Королевская сходка или Политический анализ Ведьмака.

Вообще, я должен признаться, что всегда больше всего ценил в саге о Ведьмаке две стороны: приключения и политику. И если первые местами уходили в дебри психологического самокопания героев, то вторая сторона для меня является эталоном отражения политической жизни в развлекательной, по сути, литературе, настолько грамотно, жизненно и живо она подана Сапковским. В отличии от Мартина, где большая часть политики сосредоточена вокруг исключительно средневековых интриг по поводу престолонаследия и вассальных присяг и слабо работает в отрыве от антуража Вестероса, за типажами политиков Сапковского мрачным тенями вырастают не средневековые короли и шпионы, а вполне реальные исторические фигуры нашего с вами и совсем недавнего времени. Войны у пана выигрывают не смелые герои и даже не внезапные Красные свадьбы, а смелые марш-броски, блокирование вражеских флагов, глубокие рейды, решительные действия командующих фронтами и удачные политические союзы. Поймите меня правильно, я люблю и уважаю обоих авторов, но там, где для Мартина – политика все-таки больше арена для раскрытия возлюбленных им персонажей, у Сапковского политическая жизнь сама становится многоликим, жутковатым и притягательным героем. А если вас вдруг задели мои слова, то помните, я простой парень из интернета, чье мнение всегда остается всего лишь его мнением.

"Убийство – всегда убийство, независимо от мотивов и обстоятельств. Посему те, кто убивает либо подготавливает убийство, суть преступники и разбойники, невзирая на то, кто они: короли, князья, маршалы или судьи. Никто из задумавших и совершивших насилие не может считаться лучше обыкновенного преступника. Ибо любое насилие по природе своей неизбежно ведет к преступлению". Никодемус де Боот. «Размышления о жизни, счастье и благополучии»

Шестая глава книги «Кровь эльфов» пана Сапковского не зря встречает читателя замечательным эпиграфом за авторством оксенфуртского профессора Никодемуса Де Боота. Можно предположить, что для образованной среды северных королевств это был не последний человек – так, уже в «Башне Ласточки» весьма начитанный Дийкстра ошибочно спутает с Де Боотом с Высоготой из Корво – немаловажным персонажем последних книг. Не буду углубляться в философские корни высказывания, однако по личным ощущениям позиция оксенфуртца чем-то близка к толстовству, с его принципом ненасилия и отказа от судебной системы, как части системы государственного насилия. Что интереснее для внутреннего содержания саги – так это моральная оценка всех участников главы – жесткая и емкая. И что еще интереснее, так это что каждый из них еще получит по шапке, но об этом позже. Что еще интереснее для меня лично и, надеюсь, для вас, дорогие читатели, так это то, что представленные в шестой главе сцены – это такая игровая площадка для любого любителя политических игрищ, что сердце радуется. Позволю себе отвлечься на глубинный самоанализ в лучшем духе главных героев книг: кто знает, может именно попавшая мне в мои тринадцать лет в руки сага, с этими прекрасными моментами интриг и заговоров повлияла на то, что своими дрожащими ножками пугливого абитуриента я телепал именно к факультетам политологии. Так что покончим с большим вступлением и перейдем к большому разговору – о политике, о королях, детоубийцах и прочих радостях жизни. Итак, год 1267, место действия – замок Хагга и это наша последняя, лучшая надежда на ми… Что я несу, конечно же, на начало Второй Северной войны. Подробнее о месте. Разумеется, интерьерные особенности нас волнуют гораздо меньше геополитических. Для начала взглянем на карту (две ее версии – политическую и подробную вы можете найти в примечаниях). Местоположение крепости более чем занимательное – стоит на крупнейшей реке Севера – Понтаре, является пограничным форпостом Аэдирна с, по меньшей мере, двумя королевствами – Каэдвеном и Темерией. При большом желании можно даже сказать, что крепость почти равноудалена от столиц четырех крупнейших королевств: к юго-востоку от нее расположился Венгерберг (родина всем известной Йеннифер и по незначительному совместительству – столица Аэдирна), на западе от Хагге – Вызима, вотчина любителя пошалить с сестренкой Фольтеста Темерского, к северу-западу – Третогор, оплот королей Редании, и, чуть дальше от остальных, к северо-востоку – буйный и лесистый Каэдвенский Ард Каррайг. Так что с одной стороны – место удачное – высокие гости оказываются практически в равных условиях, что для щепетильных королей не может не быть значимым фактором. Однако, хозяин банкета, Демавенд из Аэдирна, допускает, как минимум, один весьма одиозный ход, а может и два. Начнем с менее значимого – Хагге находится недалеко от Верхнего Аэдирна (Нижней Мархии – сурово ревет нам Хенсельт) – территории, давно беспокоящей умы и тощие кошели королей Каэдвена. Серебряные и угольные шахты, мраморная каменоломня – в общем, всем игравшим во второго «Ведьмака» сей край и амбиции каэдвенского короля в его сторону должен быть знаком. А вот второе значение выбранного места прямо обозначается одним из самых искушенных политиков саги. Дадим же слово Эмгыру Вар Эмрейсу, купцу-бакалей… То есть я хотел сказать, конечно же, Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудд. Слово Его Величеству: «Ведь именно под Хаггой неполных сорок лет назад Вирфурил разбил армию Меделла, закрепив свою власть в долине Понтара и установив теперешние границы между Аэдирном и Темерией. А сегодня, извольте, Демавенд, сын Вирфурила, приглашает в Хаггу Фольтеста, сына Меделла, притянув туда же для комплекта Визимира из Третогора, Хенсельта из Ард Каррайга и веселую вдовушку Мэву из Лирии. Сидят и тайно совещаются». Учитывая весьма непростой характер короля Фольтеста, можно подумать, что, когда король узнал о месте проведения банкета, лицо у него было примерно, как у генерала Шарля Хюнтцигера, услышавшего про Компьенский лес*. Чем руководствовался Демавенд, выбирая столь неоднозначное место для столь важных переговоров? Было ли это случайным? И что немаловажно, случайно ли именно так Сапковский описывает крепость Хагге? Чтобы узнать ответы на эти, несомненно, животрепещущие вопросы прошу проследовать читателя ниже. Вот еще чуть-чуть ниже. Сюда. Обрисовав немного место, необходимо взглянуть и на участников собрания – как тех, кто приехал, так и тех, что немаловажно – кто не приехал, как нам любезно подсказывает все то же Йожераторское Величество. На королевскую сходку Демавендом были приглашены – Фольтест, Визимир II, Хенсельт Каэдвенский и королева Лирии Мэва. Ближайшие соседи Аэдирна и его союзники по Первой Северной войне (не считая Лирии и Ривии). Однако, на собрании нет ни представителей меньших, но исключительно важных для собравшихся королевств, об этом позже, ни чародеев. На них ненадолго задержимся. Без чародеев первая война в целом и конкретно битва под Содденом была бы проиграна – это факт. Конкретно - без Вильгефорца из Роггевеена, героя битвы под Содденом, нынешнего (на тот момент) главы Капитула чародея. Вильгефорц герой, авторитет и вообще большая шишка – это тоже факт. Именно Вильгефорц выступил организатором мирного договора с Империей. В общем, можно понять, что эта довлеющая гора фактов сделала магика последним человеком, которого приняло бы уязвленное самолюбие монархов. Впрочем, сам чародей относится к ним не лучше: «Наши короли начали думать самостоятельно. Самостоятельно планировать, поразительно быстро эволюционируя от мышления тактического к стратегическому. Любопытно. Еще недавно, под Содденом, единственное, что они умели, так это, размахивая мечом, галопировать с диким гиканьем во главе отряда, даже не интересуясь, не остался ли этот отряд позади, а может, вообще скачет совсем в другую сторону. А сегодня, извольте, в Хаггенском замке они решают судьбы мира. Любопытно. Очень любопытно. Но, если быть откровенным, я этого ожидал». Впрочем, черт с ним с Вильгефорцом. Нет на совете и куда более занимательных личностей. Нет советницы реданского короля, любимой лично мной, хитрюги и интриганки Филиппы Эйльхарт. А между прочим, по королевству ходит молва, что на момент собрания в Хагге чародейка обнаглела настолько, что прямо диктует Визимиру его указы. Явно куда меньшее влияние на своего короля имеют Кейра Мец и Трисс Меригольд, но и Фольтест на столь важное собрание прибывает в гордом одиночестве. Демавенд не обратился к своему советнику Радклиффу. Что совсем интересно, так это то, что все перечисленные выше чародеи входили в Совет Ордена магов – и во время событий на Таннеде сохранили верность Северу. Тогда как Вильгефорц и возглавляемый им Капитул почти в полном составе были готовы раздвинуть ноги перед нильфами. Но о чародеях как-нибудь в другой раз, если ему вдруг повезет случится. Итак, о гостях поговорили. Теперь пришла пора посмотреть на их мотивацию, на их действия, на их решения. Конечно, здесь Сапковский идет навстречу исстрадавшимся по политическим интригам – вместо вымученных и скупых пресс-релизов добрый автор показывает нам полноценный, очень откровенный разговор весьма влиятельных людей. В отличии, не могу удержаться от этих сравнений, от героев Мартина, короли Севера не отделываются тонкими намеками и смутными рассуждениями – нет, они говорят весьма прямо, проговаривая свои мотивации буквально по несколько раз. Поэтому совсем уж цитировать каждого я не стану. Однако замечательные психологические портреты, представленные паном, дают нам живое изображение личности политиков в кризисный исторический период – а это для меня, можно сказать, хлеб и масло. Итак, прошло больше трех лет после победной для Четырех Королевств Первой Северной Войны. Правители Севера недолго праздновали победу, потому что очень агрессивный и хищный сосед после Соддена никуда не делся, нет, Нильфы крепко осели на южных границах Севера и явно ждали нового приглашения в гости. А если не позовут, мы и сами придем, говорили их армии всем своим видом. Никуда не делись и спонсируемые нильфами белки, они же скоя’таэли*. Вообще, партизанская война ушастых камрадов королей достала изрядно. Снова обратимся к персоналиям. Опасения Демавенда и Мэвы наиболее понятны и просты – их не защищает неприступная Яруга и группа пограничных государств – Нильфгаард уже стоит на границах Лирии. Умная Мэва, надо думать, прекрасно понимает, что одной ей с Нильфами не тягаться. Еще лучше это понимает Демавенд – ведь если Мэва решит, что игра не стоит свеч и даст черным разогнаться по своим землям – те не оставят от Аэдирна и камушка. Нужны сильные и крепкие союзники, нужно сохранить союз Четырех Королевств. А здесь все не так и ладно. Весьма сложной фигурой предстает перед нами король Фольтест. Его земли не совсем граничат с Нильфгаардом, не прямо – однако из трех пограничных королевств – Вердэна, Соддена и Бругге – Фольтест так или иначе контролирует уже два. «Ты подчинил себе Содден и Бругге, теперь востришь зубы на Вердэн… И тебе видится Цинтра, да?» - Королева Мэва. Фольтест отнекивается, мол-де, не нужно паники, господа и дама, я исключительно из благородных побуждений, и вообще, сын турецкого верноподданного, а не хитрый завоеватель. «Успокойтесь. – Король Темерии сморщил благородную физиономию, гневно крякнул. – Не превращайте меня в завоевателя, которому привиделась империя. В чем дело? Содден и Бругге? Эккехард из Соддена был двоюродным братом моей матери. Вас удивляет, что после его смерти Свободные Земли поднесли корону мне, его родственнику? Кровь – не водица! А Вензлав из Бругге принес мне вассальную присягу, но без принуждения! Он поступил так, чтобы спасти страну! Потому что при ясной погоде он видит, как поблескивают нильфгаардские копья на левом берегу Яруги!» Укрепленный берег реки Яруги дает Северу все мыслимые преимущества в обороне, однако, если мы вспомним состав участников сходки, тех, кому выпадет незавидная честь первыми принять мощный удар врага на собрание не зовут. Было ли это инициативой хозяина – Демавенда? Или условием амбициозного гостя Фольтеста? Эрвилла из Вердэна – последнего независимого монарха побережья Яруги не позвали. Этайна из Цидариса с его флотом, прикрывающем силы северян – тоже не позвали. В конце концов, даже своего вассала, короля Вензлава, Фольтест на собрание не берет, хотя и мог бы – из вежливости, к примеру. А ведь не отправь Вензлав в свое время одного ведьмака договариваться с дриадами, вся история Севера могла бы пойти совсем по-другому… Так что, Фольтест очевидно не совсем тот светлый рыцарь чести, каким хочет казаться и, возможно, кажется до сих пор некоторым поклонникам саги. Хотя личность он, безусловно, харизматичная, любим в народе, уважаем поданным. И в то же время – хитроумный и амбициозный интриган, любитель пошалить с сестрой и – об этом снова позже – подлец и курва. Обладатель разбойничьей физиономии и маленьких проницательных глазок Хенсельт из всех собравшихся кажется наиболее простым и понятным – он бравирует, похваляется доблестью своих войск, напоминает, что тактика ботва и главное – боевой дух. В общем, типичный Копатыч. Однако этот хитрый лесовик-колхозник бравирует не просто так. От войск Нильфгаарда его ограждают силы Демавенды и Мэвы, а Понтар в случае войны для захватчиков может оказаться не менее сложным препятствием, чем Яруга. «Какие еще молниеносные переброски, какие кавалерийские рейды? Смешно! Через три дня после форсирования реки их армии остановятся. Половина осадит крепости, остальные расползутся, чтобы грабить, искать фураж и провизию. А когда их блистательная кавалерия сожрет большую часть собственных лошадей, мы устроим им второй Содден. Черт побери, хотелось бы, чтобы они форсировали реку! Но – увы и ах! – не форсируют». «Черт побери, хотелось бы, чтобы они форсировали реку!» – оговорочка по Фрейду, ваше свинячье величество? Проще говоря: за всей этой бравадой может крыться как полнейшее непонимание политической ситуации и новых реалий войны, так и, напротив, этих реалий вполне прекрасное понимание. В любом случае, именно Хенсельт останется в выигрыше. Совместные операции против белок? Отлично, белки его уже достали? Нильфы проиграют? Отлично, покажем всем доблесть Каэдвена и начнем, наконец, заниматься своими делами, без надоевшей угрозы черных. Нильфы выиграют? Что ж, не так страшно – Каэдвен с нахрапа им не взять, а Аэдирн не жалко. «Не надо совершать ошибки, – повторил Визимир. – Ибо ошибка может обойтись нам слишком дорого. Воспользуемся чужим опытом. Когда пятьсот лет назад наши предки высадились на пляжах, эльфы тоже прятали головы в песок. Мы выдирали у них страну по клочкам, а они отступали, все время считая, что вот она, последняя граница, и дальше мы не пойдем. Будем умнее!» И наконец, Визимир Реданский. На представленный момент – лидер союза Четырех Королевств, триумфатор Соддена, однозначно один из самых влиятельных монархов Севера. Визимир хочет действовать. Он прекрасно понимает, что Нильфгаард не будет долго отсиживаться за Яругой, прекрасно понимает и то, что лучше воевать на территории южной Темерии, чем доводить войну до Третогора и Новиграда. Окруженный со всех сторон соседями-королями, Визимир не может не ценить важность союза Четырех Королей. Характерно поведение Визимира и в один из решающих моментов всей встречи. Как, впрочем, и всех остальных. «Нильфгаард смотрит и ждет, – медленно тянула Мэва, поигрывая ожерельем. – Нильфгаард наблюдает. Что-то висит в воздухе, а во многих головах рождаются глупые мысли. Так давайте покажем всем, на что мы способны. Покажем, кто здесь настоящий король. Тряхнем стенами погруженного в зимний маразм замка! – Уничтожить белок, – быстро сказал Хенсельт. – Начать крупную совместную военную операцию. Устроить нелюдям кровавую баню. Пусть Понтар, Гвенллех и Буина зайдутся кровью от истоков до устьев! – Прижать карательной экспедицией свободных эльфов в их Доль Блатанне, – добавил, собрав лоб в складки, Демавенд. – Ввести экспедиционный корпус в Махакам. Позволить наконец Эрвиллу из Вердэна взяться за дриад в Брокилоне! Да, кровавая баня! А тех, кто выживет, – в резервации! – Науськать Крах ан Крайта на нильфгаардское побережье, – подхватил Визимир. – Поддержать его флотом Этайна из Цидариса, пусть поднимет пожар от Яруги до Эббинга! Демонстрация силы… – Мало, – покрутил головой Фольтест. – Всего этого слишком мало. Надо… Знаю, что надо. – Так говори же! – Цинтра. – Что? – Отобрать у нильфгаардцев Цинтру. Форсируем Яругу, ударим первыми. Сейчас, когда они не ожидают. Выкинем их снова за Марнадаль. – Как? Мы только что говорили, что Яруга для войск непреодолима… – Для нильфгаардских. Но мы реку контролируем…» Мэва, как истинная муза, вдохновляет королей на активные действия. Ее интеллект и даже мудрость мужланы-короли признают вполне спокойно, женщина в их среде она авторитетная. Хенсельт рвется действовать, но думает в первую очередь о себе и своих интересах – при всей сложности партизанских войск устроить геноцид нелюдей гораздо проще, чем сражаться с закаленной армией. Подхватывает кровожадное предложение и Демавенд, изучающий молодых командиров Нильфгаарда. Однако, посмотрите, каков хитрец. Хенсельт думает в первую очередь о своих землях - Понтар, Гвенллех и Буина – это все реки на территории Каэдвена. Операция же против эльфов Доль Блатанны скорее всего будет проходить совместно с войсками Лирии и Ривии. Корпус в Махакам – совместно с темерским. С какого лешего Аэдирнский король решает судьбу Брокилона, причем в пользу Вердэна, а не Бругге, король которой давно пытается присоединить дриад мирно – это и вовсе загадка. Визимир мыслит глобально – найти союзников в лице островитян Скеллиге, действовать на море, обезопасив, получается, портовый Новиград – и рыбку съесть, и выловить. В этом же ключе Визимир думает и о будущем Цинтры: «Это должна быть свободная страна, – возразил Визимир. – Свободная, независимая и сильная. Страна, которая будет железными воротами, подместьем Севера, а не полосой выжженной земли, на которой будет брать разгон нильфгаардская конница!» И один Фольтест жадно облизывается на земли к югу от Темерии, но, на общем собрании покладисто подстраивается под мнение большинства. Короли собрались, и война из нависшей стала неизбежной – тяжелое экономическое положение, внутренние проблемы, неразбериха и, конечно, амбиции – все это требует решительного нападения на Цинтру, захват страны и создание мощного буфера против черных. Каждый думает в первую очередь о себе и лишь немного, в силу разных интересов, об общем благе. Наконец, чтобы получилась такая Цинтра, решают короли, Цинтре нужно мудрое и практичное управление. Мудрость и практичность будут Цинтре любезно предоставлены остальными монархами Севера. Ни маршал цинтрийских недобитков, ни даже потенциальная наследница престола монархам не нужна. И вот, короли, амбициозные, хитрые, бравые и практичные решают просто: Львенок должен умереть. Одна слезинка ребенка вполне себе стоит государства, а Париж стоит мессы. Очень, очень жизненная позиция. Очень реалистичная позиция. Но все же Сапковский несколько фантаст, да и пишет, страшно подумать, фэнтези. И за всей своей серой моралью, нейтралитетом и прочими «темнофэнтезийными» вещами нет, нет, да и выглянет благородное облико морале Толкиновского разлива. Правда, погрубее чем у Профессора. «Черт побери, – наморщил лоб король Редании. – Если это правдва… Эмгыр поимел бы нас без мыла!» Умный Эмгыр так и сделает. А мудрые и расчетливые короли получат свое: умница Визимир, без малейшего зазрения совести заочно приговоривший к смерти маленькую девочку, умрет по заказу ближайшей советницы, которую он решил в свои умные планы не посвящать. Страна погрузится в хаос, практически не примет участия в войне, ничего не получит (но и не потеряет), а юный наследник вырастет маньяком с откровенным сдвигом по фазе. Хитрый Демавенд перехитрит сам себя, пытаясь выставить черных агрессорами и оправдать самого себя, а нильфы перехитрят его, сделав Аэдирн формально ответственными за начало войны. Обиженный и справедливо опасающийся амбиции Фольтеста король Вердэна кинет всех умных королей и ляжет под Белое Пламя, одним жестом разломав весь изящный карточный домик королевских планов. А вот несправедливо забытый король Вензлав до последнего будет биться за своего протектора. Туговатый на первый взгляд Хенсельт самым мерзким образом кинет Аэдирн и заберет себе вкусную печенюшку в виде целой богатой провинции, и каэдвенский граф облобызает ручку Мэнно Коегоорну, фельдмаршалу южных захватчиков. А благородный Фольтест, ничтоже сумняшеся, купит себе аж целый месяц мира, также кинет Аэдирн и, думается, с довольным видом заберет себе злосчастную Хаггу. Королева Мэва, единственная, к слову, поднявшая голос против убийства отделается лишь пострадавшим лицом (буквально). Ну и разгромом своего королевства во время войны, да. Тут должна быть мораль, но вместо нее - лишь голое восхищение. В одном эпизоде Сапковский не только показал крайне харизматичных персонажей, он по сути создал эпизод-квинтэссенцию политики, в которой есть место и уму, и расчету, и благородству, и подлости, и предательству. Собрание в Хагге, заняв не самое большое место в Саге (по сравнению с размышлениями Цири по поводу своей девственности и Геральта по поводу своего права имения или твари дрожания) прекрасно не только с точки зрения такого вот, фэнтези политического анализа. Оно по сути начинает целую сюжетную линию Второй Северной Войны, тесно связанной с главными героями, но служащей только фоном для них. И в тоже время, благодаря этим и другим эпизод, этот фон насыщен жизнью, динамикой, собственной завязкой, кульминацией и развязкой. Это история в истории, полная аллюзий, отсылок и почти неприкрытых табличек с пояснениями – вроде символа бригады Врихедд или группы армий «Центр». Так что если вдруг вас обуяет страсть к истории, истории политики, дорогие читатели, то вспомните собрание в Хагге. Вспомните, что самые взвешенные мнения и планы могут строиться на голых амбициях, что в каждом благородном порыве может притаиться зерно предательства, а история всегда пишется победителями, да и те, проиграв, безбожно врут. Всем добра и критического взгляда на жизнь.