Growing up

Сначала Тони думает, что Питер просто видит в нем отца. Просто период, когда подростку нужна поддержка родителей, и сил одной Мэй не хватает. Поэтому Тони позволяет Питеру проводить время в штабе, пусть Хэппи и недоволен почти ежевечерними поездками в Куинс. Поэтому он покорно терпит обнимашки, и даже осторожно похлопывает счастливого мальчишку по спине. Поэтому он позволяет Питеру остаться на выходные — чтобы потренироваться и изучить новые функции костюма, конечно. Не совсем понятно только, каким образом Тони допускает то, что сейчас происходит. Питер спит, раскинувшись на кровати, и во сне он выглядит еще младше, чем есть на самом деле. Тони никогда не интересовался малолетками, все девушки его были старше двадцати, как по паспорту, так и внешне. Да и к Питеру он не испытывает никакого влечения — даже когда тот раскрывается, обнажая худую спину и задницу, обтянутую боксерами. Скорее, желание накрыть и подоткнуть одеяло. Но тем не менее, Питер всё ещё в его постели и скорее всего всё ещё ждет исполнения данного ему обещания. Просто Тони растерялся. Он совершенно не ожидал ночью столкнуться в коридоре с сонным Питером, не ожидал, что тот вдруг прижмется всем телом, и поцелует. Не ожидал, что в ответ на это сможет выдавить только: «Подожди меня в комнате, я сейчас приду». Сейчас немного затянулось, запасы виски немного уменьшились, и Тони наконец донес себя до комнаты — чтобы обнаружить невинно спящего Питера. С одной стороны, это несомненно оттягивает момент неловких объяснений. С другой — Тони почему-то никак не может выкинуть из головы этот дурацкий поцелуй. Тони не спит с детьми, у него есть Пеппер, планы, будущее. Вот только вернется мисс Поттс из очередной командировки, и сразу же станет миссис Старк. Тони не спит с детьми, только если это не чертов Питер Паркер, с его щенячьими глазами. Тони себя ненавидит, но не может остановиться. Ну, то есть он не трахает паучка, этого бы он себе не простил. Просто позволяет ночевать у себя. Нет, не у себя, а с собой, так будет вернее. Тони постоянно думает, как сможет объяснить кому-то, кто не вовремя войдёт в комнату, что происходит. Питер разглаживает морщины между его бровей большим пальцем и просит, чтобы мистер Старк меньше переживал. На людях, что поразительно, Питер ничем не выдает своих чувств. Этот дневной паучок вообще кардинально отличается от ночного, между ними, кажется, ничего общего. Он неловкий, болтливый и смешной, с его вечно взъерошенными волосами и чуть смущенной улыбкой. Он, кажется, никак не может привыкнуть, что почти мститель, что дверь для него открыта — Тони примет его в команду в любой момент, стоит только захотеть. Да вообще, они едва ли перекидываются парой слов за весь день, мальчишка больше интересуется общением с остальными обитателями нового штаба. Может быть, конечно, дело в том, что в лабораторию Питера не пускают, хотя он явно очень хочет. Показательное игнорирование, не иначе. А ночью всё совершенно по-другому. Тони привыкает к регулярным визитам с пугающей скоростью, хотя, по-хорошему, должен был выставить Питера за дверь в тот самый первый раз. Ночью Питер тоже не особо болтливый, но с него будто стирается вся та подростковая аура, что окружает днем. Он не становится каким-то особо соблазняющим или что-то в этом роде, упаси боже, он просто… меняется. Становится необычайно серьезным, внимательным, осторожным. Он не лезет к Тони с поцелуями, не шантажирует, не пристает, не предлагает себя — как Тони привык к таким парням, они его всю жизнь окружают, наравне с такими же женщинами. Питер позволяет себе только прикоснуться к лицу Старка, разгладить морщины у глаз, что-то вроде расслабляющего массажа после долгого дня — и никаких намеков на большее. Это странно. Это так ненормально, что Тони просто не знает, что делать. Собирается сказать, что пора прекратить, а потом смотрит Питеру в глаза и продолжает молчать. Но, черт подери, однажды можно собраться с силами и отвести взгляд. — Питер, надо это прекращать. Это ненормально, нездорово и вообще. Тони чувствует себя неуютно под прицелом карих глаз. Питер поджимает ноги, и укладывает подбородок на колени. — Мы ничего и не делаем, мистер Старк. И не поспоришь ведь. — Взрослые мальчики спят у себя, а не в чужой кровати. Паучок насмешливо фыркает, и, словно в насмешку, кокетливо опускает глаза. Впервые за всё время он флиртует, пускай и так карикатурно, а у Тони, черт подери, перехватывает дыхание и подозрительно теплеет в груди. — Как раз наоборот. Тони устало трет переносицу, и вздыхает. Скрывает за раздражением не к месту проснувшиеся чувства, которые стоило бы проигнорировать. Стоило бы, если бы были силы. — Питер, ты понимаешь, о чем я. Ты понимаешь, что ничего не было и быть не может. Ты ребенок. Взгляд Питера совершенно не читаемый, и Тони чувствует, что доводы разбиваются о стену. — Однажды я стану старше, и тогда тебе нечем будет откупиться. Тони проглатывает вязкую слюну, и прячет руки в карманы, чтобы скрыть дрожь. Такой Питер — внезапно повзрослевший, с его темными глазами, насмешливой улыбкой — его пугает. Его пугает, что этот Питер может быть прав. — У меня будет Пеппер и пара детишек к тому времени. Мне не будет интересно. Тони не слышит себя со стороны, но уверен, что звучит жалко. Питер спрыгивает с кровати, и оказывается слишком близко. Горячее дыхание почти обжигает кожу на шее, но Тони даже не пытается отодвинуться. — Посмотрим, мистер Старк. Больше Питер не приходит, но Тони почему-то чувствует себя проигравшим. Особенно, когда Пеппер на её законном месте вдруг кажется ужасно неправильной.