Фотоальбом

- Тупые болваны. Мерзкие эгоисты. Да чтоб у вас… чтоб вы… Руки зло хлопнул дверью курилки, жалея, что она не закрывалась на ключ. Он бы с радостью заперся сейчас в маленькой комнате с хорошим видом на город из окна, и долго и с упоением курил бы в форточку. А что там будут без него делать драгоценные согруппники, так это абсолютно не важно. Пусть помучаются. Собственно, мужчина заперся бы хотя бы ради того, чтобы позлить друзей. - Да какие они, к чёртовой матери, друзья?! – прошипел он, дрожащими от злости руками вытряхнул из пачки сигарету, едва не поломав её, и швырнул пачку на подоконник. – Козлы наманикюренные! Всего каких-то пару часов назад Таканори Матсумото на всех парах нёсся на репетицию, предвкушая счастливые лица согруппников и много-много поздравлений, которые Така без подарков принимать был не намерен. Он страшно торопился, выписывая на дороге какие-то немыслимые пируэты в попытках объехать чертовски медлительные в этот знаменательный день машины, потом едва не сбил с ног несколько человек, пролетая, как на крыльях, через здание компании, распахнул дверь и… - Скоты самовлюблённые! – с горечью сообщил мужчина потолку курилки, выпуская в него колечки сизого дыма. Этот процесс всегда был лучшим его успокоительным. …Они не сказали ни слова о его, Руки, празднике! Эти подлецы даже не вспомнили, что именно сегодня, в этот снежный февральский день (самый первый, между прочим!) должны были всё делать в угоду своему вокалисту! Но они лишь небрежно поздоровались и взялись за инструменты с таким видом, словно ждали Таку не меньше столетия, а не каких-то пятнадцать минут. А Рейта ещё и поторопил его, мол, снимай скорей пальто, не задерживай наши величества, мелкий. - Убью гада, - мрачно пробубнил Руки, вдавив сигарету в стеклянную пепельницу. И тут же потянулся за новой. Обида бурлила внутри, требуя больше такого успокаивающего никотина. На самом деле, именно этого, тридцать первого своего дня рождения Таканори ждал больше, чем даже предыдущего. Он и сам не мог объяснить, почему. Этой зимой усталость давила на него, и изматывающие репетиции, концерты, фотосессии только усиливали это чувство. Нужно было писать песни, писать музыку, но плотный график отнимал все силы, время утекало, как песок сквозь пальцы, а вдохновения всё не было. Обычно идеи для текстов подкидывали гитаристы, на их новые мелодии слова ложились словно сами собой, но в этот раз с их стороны помощи ждать было бессмысленно: Аой был занят тем, что постоянно так и норовил уйти в запой, а Уруха, в свою очередь, изо всех сил мешал ему это сделать. Бестолковый Широяма упивался своим надуманным одиночеством и упорно не замечал заботы лид-гитариста, но тот мужественно ждал, когда же Юу обратит на него своё божественное внимание, и наивно верил, что никто из группы не знает о его неразделённых чувствах. Короче говоря, пользы от этих двоих было от слова «нихрена». Рейта и Кай старались помогать, как могли, даже подкидывали весьма интересные идеи, но дальше предложений дело не шло. Руки казалось, что он медленно умирает без привычного потока отдельных фраз и словосочетаний, обычно заполняющего мысли. Депрессия, в которую погружался вокалист, становилась всё более непроглядной, но тут судьба подбросила подсказку. Выход из ситуации ему помог найти его питомец. Выгуливая вечером Корона, Таканори забрёл в ту часть парка, где не был уже много лет – не пускала тоска, стремительно заволакивающая душу при взгляде на вечно пустые скамейки и покрытые слоем листвы дорожки. В это место люди обычно не доходили, больно далеко оно находилось от входа. Здесь мужчина когда-то часто выгуливал Сабу. Но в этот раз что-то пошло не так, не по привычному печальному сценарию. Тоска по некогда любимой собаке не прогнала Руки прочь, а ласково подтолкнула вперёд, незаметно обращаясь в приятную светлую грусть. Перед глазами понеслись картинки пошедших лет. Сначала в них был один только Сабу-чан, но потом стали появляться и другие образы из тех времён. Руки нечасто погружался в прошлое, предпочитая смотреть только вперёд, поэтому сейчас ему показалось, что мир заиграл какими-то новыми красками. Его жизнь, превратившаяся было в рутину из бесконечных поездок и эфиров, снова обрела цвета. Нет, Така вовсе не собирался отворачиваться от реальности и жить прошлым, этого он никогда не признавал. Но теперь ему было, откуда черпать вдохновение. Он вспомнил очень многое. Перерывал ящики стола и находил там давно забытые буклеты, фотографии, исписанные неровным почерком клочки тетрадных листов. Переслушивал старые песни, названия которых смог вспомнить, и в голове рождались новые и новые строки, заставляя бесконечно довольного собой мужчину ночами строчить тексты, силясь поспеть за резвым потоком собственных мыслей. Иногда ему хотелось поделиться своими воспоминаниями с остальными, но раз за разом останавливала мысль, невовремя ввинчивающаяся в висок ржавым гвоздём: не вспомнят. Им не интересно это. Каждый занят своим, до прошлого давно нет дела, тем более, когда впереди целая жизнь… и море бухла – для некоторых отдельно взятых экземпляров. Едва обрётший своё вдохновение и вместе с ним душевное спокойствие Мацумото не хотел напороться на усмешки и сухое «всякое бывало» и молчал. Но, чёрт возьми, он никак не мог подумать, что они все разом забудут о его дне рождения! - Блин, ну он же каждый год… - обиженно пробормотал Таканори, докурив сигарету. Целительный горьковатый яд ожидаемо помог, сердце уже не колотилось, руки не дрожали. Только тупая обида засела где-то пониже ключиц, но здравый смысл подсказал, что пора бы выбираться из своего уютного прокуренного убежища, пока парни не пришли сами. Руки вовсе не мог обещать, что не поубивает в таком случае мерзких визитёров. Неохотно шагая в направлении репетиционной, Таканори недоверчиво прищурился. Из-за чуть приоткрытой двери в конце коридора не доносилось привычных гудения баса и заливистого смеха Лидера. Заглянув в комнату, мужчина с удивлением обнаружил, что она пуста. - Неужели так испугались моего гнева, что предпочли курить на крыльце? – хмыкнул он, прикрывая за собой дверь и направляясь к дивану с твёрдым намерением встретить нерадивых согруппников исключительно в положении «лёжа аки император». – Так, а это ещё что? Не помню, чтобы видел раньше… На журнальном столике около вожделенного дивана красовалась небольшая чёрная коробка, перевязанная белой лентой. Машинально отметив, что такая монохромность ему весьма по вкусу, Руки, не задумываясь, потянул ленту на себя, аккуратно, двумя пальцами, взявшись за краешек. Узел легко поддался, и вскоре мужчина подрагивающими от волнения пальцами ухватился за крышку. В том, что коробка предназначена именно для него, сомнений не было. В этот день, между прочим, для него должно быть вообще всё, но мир нынче так жесток… Наконец, Таканори с любопытством запустил руки в коробку. Сначала ему показалось, что внутри лежит книга, но, вынув предмет и с интересом рассмотрев обложку, мужчина понял, что держит в руках фотоальбом. Достаточно странный подарок, если только не на свадьбу, коей первое февраля явно не являлось. Уж для их группы так точно. Выгнув бровь, Руки бережно раскрыл альбом… и замер. С первой же фотографии ему широко улыбнулся он сам, бережно прижимающий к груди Сабу-чана. Жизнерадостной собачонке были посвящены первые три листа альбома, где-то он был совсем щенком, а на иных фотографиях смотрел в камеру умными глазами умудрённого жизнью пса. Судорожно сглотнув, мужчина неосознанно коснулся кончиками пальцев одной из таких фотографий, а потом не выдержал и быстро перелистнул страницу. Оттуда на него восхищённо воззрился совсем ещё крошечный Корон, жующий кожаную перчатку хозяина с абсолютно счастливой мордочкой. Сморгнув выступившие от умиления слёзы, Така перевёл взгляд на соседнюю страницу. Вот Аой распластался на полу, у него на животе развалился Корон, а Уруха присел рядом и с восторженной улыбкой тормошит щенка. А вот тот же Корон, но уже подросший, жуёт прядь волос насупившегося Акиры, которому кто-то ещё и ставит «рожки» - судя по серебряному перстню, Широяма. - Камикадзе! – фыркнул себе под нос Руки и опустился на диван, не отрывая взгляда от альбома. Вот Акира катает Таку на спине в парке, а рядом - случайно попавший в кадр Ютака с зелёным воздушным шариком. Все трое счастливые, как дети. А отсюда идёт явно целая серия снимков, изображающих начало их пути. Здесь они в гримёрке какого-то клуба, все пятеро имеют диковатый вид из-за грима и костюмов, но необычайно тепло улыбаются. Тут только Руки с Урухой, причём у последнего дико недовольный вид, словно он только что проснулся, а вокалист с ухмылкой прихлёбывает что-то из пластикового стаканчика. - Наверное, Урухе не досталось сакэ, - тихо рассмеялся Така. От обиды на друзей не осталось и следа. Мужчина внимательно рассматривал каждую фотографию, и за это они отправляли его на годы назад, позволяя заново переживать запечатлённые моменты. Снимки располагались в хронологическом порядке, насколько это было возможно при слегка неуклюжем разделении на определённые темы. На одной из последних фотографий Руки задержался. Сердце заколотилось в груди от нахлынувших эмоций, и вокалист невольно всхлипнул, вытирая навернувшиеся слёзы. - Что, из Токио Дома? Мацумото дёрнулся и вскинул голову на звук знакомого голоса. В дверях, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, стоял Рейта, за его спиной маячили Кай и Уруха, а Аой сверлил именинника укоризненным взглядом, уперев кулаки в бока. - Да, - только и смог выдавить Така, неуверенно улыбнувшись. - Неужели ты правда думал, что мы забыли о твоём дне рождения? – не выдержал Широяма. Он даже грозно шагнул вперёд, но вездесущий Койю, как обычно, волшебным образом удержал его на месте за шиворот. - Ну, вообще-то, да, - убедившись, что опасность в лице возмущённого ритмера ему не угрожает, Руки заметно осмелел и даже поднялся на ноги. – А что я должен был подумать, когда меня даже не поздравил никто? - Вообще-то, - примирительно улыбнулся Кай, - именно это ты и должен был подумать. Если бы мы с порога набросились на тебя с поздравлениями, сюрприза бы не получилось. - А тут ты так удачно убежал в курилку, - хмыкнул Такашима и теперь уже сам двинулся вперёд с хитрой улыбочкой. – Но теперь мне ничто не мешает сказать это… с днём рождения, Така-чан! – и, восторженно взвизгнув, сгрёб Руки в крепкие объятия. - Не называй меня так! – зашипел именинник, пытаясь выпутаться из цепких рук лид-гитариста, но тот легко и непринуждённо удерживал его рядом с собой. - Да-да, Така-чан, с праздником тебя! – навалившиеся на них в попытке обнять Аой, Рейта и Кай не оставили Таканори ни малейшего шанса на спасение, и он сдался, счастливо улыбаясь. Как же это чертовски круто, когда друзья помнят о твоём дне рождения! Альбом, раскрытый на последней странице, остался одиноко лежать на диване. С фотографии в потолок гордо глядел растрёпанный и раскрасневшийся после концерта Така, а за его спиной в лучах прожекторов раскинулось целое море счастливых лиц верных поклонников.