под цвет ориентации

      Юра Твой байк около моего дома. Что тебе нужно? Бека Соскучился. А что, не ждал? Юра Дедушка дома. Бека А если смоемся? По-тихому. Он не узнает. Юра Куда? Бека Ну знаешь, ночной город, звезды, шум байка. Или как там, в этих мелодрамах, бывает. Юра Ха, а ты купишь мне сахарной ваты, бэд бой? Бека Классика жанра, так что да, конечно. А потом мы встретим рассвет, моя рука будет на твоих плечах, ты медленно обернешь ко мне голову, с нежностью посмотришь и… Меня стошнит. Эти розовые сопли все-таки не по мне. Так что запрыгивай, золотце. Юра Боже, ты бесподобен. Но я все равно хочу сахарной ваты. Можно даже без рассвета и твоих рук, окей? Бека Как скажешь. Можем взять голубую, под цвет твоей… твоих глаз. Юра Сказал тот, кто хочет меня трахнуть Бека Можем и мне ваты взять. Юра Очень мило. Иди лови меня под моими окнами. Я собираюсь прыгать. Бека Ловлю тебя, мой голубой сахарный мальчик. Прыгай прямиком в мои объятия. Юра Я тебе уебу когда-нибудь. Бека Как-нибудь точно, я в тебя верю. Не первый раз все-таки обещаешь. Юра Сука Парень отложил телефон в рюкзак, который собрал, а потом соорудил небольшую конструкцию под одеялом из подушек, чтобы дедушка ничего не заподозрил. Иначе будет скандал, ведь дед и так не одобряет его «необычную» ориентацию, в добавок он точно не любит избранника внука. Юрий вздыхает, надевает рюкзак, а потом открывает окно. Он насмешливо смотрит на парня под окнами, а потом прыгает. — Ну вот, как принцессу словил. А ты боялся, — Отабек опускает парня на землю, торопливо впиваясь в его губы. — И снова: я правда соскучился. — Я тоже, — он целует его в шею, — Пойдём, а то дед заметит. Не хочу быть здесь в момент его ярости. — Вперед за ватой, да? — Алтын завел байк, всучив Юре шлем. Парень надел шлем, обнимая юношу сзади, улыбаясь: — Голубую, как наша ориентация. — Голубую, как наша ориентация! — повторил Отабек, и байк с визгом поехал по гладкой сухой дороге. Он выруливал в центр, сталкиваясь с яркими огнями города, светом от машинных фар, силуэтами гуляющих по тротуару людей. Плисецкий крепко обнимал его сзади и, можно было поклясться, улыбался, вертя головой по сторонам. Парень рассмеялся, прижимаясь к нему. И да, он действительно крутил голову в стороны и радовался как ребёнок. Ну, а как ещё может быть? Он действительно счастлив. Через какое-то время парочка остановилась у круглосуточного гипермаркета. Блондин снял шлем и поцеловав парня в скулу, быстро побежал в сторону входа, усмехаясь. Успел стащить его кредитку. Алтын вздохнул. Ком счастья скопился в его груди. Брюнет припарковал байк и зашел внутрь гипермаркета, взглядом выискивая свое чудо. Он искал отдел сладостей, в мыслях подмечая взять парочку шоколадок для сладкоежки Юры. Подозрительным было то, что никого в магазине не было. В смысле, ни продавца, ни консультантов или как их там называют. Было лишь пару покупателей. Бабушки, подростки, семейные парочки. Юра не обратил на это внимания. Найдя пару баночек с ватой, парень захныкал. Он обнял Алтына: — У них нет голубой ваты! Розовая, белая, жёлтая…даже фиолетовая, Бек. Это возмутительно! Возмутительно. Это и правда было возмутительно. — Эй, господа хозяева, у вас нет голубой ваты, зато есть два голубых парня, прямо тут, посреди вашего безваточного магазина! — закричал Отабек. — Покайтесь, — он засмеялся. На них обернулось пару человек. Юноша рассмеялся, обнимая своего парня: — Ну тише, они ещё за это поплатятся. Плисецкий улыбнулся и повёл его в отдел с выпивкой. Парень облокотился о стену и начал целовать Алтына в губы, улыбаясь. — Тогда купим бочонок мороженого и голубой краситель. Отабек погладил бедра блондина, а потом с силой сжал их, впиваясь в губы напротив. Страстно, желанно, жадно. — Голубая Фанта, как насчет голубой Фанты? — между поцелуями спросил Алтын, губами спускаясь к шее Юрия. Юноша хихикнул, обнимая парня за талию. Юра целует его в висок: — О, да. Голубая Фанта — отличная идея. Но я так хотел ваты, милый. Он улыбается, спускаясь ладонями на его ягодицы. — Этот магазин не последний, малыш, — брюнет запускает пальцы в волосы Плисецкого, целуя его в макушку и вдыхая любимый запах шампуня. — Я хочу в тот ларёк на окраине города, — тот улыбается, сжимая ягодицы Отабека. Он целует его под скулу. — Конечно, почему нет? — Алтын сплетает их пальцы вместе. Как он может сопротивляться? — Можем купить ваты и выехать за город. Я покажу тебе одно здоровское местечко, малыш. Парень улыбается, утыкаясь носом в его шею: — Будем встречать рассвет, чтобы тебя стошнило, милый? Начал мигать свет, но парочка этого не заметила. — Меня стошнит голубой Фантой и голубым мороженым, отличное дополнение для отличного рассвета, разве я не прав? — молодой человек снова сжал ягодицы Юры. — Тогда ограничимся твоим местечком, милый, — он прижался к нему, слегка прикусила мочку уха Беки. Вдруг резко выключился свет, оставив всё в кромешной темноте. Юрий рассмеялся: — Берём Фанту и мороженое и по-тихому сваливаем? — Можно и по-громкому, главное быстро. Хватай все, что видишь, — Алтын засмеялся и, еще раз поцеловав блондина в макушку, рванул вперед, сдирая со стеллажей первое, что попадется под руку. Парень рассмеялся, беря несколько бутылок алкоголя и забегая за шоколадками. — Я всё! — он подбежал к брюнету и улыбнулся. — Я тоже, — тот набил все карманы, а в зубах сжимал пачку презервативов. — Ну что, рванули? — Да, милый, — они побежали на выход. Сработала сирена. Юрий успел взять пакеты куда кинул все «покупки» и надел шлем, — Газуй. Колеса байка задрожали, они с Плисецким на всей скорости помчали прочь от гипермаркета, несясь к окраине города, периодически посмеиваясь и крича что-то вроде «К черту все!» кому-то вдалеке. Вскоре они остановились у ларька на окраине. — Берём только вату? — светловолосый снял шлем, хмыкая. — Все остальное у нас, вроде как, есть, — Отабек похлопал по карманам, а затем нежно коснулся щеки Юры. Юноша улыбнулся, хмыкая: — Люблю тебя, постарайся не глядеть ни на кого, пока я отлучусь. Счастье. Вот что ощущал подросток. — Когда это я глядел? — прокричал ему вслед Алтын. Отменная задница, отметил он для себя уже в который раз. Просто потрясная. Вопрос остался без ответа. Зато он принёс четыре ведёрка голубой ваты. — Готово, — хмыкнул. — Четыре ведра, малыш. Вырвет меня явно не из-за розовых соплей, — Бека взял у парня вату и приобнял Плисецкого за талию. — А кто сказал, что это всё тебе? — тот фыркнул, целуя его в щеку. — Ну да, это ты ведь у нас по сладенькому, — Отабек облизал губы Юрия, легко обхватил двумя пальцами его подбородок. Парень усмехнулся: — Ну разумеется, сладкий, — Юра не удержался и поцеловал его, — Поехали в твоё «место». — Прыгай, — Алтын снова забрался на байк. Ехать было недалеко, но он выжидал нужного момента, пока звезды не покажутся на небе особенно яркими. Блондин хмыкнул и сел сзади, обхватывая пресс парня. Они вновь двинулись. Он улыбался, прикрывая глаза. Сейчас бы очень подошла песня «Teenage Dream» Кэти Перри. Чем дальше они отдалялись от города, тем приглушеннее казались звуки автомобилей, тем мягче становились огни, лишь одиноко поблескивая вдали. Темноволосый чувствовал свободу. Отсутствие людей и любовь, сидящая сзади него, казалось, автоматически сняло все запреты, проблемы, переживания. Был только он и Юрий. И безграничный мир. Целая Вселенная. Юрий расслабился, чувствуя то же самое. Никаких ограничений и только они. Парень уже даже не может вспомнить того времени, когда не был с Отабеком. Казалось, что они были вместе всегда. И блондин планирует быть всегда всю жизнь. Потому что он действительно любит этого саркастичного дурака. Байк остановился у обочины, Бека приглушил мотор и снял шлем. Он припарковался, слез на землю и стянул шлем с Плисецкого. — Должен ли я завязывать тебе глаза? Не важно, потому что мне нечем, разве что ремнем, но БДСМ-штучки мы попробуем в другой обстановке, не сейчас, так что не мог бы ты, ну знаешь, сам сделать это? Закрыть глаза, в смысле. Плисецкий рассмеялся: — БДСМ-штучки? Ты серьёзно? О, я жду этого. Ох, ладно, порази меня, мой герой на чёрном байке, который нарушает закон. Парень слез с мотоцикла и закрыл глаза, весело улыбаясь. Алтын вел его осторожно, сам пытаясь рассмотреть, что творится у него под ногами. — Знаю, я ни разу не сентиментальный говнюк и терпеть не могу розовые сопли, но есть кое-что, что я люблю больше всего на свете. После тебя, естественно, — Отабек положил Юры руку на плечо, давая знак, чтобы тот открыл глаза. — Звезды. Настоящие, яркие, россыпью лежащие на всем темно-синем покрывале. Я в восторге. Место, куда Бека привел его — высокий обрыв, у подножья которого раскинулся город. Их город. Он отсвечивал голубыми огнями, почти подражая звездам, иногда играл цветами, но никогда не угасал. Подул ветер, и брюнет ощутил запах травы, асфальта и родной сладковатый аромат. — Боже…это так круто… Юрий с восторгом смотрел на открытый его взору пейзаж, а потом раскинул руки в стороны, наслаждаясь такой вот обстановкой. Чтобы ни говорил Отабек, но он сам не замечает, как делает подростка счастливым до усрачки. Парень слегка смеётся, а потом целует молодого человека: — Ты прав. Это замечательное место, — улыбается, доставая пакеты. Может быть у них потом и будут проблемы с полицией, но кого это волнует? Он достаёт плед и отрывает ценник в пятьдесят баксов, а потом расстилает его на мягкой зеленой траве. Потом уже идут всякие мелочи в виде двух бутылок вина, голубой Фанты и, конечно же, банки с ватой. Куда же без неё? — Под цвет ориентации, — вновь смеётся. — Голубее самого голубого неба, — подхватывает Бека, и они снова смеются. Безгранично счастливые, перманентно чувствительные, бесконечно влюбленные. Два голубых парня под голубыми звездами с голубой сладкой ватой. — Выпьем? — Алтын присаживается на плед и открывает бутылки, протягивая одну Юре, — За голубизну? — За голубизну и ее самые голубые проявления, — они чокаются, стекло стучит о стекло. — Слава голубому. И тебе. И голубому тебе. — Алтын делает три глотка. — Без тебя смысла у голубого цвета не было бы никакого. Да и в принципе у всех цветов и оттенков этого мира. Так что они должны сказать тебе спасибо, малыш. — А потом этот человек заявляет, что он не сентиментальный гавнюк, который ничего не смыслят в романтике и вообще его тошнит от розовых соплей, — юноша улыбнулся, отпивая из бокала, — А я должен сказать спасибо тебе, милый. Потому что без тебя меня бы не было. И голубого цвета тоже. Никаких голубых парней под голубыми звездами с голубой сладкой ватой. Возмутительно, не правда ли? — Тебя мне точно не переплюнуть, — Алтын засмеялся. — Правда. Возмутительно. Но теперь это место уже занято. И пусть где-то какие-то голубые парни сидят под голубыми звездами и едят голубую вату — мы одни. Единственные в своем роде, — он сделал еще несколько глотков и потрепал Юрия по волосам, снова целуя в макушку. — Единственные в своём роде, — он целует его в шею, улыбаясь, — А чем обычно занимаются голубые парни? Повышают свою степень голубизны, конечно. Ты точно схватил презервативы? — Это было первым, за чем потянулись мои руки, — протянул Отабек, наклоняясь вперед и сладко целуя Плисецкого в губы. Чертовски пухлые, влажные, пахнущие алкоголем, губы. Слишком прекрасно. — Ммм, тогда я думаю, чем займёмся ближайшие пару часиков, — он хмыкает, прижимаясь к парню. Юра садится ему на колени. Слишком опьяняюще сладко. — Ну, у меня есть парочка вариантов, — тот наклоняет голову, проводит ладонью по спине блондина, поднимаясь выше, запуская пятерню в волосы, сжимая их и слегка оттягивая, когда его губы снова накрывают губы парня. — Как насчет секса? Или, может, секса? Еще можем заняться сексом. Что скажешь? Он смеётся, чуть простонав. Любит, когда Отабек ведёт себя так. — Думаю, —наигранно задумывается, поцеловав его в щёку, — Я выберу секс. — Ты точно уверен? У тебя есть выбор, — руки темноволосого лезут под футболку, бессовестно исследуют кожу, мягко проводят по каждому участку, давая понять: нет, все-таки выбора у него нет. Юра хмыкает, разворачиваясь к юноше. Он начинает целовать его шею, поглаживая по спине: — Я ни на что не променяю наш секс, милый. Так что уверен. — Эта картина не может быть еще голубее, — усмехается Алтын, поддается вперед, перемещает руки обратно в волосы Плисецкий. Стонет тихо, с гадкой довольной усмешкой. Закусывает губы, внезапно сжимает ягодицы Юры, находит губами мочку его уха и облизывает мягким влажным языком. — Я тебя умоляю, — тот усмехнулся, чуть простонав. Медленно расстегивает рубашку, целуя в ключицы, виднеющиеся мускулы, — Она уже становится всё голубее и голубее. — Хорошо. Голубой мой любимый цвет, — брюнет откидывает голову, руки на автомате растегивают ремень Беки. Его собственная рубашка летит куда-то вниз, в траву, за пределы теплого пледа. — Только сейчас понял? — Юрий хмыкнул, продолжая целовать тело молодого человека, спускаясь ниже поцелуями к его джинсам. Расстёгивает ширинку зубами, удовлетворенно улыбнувшись, нащупывая сквозь жесткую ткань нехилый такой стояк. — Понял еще тогда, когда мы познакомились, — Алтын уперся локтями о землю, довольно поглядывая на светловолосого. Смахнул волосы с его лица, с ухмылкой заглянул в глаза. Маленький дьяволенок из сахарной ваты. — Так понравились мои голубые брючки? — парень усмехнулся, стягивая с юноши нижнее бельё. Собственная футболка летит к рубашке Беки, а стояк причиняет дискомфорт. — Ты был в голубых брюках? Не заметил. Пялился на твой… На твои глаза, — тот протяжно вздохнул и запрокинул голову назад. Он приподнял ногу, потеревшись ею о стояк Юры. Парень простонал, прижимаясь к Беке: — Мои глаза зелено-голубые, дурачок, — нежный поцелуй в скулу и смешок, — А я пялился на твой ч…невообразимо классный байк. Тот приподнялся на локтях, запустил пальцы в волосы Плисецкого на висках, царапнув ухо короткими ногтями. — Да, байк у меня здоровский, — он нагнулся вперед, накрыв губы Юры своими, обхватив второй рукой его под ребра. — Большой, массивный, — Алтын толкал дальше, так, чтобы Юрий медленно опускался на покрывало. — И, кажется, ты ему нравишься, — он метнул взгляд на натянутую ткань трусов и подмигнул. Парень опустился на мягкий плед, улыбаясь. Он потёр коленкой в его стояк, закусив губу: — Думаю, моим глазам он тоже нравится, — блондин потянулся за ещё одним поцелуем, — И они бы очень хотели увидеть его…во всей своей красе. — Разве я могу отказать? — Отабек усмехнулся, нашел рукой руку Юры и опустил ее на резинку своих трусов, помогая отдернуть неудобную ткань и оголить уже налившуюся плоть. Член пульсировал, отвечая на холодные руки светловолосого, и Алтын закусил губу, делая легкие, едва уловимые толчки. — Он и в правду здоровский, — усмешка, и Юрий убирает второй рукой ненужное такое сейчас нижнее бельё Беки. Он взял его плоть в руку, чуть сжимая. Парень начал слегка двигать ею. Свободной рукой он взял руку юноши и положил на свой стояк, закусив губу. Отабек сглотнул, приглушенно рыкнул и поддался вперед. Он резко сдернул с Юры белье и провел ладонью по всей длине члена — сначала медленно, не спеша, затем быстро, жадно, властно. Врезаясь губами в губы, звеня ремнями, обжигая дыханием. Парень начал стонать от действий своего парня. Он извивался, обнимая ногами его талию. Юрий улыбался сквозь поцелуй, специально задевая своими бёдрами плоть Беки. — Голубым мальчикам надо заняться своими голубыми делами поскорее, ты так не считаешь? — Нашел, о чем спрашивать, — улыбнулся Отабек, шлепнул блондина по бедру и сдернул с него штаны. Рука пластом улеглась на живот парня, пока он возился со своими, тихо постанывая от нетерпения. В один момент парень не выдержал и резком движением сдёрнул со своего любовника джинсы, прикусывая нижнюю губу. — Скорее. Брюнет опустил руку ниже, погладив внутреннюю сторону бедер парня, бессовестно дразня его. Накрыл губами его губы, с силой закусил нижнюю и просунул один палец между его ягодиц. Юра простонал, ругаясь в поцелуй. Вот же наглец, тянет до последнего. Он старается расслабиться, продолжая целовать парня. Одной рукой проводит по его ягодицам и сжимает их. Темноволосый в нетерпении терзает губы Юрия, запускает второй палец, спускается губами к шее, ключицам. Кусается, зализывает языком следы от зубов, жадно засасывает кожу. Парень стонет, захныкав. Хочется поскорее ощутить Отабека в себе. Он прикусил его палец, а потом нежно целует. Третий палец. Отабек и сам не выдерживает, его член противно ноет. — Расслабься, малыш, — шепчет он, вынимая пальцы. Проводит головкой по внутренней стороне бедер и медленно толкается внутрь. Не спешит. Улавливает каждый сладкий стон Плисецкого, смакуя его в собственном наслаждении. Юрий зашипел, но вновь почувствовал удовольствие. Он простонал, прижимаясь всё ближе и ближе. Начал немного подмахивать бёдрами, когда плоть брюнета стала задевать ту-самую-точку-внутри. Отабек рычал. Страстно, громко, нетерпеливо. Он мог бы перевернуть это чудо на живот, врезаться пару раз в его бедра и покончить с этим намного быстрее и не так мучительно. Но он смотрел в его глаза. В эти похотливые зелено-голубые глаза, затянутые сладостной дымкой. — Ты такой голубой, — прохрипел он прямо в ухо Юрия, толкаясь все быстрее. — Блять, ты точно мудак, — стонет Юра. На глаза наворачиваются слёзы, такая сладостная пытка. Разум затуманен, а тело будто живет само по себе. Горячо, липко и приятно. Он скрепляет их руки в своеобразный замочек. Алтын наваливается всем телом. Он не замечает куда врезается губами, не замечает как с силой сжимает пальцы светловолосого. Он просто растворяется в мазохистском наслаждении. Бедра двигаются автоматически, быстро, с характерным хлюпом. — Дамы вперед, — напряженно усмехается Отабек, закусывает мочку уха подростка и прибавляет скорость. — Херовый ты джентльмен, — успевает выругаться Юрий и кончает. Яркая вспышка пика удовольствия и волна эйфории накатывает на юношу, который успевает перед этим выкрикнуть имя любимого человека. Как ва­ниль­ный са­хар в тор­те: слад­ко, тя­гуче. Слишком приятно. Он прикрывает глаза и расслабляется. Бека кончает почти сразу же после Юры. Запыхавшийся, рычащий, он утыкается носом ему в шею, вдыхает сладкий запах ваты, травы, кожи. Опьянено сползает вниз, обнимает Плисецкого, целует его в висок и шепчет что-то про салфетки. Тот ничего не разбирает, лишь согласно угукает и прижимается ближе к обнаженной груди. Целует в родинку на шее, шепчет, какие они голубые идиоты. Ветер легко колышет их волосы, обдает кожу холодком, способствуя появлению мурашек. Отабек усмехается, не выпуская Юру из рук, лезет в его рюкзак, и выуживает оттуда салфетки. — О Боже, — смеется он, — ты даже салфетки голубые захватил. — Бля, не начинай только, — он смеётся на грани истерики, а потом садится прямо на его бёдра. Полностью обнаженные два голубых мальчика с голубыми влажными салфетками под голубым небом с голубыми звёздами. — Жаль, голубая вата закончилась, — сквозь смех говорит брюнет. — Для полноты картины, — он вытирает живот Юры, спускается ниже, убирая остатки спермы. С собой проделывает то же самое. Кое-где в траве шумят сверчки, негромко завывает ветер. Абсолютная тишина накрывает их с головой. На небе, рядом с яркими звездами, красуется полная луна, и Алтын осознает — Юрий прекрасен. Нет, он, конечно, всегда это знал. Но здесь и сейчас, в лунном свете, голый, взъерошенный и безумно сексапильный — он прекрасен. Демонически. — Я люблю тебя, — спокойно улыбается подросток, — Мне кажется, что моя голубая любовь скоро проглотит меня и не оставит ничего взамен. Отабек улыбается уголком губ, проводит пальцами по вискам Юрия, спускается ниже, очерчивает линию скул, касается своим лбом его лба, опускает руки, находит ладони Плисецкого и сплетает их пальцы вместе, целуя в край глаза. — Я тоже люблю тебя. Они вот так вот лежали ещё какое-то время. В тишине, но в родной обстановке. Солнце уже начало подниматься. голубой Конец.