Bestrafe Mich...

Кто же знал, что однажды я прочувствую каждую клеточку своих песен? Они наполнены отвратительными действиями и извращением. Конечно, это не прямое обращение с просьбой грешить, а просто крик души. Не все понимают его, но мне и не нужно, главное, я освобождаю свое сердце от этих черных эмоций. Мне нравится надевать маску брутального и несломленного человека, а на деле же я обычный домашний человек, такой же, как и все, без сумасшедших образов и грубого голоса - это я, настоящий я. И этот настоящий Тилль никак не хотел чувствовать насилие сценического образа. Поймите, меня иногда выворачивает наизнанку, когда я вспоминаю, что в образе "плохого парня" на сцене в прямом смысле имею Флаке. Да, это заводит, и я получаю огромный прилив адреналина, но с моей тихой сущностью я иногда этого не выношу. Поэтому каждый концерт прошу прощения у Лоренца. Я знаю, ему неприятно выделывать это, но ради счастливых фанатов... можно и не такое сделать. В общем, я иногда проклинаю себя за все неподобающие выходки, это часто портит меня настоящего. И я уже один раз сдался. Однажды на репетиции я сорвал голос. В тот момент я хотел просто забыть о вызывающих текстах песен и отправиться домой к своей семье. Они то знают, что я не железный, а обычный мужчина из плоти и крови, который любит своих детей. Но нельзя останавливаться, когда лодка уже заведена, ведь это так? Можно вывалиться из нее, сильно ушибившись. Вот так и я, распустив группу, получил бы несколько пинков под зад от своего продюсера и огорченных фанатов. Что ж, вот так мне и приходится жить на две стороны. Я никогда не путаю их и не переигрываю. Жизнь - она такая, нужно проживать множество ролей, а я это умею. Сейчас, наконец, настали чудные три месяца, когда можно полностью забыть о своей группе и окунуться в тишину, которая так мне нужна сейчас. Я находился далеко от Германии в маленьком городке С. Природа, свежий воздух и... Шнайдер. Он приехал сюда, не зная, что я тоже выбрал это место для отдыха. Я немного расстроился, когда узнал, что рядом с моим домом будет жить барабанщик группы и, по совместительству, - хороший друг, но я сказал, что хочу забыть всех и погрузиться в тишину. Никаких пьянок, никаких вечеринок, никакого секса и, конечно, никаких женщин. За все свои годы я просто наслушался этих милых созданий, а одна даже изменила мне с моим лучшим другом, разбив мне сердце, дрянь. Другая была отличной хозяйкой, прекрасной матерью, но... сказать, что она пудрила мне мозги, а сама тем временем утешалась в обществе мужчин? Но я не хочу оскорблять весь слабый пол, только взглянув на эти два экземпляра. Мне попадались и совсем другие женщины, которые могли бы часами наблюдать, как я пишу что-то в своей тетради, не приставая ко мне с одной и той же мыслью: секс. Я не ковбой, чтобы заниматься этим каждый день, не отрываясь. Сейчас я один. Мне не нужна женщина. Я, может, больше не засматриваюсь на них. Может, я вдруг понял, что мужчины лучше. Нет, я не любитель сильного пола, просто понимаю, что мужчины любят преданней, без походов налево. Но всерьез я не думаю об этом. Я хочу прожить эту жизнь один. Мне никто не нужен больше. Хочу провожать солнце, когда оно садится за горизонт, думая о чем-то вечном. Одиночество скоро съест меня… Я снял себе маленький домик с двумя комнатами и большим подвалом с кучей ненужных вещей. И сейчас, смотря в окно, я наблюдал, как старик пытается перейти дорогу. В моих мыслях зародилась идея, и я тотчас же начеркал на листке бумаги пару строчек своим нелепым почерком. Так говорил Якоб, когда смотрел на мои каракули, что ж, сам бы посмотрел, как пишет, да еще и с ошибками. Черт, получилось банально! Я зачеркнул строки и убрал листок к себе в карман. Солнце давно уже зашло, и я при свете одной лампы тихо размышлял о будущем... Ничего не приходит в голову... Стук в дверь разбудил меня, возвратил на землю. Кто же там? Я никого не ждал и не собираюсь. Я ни с кем не знаком и не говорю на языке этого городка. Черт, открыть или нет? - Тиииилль! – по ту сторону двери послышался до боли знакомый голос. Кристоф? Я, не спеша, дошел до двери и неохотно открыл ее. На пороге стоял он. Что в нем изменилось? Есть что-то такое, что меняет его образ полностью. Может, глаза? В них читалась яркая энергия, но я очень сомневался, что она дружеская. - Дашь пройти то? – он зашел в помещение, оглядываясь. - А что так бедно? - Не твое дело, - огрызнулся я, дав понять ему, что я не хочу общаться. Я выбрал это место ради ТИШИНЫ! И до озера недалеко. Там открывается восхитительный вид на сопки. - Что грубый такой? – Шнай изменил свой тон, его улыбка исчезла, в голосе слышались нотки гнева. - Я спать хочу. - Время еще детское, - он взглянул на свои наручные часы. - Одиннадцать. - Мне плевать, я устал, - я перешел на более мягкий тон, почти умоляя уйти Шная. - Чем же это ты занимаешься, что к вечеру падаешь без сил? – он подошел ко мне ближе, ехидно рассматривая мою рубашку. - Нет, Крис, это не то, о чем ты подумал. - Ну ладно, я тут неподалеку остановился, дом кофейного цвета, если что, заходи, - он закрыл за собой дверь. Ага, как же, зайду. Нет, никогда, я приехал сюда отоспаться, а не пить. А я то знаю, что со Шнайдером мы обязательно пропустим по одной. На следующее утро я отправился к озеру. Погода выдалась солнечной и жаркой, поэтому я захотел искупаться. Так сказать, молодость вспомнить. Я обрадовался, когда заметил, что в этом месте не было ни души, значит, мне никто не помешает, и я буду принадлежать только самому себе. Оголив свое тело, (не полностью, дамы! Самое сокровенное я прикрыл) я зашел в воду. Она была тепла, и я с улыбкой окунулся. Такой легкости я еще не чувствовал. Пение птиц отдавалось у меня в голове, рядом был лес, можно вечером пойти туда, прогуляться. Там очень трудно заблудиться, поэтому я не боялся идти туда. - Какие люди... - Шнайдер появился из ниоткуда. Он снял с себя футболку и, кинув ее рядом с моими вещами, продолжил: - Жарковато, не находишь? – его голос как-то изменился. Раньше он говорил без интонации, а сейчас каждое слово пытается донести с максимальной точностью. - А ты чего здесь делаешь? – я старался казаться дружелюбным, это все же мой друг. И я не хочу срываться на нем. - Приехал отдохнуть, сестра посоветовала это место, а вчера днем, прогуливаясь, я увидел тебя, ну и решил поздороваться, - Крис не решался зайти в воду, он просто стоял и наблюдал за мной. Его взгляд будоражил меня, это взгляд хищника, рассматривающего свою жертву. Мне стало не по себе, и я немедля вышел из воды. Он все еще разглядывал меня, запоминал каждое мое движение. - Отличное тело, - вдруг сказал он. - В твои то годы. - Ну, спасибо, - отшутился я и почувствовал смущение. - Приходи ко мне сегодня вечером, посидим, - я вдруг заметил на плече Дума свежий порез, да и слабые синяки проходили по всему телу. Я вдруг ляпнул: - Где это ты так? – и указал на порез. - Приходи, я расскажу, - загадочно произнес он и направился в сторону своего дома. Между прочим, в его доме окно выходило на озеро, и Шнай мог увидеть меня. Вот и прибежал пригласить своего друга. Если он предложит алкоголь, я развернусь и уйду. - Будет весело, - уходя, крикнул он и помахал мне рукой. Эта улыбка... Вводит меня в панический страх, еще никогда такого не было. Он ведет себя странно. Где тот приколист Шнайдер? Да, он заразился шутками от Пауля. Они втихаря строят козни против бедного Рихарда. Вечер настал так быстро, что я не успел насладиться прекрасным закатом. Все же, я пошел к своему другу, потому что не хотел его обидеть. И... вскоре, просто пожалею об этом. Он встретил меня с той же странной улыбкой. На столе стояли две чашки горячего... чая. - Ты же не хочешь пить, верно? - он уселся напротив меня. - Так что, алкоголя не будет. Я расслабился, расхваливая Шнайдера, понял человек, что я не намерен бухать по черному. - На сколько ты здесь засел? – сделав глоток, спросил он. - Месяц, позже уеду в Бразилию, - ответил я. В мои планы входит тишина и бразильский серфинг. - Не хило, а я вот в Москву хочу, там Пауль уже две недели "алкоголит". - Печень так посадит. - Я ему и говорю, но нет, он кричит, что железный, - усмехнулся Шнай. Повисла тишина, я не знал, о чем с ним говорить - все темы уже давно исчерпаны. - Я люблю тебя, - вдруг сказал он. Я выпучил на него свои глаза, моя челюсть медленно поползла вниз. Неожиданно, конечно. - Шнай, не пугай меня, - тихо произнес я. Сердце учащено билось, голова отключилась, не давая мне спокойно обдумать ситуацию. - Знаю, это бред и даже немного дико, но, - он облизнул губы. - Не хочу я, как маленький мальчик бегать с неразделенной любовью. - Шнай... - я не знал, что ответить. Ну, я не гей, могу посмотреть на мужчину, но не с пошлыми мыслями. Нет, я не готов. Это, право, дикость! Это же мой друг, мой товарищ, лучший барабанщик на белом свете, и это все отталкивало меня от него. Нет, не могу, нет... - Скажи, что ты чувствуешь? – он внимательно посмотрел на меня. - Нет, - только и выдавил я. - Попробуй, тебе понравится, - он подошел ко мне ближе, а я, как испуганный заяц, отскочил от него, чуть не напоровшись на стул. - Что я должен попробовать? – мой голос дрожал, ох не нравится мне ухмылка Шнайдера. - Поцелуй... - прошептал он. - Нет, я не... Я не успел договорить, Дум поцеловал меня, я пытался сопротивляться ему, но его язык уже проник в мой рот и грубо шарил там. Черт, как мне стало в этот момент противно, потому что осознал, что это не игра и не показуха на сцене, это реальность... - Не нравится? – отлепившись от моих губ, спросил Шнай. - Прости, но нет, я не хочу. Шнайдер вдруг рассмеялся и грозно сказал: - Да кто тебя спрашивает? – он заломил меня, и я от шока потерял все силы. Ничего себе, сам Шнай смог справится со мной. Его сила была огромной, я и не знал, что у него такая крепкая хватка. Я не мог вырваться, Дум заломил мне руки за спину, и любое движение принесло бы мне боль. Я, стараясь дышать спокойнее, проговорил: - Успокойся и отпусти меня, давай спокойно поговорим. - Нет, Тилль ты своим отказом завел меня еще больше, - он легонько пнул меня. - Я люблю непослушных. От этого заявления я от неожиданности вскрикнул. - Ты что, извращенец?! А ну отпусти, мне больно. - Да? А я люблю причинять боль другим, Тилль, - он на мгновение отпустил меня и отошел, я повернулся, чтобы взглянуть ему в лицо, но не успел. Он ударил меня по голове чем-то тяжелым, я вскрикнул и потерял сознание. Голова немного болела, я хотел дотронуться до нее рукой, но понял, что не могу. Мое тело лишилось каких-либо движений. Я разлепил глаза и понял, что сижу на стуле, привязанный веревками. Из одежды только джинсы. Кровь из раны на голове текла по моему виску, я оглядывал полутемную комнату – спальню. - Добрый вечер, - Шнай нежно погладил меня по щеке. - Отпусти, - мой голос сорвался, я вновь услышал свой хрип. - Отпущу, когда мы с тобой поиграем. Дум, знаете ли, был в одних штанах. Я начал паниковать, мне теперь стало ясно – он извращенец, сумасшедший извращенец. Я не хочу прогибаться под него, не хочу никаких игр, да я же никогда не трахался с мужчинами, Боже, а вдруг он... Я побледнел от страха: не хочу быть изнасилованным своим другом. Он подошел к тумбочке около кровати и взял черный ошейник. - Я твой хозяин, - он нацепил его на меня, как я не сопротивлялся, но он все же сделал это. - Мне вдруг вспомнились все обиды на тебя, поэтому... - он наклонился ближе ко мне. - ...хочу отомстить тебе, - его полуулыбка просто остановила мое сердце. Моя душа кричала о помощи. Он засунул мне в рот кляп, сделанный из тряпки, и рассмеялся. - Ты выглядишь жалким и невинным, мне так и хочется тебя помучить, - Шнай ударил меня по лицу, на нем был кастет, челюсть свело, но я не смел показывать ему свой страх. Он повторил удар, я хотел крикнуть, но кляп мешал, снова удар, я уже не чувствовал лица, не знал, что изо рта идет кровь, она пропитала кляп и струями катилась по шее. - Я хочу тебя, - он достал из кармана нож, и я от его вида застонал. Я хотел сказать, чтобы он прекратил и одумался, но не мог, он слышал только мое мычание. - Красивая кожа... - он провел след ножом по моей шее, я простонал от неприятных ощущений, а он лишь улыбнулся. Шнайдер быстро и резко вырезал на моей груди крест. Лезвие ножа обожгло мою кожу, я кричал, но было бесполезно, боль была не сильной, но раны жгло. Я почти ослаб, и Шнай понял это, поэтому ножом разрезал веревки, и я руками вытащил кляп изо рта, моя душа в пятки ушла: я не мог пошевелить челюстью. Было больно. - Помочь? – его руки дотронулись до нее и с силой закрыли. Я от боли на мгновенье потерял контроль над собой. - Бедненький, - он подошел ближе. - Не больно, или... - он ударил кулаком в мой живот. - Преклонись предо мной! – его голос был грубым. Я послушно выполнил его просьбу, встав на колени. Мой слабый и жалкий взгляд встретился с его безжалостным и безумным. Он погладил меня по голове. - Молодец, - сказал он. Его фигура вдруг направилась к столу, оттуда он взял плетку, о, черт, да он сошел с ума. - Помнишь, ты увел у меня девушку, конечно, не для серьезных намерений, но все же, я очень разозлился, - он пнул меня ногой, и я, потеряв равновесие, завалился на живот. Первый удар плетью показался мне не сильным, но второй был увереннее, третий обжег мою спину, четвертый заставил меня кричать, так, как и остальные. Я кричал от боли, а Крис заводился от этого крика, избивая меня еще сильнее. Я больше не мог этого вынести и еле произнес: - Мне больно. - Знаю, и мне нравится, как ты кричишь, - он сел на мою спину, и от боли у меня из глаз потекли слезы. Его пальцы впивались в спину, раны ныли, я кричал, срываясь на хрип. Кровь текла по ребрам, мне хотелось биться головой об пол, но он прекратил свои мучения, на секунду мне стало немного лучше, но когда он снял с меня мою нижнюю одежду, то я потерял контроль над телом. Шнай успел надеть на меня наручники, я слышал, как его ремень на брюках со звоном бляшки упал на пол. - Ты такой ничтожный, я хочу наказать тебя, - его руки коснулись моих ягодиц, и я закрыл глаза. Стыдно, конечно, но я плакал – от безысходности, от того, что сейчас меня поимеет Шнайдер. Сопротивляться нельзя, иначе из-за неосторожного движения я сломаю себе руки, он заломил их за спину, приковав наручниками, и когда я шевелил ладонями, то причинял себе огромную боль в ранах на спине. - Я бы сказал тебе - нагнись, но ты в позе получше, Тилль, - прошептал над ухом Шнайдер. Он возбудился, а я... я просто не мог этого сделать. Мне было неприятно, я хотел просто уйти. Его руки немного раздвинули ягодицы, и он резко вошел, я вскрикнул от боли, я никогда не делал этого, никогда не чувствовал его в себе. Его движения были грубы, и при каждом толчке я стонал от боли. Она полностью захватила мое тело, я чувствовал, как по ногам течет кровь, дикая боль отдавалась внутри меня, Шнай стонал, дыша все тяжелее, его руки начали дрожать, он стал царапать ногтями мои бока, если он еще выше поднимет мою пятую точку, то я сломаю позвоночник, хотя... может, это и к лучшему. И вот Крис уже кончил и с удовольствием похлопал меня по заду. А во мне не было ни капли удовольствия. Все тело болело, я хочу прекратить это, пусть он убьет меня: я больше не смогу жить с этими ужасными воспоминаниями. - Ты плачешь? – он взглянул в мое лицо. - Скажи мне что-нибудь. – он вновь погладил меня по волосам. Мне вспомнилась моя песня, и я с горечью произнес то, что он так хотел услышать: - Твое величие делает меня ничтожным, - мне с трудом далась эта фраза, я умирал от горя и стыда, да еще и ужасная боль... - Так то! – он встал на ноги и, забрав вещи, ушел из комнаты. Я остался один. С болью... Со стыдом. И отвращением к себе. Когда он издевался надо мной, мне в голову лезли строчки из моих песен. Это еще больше гнобило меня. Я унижен самой музыкой. Я получил свое сполна... Всю оставшуюся ночь я провел в темной комнате, лежа на полу и постанывая от боли. Я знал, что Шнайдер слышит мои стоны за стенкой и наслаждается этим. Интересно, что же будет дальше? - Вставай, мой маленький, - произнес Шнай, глядя на меня. Он улыбался, свет из окна освещал его лицо. Я понял, что на мне больше нет наручников, и я медленно, с дрожью, приподнялся. Он обхватил ладонью мою щеку и прошептал: - Мы же только начали, верно, Тилль?