***
Наша вторая встреча состоялась в следующую субботу. Она всё так же стояла возле киоска и выбирала холодное лакомство. Я уже хотел подойти к ней, как замер. Сзади к ней подошёл какой-то парень и обнял со спины. Она удивлённо повернулась, и я наконец-то увидел её лицо. Первое, что я увидел, — это по-оленьи большие и добрые глаза коньячного цвета. Немного пухлые губы, курносый нос, ровные брови. И родинки… Много родинок. Думаю, из них запросто можно составить созвездие. На белой, даже на вид мягкой коже маленькие коричневые точки смотрелись, как кусочки шоколада на пломбире. Что-то меня потянуло на розовые сопли… Но по-другому я не знаю, как описать то, что вижу. Бэмби. Она была похожа на оленёнка Бэмби. Но смотрела она как-то хитро, с едва заметным прищуром. Лисица. Когда она смотрела так, то была похожа на лисицу. Я запутался: «Как можно одновременно быть маленьким беззащитным оленёнком и хитрой мудрой лисой?». Она странная. По-настоящему странная и… удивительная. Но вернёмся к её другу/молодому человеку. Чёрт его знает. Он выглядел совершенно обычно: спортивная фигура, добрый и немного глупый взгляд, немного кудрявые волосы и скошенная челюсть. Он напоминал мне большого преданного пса. Да и смотрел она на Бэмби (буду звать её так или Лиса) как на младшую сестрёнку или лучшего друга (типа «бро»). Так что я могу с твёрдой уверенностью сказать — они не пара. Посмотрев ещё немного на этот дуэт, я поплёлся к машине. Уже сидя в ней, я надеялся на ещё одну встречу. Желательно без лишних «ушей», «глаз», короче, один на один. Видно, не судьба.***
«У Бэмби в друзьях и девушки есть?» — посетила мою голову мысль в следующую субботу. Я опять встретил Лису в том парке, возле того ларька с мороженым. Она сидела на скамейке, и рядом с ней восседала, по-другому не скажешь, довольно симпатичная девушка. Рыжие волосы, губки уточкой, аккуратный нос, красное платье и такого же цвета босоножки — она вела себя, как королева. Думаю, в школе, колледже, да где угодно за ней увязывалось прозвище — Королевна. Раз уж я не знаю их имён, то буду звать их по прозвищам. Хотя, эта «рыжая» кажется мне знакомой. Незаметно вытащив телефон, я сфотографировал рыжеволосую и отправил фото Трес с вопросом: «Знаешь, кто это?». Ответ не заставил себя ждать: «Тео, я с тебя хренею. Ты реально не знаешь, кто это?!» — я только закатил глаза и сразу же напечатал ответ: «Трейси, я тебя умоляю. Она что, из мира моды? Из высшего общества? Я что, похож на человека, который интересуется знаменитостями?» «Нет, конечно, просто… не знать Лидию Мартин, дочку директора нашего универа — это что-то с чем-то…» Вот чёрт! Точно, это она… Теперь-то я её узнал. То-то она мне знакомой показалась. Если мне не изменяет память, то мы с ней в начальной школе тоже вместе учились. Но что насчёт остальных? Я тут же сфотографировал Лису и, найдя фото её верного друга (откуда оно у меня?), отправил Стюарт всё с тем же вопросом. Ответ меня немного удивил. «Ну, девушку не знаю — в нашем универе её точно нет, да я и не уверена, что она в него ходит — мелкая какая-то. А вот парня этого знаю. Скотт МакКолл. Он учится на другом потоке, но у нас с ним совместная Философия. Как и с Мартин, кстати. Это всё?» «Да, спасибо.» «Обращайся, лапусечка!» — стало последним сообщением, и я, убрав телефон, опять пошёл на выход к своей «бибикалке». Нужно заехать домой и начать собирать вещи. Родители, которые сейчас живут в Таиланде, пригласили погостить. Я уже купил билеты на самолёт, который летит с остановкой-высадкой во Франции. Причём я сразу, недолго думая, заказал билет туда и обратно (П.А.: Толкиен, отпусти меня!). Поеду я 19 августа, а вернусь 25-го. Думаю, недели мне хватит. Надо немного отдохнуть, а то совсем с ума сойду с этой Лисой. Вот бы узнать её имя. Думаю, оно будет такое же странное и необычное. Может, попросить Донована пробить её по базе данных? Донован Донати — мой старый друг. Живёт в Париже вместе с Джошем Диазем. Они — гей-пара. Ничего не имею против людей с нетрадиционной секс-ориентацией. Как это доказать? Ну, моя подруга Трес встречается с моей старшей сестрой Тарой Райкен. Мой друг (между прочим, лучший), тоже любит свой пол. Один я всё так же гетеро, как и прежде. Мама просит таким и оставаться. Надежды на то, что Тара хотя бы ради них (и ребёнка) свяжется с мужчиной, 10%, а внуков им хочется. При этом им по 40, и завести ещё одного ребёнка они не хотят совершенно. Как всегда, страдаю я… Но идея хорошая. Загружаю на комп фото Бэмби и пишу письмо Дони. Он редко заходит в сеть, так что сразу ответа ждать не стоит… может, через месяц он всё-таки посмотрит, найдёт, а, может, даже напишет! Ну, а пока я пойду собирать вещи.***
«Не, она вообще бывает одна?!» И снова суббота, мой любимый день недели. 5 августа, а палит как в июле. И она опять в компании с каким-то парнем… А не, не с каким-то. Это же этот, Айзек Лейхи. Тоже студент, учится на моём потоке, но киндервунд (вундеркинд), поэтому пропускает основную массу пар. Приходит в начале, в середине и в конце каждого триместра. Иногда появляется на дискотеках, праздниках и тусовках университета. Симпатичный, немного смазливый парень с глубокими печальными глазками, солнечной улыбкой и кудряшками. Именно эти кудряшки сейчас лохматит моя Лиса. И Айзек смотрит на неё не так, как Скотт. В его глазах нежность такой концентрации, что, будь я девушкой, растаял бы. А моя Бэмби и не видит этого. Да и во взгляде у неё нет любви или влюблённости. Есть нежность, но она какая-то… материнская, что ли. И у меня столько радости от этого факта, что аж дрожь берёт. Только я обрадовался, что он единственный мой соперник, и то неудавшийся, как к ним подошли ещё кто-то. Мужчины. Чем-то очень похожие, и я с трудом узнаю в них Хейлов. Дерек и Питер, вроде. Старший, Питер, владеет одним из популярнейших колледжей Канады. Младший, Дерек, является наследником и зам-директором. И, судя по их взглядам… Я глухо зарычал. И тут один из Хейлов, Питер, повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. Я зарычал чуть громче. В его глазах на секунду появилось удивление, потом понимание, ехидство, и вот он уже сидит на скамейке рядом с Лисой и, отпуская пошлые шуточки, постоянно её касается! Что-то внутри меня кричало: «Не тронь! Моё! МОЁ!!! Убью. УБЬЮ!!!» Я уже вскочил и хотел было подбежать, как меня остановил звонок. Звонила Трейси, и если в любой другой момент я бы проигнорировал её, то сейчас не мог. Она звонила с экстренного номера. Что-то случилось. Я побежал к машине, на ходу отвечая на звонок: — Коротко и по делу, — сразу начал я. — Тара, она… Мы с ней гуляли, зашли в кофейню, и вдруг она упала в обморок. Мы сейчас в центральной больнице, она вся холодная и почти не дышит. Врачи говорят, что у неё приступ. «Психический приступ». Я думаю, во всём виноват ТОТ СЛУЧАЙ. Приезжай быстрее… Я не могу, не могу потерять её. — Еду. Жди, — я сбросил вызов и, проезжая по дворам, старался быстрее доехать до места назначения. В голове сразу всплыли воспоминания о том дне. О том дне, когда я чуть не потерял сестру. Flashback Это было тогда, когда я ещё учился в начальной школе. Начинался самый обычный день. Час шёл за часом. И ничего не предвещало беды, пока в класс, на урок математики, не вбежал секретарь и не сказал самую страшную фразу в моей жизни: «Твоя старшая сестра пропала в лесу». Я плохо помню, что было дальше. Я бежал, бежал к своему дому. Там стояла мама. Она плакала и пыталась что-то сказать молодому шерифу. Я подбежал к маме и обнял её. Она, увидев меня, упала на колени и стала кричать и молить меня найти Тару. Она задыхалась от слёз, и её слова становились всё тише и тише. Приехавшая скорая увела маму в дом. Медсестра вколола ей успокоительное, и она (мама) заснула. Из леса вышли местные охотники и отец. Они выглядели опустошёнными и печальными. В руках отец держал сапоги и тонкую кофту. Всё это принадлежало сестре. На улице начало зимы. Но было очень холодно. «Она умрёт. Она замёрзнет!» — билось у меня в голове. Я уже хотел бежать в лес, но меня остановил отец. Он схватил меня за руку и, присев на корточки, заглянул мне в глаза. Я всё понял. Сразу. Он сдался. Он не был уверен, что найдёт её. Он смирился… Мои ноги перестали меня держать, и я упал на колени. Я кричал, срывая горло и рвя связки. Меня увели и так же, как маме, вкололи успокоительное. Я проснулся глубокой ночью. Светила полная луна. Я открыл окно своей комнаты, и мне в лицо подул ветер. Я всхлипнул. Тара. Сестра. Неужто ты меня оставила? Оставила маму и папу? Тут я почуял запах крови… Я не ручался за себя и своё поведение. Выпрыгнув из окна (третий этаж), я побежал на этот запах. Ветки били меня по лицу, рукам, ногам, животу и спине. Мои глаза застилала жёлтая неясная дымка. Что-то или кто-то моей груди направлял меня. Вскоре я подбежал прямо к краю леса. Дальше был только обрыв, где внизу тёк родник. Я уже хотел вернуться домой, как заметил обломленную ветку и не покрытую изморозью траву. И тут до меня дошло. Я аккуратно сел на край обрыва и, как паук (?), пополз вниз. И там я нашёл её. Тару. Она лежала в реке. Грудь еле вздымалась. Нога была сломана — открытый перелом. Кровь не текла, а кожа имела прозрачно-белый оттенок. Я подошёл к ней и, взяв на руки, побежал домой. Я не знаю, как, но я смог пробежать с ношей от конца до начала леса. Родители опять стояли возле дома. Шериф, охотники и скорая были тут же. Медики окружили нас. Они забрали Тару и увезли её. Отец поехал вместе со скорой, а я, поняв, как устал, свалился в обморок. Конец Flashback Тара, к счастью, осталась жива. Я нашёл её вовремя. Ещё бы десять минут, и я бы точно лишился сестры. После этого случая у неё каждые пять лет случались приступы, и только я и врачи могли их остановить. Приступы заключались в том, что её сердце резко замедляло пульс, кожа белела, кровь переставала идти по венам, и мышцы застывали. Только я мог до неё дозваться, только мой голос она слышит и возвращается обратно. Я уже подъехал к центральной больнице и, наскоро припарковав машину, побежал в палату, где работал доктор нашей семьи — Алан Дитон. Меня пропустили, даже не спрашивая. Тара лежала и смотрела в потолок своими стеклянными глазами. Я перевёл взгляд на приборы. Пульс был стабильным. Прикоснулся к её руке — кожа была теплой. Всё обошлось. Присев на стул, я взял её за руку и несильно сжал. И начал говорить. Я не помню, о чём был мой рассказ. Вроде поведал ей о Бэмби и людях, которые её окружают. О том, как сильно я ревновал. О том, как хочу поговорить с Лисой, обнять её, как желаю быть рядом с ней. Через час сестра очнулась. И я со спокойной душой мог ехать домой. POV Автор Если бы Тео остался подольше, то он увидел бы, как скорая привезла какую-то красивую женщину, а следом за ней (скорой) ехал джип. Из него вышел мужчина. Он сразу побежал за женой, которую несли на носилках. А следом за мужчиной шла та самая девушка, которая понимающе посмотрела на удаляющуюся машину Теодора и сказала: — Мы ещё встретимся, Тео. Надеюсь, тогда ты не будешь просто смотреть. Глупая химера. Конец POV***
Вторая неделя августа выдалась холодной. Постоянно шли дожди, и только ближе к вечеру становилось теплее. Суббота была облачной, но без осадков. Я опять гулял по парку и дышал чистым воздухом с привкусом озона. Попивая чёрный кофе без сахара, я подходил к ларьку. Он, что неудивительно, был закрыт, а рядом на скамейке сидела Бэмби. Она была одна. Я уже радостный побежал к ней, как замедлил шаг. На её лице были грусть и печаль. Глаза были немного красными и опухшими. От слёз, наверное. Медленно подойдя к ней, я присел рядом. Она сначала меня не заметила, но когда поняла, что не одна, то вытерла слёзы и попыталась улыбнуться. Улыбка получилась немного кривой и фальшивой. — Зачем улыбаешься? Тебе же грустно. — Натягивая фальшивую улыбку, меняя грустный взгляд на весёлый, я заставляю людей верить, что у меня всё хорошо. И они верят… И только мама знает, что у меня на душе… А сегодня… — Ты чуть не потеряла её, да? — Да… Если бы скорая не успела, если бы я пришла домой на десять минут позже, если бы… — Если бы всё было легко, означало ли бы, что мы живём? Без сложностей и потерь мы не сможем понять, как ценен каждый миг. Ты так не считаешь? — спросил я, смотря ей прямо в глаза. — Хм, а ты знаешь, каково это: знать, что ещё секунда и человека нет? — спросила она, смотря на меня с заинтересованным прищуром. — Знаю, у моей сестры случился приступ, врачи могли не успеть запустить ей сердце, но всё обошлось. Как пять лет назад, как десять, как и тогда, когда каждая секунда выжимала душу из тела моей сестры. Я успел… — Расскажешь мне об этом? — спросила она, и я, протянув ей стакан с кофе, ответил: — Конечно. Это было тогда, когда я ещё учился в начальной школе… И я говорил-говорил, постоянно сбиваясь, начиная сначала, тараторил. А она слушала, слушала, слушала… И потом тоже поделилась со мной своей историей. О том, как на них с мамой напала стая волков, о том, как мама, сказав ей бежать, сражалась с ними. О том, какими большими были те волки и какие человеческие были у них глаза. О том, что она видела в этих глазах не желание убивать, а желание выжить. О том, как Клаудия была на грани смерти и врачи собирали её по кусочкам… Но сейчас она жива, только иногда раз в пять-шесть лет бывают небольшие приступы, но они не так опасны, как последствия. Просто маме пересадили сердце, и оно иногда даёт сбой, что и вызывает эти приступы. Но она счастлива тем, что может видеть, как взрослеет ей дочь, она довольна тем, что может стареть вместе с мужем, и она просто живёт: для дочери, мужа и для себя… И мы разошлись с ней, довольные тем, что смогли выговориться… И, уже находясь дома, я понял одну вещь. Она ЗНАЛА, как меня зовут, а когда я по ошибке кинул: «Скоро увидимся!» — она напомнила, что я улетаю к родителям. Я не говорил ей об этом…***
Следующую неделю пребывания у родителей я помню как-то расплывчато. Вроде мы куда-то ездили, вроде что-то смотрели… А что именно — чёрт его знает… Все воспоминания в голове представали в виде кадров. Я на море, я на пляже, я ем, я сплю, я гуляю, я танцую и прочее, прочее. «Запись» воспоминаний началась тогда, когда я обнаружил себя в самолёте. Точно, сегодня же 25 августа. Пора возвращаться домой. Удобно устроившись в кресле, я приготовился спать. Меня не покидало странное чувство тревоги, но я откинул подозрения. Видимо, зря.***
Середина дня, и наш самолёт приземлился во Франции на дозаправку. Гуляя по аэропорту, я чувствовал, как в моём сердце нарастала такая тревога, такое опасение, что я боялся сделать лишний шаг. Я был не один такой. Трое людей, которые летели со мной в самолёте, тоже нервно оглядывались. Не выдержав, один из них, схватив телефон, стал кому-то звонить. Дозвонился. Переговорил. С ужасом и радостью что-то сказал своим друзьям. Тех передёрнуло. Но они встали и пошли покупать билет на другой самолёт, а после стали оглядываться. Кого-то искали. Потом плюнули на это дело и пошли забирать багаж. Хм, не нравятся мне их метания. Объявили номер моего рейса, и я уже хотел пройти к самолёту, как замер. Я не мог сделать и шага в сторону самолёта. Что за чёрт?! Меня охватила паника. В результате я смог только сесть на стул и смотреть, как улетает мой самолёт. И только когда он скрылся, я смог выдохнуть. И что мне, твою же маму, теперь делать? Я не беспокоюсь о моих вещах — их там нет. В чемодане не было ничего ценного. Деньги, ключи от дома и машины, паспорт и ненужный билет — всё это было сложено в небольшую сумочку. Пришлось идти и покупать билет на ближайший самолёт в Торонто. И знаете, кого я увидел в самолёте? Тех троих ребят. Супер вообще. Ладно, главное долететь, а всё остальное не важно. Уже не важно.***
Вернулся я домой вечером. Уставший, голодный и злой. Единственное желание, которое у меня было — это улечься спать и игнорировать всех. Разбудил меня звон телефона в пять утра. А-а-а. Звонила мама. Причём пятнадцать раз до этого, и на шестнадцатый я уже ответил: — Алло, мам. Что случилось? Ты чего в такую рань звонишь? — Тео? Тео, сыночек мой! Ты жив? Ты живой, чудо моё… — завыла мама. Что стряслось-то? — Мам, мам? Мам! Что случилось? — Ты живой… Живой… — Да живой я, твою налево, живой. — Сыночка-а-а, — япона мать. Хочу уже отключитЬся, но тут мамин голос затихает, и трубку берёт папа: — Теодор, Тео — это ты? — спросил отец серьёзно. — Да, я. — В каком году родилась твоя сестра? — Без понятия, она же просила не запоминать, потому что стесняется своего возраста, а что? — Что подарила мне твоя мама на годовщину свадьбы? — На десять лет — удочку, на пятнадцать — сетку для ловли раков, на двадцать — красные мужские стринги, которые висели у нас над камином в рамочке… — Это и вправду ты, — расслабился отец. — Скажи номер своего рейса. — 12#* Бангкок-Париж-Торонто. Но я не успел сесть на него в Париже, и он улетел, а я купил билет на рейс 24#* Париж-Торонто. И вот я дома. — Самолет, который летел «по рейсу» 12#*, разбился на середине пути и упал в Атлантический океан. Никто не выжил. Было выяснено, что крушение произошло из-за отказа двигателя. На борту находилось 130 человек, но в Париж было доставлено 134. Четыре человека сошли в Париже, и ничего о них неизвестно. О вас говорят в новостях, — закончил он. — То есть, я чуть не умер? — спросил я, сидя на кровати и в шоке уставившись куда-то вперёд. — Да, мама уже успокоилась, поговори с ней. Где-то около часа я разговаривал с мамой, а после мне стали звонить все. Трейси, Тара, Дони, Джо и много кто ещё, почти половина моего потока, и все просто кричали о том, какой я везучий. И тут меня осенило. Это она. Это она спасла меня. Я побежал что есть силы в парк. Там, возле той самой скамейки собралась целая толпа. Хейлы, Скотт, Айзек, Лидия, трое из аэропорта и ещё пять незнакомых мне людей. А в центре сидела она, и плечи её дрожали. Её успокаивали, но она отмахивалась и повторяла «Я виновата…». Тут она подняла глаза и уставилась на меня. Я улыбнулся, и она побежала. Сорвалась с места и кинулась ко мне, практически запрыгнув на меня. Она плакала и тараторила, говоря что-то о «глупых химерах» и трусишках. — Стайлз! — окрикнули её друзья. Я тихо на ушко сказал ей: — С Днём Рождения, Моя Стайлз. — Нет, не твоя Стайлз, — ответила она, смотря мне в глаза. — Твоя Мечислава. — Мечислава… — произнёс я. — Мне нравится. И она сама меня поцеловала. Это было не просто касание губ или переплетение языков, для возбуждения. В свой поцелуй она вложила всю боль, всю силу и все чувства, что испытывала ко мне. И я отвечал ей. Нам не нужно было банального «Я тебя люблю». Ты моя. Я твой. Вот и вся «любовь». Хотя, это не любовь, нет. Это привязанность, это зависимость. Так небо зависимо от земли, так солнце зависимо от луны. И как бы романтично и сопливо это ни звучало, так оно и есть. Я счастлив и поделю это счастье с ней. С моей Мечиславой.