Озарения» финансирование урезали, - он сокрушенно вздохнул. - Какая неприятность, - Брок хлопает себя по карманам в поисках зажигалки, после всех новостей ему чертовски хочется курить. - Да, столько проектов под откос было пущено, - медик не понял сарказма, и продолжил нести свою научную чушь. Его вдохновленный монолог прерывают крики, и отборный мат-перемат, Брок бросил сигарету, и поспешил к отсеку, куда еще транспортировали заключенных. - Ах ты сученыш,- верзила из отряда Брока молотил ногами сгорбившееся тело на полу, - я тебе все зубы повыбиваю, слышишь, тварь?! - Джонсон, какого хрена?! – Рамлоу подходит ближе, и видит, что виновник торжества никто иной, как мелкий Зимний, которого молотили ногами по чем зря, - Отойди, хорош тебе, - Рамлоу пытается его оттащить, но Джонсон в запале злобы никак не может остановиться, - хватит, блядь! –Рамлоу не нравится, когда не понимают с первого раза, и он с размаху бьет Джонсона в челюсть. Тот еще больше звереет, но Брок делает подсечку, и вот Джонсон валяется на полу, Брок ставит ему ногу между лопаток, и спрашивает: - Что, спеси поубавилось? – рычит он, прижимая противника к полу все сильнее. – Хера ты тут устроил, я спрашиваю?! - Этот ублюдок не захотел идти в камеру, - Джонсон тяжело сопел, - я его туда хотел затолкать, так эта падла кусаться… Брок едва сдерживается чтобы не заржать – что за идиоты в его отряде?.. Мальчишка медленно встает: весь в ссадинах и кровоподтеках, из носа кровь хлестала как из брандспойта , и взгляд не безумный - дикий. Он утирает нос рукавом, и смотрит на своего обидчика. Рамлоу знаком этот взгляд, он его ни с чем не перепутает – взгляд Зимнего солдата. Врачи навешали на него ярлыки, что он нихрена не соображает, и вообще полный ноль, но Брок видит, что это не так. Брок отпускает Джонсона, тот поднимается с пола, мальчишка все еще сверлит его пристальным взглядом, следит за каждым движением, и пусть, он не говорит, но для Брока взгляд красноречивей слов: Я тебя убью. Брок подходит к мальчишке, надо же его направить в камеру, тот скользит по нему равнодушным взглядом, совсем как Зимний после выполненной миссии, и у Брока само с языка слетает: - Отличная работа, солдат. Мальчик хмурится, в глазах появляется осмысленность, он кивает, приняв похвалу, и идет в камеру. Сам. Брок ощущает дежавю, и сильнейшее желание курить. Эта встреча, этот взгляд, вся эта чертова ситуация никак не выходит у Брока из головы, ночью ноги сами его несут в камеру номер 17, где разместили «агрессивного ребенка», так теперь значилось в отчетах. Брок не знает, что хочет там увидеть: еще раз убедится, что мальчишка вылитый Зимний, а что потом? Терзаться сомнениями, на правильной ли он стороне? Снова делать выбор?.. Когда Брок подходит к двери, то видит, что в камере кто-то есть. Он становится возле стены, чтобы не выдать своего присутствия, и прислушивается, оценивая ситуацию: - Что, мразь, больше не получится кусаться? – глумливый голос Джонсона гулким эхом отскакивает от стен. – Ты блядь у меня кровью умоешься, - последовал звук от удара, и сдавленный полустон- полусвхлип. Брок заходит в камеру, он много повидал в своей жизни, и считал себя морально устойчивым, к разного рода «издержкам» своей работы, но от увиденного у него кровь прилила к голове, он осатанел за считанные секунды: мальчишка лежал на кушетке с заклеенным скотчем ртом, руки скованы магнитными наручниками, внизу, между ног, все было в крови… - Что, вожжа под хвост попала?, - цедит Брок сквозь зубы, приставив пистолет к затылку Джонсона. – Отошел от него, ну! - Кэп, я… - Быстро, блядь! – рычит Рамлоу, сильнее ткнув пистолетом затылок Джонсона. Тот, путаясь в штанах медленно слезает с кушетки, мальчишка весь подбирается комкая простыни, скулит, пытаясь снять наручники. -Меня б ты хер так трахнул, - голос Рамлоу дрожит от гнева, - за свое унижение решил поквитаться с тем, кто сдачи дать не может? -Да что ему будет-то, все равно сдохнет от опытов! – кричит Джонсон, и Рамлоу нажимает на курок. - Сука, - сплевывает он на пол, и прячет пистолет за пазуху, Джонсон с дыркой во лбу медленно валится на пол. Рамлоу подходит к мальчишке, у того в глазах злые, отчаянные слезы, он старается отползти от Брока как можно дальше, хотя и так забился в самый угол. - Тихо, шкет, я тебя не трону, - Брок протягивает руку, чтобы убрать скотч с лица, но тот крутит головой, не давая подступиться, Брок чертыхается, и прижимает того затылком к стене, а второй рукой сдирает скотч со рта, и мелкий тут же пускает в ход зубы, старается ухватить его за руку, пока тот возится с наручниками. - Будешь кусаться, опять заклею! - не выдерживает Рамлоу, когда мальчишка все же смог цапнуть его за запястье, извиваясь, как уж на сковородке. Когда наручники наконец сняты, мелкий прекращает брыкаться, и тяжело дышит, устав от своей неравной схватки. Он исподлобья осматривает камеру, когда взгляд натыкается на Джонсона, он слезает с кушетки, на лице свирепое выражение, он решительно направляется к нему, но Брок его останавливает: - Успокойся, он мертв. Мальчишка стоит, хмуря брови, комкая пальцами края футболки, которая достает ему едва ли не до колена, по ногам стекает кровь, нужно с этим что-то делать… Брок закуривает, чтобы лучше обмозговать ситуацию: показывать мальчишку медикам гидры не имеет смысла – не подох и славно, лечить они его не станут, он им нужен для опытов, в обычную больницу тоже не привезешь … Проклятье! Мальчишка стоял с отсутствующим видом, как будто ему все равно, что с ним только что случилось, только плечи слегка подрагивали, и дыхание было с хрипами. Брок помнил, что в таком состоянии Зимний что-то вспоминал о своем прошлом, а мальчик?.. Что за мысли у него в голове?.. Сигарета обжигает пальцы, надо что-то решать. Брок затягивается напоследок, смотрит на стены камеры, бросает сигарету на пол, тушит ее носком ботинка. К черту! Он рожден, чтобы уцелеть, да и гидра с их идеями уже себя исчерпала. А нового Зимнего солдата он им не даст. Он и первого как от сердца оторвал, с его невозможными серыми глазищами, странными фразами, и не менее странным отношением к нему, Броку. Ведь заслужил же чем-то… Брок усмехается своим воспоминаниям, как Баки смотрел на него так, будто он действительно чего-то стоил в этой жизни. Интересно, что теперь видят эти глаза?.. - Эй, - Брок окликнул мальчишку, но тот не повернулся. – Баки! – новая попытка, и тот реагирует – хмурит брови, в непонимании, смотрит на Брока колючим взглядом. – Да, так тебя зовут. Баки, подойди, - Брок махнул рукой подзывая. Мальчишка настороженно приблизился, Брок протягивает руки к нему, тот не отпрянул, значит, можно продолжать. - Баки, сейчас нам нужно будет уехать, - Брок осторожно проводит пальцами за ушами мальчика, едва прилагая усилия ощупывает шею, тонкие руки – вроде не чипованный, значит, выследят не скоро. Тот стоит, позволяя себя трогать, склонив голову на бок, прислушиваясь, и в этом жесте он так похож на Зимнего, что у Брока возникает это совершенно неуместное, щемящее ощущение в груди. Он берет его на руки, тот занервничал, закрутился, но Брок лишь теснее прижимает к себе: - Все хорошо, сиди тихо. Они выходят на улицу, Баки шумно дышит, крутит головой, чтобы больше всего увидеть, на лице читается интерес к происходящему, и Брок осознает, как мало тот отличатся от своей взрослой копии: он не видел ничего кроме лаборатории, и, похоже, впервые оказался на улице. Ребенок ничего не знает о нормальной жизни. Он не знает жизни вообще. И от осознания этого Броку становится не по себе – теперь он в роли проводника, его руки в крови, что он может этому мальчишке дать?.. Они долго петляют по ночному городу, прежде чем Брок приезжает к своему знакомому подпольному врачу. Тот хороший парень, не задает лишних вопросов, осматривает Баки, говорит, что заражения нет, помогает со сменной одеждой, и они снова пускаются путь. Баки засыпает на заднем сиденье машины, укрытый курткой Брока, Брок жмет на газ и гонит вперед, стараясь не думать о том, что их ждет дальше. Впервые оказавшись на улицах города, Баки испуганно жмется к Броку, он шарахается от людей, громких звуков, у него такое выражение лица, будто он вот-вот расплачется, и Брок не выдерживает, сгребает его в охапку, и несет на руках до самого отеля. Баки обнимает его за шею, прячет лицо, утыкаясь носом тому в ключицу, но постепенно привыкает, и вот уже во все глаза смотрит на неоновые вывески, рекламные щиты, витрины… И по-прежнему ни слова не говорит. Брок с удовольствием бы набил морду тому мудаку в белом халате, который назвал Баки «умственно отсталым». Баки умел читать, и как он смог выяснить знал несколько языков, умел считать и писать, правда коряво, и Рамлоу с трудом разбирал забористый почерк, но тем не менее мальчишка мог объяснится, и все было не таким сложным , как казалось в начале. Брок спросил, кто научил его читать и писать, и получил не менее обескураживающий ответ: Никто. Я сам помнил, как это нужно делать. Баки засыпает, склубочившись на постели Брока, а Рамлоу тем временем листает гугл по запросу «генетическая память». Ведь если тот помнит языки из своей «прежней жизни», возможно он вспомнит что-то еще?.. Они постоянно переезжают с места на место, Баки потихоньку осваивается и становится смелее, все больше похожим на обычного ребенка. Он бурно тискается, когда Рамлоу возвращается со своих вылазок, любит смотреть мультфильмы о супер-героях, читать комиксы, игрушки не вызывают в нем интереса, но ему нравится собирать пазлы… - Баки, вставай, надо тренироваться, - будит его Брок, потеревшись щетиной о голое плечо мальчишки. Баки куксится, морщит нос, и продолжает притворяться спящим. В такие моменты Брок позволяет себе делать «отцовские глупости»: щекотать и гладить, осторожно укусить за пухлую щечку, сказать что-нибудь ласковое… чтобы потом прийти на полигон, и научить стрелять, разбирать и собирать пистолет, обращаться с ножом – для остальных видов оружия Баки еще слишком мал. Баки все схватывает на лету, он метко попадает в цель с большого расстояния, знает основные болевые точки, правда в ближнем бою еще слабоват, но это он еще не окреп… В какой-то момент, Баки наконец разрешает себя подстричь, устав бороться с расческой, и Рамлоу орудуя машинкой думает, каким красивым он вырастет, за ним все девчонки будут бегать. Ему и смешно и грустно от этой мысли – он даже не знает что у них завтра будет, а он загадывает так непозволительно далеко. Он с удовольствием учил бы его обычным вещам: ловить рыбу, водить машину, ему хочется, чтобы ребенок оставался ребенком, но он прекрасно понимает, в каком мире они живут. Они не успевают сняться с места, когда их находят: трое агентов гидры вышибают дверь в квартире, которую они арендовали на неделю. - Баки, под кровать, - успевает шикнуть на него Рамлоу, и мальчишка послушно прячется. Одного Брок успевает уложить, но двое других его скручивают, и привязывают к стулу, и в квартиру входит четвертый. Вопросы чередуются с избиением – они пришли за ребенком, и без него не уйдут. - Повторяю еще раз, где он? – спрашивает лысый верзила, после еще одного удара под дых. - Пошел ты! – Брок сплевывает тому в лицо, и получает очередную порцию ударов. Брок слышит, что в ванной льется вода, тиканье часов, слышит, как один из мудаков переворачивает всю мебель в доме в поисках, ему кажется, что сердце стучит где-то в горле, в голове проносится «только не Баки!» Когда неожиданно все стихает. - Дэн, ты нашел его? – зовет лысый, но никто не отвечает. – Дэн! – лысый выходит из кухни, Рамлоу чувствует, как по виску стекает капелька пота, он умоляет про себя, чтобы Баки не делал глупостей. - Дэн, какого… - вопрос обрывается на полуслове, слышен хрип, и звук падающего тела. - Кто еще в доме?! – На Брока нацеливается ствол, последний из агентов гидры заметно нервничает. – Кто, мать твою, говори! – холодное дуло утыкается в лоб. - Отойди от него, - произносит детский, спокойный голос. Брок скашивает глаза – в дверном проеме стоит перемазанный кровью Баки, нацелив пистолет на агента. Черт возьми, Баки, нет!.. - Бросай пушку, пиздюк, - ухмыляется тот, - иначе я снесу башку твоему папочке. Взгляд у Баки отрешенно- равнодушный, никаких эмоций, и тут он резко делает шаг вперед, и простреливает агенту ногу. Тот сгибается пополам, и воет благим матом, Баки подходит ближе, и два раза стреляет в упор. Брок выдыхает с облегчением – все как он учил: нанести урон, а потом два контрольных в голову и середину туловища. Баки освобождает его от пут, Брок сгребает мальчишку в охапку, и благодарит бога, себя, гидру, Зимнего, всех, за то, что это перемазанное кровью чудо стоит перед ним в растерянности, и гладит его по волосам, повторяя: - Па, ну ты чего?.. Я же справился. Брок целует его в лоб, зажмуренные веки, он готов бесконечно слушать его голос. Они выходят с кухни переступая через трупы, нужно быстро уходить. Брок замечает в переполненной ванной мертвого Дэна, убитого током – Баки толкнул его в воду, и бросил туда включенный фен, лысый верзила лежал на полу с проткнутой сонной артерией – из горла торчал карандаш. Брок чувствует странную смесь восхищения и гордости: - Отличная работа, солдат! Они сбегают до приезда полиции, и череда переездов приводит их в Румынию. У Брока возникло предчувствие – что –то случится, и чутье его не подводит, в Бухаресте они встречают его. Баки его сразу узнал среди толпы на рынке, подошел к нему. Во взгляде больше не было той обреченности и безразличия, Брок был рад и не рад встрече: жив, здоров, классно, а вот что ему сказать?.. - Па, кто это? – Баки висит у Брока на руке, и внимательно смотрит на незнакомца, который с таким же удивлением и интересом рассматривал его в ответ. - Рамлоу, это твой?...- Зимний, которой больше не Зимний переводил взгляд с него на мальчишку, не решаясь окончить фразу. Брок со стоном закатывает глаза. Как ему перед ними объясняться?.. Зимний приглашает их к себе, чтобы не торчать на улице, и спокойно поговорить. Баки находит канал с мультиками, смотрит на очередных спасателей вселенной, и уплетает сливы, Зимний и Брок сидят на кухне. Брок кратко рассказывает про «красную хромосому», про их знакомство и дальнейшую жизнь после встречи… - Вот значит как, - Зимний улыбается, и Броку эта улыбка кажется такой знакомой и незнакомой. – Ты спас меня дважды, благодаря тебе, я все еще жив. И даже кое-что помню, - Зимний постучал себя пальцем по виску. – Спасибо, - Зимний кладет свою живую руку поверх ладони Брока. - Если со мной что-нибудь случится,- Брок переплетает их пальцы, и почему-то избегает смотреть в глаза, - позаботься о нем. - Непременно, - Зимний крепче сжимает его ладонь. – к тому же, с таким телохранителем, с тобой вряд ли что-то случится, - усмехается Зимний, когда замечает, что Баки давно прокрался на кухню, а когда его рассекретили, забрался на колени к Броку, и крепко обнял за шею. - Это мой папа, - заявляет Баки, с вызовом смотря в глаза Зимнему. Рамлоу смешно от этой детской ревности, он фыркает «Мой пиздюк», и начинает щекотать Баки, от чего тот радостно повизгивает, и извивается в его объятьях. Брок краем глаза ловит на себе тот самый взгляд Зимнего, и понимает, что смотрит на него точно так же. Бессовестно счастливо.