Лето в стиле кантри

Утро понедельника расцветает солнечным покоем. Одной рукой Фред придерживает широкополую шляпу, а второй без устали щелкает фотоаппаратом, запечатлевая придорожные пейзажи. — Как замечательно, что Ангел подарил нам эту неделю! Мы едем в отпуск, вместе! Уэсли не находит поездку в сельскую глушь старой доброй Англии такой уж замечательной идеей. Слишком она напоминает о днях, проведенных у родни по материнской линии — куча тёток, бесконечные вязание и болтовня о садоводстве. Жизнь ему, как обычно, скрашивали только книги, да не поддающиеся тёткиным попыткам окультуривания яблони, на которых чертовски удобно было сидеть июльскими вечерами. А еще в доме крылся Секрет, в воспоминания о котором Уэсли тем более не испытывает желания углубляться. Но ради удовольствия видеть сияющие глаза любимой девушки, пожалуй, стоит потерпеть. *** Дом — теперь уже без тёток — по-прежнему стоит, прячась за розово-белыми яблочными занавесями. Уэсли настороженно задерживается на пороге. Секрет определенно еще где-то тут, он чувствует его присутствие легкой щекоткой в районе поясницы. Фред, свалив багаж посреди гостиной, восторженно кружит по комнатам, взбегает на второй этаж, звенит посудой в буфете. — Настоящая сказка! Даже не верится — тишина после городской толчеи! Она обнимает его за шею. — Никаких монстров, никакой охоты! Ну что ты такой бука! Ведь всё же хорошо! Да, если не считать пары огромных оранжевых глаз, однажды уставившихся на него из сундука. Или пушистых лапок, которые щипают тебя за свесившуюся с кровати ногу. Мусора в ботинках. Опрокинутого на колени кипятка. Ореховой скорлупы под простынями. Уэсли осторожно разжимает ее руки. — Конечно, милая. Все хорошо. Давай посмотрим, нормально ли работает водопровод. *** Во вторник он находит у себя на подушке россыпи угля, которому вообще-то полагается лежать внизу, в ведёрке у камина. — Может быть, тут живет да-кха, — задумчиво тянет Фред за завтраком, постукивая чайной ложечкой по тёткиному фарфору. — Кто-кто?! — Да-кха. Такие существа с Палеи, довольно маленькие — ну, я думаю, они должны быть маленькими, я их никогда не видела. Селятся в норах под камнями или под полом. — Если ты их не видела, то откуда знаешь, что это не легенда? — Они помогали мне в работе. Я оставляла им немного еды, если не успевала что-то сделать, а наутро всё уже было готово. Иначе хозяева меня бы избили, — она невольно передёргивается, будто чувствуя холодок от занесенной плети. — Или задёшево продали на рынке — за ленивую «корову» много не дадут. — Фред, — Уэсли старается говорить терпеливо и снисходительно, — это не Палея. Это Земля. Более того — это Англия. Фред поднимается со стула, одёргивает юбку и не менее снисходительно чмокает его в щеку. — Ещё скажи, что демоны водятся только в ЛА. *** Среда начинается с ведра холодной воды, в которое Уэсли плюхается, едва встав с постели. Некоторое время он сердито возит тряпкой по полу, больше разбрызгивая, нежели вытирая лужу, пока Фред не отбирает инвентарь и не принимается за уборку лично. С её стороны кровати на подушке лежит пёстрый, влажный от росы — и только от росы — букет полевых цветов. *** В четверг Уэсли оказывается запертым на чердаке. Каким образом это получилось, если никакой защёлки на двери нет, а есть только засов, да и тот снаружи, он объяснить не в состоянии. Однако Фред без слов ясно — новое упоминание да-кха только ухудшит ситуацию. Их деревенский отпуск постепенно превращался в нечто до боли напоминающее лос-анджелесские будни. Следовало незамедлительно принимать меры. *** Пятница удивляет его так, как, наверное, еще никогда не удивляла. — Ты вяжешь?! Его любительница сверхсложных формул сидит в кресле, напихав под спину кучу вышитых подушек, и бойко постукивает спицами. — Ага! — как можно невинней отзывается девушка, демонстрируя полосатое шерстяное изделие. — Атмосфера очень способствует, захотелось какого-то уютного и домашнего занятия. Уэсли усмехается и, прихватив с тумбочки книгу, садится возле её ног. — Может, задержаться до осени? Тогда ты сможешь сварить джем. *** В субботу Уэсли просыпается от чёткого ощущения, что дом опустел. Затихли подозрительные шепотки по углам, смолк дробный топоток за стенами, рассосались невесомые серые комки шерсти под мебелью. Он выходит в сад и замирает. — Фред… — Уэсли боится звать громче, но она уже и сама стоит на крыльце, кутаясь в платок. — Ты видишь? На осыпанной лепестками дорожке сидит странное существо — длинноухое, долгопалое, чутко подёргивающее чёрным носом. Вокруг задних лап обмотан почти кошачий хвост, а вокруг шеи — связанный Фред полосатый шарф. — Это брауни. Уголь, вода — всё это было проделками брауни. Похоже, он жил тут со времён моего детства — и кто знает, сколько до того. Обведенные оранжевым зрачки на мгновение расширяются, фиксируя людские фигуры. После чего, выдав пронзительную трель, брауни задает стрекача по направлению к ближайшей рощице. Кончики шарфа волочатся за ним, производя впечатление сбежавшей из цирка белки. — Ты его освободила, Фред! Для того, чтобы отпустить на свободу брауни, ему нужно подарить одежду. Уэсли укоризненно склоняет голову. — Если ты поняла причину наших проблем, почему не сказала мне? — Ты же не верил в да-кха, — смеется она. — А я просто отдала свой долг его палейским собратьям. И серьезно добавляет: — Для каждого рано или поздно должен найтись кто-то, кто отпустит тебя на свободу. Даже для да-кха. 6 апреля 2009 г.