Пэйринг и персонажи:
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
22 Нравится 7 Отзывы 9 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Настойчивый северный ветер пробивался сквозь пустоты хрупкого оконного стекла, переливавшегося танцующим пламенем свечей и застывшим льдом зимнего покрова.       I dive into frozen waves where the past comes back to life — Ныряю в ледяные воды, возрождающие прошлое У-у-у, у-у-у, — завывал он сквозь настылую тишину февральской ночи, раздражая, подстрекая немногословную окружающую природу к бунту против настигшей её в лице хозяйки-зимы несправедливости.       И правда! — какой вольный поток не воспротивится этой суровой, загоняющей его в капкан подёрнутых инеем деревьев силе, этой беспощадной, угнетающей спирали времени, заключающей в свои смертоносные объятия каждую частицу пространства. — Смертоносные — значит, несущие смерть, — прошептал он, в надежде уцепиться за отвлекающую деталь бесконечного роя однообразных мыслей, препятствующих мимолётному, спасительному забвению в тёмной мгле каждой из миллионов уготованных Вселенной ночей.       Fight fear for the selfish pain — Сражаюсь со страхом эгоистической боли       Трандуил* — разве достоин он этого имени, пробуждающего молодость и красоту весны даже в самых закоченелых зимних сердцах, он, запершийся изнутри и желающий себе скорейшей смерти в буро-зелёных чертогах?       Может ли он — мог ли, не ведающий страха синда, пообещав вернуть принадлежащее ему с огнём и кровью, предвидеть, что спустя тысячелетия кровь и пламя станут его судьбой?       Не каждая стихия являет собой мгновенное разрушение. Незаметная искра рождает пожар. Ливень начинается с крохотной капли. Даже самая мощная стена не может устоять перед натиском многотысячной армии, а тонкая струйка подтачивает камень с не меньшей старательностью, нежели сметающая всё на своём пути, полная мгновенной силы солёная волна.       Кровь и огонь — жгучая смесь, преследовавшая его в войне и в любви, подарившая и изъявшая в одно мгновение всю его наивную зелёную вселенную, не остановилась, превратившись в удушающее, дикое мучение, отравляющее своей торжественностью, величием и красивым безумием.       Зачем оно снова искушает его? Зачем заставляется страдать, предлагая эфемерное исцеление, покидающее его с восходом солнца, искусной пыткой развращающее плоть и дух?       Спокойная, как зима. Дикая, как степь. Страстная, как огонь в её венах.Бурерождённая, — одними губами зовёт он свой недуг, незаживающую рану, открывшуюся в пламенных языках беспокойного, до боли реалистичного сновидения, сгладившего явь сурового правления его, испещрённого шрамами времени и обстоятельств короля. — Трандуил, — едва различимо шелестит в ответ её взволнованный голос, и по каменному телу эльфа пробегает дрожь.       Вероломный борей наносит последний удар отчаянно сопротивляющемуся стеклу и затихает, погружая мир в ту редкую тишину, предшествующую или великому чуду, или неизбежному бедствию.       Трандуил никогда не задумывался, какой из этих двух крайностей может являться его болезнь.       Hold still right before we crash, ‘cause we both know how it ends — Оставайся спокойной, пока мы не столкнёмся, ведь мы оба знаем, как это заканчиваетсяЯ возьму моё с огнём и кровью, — шепчет её отравляющий голос сквозь глухую пустоту, и обсидиановая мгла вспыхивает рубиновым пожаром.       Тишину прерывает чудовищный рык, разносящийся гулким эхом по отрезвлённому смертью пространством, и три пары чешуйчатых крыльев чёрной тенью проносятся по застланному дымом небу.       Кровь и огонь.       Кровь и огонь.Не говори мне о драконьем пламени! Я видел его гнев и разрушение, — отвечает он, пробираясь сквозь вздымающиеся рыжие столпы, кровожадно алеющие от ярости и соприкосновения с густой эльфийской кровью.       Девушка усмехается, ослепляющим лучом проявляясь сквозь бушующие нити пламени, обнимающие её совершенное фарфорово-мраморное тело, и сиреневые глаза, решительные и безумные, как она сама, наполняются пурпуром огненного зарева.       Трандуил с достоинством короля ловит этот взгляд, ненавидящий и вожделеющий одновременно, понимая, что если отвернётся — пропадёт. Кто ты? — не разрывая зрительного контакта, выкрикивает он, шаг за шагом приближаясь к застывшей фигуре королевы-разрушительницы.       Спокойной, как пепел. Дикой, как пожар. Страстной, как жажда крови.       Её обнаженная грудь взволнованно вздымается, приковывая пристальный взгляд эльфийского властелина, и девушка, заметив это, подходит ближе, неопалимыми пальцами касаясь тыльной стороны его обгоревшей ладони.       Он принадлежит ей, как никогда не принадлежал никому другому — единственное, что читается во всём её существе, и Трандуил почти верит этому.       Уж такая она, эта рождённая самой бурей девчонка!Драконья королева, — гордо говорит она, не отводя дерзкого взгляда от его воспалённых ледяных глаз. — Дочь драконов, мать драконов, невеста драконов.       Чудовище, как и они.       Терпкие ноты безумия её голоса сводят с ума, не позволяя ни отпрянуть, ни убежать, невидимой силой удерживая на обратившейся в пепел земле.       If our love is tragedy, why are you my remedy? — Если наша любовь — трагедия, почему ты моё лекарство?       Никогда он не чувствовал себя таким беспомощным перед женщиной, и это ощущение пугало так же сильно, как удивляло и возбуждало, даря целый букет эмоций и чувств от ощущения близости с этим скоплением силы и отчаяния в худеньком теле.       Холодная, как сталь.       Огненная, как дыхание дракона.       Дейенерис Таргариен Бурерождённая, Королева Пустоты.       Лишившаяся кожного покрова ладонь накрывает её горячее выразительное лицо, манящее и убивающее, как пламя свечи убивает и манит очарованного светом мотылька, подлетевшего, увы, слишком близко.       Что может быть прекраснее, чем обладать ею, вечным страданием и облегчением его одинокой жизни?       Что может быть ужаснее, чем любить её, дитя величия и безумия, случайно соприкоснувшееся с ним в пространстве, разделяющем отдалённые враждующие миры?       Её внимательный взгляд останавливается на обескровленной линии его аристократического рта, и хитрый огонёк проскальзывает в глубине редкого цвета глаз. — Не такая уж ты и гордая, Дейенерис, — мысленно отмечает эльф, специально растягивая время до неизбежного подчинения одного из них двоих другому.       'Cause you are the piece of me I wish I didn’t need — Потому что ты часть меня, в которой я бы желал не нуждаться       Она не собирается отрывать своего магнетического взгляда, наслаждаясь, смакуя каждый миг пламенной игры, томя, но отчего-то не утомляя ей искушённого любовью и политикой мужчину.       Его губы трогает едва заметная улыбка, и эльф наклоняет своё лицо к её, не желая разочаровывать маленькую королеву в раскрытии её наивных уловок. Дейенерис торжествующе ухмыляется, не решаясь, однако, первой выразить переполняющие её чувства, и лишь заботливо смыкает кольцо своих объятий вокруг его крепких плеч.       Трандуил медлит, с интересом вглядываясь в каждую отличительную деталь её точёного лица, замечая каждую тонкую морщинку в уголках глаз цвета весеннего заката, каждую линию словно высеченного из мрамора носа и воображая сладкий вкус полураскрытых губ, за один поцелуй которых он готов пожертвовать всем миром.       Драконья любовь так же губительна, как и драконий гнев. Неужели вы любите меня, Трандуил? — словно угадывая его мысли, спрашивает она, нарушая затянувшееся молчание робким шёпотом. — Сдалась, — отмечает про себя король, зная наперёд, что если скажет это, то не сможет исцелиться никогда, и спасительные объятия её худеньких рук обернутся не оставляющей ни единого шанса удавкой смерти.       Тихая, как утро. Тёплая, как закат. Его маленькая королева.К своему великому сожалению, — думает он, слишком гордый, слишком холодный для этого огненного сердца.       Горизонт светлеет. Едва брезжащий рассвет наполняет испепелённый мир тёплым, обещанным ему светом, и бледно курящийся в вышине дым как назло рассеивается дуновением свежего ветра.       Они — лишь образы в сознании друг друга, исчезающие, стоит только колеснице солнца залить пастельный небосвод вспышкой, пред которой сияние каждого из миллионов ночных светил обращается в мерцающую пыль.       If our love's insanity, why are you my clarity? — Если наша любовь — безумие, почему ты — моя ясность?       Песнь огненной тризны сменяется эхом их дыхания в спокойной, размеренной тишине, предупреждающей неизбежное. Она в последний раз касается его замершей ладони своими тонкими пальчиками, и это движение, исцеляющее, искреннее, рассыпается в дыхании золотого дракона, пред великолепием которого даже Визерион** невольно зажмуривает разномастные глаза.       Трандуил готов и проклинать, и славить её за это хрупкое, не свойственное огню и крови тепло, что тает в утреннем воздухе, словно предвещая кончину зимы, напоминая о весне и возрождении.       Когда солнце взойдёт на западе и опустится на востоке,       Когда высохнут моря и ветер унесёт горы, как листья,       Когда чрево моё вновь зачнёт и я рожу живого ребёнка,       Тогда ты вернёшься ко мне, моё солнце и звёзды, но прежде не жди.       Он терпелив.       Он подождёт.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.