Разумеется, за ними увязалась вся команда. Увязалось бы и полкласса, если бы вовремя вмешавшиеся Саотоме и Футаба не отправили чрезмерно ретивых убирать зал. Но и одна лишь команда Отори в полном составе выглядела внушительно. На лице каждого из ребят читалась решимость, которую Асаки счёл бы похвальной, если бы речь шла не о том, чтобы разместить шесть человек в одной машине. В
его машине.
– Даже не думайте! Я не могу взять вас всех! Как вы себе это представляете? Это невозможно!
По завершении вдохновлённой тирады, Асаки постарался придать выражению своего лица вид как можно более убедительный. Уверенности как таковой он, впрочем, вовсе не ощущал.
Кому он это говорит? Уж кто-кто, а эти, на всю голову звезданутые, могут представить себе что угодно.
Собравшиеся – до сих пор не сказавший ни слова, но глядящий с холодной решимостью Куга, едва ли не объятый пламенем Тенгендзи, сжимающий кулаки Наюки и выглядящий обманчиво беспристрастным Цукигами-младший (очень легко было представить, как, не меняясь в лице ни на мускул, он сворачивает ему шею) – вперились в Асаки такими печально-задумчивыми взглядами, что тот всерьёз забеспокоился, как бы они не набросились на него с кулаками.
– Отори, ну хоть ты им скажи!
Безучастный Ицуки резко встрепенулся, услышав своё имя, рефлекторно обхватил плечо Юты ещё сильнее. Ослабевший после прекращения действия обезболивающего, Хошитани не мог самостоятельно удержаться на ногах. Прижимая его к себе как самое дорогое сокровище, с улыбкой грустной и усталой, Ицуки обернулся к своим ученикам. Обменявшись взглядом с каждым и, словно бы оставшись довольным осмотром, он перевёл взгляд потускневших глаз на Асаки.
– Может, если Наюки сядет к кому-нибудь на колени… – задумчиво предположил он, вооружившись кроткой обезоруживающей улыбкой.
Тору вздрогнул и смущённо улыбнулся, оглянувшись на Шу и Какеру, которые с готовностью приосанились, шагнув вперёд. Кайто же возвёл очи горе, разве что сдержав утомлённый вздох.
– Ты издеваешься, – заключил солидарный с ним Асаки, сокрушённо покачав головой. Ицуки только чуть пожал плечами, наклонив голову, и улыбнулся, извиняясь, словно говоря: «Прости, но я бессилен против них». Асаки обречённо вздохнул, прижавшись к тёплому капоту своей машины, сложив руки на груди, всем своим видом выражая абсолютное безразличие. – Ладно, мне всё равно. Но решайте уже быстрее, иначе до больницы Хошитани не доживёт.
Главный виновник торжества, Юта сдавленно рассмеялся, запрокинув голову к плечу Ицуки. Истощив все свои внутренние резервы, и без того совершив чудо, подарив зрителям прекрасное выступление, за кулисами он упал в обморок, а очнувшись едва мог держаться на ногах. И сейчас стоял, дрожа всем телом, вцепившись в Ицуки как в спасательный круг.
– Прошу прощения за беспокойство, – медленно, по слогам проговорил он слабым, не слушающимся голосом.
– Хошитани-кун, – пробормотал Тору, глядящий на друга с такой болью во взгляде, словно испытывая те же ощущения, что и он.
– Молчал бы ты уже, невежа, – в свою очередь буркнул Какеру.
Одинаково нахмурившись, ребята переглянулись. Наблюдая за ними со стороны, Асаки почти поверил в то, что они могут общаться, не прибегая к помощи слов. Их искреннее беспокойство за товарища было очевидным, и поэтому Асаки никак не мог заставить себя повысить на них голос. Он бы с радостью взял их всех, если бы только это было возможно.
Наверное, досадно было признавать своё бессилие тем, кто уже не раз совершал невозможное. Но им придётся это преодолеть.
Однажды им придётся повзрослеть.
Продолжать и дальше тянуть время, было нельзя.
К этому решению они пришли одновременно.
– Я поеду, – твёрдо сказал Кайто, выходя вперёд. – Отори-сэмпай, садитесь с Хошитани на заднее сиденье, – распорядился он и обернулся к друзьям. – Наюки, расслабься, всё будет хорошо, я напишу, когда мы будем возвращаться. Тенгендзи, отвези их домой. И постарайтесь по дороге нигде Кугу не забыть, а то он спит на ходу.
Какеру раздражённо цыкнул, закатил глаза, но и улыбки не сдержал.
– Раскомандовался, невежа, – пробормотал он. – Слышал, Наюки? Кайто-чан постановил, что надо расслабиться. Возвращаемся домой.
В ответ на ободряющий тон товарища Тору только улыбнулся блеклой копией своей обычной улыбки, бросив в сторону белого как полотно Юты полный беспокойства взгляд. Шу дёрнул головой, то ли кивнув, то ли сбрасывая сонливость, но поднял на Кайто на удивление ясный взгляд.
Кайто удовлетворённо кивнул и повернулся к Асаки.
– Уозуми-сан? – позвал он.
Асаки осознал, что застыл в восхищённом оцепенении, лишь когда увидел прямо перед собой спокойное лицо Кайто с застывшим на нём вопросительным выражением. Тряхнув волосами, он улыбнулся.
– Сразу бы так, – проворчал он, открывая дверь перед Ицуки и Ютой. Пока двое устраивались на сиденье, Асаки обернулся в поисках Кайто. – А, Кайто?..
Оглянувшись, он с удивлением обнаружил Кайто уже занявшим место спереди. Ну вот, стоило только на секунду забыть о том, чей он брат.
Напоследок бросив взгляд на оставшихся троих, – Какеру уже копался в телефоне, набирая чей-то номер, ворча при этом на привалившегося к нему Шу, и одновременно доказывая что-то смущённому Тору, – Асаки махнул им рукой. Заняв водительское сиденье, он захлопнул дверь.
В зеркале заднего вида он увидел Юту и обнимающего его Ицуки. Прижавшиеся друг к другу, они выглядели усталыми, сонными, но оба улыбались, точно умалишённые. Счастливые.
Будь у Асаки больше времени, он бы не отказал себе в удовольствии любоваться ими, не пытаясь сдерживать те нежные чувства, которые питал к ним обоим. Но рядом с ним сидел тот, из-за кого он не мог расслабиться.
– Пристегнись, – бросил он Кайто, поворачивая ключ в замке зажигания.
Кайто безропотно подчинился, защёлкнув на себе ремень. Он отвернулся к окну, не говоря ни слова.
«Оно и к лучшему», – подумал Асаки.
Он в полной мере отдавал себе отчёт в том, что между двумя братьями на самом деле мало общего, и едва ли он сможет назвать пару схожих черт, не считая внешности. Но с Кайто на соседнем сиденье, Асаки ничего не мог с собой поделать, то и дело обращаясь мыслями к Харуто. Ни разу за всё время их знакомства с Харуто не случались приступы безмолвия. И когда Асаки приходилось возить его на своей машине, он неизменно оказывался втянут в разговоры, степень бессмысленности которых разнились по шкале от «боже мой, сил нет слушать этот бред» до «нашёл себе, блин, исповедальню».
А Кайто молчал. И Асаки ещё не сформировал окончательно своё к этому обстоятельству отношение.
Он в принципе не мог сказать ничего конкретного о своём отношении к Кайто, чётко зная лишь одно: если бы ему пришло в голову вообразить зеркало заднего вида в своей душе, он увидел бы в нём его.
Выехав с парковки и оказавшись на шумной улице, Асаки непомерным усилием воли заставил себя сконцентрироваться на дороге. Он уже позвонил по телефону, предупредив знакомого врача о позднем визите. Клиника, в которой тот работал, была не так далеко, но в такое время существовала не иллюзорная опасность попасть на оживлённой улице в пробку.
«Господи, сотвори чудо, а», – с тоской думал Асаки, вглядываясь в казавшийся бесконечным поток машин. Увлёкшись молитвой, в его голове преобразившейся в одну из тех навязчивых песенок, которым сложно не подпевать, Асаки не сразу услышал обратившегося к нему Кайто.
– Уозуми-сан, телефон.
Вибрирующий телефон стремился навернуться с приборной панели, и, краем глаза рассмотрев высветившееся на экране имя, Асаки почти пожелал, чтобы у него это получилось.
– Я же за рулём… – ворчливо отозвался Асаки, в последний момент успев проехать на зелёный свет светофора.
Целеустремлённому телефону был этот факт совершенно безразличен. И от падения его спас добросердечный Кайто. Невольно заметив имя на экране, он не сдержался от того, чтобы проговорить его вслух.
– «Хару»? – прочёл он и посмотрел на Асаки, выразительно вскинув брови.
Ощутив краску на своих щеках и разозлившись на себя за это, Асаки ответил с раздражением:
– Это твой брат. Как обычно, выбирает худшее время. Ответь ты. Иначе же он не уймётся.
С заднего сиденья донёсся смешок Ицуки, который тот из вежливости старался скрыть, но сегодняшний день уже стал для него днём откровений, так что попытка утаить что-то оказалась провальной. Благо, длительное общение с кем-то вроде Юты или Какеру уже научило Кайто свой собственный смех маскировать горестными вздохами. Приобретённый навык пришёлся как нельзя кстати.
– Да, брат? – скучным тоном произнёс он в трубку.
– Кайто? Какая приятная неожиданность, рад слышать!
– Пока ты не сказал что-нибудь глупое, за что будет стыдно мне, поясняю, что Уозуми-сан сейчас за рулём, не может ответить.
– Или не хочет? – рассмеялся на другом конце мира Харуто. Конечно же, его хрустальный смех преодолел границы динамика телефона, заставив услышавшего его Асаки болезненно сморщиться. Кайто улыбнулся, украдкой поглядывая на гримасничающего учителя. Но голос брата вернул его к реальности: – Как прошёл спектакль? Тебе было весело?
Кайто застыл, точно ошеломлённый неожиданно воцарившейся в мире пустотой. Во рту у него пересохло, а на языке ощущалась горечь – вкус десятков лет, прожитых в отчаянной безнадёжной гонке.
Вот так всегда. Задаваемые братом вопросы не были другими. Всегда неожиданные и неприятно прямые. Кайто всё мечтал о том дне, когда они перестанут его задевать.
Может, этот день сегодня?
Мир вдруг приобрёл очертания, проступая из пустоты. Вернулись цвета и звуки. Чтобы убедиться в этом, Кайто посмотрел на Асаки и, словив его мимолётный взгляд, глубоко вздохнул.
– Да, – просто ответил Кайто. – Возникла маленькая неприятность, но в целом все прошло хорошо.
На том конце воображаемого провода несколько долгих мгновений царила потрескивающая сотней чужих неразличимых разговоров тишина. И Кайто ощутил улыбку в голосе Харуто прежде, чем тот сказал:
– Я очень рад за тебя.
– Это Цукигами-сан? – вдруг раздался с заднего сиденья до неприличия восторженный голос Юты. – Передай ему привет от меня! И от Отори-сэмпая!
Кайто обернулся, окинув ожившего напарника неодобрительным взглядом, опасно сузив глаза.
– Хошитани, из-за которого мы все едва не поседели, передаёт тебе привет, – раздельно проговорил он, не отрывая взгляда от разом сжавшегося Юты, который с умильным выражением без слов молил о прощении. – И от Отори-сэмпая, – со вздохом повторил Кайто.
Харуто рассмеялся.
– Со мной здесь Хираги. Можешь дать трубку Отори?
За разрешением Кайто обратился к Асаки, жестом указав на телефон и Ицуки. Тот быстро кивнул в ответ, не отрываясь от дороги.
Перегнувшись между сиденьями, передав телефон сэмпаю, Кайто заметил взгляд Асаки в зеркале заднего вида. Не сказав ничего, откинувшись на спинку сиденья, Кайто невольно слушал приглушённый голос Ицуки.
Голос их неподражаемого сэмпая был непривычно тихим. Он старался придать ему нарочитую весёлую бодрость, заверяя, что всё хорошо, и смеялся тем особенным смехом, который всегда использовал, избегая прямого ответа. Отори был смущён, всё ещё растерян, так, словно после выступления вдруг разом забыл всё, что знал. Покинув сцену, ступая по знакомой-незнакомой почве снова, он был вынужден познавать жизнь заново.
Кайто тихонько хмыкнул. Они все стали свидетелями признания. На их глазах осуществилась мечта дорогого им человека. Они были зрителями, вышедшими из зала под впечатлением от игры, от чувств, оглушёнными чужими эмоциями, песней. А Отори едва ли можно было назвать зрителем. Он не был и актёром. Он был самой мечтой. А теперь он вновь приобрёл человеческий вид. И Кайто едва ли мог представить, что творится у него в голове. Сплошная звёздная пыль, даром, что из ушей не сыплется. И даже говоря по телефону, он не выпускал из объятий свою упавшую звезду
Хотя в том и не было необходимости. Куда уж она теперь от него денется?
Желание, загаданное на падающую звезду, исполнилось. И отныне оно останется с ними навсегда.
Асаки украдкой поглядывал в зеркало, косил глаза на Кайто, не отрывался от дороги и при этом краем уха прислушивался к голосу Ицуки. И когда тот попрощался с Хираги, протянул руку за телефоном.
– Отори, дай, дай мне телефон. Нужно сказать этому франту пару ласковых, – нетерпеливо сказал он. Остановившись на светофоре, он перехватил руль одной рукой, а второй прижал к уху телефон. – Эй, Хару? Сволочь ты, мог бы уже и приехать! Пропустил выступление брата!
Боковым зрением Асаки заметил, как Кайто вперился в него удивлённым пристальным взглядом. И словно этого было мало, из трубки вырвался омерзительный весёлый смех. Но прозвучавшие в этом смехе слова едва не заставили Асаки прикусить язык.
– Ничего, ты ведь внимательно смотрел на Кайто, ты мне всё расскажешь, – бархатным воркующим тоном произнёс Харуто. – Мне будет очень интересно послушать.
«Что б тебя!..» – мысленно выругался Асаки.
Самой неприятной чертой Харуто была его гадкая проницательность. При этом он мог и не догадываться, что попал в цель, в самое яблочко, но пострадавшего собеседника неизменно выдавала реакция.
Почти десять лет, десять лет! Хоть бы чему научился!
– И расскажу, – пообещал Асаки, понижая тон. «Что расскажу?! Что?!» – Заставлю пожалеть, не сомневайся. Всё, спасибо за заботу, до связи.
– Эй, дай хоть с Кайто попрощаться, – заигрывающее протянул Харуто.
– Обойдёшься! Пока!
Отключив телефон, Асаки предпочёл проигнорировать явственно звучащий с заднего сиденья смех, точно ехидный внутренний голос, не принадлежащий ему. Молчание со стороны Кайто же вдруг начало нервировать.
И стоило ему об этом подумать, как Кайто сказал:
– Вы всё-таки любите моего брата.
– Ха?! – Асаки в последний момент удержался о того, чтобы от неожиданности не вжать до упора педаль газа, а Кайто уже смеялся, открыто, не таясь, прищурив лукавые яркие глаза.
«Яблоко от яблони… И на что я надеялся?» – сокрушённо подумал Асаки. Улыбаясь, конечно. Разве можно было сдержаться?
– Ну просто зла на вас не хватает, сумасшедшая семейка, – проворчал он. – И угораздило же связаться.
– Счастливый случай, – отозвался с заднего сиденья ехидный Ицуки.
– Поменьше бы таких. Готовь руку, Хошитани, скоро уже будем на месте.
* * *
В кабинет врача вместе с Ютой вошёл лишь Ицуки, а Кайто и Асаки остались в коридоре.
Вглядываясь в полированную поверхность гудящего кофе-автомата, Асаки видел в отражении себя и сидящего у противоположной стены Кайто. В приглушённом освещении зазеркальные образы казались блеклыми тенями. Отгоняя навязчивые параноидальные мысли, Асаки взял в автомате два стаканчика кофе, глубоко вдыхая бодрящий аромат. Но смешавшись с въедливым запахом медикаментов, он лишь заставил поморщиться.
Асаки поспешил избавиться от одного из стаканчиков, протянув его Кайто. Кайто удивлённо вскинул брови, подняв глаза на учителя, – тот торопливо изобразил на лице благодушие, – но протянул руку, не коснувшись пальцев Асаки, поблагодарил:
– Спасибо, – сказал он. И добавил: – Видели бы вы своё лицо.
– Прибереги своё остроумие до лучших времён, – отмахнулся от него Асаки. – Сомневаюсь, что в мире есть люди, любящие больницы.
Кайто хмыкнул, откладывая свой телефон в карман.
– Ребята уже добрались до общежития? – спросил Асаки.
– Да. Готовят ужин.
– Вы ужинаете вместе?
– И завтракаем, и обедаем. Стараемся, по крайней мере, – ответил Кайто, грея руки о тёплый стаканчик. – Это всё Наюки. Он любит готовить и, когда мы стали командой, начал готовить для всех.
– М-м, – протянул Асаки. Черты его напряжённого лица разгладились, осветились улыбкой. – Это здорово, – сказал он, присаживаясь рядом. Словно вспомнив что-то, он громко фыркнул от смеха. – Видел бы ты наши ужины в школьные годы. Мы редко собирались за едой, а когда собирались, это всегда был эксперимент. Футаба, знаешь ли, любит пробовать всё новое, всегда любил, его привлекает разнообразная экзотика. Для Харуто это было развлечением, а Саотоме во всём следовал за ним. Всё самое безумное, что доводилось мне пробовать – с их подачи. Чудо просто, что я до сих пор не заработал себе язву желудка.
Кайто хмыкнул, коротко улыбнулся, сделав глоток из стаканчика. Поморщился – сахара было недостаточно. Покосившись на Асаки, он заметил, что и тот глотал кофе без видимого удовольствия
– Не хотите присоединиться? – спросил Кайто, самого себя удивив озвученным вопросом. – За ужином, я имею в виду.
Асаки покачал головой.
– Спасибо, конечно, за щедрое предложение, но откажусь. Это ваш праздник.
– Без вашей поддержки… – начал было Кайто, но Асаки, протестуя, всплеснул руками, едва не пролив кофе.
– Не преувеличивай, – поспешно прервал он его. – Твои успехи – твоя личная заслуга. Не прибедняйся. Ты молодец.
Кайто зажмурился, услышав эти слова. Похвала Асаки точно была особенной. И ему не хотелось к ней привыкать.
Не тая грустной улыбки, Кайто тихонько вздохнул. После чего произнёс:
– Мои успехи, да? Вы говорите так, но… Избежав участи тени брата, я занял роль тени главного героя. Тени Хошитани, – Асаки открыл рот, чтобы возразить, но Кайто качнул головой. – Нет, не думайте, я не жалею, нисколько. Я прикоснулся к их чувствам – чувствам Ламберта и Алексиса, Хошитани и Отори-сэмпая. Я вошёл в их историю, я стал их частью. И я многое осознал, будучи тенью.
Прервавшись, Кайто наклонил голову, прислушиваясь к себе. К чуткому молчанию рядом. Он ощущал тепло чужого тела, слышал дыхание. И знал, что Асаки хочет прикоснуться к нему, жестом напомнить о своём присутствии, выразить готовность поддержать, выслушать, помочь.
«Потому что я
его брат», – сначала Кайто думал именно так.
Опасаясь разочарования, он запретил себе даже предполагать другой вариант. Действительность была такова, что все, зная о Харуто, видели в Кайто лишь его брата. И сам Кайто не мог бороться с идеальным образом. Знакомство с Ютой и другими подарило ему чувство свободы, оказавшееся мнимым: одних только слов Агехи оказалось достаточно, чтобы смутить его сознание и пошатнуть веру вновь. И когда Какеру при распределении ролей уточнил, в самом ли деле он хочет сыграть Тень Алексиса, шутя и насмехаясь, Кайто удалось свести на нет неприятный ему разговор. Потому что он сразу понял, что Какеру имел в виду на самом деле. И глядящий с беспокойством Тору, и нахмурившийся Шу, и Юта, который своим особенным шестым чувством ощущал, что что-то не так. Они беспокоились о нём. Но Кайто уже всё решил, мысленно убеждая себя в том, что им движет лишь холодный расчёт и логика, на благо команды. И он начал свои изматывающие тренировки, чтобы стать тенью тени – полутенью.
Что за глупость?
На счастье, у них был Юта, что своею глупостью и искренностью компенсировал глупость прочих.
И только тогда, стоя на сцене пустого зала, он увидел, что Асаки смотрит на него иначе, не так как все те прочие, что, вглядываясь в его лицо, стремились высмотреть чужое отражение. Асаки смотрел на него с тонкой улыбкой и светлой грустью в глазах. И его слова дарили надежду. Кайто поверил в них сразу.
После, он повторил их, глядя на своё отражение в зеркале. И увидел в нём Асаки…
Открыв глаза, Кайто вернулся в настоящее. По углам тускло освещенного больничного коридора, преображая свет, шныряли тени. Кайто усмехнулся.
«Должно быть, пройдёт немало времени, прежде чем я перестану обращать на это внимание».
Тихонько выдохнув, Кайто запрокинул голову. Где-то за стеной, к которой он прижимался спиной, сидел Юта, а рядом с ним, накрыв его левую руку ладонью, – Отори-сэмпай.
– Я впервые так остро ощутил свою связь с людьми, которые меня окружают, – проговорил Кайто. – И когда Хошитани упал, верите, нет, на мгновение я ощутил его боль. Я вдруг понял, что что-то не так, понял раньше, чем узнал в действительности. И Отори-сэмпай, я знаю точно, тоже почувствовал что-то. И Тацуми. Это было удивительно. И это было… немного страшно.
«Всё дело в вашей дружбе, – хотел сказать Асаки. – В ней одной».
Но едва ли он сам в это верил. Едва ли только этим можно было всё объяснить.
Точки одной пятиконечной звезды, могут ли они оказаться частью другого созвездия?
Асаки покачал головой. Он драматизирует, как обычно.
– Невозможно звучит, да? – со смешком спросил Кайто, иначе истолковав заминку Асаки. – Глупо?
Асаки улыбнулся ему.
– Да, – подтвердил он. – Но почему-то в это легко поверить, – добавил он, повернув лицо в сторону двери, за которой скрылись Ицуки и Юта.
– Вы тоже видите
это? – спросил Кайто.
Он не сказал более ничего. Мистическое «это» было чем-то, что не требовало пояснений.
И, да, Асаки видел тоже. Зеркальные отражения не врали. Он только кивнул в ответ.
– Мне интересно, – задумчиво проговорил Кайто, – сыграю ли я однажды главную роль?
– Ну разумеется! – с жаром подтвердил Асаки, рывком обернувшись и опалив Кайто негодующим взглядом. – И твоя история будет особенной! Я обещаю это, я знаю точно.
Кайто улыбнулся.
– В таком случае, я буду знать, кого призывать к ответу.
Асаки мгновение боролся с ошеломлением. После чего закатил глаза к потолку, в очередной раз за сегодняшний день кляня себя самого за десяток разных вещей. За наивность. За предсказуемость. За фанатизм. За слабость.
За влюбчивость.
– О, ну конечно! – воскликнул он. – Я должен был знать, что ты это скажешь!
Кайто и Асаки обменялись одинаково крокодильими улыбками, прыснув и одновременно рассмеявшись. Рука Асаки метнулась вверх – он не мог её контролировать.
Кайто вздрогнул, ощутив прикосновение к своим волосам.
– Молодец, отлично справился, – приговаривал Асаки.
Кайто чуть наклонил голову, толкнувшись в чужую ладонь.
– Мне нравится, когда вы так делаете, – тихо произнёс он. – Я буду скучать без этого.
Асаки застыл, бездумно наблюдая за тем, как его собственные пальцы перебирают чужие пряди. Их положение казалось абсолютно пугающе естественным.
– А мне нравятся твои волосы, – язвительно ответил он.
Кайто тихонько хохотнул. Он поднял лицо, обернувшись к Асаки.
– Думаю, я понял, почему брат так любит над вами подшучивать, – сказал он, удивившись собственной наглости.
Асаки выгнул бровь.
– И почему же? – спросил он, невольно подавшись ближе.
Кайто склонил голову, поведя плечом, приобретя совершенно бессовестный вид. Он смотрел прямо в чужие глаза, веселящие своим серьёзным выражением. И в голове зазвучал легкомысленный смех брата.
–
Поэтому, – ответил он, не отпуская взгляд Асаки.
Тот нахмурился, насупив брови.
– Как вы мне дороги, – пробормотал он. От цепкого внимательного взгляда – такого, чёрт бы его побрал, знакомого! – его спас неожиданно прозвучавший короткий сигнал входящего сообщения. В поисках телефона Асаки рассеянно проверил все карманы, предварительно всучив Кайто свой стаканчик с кофе.
Отправителем оказался Футаба, сообщающий, что ребята благополучно завершили работу и отправились по домам, а он и Саотоме ждут его.
Асаки усмехнулся. Ничего не написав в ответ, он крутил телефон в руках.
– Кайто, – позвал он. – Набери мой телефон.
Асаки продиктовал номер, и Кайто с безучастным видом нажал на кнопку звонка. Высветившийся на экране телефона незнакомый номер Асаки сохранил, стараясь ни о чём не думать, набирая имя нового контакта. Ему вдруг вспомнился насмешливый тон Тенгендзи, с которым тот коверкал имя Кайто.
«Кайто-чан», – мысленно произнёс Асаки. Но для записи в телефонной книге он отказался от суффикса. Для него он был просто Кайто.
– Ой, – вдруг произнёс Кайто, как и Асаки, держа в руках телефон. – Получилось – «Рыба-сан».
– Где твоё уважение, а?
От ответа Кайто избавил вылетевший их кабинета со скоростью маленькой кометы Юта.
– Цукигами! Уозуми-сан! – радостно завопил он, махая им зачем-то здоровой рукой и потрясая перевязанной. Следом за ним шёл Ицуки, который выглядел бледнее и болезненнее самого Юты.
– Прямо воскрес, аки птица Феникс, – фыркнул Асаки, поднимаясь навстречу.
– Так ведь Отори же, – сказал Кайто, вставая рядом.
Переглянувшись, оба прыснули со смеху.
* * *
Конечно же, Асаки не стал слушать заверения Кайто и уж тем более Юты о том, что они могут добраться до общежития самостоятельно. «Ничего не желаю слушать от дилетантов! Садитесь в машину».
И пока оживший Юта развлекал (отвлекал?) Асаки и клюющего носом Ицуки разговорами, Кайто, с удобством устроившись в кресле, достал телефон. Отправив сообщение Тору, он вскоре получил в ответ радующийся смайлик, сопровождающийся словами: «Как хорошо! Все ждут с нетерпением».
«Все, хах?»
Кайто думал о том, что в общежитии сейчас разворачивается счастливый апокалипсис. На кухне их корпуса наверняка собралась толпа перевозбуждённого после мюзикла народа, помогающего и одновременно с этим мешающего Наюки готовить. Существенную помощь оказывает только Угава, тем, что отгоняет особо настойчивых. Тацуми и Саватари ушли за покупками и хорошо, если они вернутся вовремя, не устроив свидание в своём мире. Куга спит прямо за столом, а над ним перешёптываются двое его верных рыцарей – Тораиши и Китахара, – шикающих на всех прочих. Притихший Агеха сидит в стороне вместе с изолированным от всякой деятельности Хачией, которого беседой развлекает непроницаемо улыбающийся Нандзё. Тенгендзи наверняка ретировался в комнату тискать кота, но заметившая его отсутствие шумная дивизия в лице одного только Инумине отправится его искать. И вскоре Тенгендзи приконвоируют на кухню, столкнувшись с ним уже на коридоре, ведь он едва ли выдержит одиночество долго. Спасаясь от чрезмерного внимания, он подсядет к Куге, потеснив Китахару и Тораиши, чем вызовет их активное неодобрение, которое выльется в шумную весёлую ссору.
Когда они вернутся, на Хошитани налетит вся эта толпа с желанием узнать, как там его рука и можно ли расписаться на гипсе, расстроятся, что гипса нет, и предложат сделать. Хорошо если обойдется без стычки того, кто это предложит, с Тенгендзи.
Кайто улыбался, прикрыв глаза, отвернув лицо к тёмному окну, за которым проносились яркие, точно его воспоминания, огни вечернего города. Он ощущал на себе осторожный взгляд Асаки и слышал тихое дыхание привалившихся друг к другу, дремлющих на заднем сиденье Юты и Ицуки.
Не хотелось ничего говорить, слова казались абсурдно лишними, они лишь испортят эту атмосферу, нарушат момент тихого благостного спокойствия. Поэтому Кайто набрал на телефоне короткое сообщение.
Он продолжал держать палец на значке «отправить», даже когда экран потух.
Он отправит сообщение, как только они с Ютой выйдут из машины. Они поблагодарят своих сэмпаев и рука об руку пойдут к общежитию.
Тогда же сообщение придёт на телефон Асаки.
«Спасибо за счастливый конец».
Это будет совсем другая благодарность. Благодарность и замаскированный в ней вопрос. Заданный не актёром, исполняющим второстепенную роль, но главным героем.
И от ответа будет зависеть то, что останется постскриптум. То, что, возможно, послужит началом новой истории.
И Асаки это поймёт.
