Кетр

      Шаттл заметно тряхнуло, искусственная гравитация на несколько секунд отключилась, и не пристегнутые к креслам офицер службы безопасности, Деанна Трой и Беверли Крашер повисли между полом и потолком. Капитан пытался вернуть контроль над двигателями и выровнять траекторию движения, но старания были тщетными: крохотное судно затягивалось пространственно-временным искривлением, которое грозным увеличивающимся пятном маячило на радарах.        — Приготовиться к вхождению в аномалию! — Райкер поднял мощность щитов до максимально возможной в данный момент. Притянутые к сиденьям ремнями доктор и советник ухватились за мягкие подлокотники: уже побывав в неприятном подвешенном состоянии и не менее неприятно шлепнувшись потом обратно на пол, они учитывали даже крохотный шанс на неполадку в застежках лямок.       Несколько секунд будто растянулись на часы или дни: мучительно медленно смазались в одну сплошную серую массу звезды и туманности на главном экране, в центре его расцветало белое яркое свечение, оно причудливыми линиями, напоминающими щупальца древних мифических чудищ, обхватывало шаттл и пространство вокруг него, сплетало сплошной светлый кокон…       Кокон лопнул в один миг, не оставив следа. Шаттл словно выплюнуло в космос, едва не расплющив о какой-то объект (явно техногенного характера) и начало притягивать гравитационным полем ближайшей планеты.        — Левый обтекатель вышел из строя, — Райкер старался восстановить питание щитов, мощность которых опасно приближалась к нулю в то время, как расстояние между атмосферой планеты и судном неумолимо уменьшалось. — Топливные баки пусты: утечка через защитное поле.       — Мощность носового щита на максимум, первый, — Пикард выровнял шаттл, до этого летящий к планете полубоком. — Посадка будет непростой!       Корпус нагревался, ослабленное поле с трудом защищало его, воздух внутри словно сгустился от жара и тряски…       Удар. Ярко полыхнувшие лампы. Темнота.       Трой, проморгавшись в тусклом свете аварийного освещения, потёрла ушибленный о плечо несчастной Беверли Крашер локоть. Синяки теперь точно останутся у обеих. По крайней мере, до того момента, как доктор о них вспомнит.       Райкер с хрустом то ли затёкших суставов, то ли поврежденного кресла потянулся и поднялся на ноги.       — Вроде, приземлились, — сказал он чуть ли не самую идиотскую — по мнению доктора Крашер — для данной ситуации фразу, но с такой весёлой улыбкой, будто только что слез с сидения самого интересного аттракциона. Хотя аттракцион был ещё тот… Женщины слабо улыбнулись, переглянувшись, и облегчённо выдохнули: если Уилл сейчас улыбается, значит, шаттл не собирается взрываться, разваливаться на части в сию минуту или что-либо подобное.       — Вот вам и научная конференция, уважаемые коллеги, — капитан усмехнулся и отстегнул свои ремни, включил полноценное освещение.       — Должна возразить, капитан, — доктор Крашер поднялась и достала трикодер. — Конференция была вполне обыкновенная, даже интересная, а вот возвращение на Энтерпраз стало очередным…       — Приключением? — невинно вставил Уилл, копаясь в электронной начинке многострадального шаттла. Ничинка пахла как сгоревший дотла пирог с резиной. — Капитан, мы можем отправить сигнал о нашем местонахождении на Энтерпрайз, но…       — Но с такими поломками мы вряд ли взлетим и будем дожидаться их около семнадцати часов, — закончил за него Пикард. — Энсин Торгоз, — обратился он к офицеру службы безопасности, — помогите коммандеру Райкеру с восстановлением питания.       Сам капитан, немного поколдовав над техникой для усиления сигнала, отправил в космос к месту встречи с кораблём несколько раз повторяющееся сообщение с их координатами.       — Позвольте спросить, сэр, — Трой подошла ближе к панели управления, — где мы оказались? Пространственно-временное искривление, в которое мы случайно попали, могло выбросить нас куда угодно.       — Мы в малоизученном секторе, в системе FDG-34 на четвёртой от звезды планете, судя по показаниям приборов, — капитан и старший помощник взглянули на вновь заработавшие сенсоры. — На этой планете явно есть очень развитая цивилизация — в нескольких десятках километров от нас электростанция, источником энергии которой служит искусственная сингулярность. И биосфера планеты (та ее часть, что мы видим) удивительно здорова и не испытывает серьезного влияния населяющих планету разумных существ.       — Воздух, растения и микроорганизмы не представляют для нас угрозы, — склонилась на приборной панелью доктор Крашер.       — Капитан, — Райкер, нахмурившись, следил за несколькими яркими точками на дисплее, — к шаттлу приближаются гуманоиды, семеро.       — Судя по уровню технологического развития, мы не нарушаем Первую Директиву при контакте с ними, — Пикард задумчиво посмотрел на офицера безопасности, затем обвел взглядом остальных членов экипажа. — Фазером разрешаю пользоваться только в случае крайней необходимости — прямой угрозы жизни. Это — наш первый контакт с жителями планеты. Он должен пройти благополучно.       — Нам выйти им навстречу, сэр? — обернулся старший помощник.       — Советник, вы чувствуете что-нибудь? Можете что-то сказать об этих гуманоидах?       — Да, капитан, но очень немного, — Трой на секунду сосредоточенно поджала губы, — я отчетливо ощущаю, что они приближаются, но их эмоции слишком… нечеткие. Трудно объяснить. Это, наверное, похоже на плохое зрение: я чувствую, что их эмоции есть, но они словно размыты, непонятно, какие они.       — Гуманоиды в десяти метрах от шаттла, капитан.       — Думаю, стоит открыть дверь, — капитан ободряюще улыбнулся, офицеры поднялись и подошли ближе к выходу. Дверь шаттла опустилась.       Свет. Яркое белое солнце планеты мягко освещало лес низкорослых деревьев и кустов. И семерых гуманоидов довольно обыкновенного вида, очень похожих на людей: они внимательно смотрели на экипаж крохотного судна своими большими, но узкими глазами, тонкие губы были сосредоточенно поджаты, как несколько минут назад у советника Трой; шестипалые ладони лежали на устройствах непонятного назначения — либо аналог трикодера, либо оружие. Все семеро были высокими, более двух метров (в том числе и женщина). На темных комбинезонах яркие нашивки, скорее всего, говорящие о службе в какой-то организации. Несколько секунд встретившиеся молча разглядывали друг друга. Капитан нарушил тишину:       — Здравствуйте. Я Жан-Люк Пикард, капитан звездолета. Мы граждане Объединенной Федерации Планет.       Вперед выступил инопланетянин с ярко-рыжими волосами, стянутыми в хвост на затылке. Очень темные глаза, в которых с трудом можно было разглядеть зрачок, внимательно наблюдали за капитаном звездолета. Рыжие ресницы еле заметно трепетали, когда он стал переводить взгляд с одного члена экипажа на другого. Смугловатая кожа на щеках чуть заметно потемнела, и он, чуть приподняв уголки губ и сморщив длинный узкий нос с горбинкой, произнес:       — Я Патр Кираж, командующий отрядом специального назначения. Мы граждане планеты Кетр, на которой все мы в данный момент находимся. Позвольте узнать о причинах посещения вами нашей планеты, и где находится ваш звездолет.       — Мы попали в пространственно-временной туннель, который выбросил нас здесь. Из-за неполадок с двигателями шаттл потерпел крушение, приземлившись на вашу планету. Наш корабль «Энтерпрайз» во многих световых годах отсюда, и примерно через сутки — столько нужно, чтобы наш сигнал дошел до него и они прилетели — они смогут забрать нас, — объяснил Пикард, излучая дружелюбие вперемешку с учтивой внимательностью. Командующий отрядом удовлетворенно кивнул.       — Тогда предлагаю вам посетить столицу нашей планеты и быть почетными… гостями в доме Председателя тридцать шестого Гогортона (органа власти нашей планеты), Кивда Икпара, — Кираж почтительно склонил голову, но неизвестно, из уважения к гостям или же к председателю Гогортона.       — Мы с радостью примем ваше предложение, Патр Кираж.       — Это не столько мое предложение, сколько просьба председателя Икпара, Жан-Люк Пикард. Подойдите ближе к нам, транспортеры перенесут нас прямо в особняк председателя.       Экипаж шаттла во главе с капитаном подошел к отряду, и все двенадцать гуманоидов растворились в синеватом свечении телепортационного луча.       Вокруг выросли стены, выложенные серой плиткой со сложным узором, под ногами оказался абсолютно гладкий и такой же серый, но однотонный пол. Из больших окон в комнату лился яркий, но не ослепительный солнечный свет.       — Прошу вас, ожидайте здесь, — произнес Кираж.       Из другой комнаты навстречу ему вышла девушка в длинном платье, похожим на те, что носили в конце девятнадцатого века на Земле, очень простое, темно-голубое с белым воротничком. Он поприветствовал ее и отошёл в сторону, к своим людям, назвал по имени женщину с пышными черными курчавыми волосами. Она убрала за ухо пряди, открывая взгляду собравшихся наушник с маленьким микрофоном, и произнесла: «Забирайте отряд». Семеро исчезли в синем мерцании.       Девушка, с которой поздоровался глава отряда, сдержанно улыбнулась пришельцам, на секунду сморщив вздернутый носик:        — Вы можете располагаться здесь, как вам удобней. Председатель Икпар скоро прибудет с заседания Гогортона. Желаете ли что-нибудь выпить?        — Воды, если вас не затруднит, — Беверли Крашер села на мягкий темный диван, стоящий в комнате. Рядом с ней опустился Пикард, остальные расположились в креслах. Стоять остался только офицер по безопасности, всем своим видом излучая готовность защищать старших по званию.        — Извините, но я прошу вас, как только вернется Председатель, оставьте оружие в этой комнате. Демонстрирование враждебных намерений противоречит нашим традициям, — девушка опустила глаза.        — Конечно, мы оставим фазеры здесь. Мы уважаем обычаи других рас. Однако, могу вас уверить, что эти фазеры используются нами лишь для самозащиты, — капитан отстегнул кобуру с фазером и положил на столик.        — Благодарю. Ваше оружие будет доставлено в ваши апартаменты. Вам ведь долго ждать свой корабль, поэтому мы предоставим прекрасные условия для отдыха.       Люди остались в комнате одни. Несмотря на радушный прием, в воздухе повисла напряженная, звенящая тишина, которая никак не хотела улетучиваться. Первый контакт с расой кетрианцев проходил очень гладко. Даже слишком.       Спустя некоторое время в дверях вновь появилась девушка в платье с воротничком и учтиво пригласила всех, кроме офицера по безопасности (самого младшего по званию и совершенно «не обязательного при общении с Икпаром»), на «короткую аудиенцию». Кивд Икпар — мужчина аристократического вида, высокий (чуть более двух метров), с длинным острым носом, раскосыми, узкими, большими глазами светло-голубого цвета, с седеющими, чуть вьющимися волосами. С бородкой. Райкер сразу признал в нем родственную душу. Или душонку. Чтобы решить, нужно было получше узнать Председателя.       Беседа была недолгой, но вежливой и даже информативной (все представились, Трой, спросив о способностях кетрианцев, узнала, что они телепаты, в повседневной жизни удерживающие ментальные щиты особого рода, и это подтвердило её гипотезу). Все четверо (энсина Торгоза снова решили оставить в его апартаментах) получили приглашение на торжественный ужин. После их проводили в часть особняка, состоящую из четырех светлых комнат, выходящих в общую гостиную.        — Уважаемые гости, — произнесла уже знакомая им девушка, — на торжественных мероприятиях строгий дресскод, поэтому мы дарим вам необходимые на ужине костюмы. Они вашего размера. Для не бывавших замужем женщин официальная одежда такая же, как и у мужчин, но пошитая на женскую фигуру, поэтому не удивляйтесь, исса Трой.       — Исса? — переспросила Деанна.        — Это обращение к незамужним женщинам, к замужним — огг, — пояснила девушка. — Ужин состоится в десять аргов: прибор на стене в это время совместит синий и красный круги, рождая фиолетовый. Приятно отдохнуть, — она с легким поклоном удалилась.       — Судя по положению кругов и скорости их движения, мы дождемся ужина часов через десять-тринадцать, — Уилл расслабленно плюхнулся на мягкий большой диван. — У них здесь уютно…       — Да, строение несколько напоминает усадьбы семнадцатого-восемнадцатого века на Земле, но при этом конструкция намного более легкая, — Пикард с большим интересом рассматривал комнату, — помещения светлые, окна большие и без штор. В этом сочетании камня, стекла и света есть своя гармония… Этим это здание похоже на творение архитекторов Баджора лет двести назад, — Жан-Люк остановился у подоконника и, слегка согнувшись, поставил на него локти.       На улице шумели глянцевыми сине-зелеными листьями ровно подстриженные кусты, раскачивались тонкие темные стволы местных деревьев, и множество маленьких листочков, почти иголок, только мягких и довольно длинных, слегка шевелило ветром…       До десяти аргов оставалось примерно двадцать минут. Деанна, надев приготовленную для нее одежду, внимательно рассматривала себя в зеркале. В общем-то, ничего необычного: белая рубашка по фигуре без рукавов, застегивающаяся на черные гладкие пуговицы, черная лента из гладкого материала, напоминающего атлас, обвязывала воротник-стойку аккуратным бантом, черные брюки с чуть завышенной талией, не слишком узкие, но и не широкие. Что показалось странноватым, так это пиджак, если его можно было так назвать. Больше всего пиджак был похож на фрак, сшитый точно по женской фигуре: те же «два хвостика», только привычного хлястика сзади не было. И все завершала черная шляпа (положенная незамужним женщинам), близкая по форме к цилиндру. Вид был очень официальный и старомодный. Деанне нравилось. Черное и белое. Гладкое для взгляда. Очень гладкое.       Советник вышла в общую гостиную, где уже что-то обсуждали капитан и старший помощник в таких же комплектах. И выглядели они так же приятно глазу, гладко, как и она сама. Особенно капитан в силу увеличенной (и увеличивающейся год от года) площади сверкающей гладкой поверхности на голове. Деанна улыбнулась своим глупым мыслям, навязчиво лезущим в голову.       Из своей комнаты вышла Беверли Крашер. Сейчас на ней единственной, как на бывшей замужем женщине, было платье. Черное, открывающее плечи, с пышной юбкой в пол, из того же материала, что был пушен на эти ленты-галстуки. Черное и гладкое. Гладкое. Как-то все слишком гладко. Только букву «л» из этого слова убрать, и будет вообще замечательно… У каждого под одеждой был спрятан коммуникатор: на всякий случай.       — Вы готовы, гости? — почтительно склонила голову уже знакомая девушка. Сейчас она, по всей видимости, должна была прислуживать на ужине, и поэтому сменила платье на глухой черный комбинезон с неизменным белым воротничком. Услышав утвердительные ответы, продолжила. — Прошу за мной. Столовая для особо важных случаев находится на цокольном этаже, мы будем спускаться вниз.       Винтовая лестница, освещенная ровным белым светов маленьких ламп, ввинченных в серые стены, была красивой. Даже удобной. Двери в зал, то ли из какого-то местного дерева, то ли из другого материала, были покрыты узорной резьбой. Они открылись, являя взгляду великолепную, роскошную, пусть и несколько мрачноватую столовую. Черная глянцевая плитка на полу отражала темно-серые каменные стены с будто позолоченными (а может, и вправду позолоченными) светильниками, излучающими ровный, порой дрожащий, словно огонь, свет теплого желто-рыжего оттенка. Люстра на темном потолке горела таким же теплым желтым и так же сверкала золотом. В центре стоял длинный темный стол с рядом кресел по одной стороне и большой ступенькой-подиумом (до середины стола в высоту и длинной и шириной копирующей столешницу).       Кивд Икпар, сидевший со своей женой посередине, встал из кресла, приветствуя вошедших. Так же поступили и почетные члены Гогортона, приглашенные на ужин.       — Уважаемые гости, — заговорил Председатель загадочно-пафосным голосом, мягко улыбаясь собравшимся. — Приглашаю вас удобно устроиться в креслах и отпраздновать эту необычную встречу.       Почетные члены Гогортона сдержанно улыбались, но глаза их были серьезны.       Сказав слова благодарности, земляне сели за стол, скопировав позу кетрианцев, положили руки на подлокотники.       — Я должен поведать вам, гости, об одной древней традиции, берущей свое начало в незапамятных временах междоусобных войн народов нашей планеты и получившей новую жизнь с тех пор, как уже Единый Кетр осознал, что он не одинок, — Икпар сделал небольшую паузу. — Сначала «другими» называли представителей иных племен, затем — других княжеств и государств. Когда Кетр стал неделимым, других больше не было. До тех пор, пока на нашу уже развитую планету не опустился первый космический корабль. На его борту были первые за сотню лет другие. Они были приняты так же, как и множество лет назад, — Деанне было немного не по себе от этой речи и от того, что не удавалось ничего почувствовать сквозь щиты кетрианцев. Зато Трой отлично ощущала волнение остальных членов группы. — Итак, согласно мудрости древних, вы, другие, как представители чуждого нам, станете частью нас, как пища, дарованная судьбой, и не нарушите целостности и гармонии нашего совершенного мира.       Сквозь торжественность обстановки и речи проступали страшные намерения. Земляне дернулись в своих креслах, намереваясь встать, но ничего не вышло. Тело было будто парализовано, нет, зафиксировано как на койке в лазарете Энтерпрайза. Удавалось лишь шевелить головой. Капитан, настроенный крайне серьезно, но при этом понимающий бедственное положение своих подчиненных и свое, громко заговорил с Икпаром:        — Вы ведь называли нас гостями. Когда мы успели стать «другими»? И к чему был весь этот радушный прием? Объяснитесь!       Время тянуть бесполезно: Энтерпрайз стоит ожидать лишь через несколько часов. Пикард прекрасно понимал это, так же, как и то, что в этом доме (или даже на целой планете) не найдется ни одного гуманоида, который согласился бы им помочь сейчас. Похоже, Гогортон пользовался огромным уважением у всех — именно такое впечатление возникло при разговорах с девушкой-служанкой, — и никто против этого органа власти и его решений не пойдет, какими бы варварскими ни были эти решения. Неужели, как говорят эти проклятые борги, сопротивление бесполезно?       — Мы ведь не дикари, Жан-Люк Пикард. Вы действительно являетесь нашими гостями, но при этом вы — другие. Примите это как данность. И ваши правые руки не связаны, чтобы вы, при желании, могли присоединиться к пиршеству, только сидите вы друг от друга слишком далеко, невозможно и коснуться, — Икпар говорил негромко и строго, сдвинув темные брови; для следующей же фразы он повысил голос. — Начать торжество! — звук разлетелся по залу, отражаясь от стен тихим эхом.       У Деанны по коже бегали мурашки, а кровь отлила от лица, сделав его очень бледным; это было заметно даже под тонким слоем пудры. Но от того, что произошло дальше, у нее закружилась голова и потемнело в глазах. В столовую начали вносить великолепные блюда, от них исходил аромат прекрасно приготовленного мяса, и все бы ничего, если бы не пришло четкое осознание, чье это мясо: в качестве главного украшения на стол водрузили голову. Голову энсина Торгоза. Советник предпочла бы не видеть этого, ничего не ощущать вовсе, но было невозможно. Силы будто покинули совершенно и тело, и разум, на нее неподъемным грузом наваливались собственные страх и гнев, ощущение беспомощности, переживания капитана, Беверли, Уилла. Ее била крупная дрожь, и если бы не фиксация движений, это было бы заметно.       В зал вошла девушка в комбинезоне с белым воротничком. В руках — тарелка. Трой изумленно посмотрела на доктора Крашер, надеясь, что та помотает головой, но она только тихо произнесла, почти прошептала:       — Человеческое сердце.       Оно было как-то термически обработано, из трубок сосудов торчали маленькие алые цветы; темно-красный соус в емкости, напоминающей кубок, девушка держала в другой руке. Она с поклоном поставила ношу перед Икпаром и мелодично проговорила:       — Кивд Икпар, Председатель тридцать шестого Гогортона, Вам предназначено сердце самого молодого другого. Свершите правильное.       Икпар взял столовые приборы. Земляне не могли проронить ни слова, не могли пошевелиться. Трой закрыла глаза.       Когда стук приборов о посуду стих, жена Икпара поднялась, шумно отодвинув кресло. Она производила впечатление стареющей нервной женщины, когда-то давно избалованной и привыкшей к роскоши: гордо задранный вверх нос, недовольное выражение на лице, шикарное черное платье с тюрнюром, украшенное золотом, богато убранная прическа из седых вьющихся волос. Деанна, стараясь не смотреть на стол, уставленный почти опустевшими блюдами, смаргивая темные круги перед глазами, разглядывала жену Председателя.        — По традиции сердце второго по молодости другого — мое! — начала она высоким и громким голосом, в котором проскакивали истерические нотки. — Я хочу наблюдать, как будут готовить эту женщину! И еще — обрезать ей волосы! — жена ткнула пальцем в сторону советника.       — Да, дорогая, присаживайся, — Кивд Икпар мягко положил руку на плечо своей супруге. — Согласно обычаю, лицо второго другого должно быть прекрасно видно всем собравшимся, чтобы мы поняли, насколько он или она отличается от нас и какое существо скоро станет нашей частью, — Трой почувствовала, что ее ничто больше не связывает. Тело было свободно. — Исса Трой, заранее предупреждаю, что бежать бесполезно, — его словам легко верилось. — Вы сейчас пересядете на ступень лицом ко мне и членам Гогортона. Вам оказывается большая честь.       Смысл слов с трудом доходил до нее. Деанна, сделав над собой нечеловеческое усилие и почти ничего не видя из-за ряби, застилающей взор, встала со своего места, вышла из-за стола и медленно, шаг за шагом, приближалась к широкой ступени. Женщина неуклюже забралась на нее и сделала еще пару шагов, но почувствовала, что дальше уже пройти не сможет. Да и не нужно. Она стояла точно напротив Уилла, а тот с неподдельным ужасом взирал на бледное, ничего не выражающее сейчас лицо. Его руки дрожали, а глаза болезненно блестели в золотистом освещении. Под кожу вместе с холодом пробирался смертельный страх вперемешку отвращением.       Деанна едва заметно покачнулась и села на ступень, скрестив ноги — как раньше говорили на Земле — по-турецки. Серые глаза. Она старалась теперь не видеть ничего, кроме них: кроме знакомой до каждого оттенка радужки глаз, кроме чувственных губ, сейчас пугающе бледных и сжатых чуть ли не в тонкую нить, кроме линий носа, изгибов бровей, очертаний лица, тонких морщинок… Она бессильно протянула к нему руки, молча, не произнося слов даже мысленно. Разум не обращался к нему привычным и сокровенным «Имзади», не просил о помощи, ничего… И он протянул в ответ свою большую холодную ладонь, сжимая тонкие бледные пальцы. В совершенной тишине, разделенной на двоих и неделимой. Это было за гранью телепатии: понимание, в чем нуждается душа человека напротив, как много и как мало отчаянно желает эта бесценная и неповторимая душа. Деанна осторожно, будто к святыне, прикоснулась губами к ладони Уилла, и невесомые поцелуи стали покрывать его кожу. Он чувствовал ее еле уловимое дыхание и сам, казалось, перестал дышать. Или существовать. Это не было признанием, клятвой, последней просьбой, стремлением ухватиться за жизнь или любовным порывом. Даже прощанием, наверное, не было. Просто слабость обыкновенной женщины. Последняя или нет — не имело никакого значения.       Она задержала губы у его ладони чуть дольше, взглянула на него, уже почти ничего не видя, и выпустила его руку из своих пальцев. Оба не могли пошевелиться. Не могли совершенно ничего.       — Сейчас же убрать ее волосы! — разрезал тишину высокий нервный крик. Деанна, словно в трансе, прикоснулась к разбросанным по спине и плечам локонам.       — Убрать под шляпу? — она говорила удивительно ровно и безжизненно. Без волнения, без… всего. — А, вы хотели их обрезать, — словно вспомнила женщина и сняла, аккуратно поставив рядом, цилиндр.       Кто-то подошел ближе, взял одну прядь. Щелкнул ножницами. Темнота.       Первым вернулось осязание. Деанна лежала на чем-то мягком и очень приятном, укрытая, под головой подушка. Было тепло. Вдруг она услышала рядом с собой знакомые голоса, напряженно, но тихо о чем-то переговаривавшиеся.        — Как скоро она очнется? — спросил капитан, стараясь сохранять спокойствие.        — Скоро, в течение получаса, — ответила Беверли. — Я не стала помещать ее в лазарет, опасности для здоровья нет, обыкновенный обморок из-за слишком сильных переживаний, да и неудивительно, все из нас успели потерять самообладание там, а на Деанну давили еще и наши эмоции помимо ее собственных, скорее всего. Вряд ли бы она стала отгораживаться от нас ментальными щитами в такую минуту, — доктор тяжело вздохнула. — Приходить в себя после такого сильного стресса лучше всего в знакомой обстановке, собственная комната прекрасно для этого подходит.       «После сильного стресса», — повторила про себя советник. И тут же вернулись воспоминания. Часы, проведенные на планете, страшные минуты варварски абсурдного торжества, взгляд таких родных глаз… Деанна с едва слышным стоном открыла глаза.       Уилл стоял совсем рядом с кроватью, чуть дальше — капитан и доктор, уже переодевшиеся в форму Звездного флота. Они взволнованно глядели на советника, в то время как Трой внимательно вглядывалась в них. Где-то на периферии сознания появилась мысль, что на ней самой уже не тот странный фрак, а удобная ночная рубашка, и это отсутствие одежды с той страшной планеты обрадовало ровно настолько, чтобы на вопрос доктора Крашер о самочувствии выдавить слабую улыбку и слова «не хуже, но и не лучше, чем вы».       — Отдыхайте, постарайтесь заснуть, — произнесла Беверли на прощание. — Нам всем пришлось нелегко.       Они с капитаном удалились, и теперь, наверняка, будут долго молча пить чай, и еда не будет лезть в горло.       Райкер задержался. Он за все это время не сказал ни слова, и теперь стоял высокий и прямой, разве что не звенел от напряжения. Но так было лучше. Не одной, не наедине с яркими картинками воспоминаний о прошедшем дне.       Уилл одним легким движение опустился на колено перед ее кроватью, разом став как-то мягче и уязвимее, взял ее ладонь в свою и едва ощутимо прикоснулся к нежной коже губами. Поцелуи тонким слоем чужого дыхания покрывали ее руку так же, как несколько часов назад — его, и тишина казалась почти абсолютной, и время почти замирало связью, что за гранью телепатии. Это не было слабостью, скорее, целомудренной потребностью, невыразимой ни словами, ни мыслями.       Мужчина поднялся, словно после поклона древнему идолу, последнее соприкосновение пальцев мягко прервалось. Он, не оборачиваясь, вышел из каюты. Деанна провалилась в сон.       — Коммандер, — Дэйта уступил место в капитанском кресле Райкеру.       — Мистер Дэйта, вы даже не представляете, как я рад видеть вас. Впрочем, как бы я ни был рад, что мы смогли выбраться с той планеты, мне все еще неизвестно, как вы смогли долететь до нас так скоро, — первый офицер устало потер глаза. — Как это получилось?       — Должен отметить, что ваше спасение стало возможным благодаря случайности. Червоточина, в которую попал ваш шаттл, была нестабильной, но к тому времени, как мы оказались в районе, где шаттл в нее вошел, она не исчезла, а только переместила свои концы. Мы, не ожидая этого, также попали в нее (этот тоннель обладал странного типа полями, захватывающими объекты), и переместились в планетную систему Кетра, только намного дальше от обитаемой планеты, чем вы. После Энтерпрайз вышел на ее орбиту и нашел ваши сигналы. На данный момент червоточины не существует: она закрылась в силу специфических процессов, происходящих в ней, — андроид сделал небольшую паузу, словно решаясь на что-то. — Коммандер, могу я задать вопрос?       — Нет, не сейчас, мистер Дэйта. Пожалуйста, никаких вопросов, — судя по тому, как долго раздумывал андроид, вопрос был не из легких и связан с событиями на Кетре. — Моя смена еще не началась, можете возвратиться в капитанское кресло, — Райкер улыбнулся и встал.       Когда турболифт стремительно приближал Уилла к его каюте, мужчина с горечью подумал, что ему еще не приходилось извещать родителей погибшего о каннибализме на богами забытой планете, жертвой которого стал их сын. И коммандер надеялся, что больше и не придется.