Делирий

Сколько времени прошло? День? Месяц? Два года? Мунаката Рейши теряется во времени. Он не следит за тем, как стрелки часов медленно ползут в сторону, огибая секунду за секундой, минуту за минутой… Для него время как будто остановилось, весь мир замер и потерял краски, а где-то впереди маячит пропасть. И она выглядит так заманчиво, что Рейши готов встать на ноги и смело отправиться вперёд. Он не боится смерти, готов с распростёртыми объятиями встретить свою жестокую судьбу, словно та была старая подруга. Раньше Синий Король не понимал, как можно любить настолько сильно, чтобы следом пойти на верную гибель. Если говорить честно, то и сейчас не понимает. Но сердце обливается кровью, а душа ноет и ноет. Каждый день ноет, сводит своего хозяина с ума. Это рана — глубокая, ядовитая и жгучая. Мужчина никогда не думал о том, что его смерть будет так… проста. Он живёт. По сей день живёт: спустя месяц, спустя полгода, спустя пять лет. Но существует лишь физическая оболочка: с небольшими морщинами вокруг глаз, с потускневшим взглядом, с кривой ухмылкой на губах, немного исхудавший и уставший. Только душа мертва. Она умерла давно, когда Суо Микото покинул этот мир от его рук. Сложно пересказать, как тяжко. Он несёт этот груз ответственности на своих плечах. И пусть Мунаката давно не Король, пусть все эти привилегии остались позади, но факт, что он вынужден был убить, не стереть из памяти. Никто не знал и вряд ли узнает, как Рейши был привязан к Микото, как его любил. Весь его внешний вид говорит о том, что нет ничего важнее закона и порядка, справедливости и честности в этом мире. И лишь Суо знал, каким был Мунаката на самом деле. Один он ведал, на что способен Синий Король. И он не брезговал узнать больше, распаляя ненависть в Рейши, распаляя страсть и любовь. Все эмоции, которые можно было увидеть, он видел. В этом был весь Суо — страстный, непокорный, своевольный и гордый. Он был противоположностью Рейши, но это нисколько не мешало их связи. Каждый из них перенимал новые качества друг у друга, делился чем-то сокровенным и уничтожал то, что казалось лишним в их жизни. Мунаката ненавидит себя. Презирает. Мысли о Микото заставляют содрогнуться и сжать кулаки так крепко, что есть силы, до глубоких следов, почти до крови. Но это ничто по сравнению с тем, что приходится испытывать, закрывая глаза каждую ночь. Кошмары. Они невыносимы. Каждый из них страшнее предыдущего. Каждый раз новый сюжет. И Мунакате кажется, что он привык, пока в одну из ночей не снится яркий, почти реальный сон, преисполненный ужасами. И он вскакивает с криком, весь вспотевший, с учащённым сердцебиением. И хочется послать всё нахуй, потому что больше нет сил. Никаких. Терпение даёт трещину, совсем небольшую, но позже она будет становиться всё шире и шире, пока не образуется крупная щель. Он понимает, что устал, когда осознаёт всю картину происходящего. Перестаёт высыпаться, вкус еды больше не ощущается на языке, а позже аппетит вовсе пропадает. Зато сигареты выкуриваются одна за другой. Пачки уходят в больших количествах. Бывшему Синему Королю это кажется нормальным, зато людям, которые о нём беспокоятся по сей день — нет. Авашима Сери — одна из тех, с кем работал Мунаката, кого по праву называл правой рукой — больше всего переживает. И пусть прошло всего четыре года после случившегося, пусть Мунаката Рейши больше не Синий Король, всё равно остаётся некая привязанность, созданная благодаря сотрудничеству. Её упорству может позавидовать каждый: она постоянно навещала бывшего Короля, постоянно спрашивала, как обстоят у того дела. Она действительно волновалась, что казалось странным и даже неправильным — ей больше не нужно подчиняться. Отчего-то Рейши это пугало и одновременно отталкивало. Он не хотел этого. Не хотел всего: ни переживаний, ни страха, ни кошмаров, ни грёбанного истощения. Быть может, он поэтому игнорировал Сери каждый раз, когда та предпринимала попытку связаться с ним. Так ведь лучше. Проще всего. Он намеренно отталкивает от себя людей: делал это раньше, продолжает делать и сейчас. Это вошло уже в привычку, похоже на самозащиту. Никто не должен волноваться за человека, кто так эгоистично относится к заботе посторонних людей. Он должен быть один. Он теперь один. Единственное, что у него осталось, это воспоминания. Яркие, красочные и все о Суо Микото. И хочется вспыхнуть гневом, ощутить бесконтрольную ярость во всём теле. Потому что в голову приходит мысль, что эта привязанность (и страдания в придачу) напоминают ванильную драму. От этого на душе становится мерзко. Тошно от самого себя, тошно от чувств, которые гложут изнутри, съедая душу, словно червь — тошно до такой степени, что хочется исчезнуть с лица земли. Однажды Рейши думает, что мог бы давно покончить со всем этим, если бы не одно существенное «но». Страшно лишиться связи, которая крепко связывала Мунакату и Суо между собой. Это связь заложена в бесконечную череду воспоминаний, в тысячи эмоций, в желания и несбывшиеся мечты. Смерть не так страшна, как потеря самого дорогого. И если говорить откровенно, то смерть не пугает Мунакату. Она и раньше не пугала, даже когда Авашима Сери готова была принять ответственность за убийство своего капитана. Уже тогда он смирился со своей участью. Это могло бы стать его расплатой за убийство Красного Короля. А ведь кажется, что это простая причина, сродни отмазки, только бы не решаться на опрометчивый шаг. Рейши усмехается, понимая, как это всё выглядит абсурдным. Прийти к мысли о суициде, только потому, что ты устал от кошмаров, от постоянных мыслей о Суо; устал от груза вины, который преследовал долгие годы, от постоянных искажённых реальностью видений. Рейши хочется смеяться — безумно и громко, потому что он отчаялся, потому что сходит с ума. И всё это из-за того, что нашёлся в его жизни человек, сумевший глубоко пустить свои корни в его сердце. Надо же, как бывает. Мунаката не предполагал, что существует настолько сильная привязанность. Ему казалось это не более чем мифом, вымыслом или легендой — называть это можно как угодно, но смысл останется тем же. И если бы не Суо в его жизни, он бы до сих пор так же считал. — Жалкое зрелище, — однажды мерещится голос Микото. Он словно бы насмехается над своим любовником, намеренно унижает, чтобы подстегнуть. — Слышу это от мёртвого идиота, — также насмешливо отвечает Рейши и поправляет очки. Это не в первый раз, когда кажется голос — голос умершего человека. Одного единственного, того самого, который при жизни сводил с ума своими выходками и продолжал это делать даже после смерти. Мунаката думает, что Суо нечего делать в Аду — заебал Дьявола, поэтому является к нему. И к чёрту, что Рейши не верит в загробную жизнь. Он привык руководствоваться здравым смыслом, находить логичные ответы на непростые вопросы, расставлять все точки над «i». Рай и Ад для него — небылица, точно такая же, как и жизнь после смерти, но уже в другом теле, с шансом на исправление допущенных в прошлом ошибок. Но сейчас ему просто необходимо найти объяснение, пусть и глупое, этому странному явлению. Если не найдёт, то сойдёт с ума; окончательно слетит с катушек и тогда неизвестно, что будет потом. Руки по привычке тянутся к карманам брюк — Рейши уже свыкся носить с собой пачку сигарет и зажигалку. За сегодняшнюю ночь он готов был закурить десятую, если не одиннадцатую, сигарету по счёту. Всё из-за стресса. На почве сложившихся обстоятельств появилась бессонница. Она одолевала Мунакату уже долгое время. Мужчина не так глуп, чтобы не предпринимать каких-либо мер. В своё время он обратился к врачу, получил должное обследование и выписанные лекарства, но играть по правилам было сложно. Каждый раз, принимая снотворное, он возвращался к тому, от чего старался убежать как можно дальше. Кошмары. Просыпаться каждую ночь с острым чувством страха и ненависти к самому себе, казалось настоящей пыткой. И так до тех пор, пока Мунаката не отказался от лекарств. Это сильно выматывало, и только сигареты помогали снять стресс. Удивительно, что алкоголь тоже не стал вредной привычкой. — Предложил бы тебе огонёк, но я мёртв. — С твоей стороны это было бы слишком великодушно, — небрежно отмахивается Рейши. В памяти острой болью всплывает одно воспоминание: как они вместе с Суо курили перед началом боя, перед началом конца всего. Как в своей лёгкой и непринуждённой манере Микото любезно предложил помощь и, как ни в чём не бывало, зажёг сигарету Мунакаты. Кажется, что вспомнил не только он. Рядом раздаётся смешок. — Ты изменился, — уже серьёзно замечает Красный Король. Рейши молчит — сжимает между тонких губ сигарету и прикуривает, подставляя кончик к огню зажигалки. — Никак не могу разобраться, почему ты мне мерещишься, — бесцветным голосом шепчет Синий Король. Приходится снять очки — глаза болят от усталости. Ответ на этот вопрос не нужен, и прозвучавшие слова не звучат в вопросительной интонации. Но брюнет всё равно улавливает тяжёлый вздох около большого окна. Если бы Мунаката не знал Суо, то решил бы, что смерть его утомила. Мужчина глубоко затягивается, впуская в свои лёгкие горький вязкий дым. Он травит своё здоровье, уничтожает собственными руками себя изнутри. А от привычки всё равно не избавиться. Это тяга — наркотик. И он медленно выдыхает, ощущая, как на языке остаётся терпкий привкус никотина. Опять затягивается и спешит выдохнуть, отравляя не только свои лёгкие, но и каждый угол этого помещения, даже призрачный силуэт Красного Короля. Когда сигарета выкурена и остаётся только окурок, Рейши бросает его в пепельницу и лениво поднимается со своего рабочего места. Очки так и остаются лежать на столе — забывает про них. Тело почти не слушается, оно до предела вымотано, словно пришлось без перерыва нагружать себя тяжёлой физической работой. Его состояние настолько плохо, что он не помнит, как доходит до постели — требуется пять небольших шагов, чтобы оказаться подле широкой двухместной кровати, застеленной бельём красного цвета. Он даже не садится, а буквально валится без сил спиной назад, чувствуя, как матрац прогибается под весом собственного тела. И не хочется ни о чём думать, ничего не хочется слышать, будь это даже голос родного человека. Это невероятно бьёт ножом по сердцу: оно и без того кровоточит постоянно, не смотря на затянувшиеся шрамы. Он же сходит с ума, верно? Сходит с ума почти так же, как влюбившаяся школьница в своего симпатичного учителя или одноклассника — неважно кто это будет. Морально истощает себя каждодневными мыслями о том, чего никогда не исправить. Прошлое нам не под силу, зато будущее ещё возможно взять в свои руки, главное начать с настоящего. Проблема только в том, что Мунаката слишком устал, чтобы что-то предпринимать. Это не похоже на него. Больше не существует того самого Мунакаты Рейши, Синего Короля и капитана «Скипетра Четыре». Нет того человека, за которым двигались последователи, выполняли приказы и прислушивались к словам. Всё разрушилось ещё в тот самый момент, когда сила была уничтожена. После этого можно было не носить маску, потому что никому больше не нужно видеть лже-стойкость, усердно выстроенную Мунакатой. Просто он чертовски сильно привязался к Суо Микото. Это нездоровая связь вынуждает его мучиться каждый день. Возможно, он это заслужил. Заслужил все эти муки. — Можешь, — сощурив глаза, заверяет Суо. Его голос раздаётся неожиданно в ночной тишине — неожиданно близко к Мунакате, около самого уха, щекоча тёплым дыханием. И, кажется, словно сердце пропустило один удар. На секунду, всего на чёртову короткую секунду он думает, что очнулся после длительного болезненного сна. Оковы спали, даря свободу, давая возможность полной грудью вдохнуть воздух, впустить в свою голову трезвые мысли. Но это только секунда. — Глубоко в подсознании таится вся правда, которую ты намеренно избегаешь, — продолжает Микото, наклоняясь ещё ближе, шепча эти слова куда-то в шею, вызывая мурашки по всему телу. — Интересно, почему ты это делаешь? Мунаката чувствует лёгкий поцелуй в ключицу, скрытую за воротом тонкой белой рубашки. Сознание искажает реальность, а, может, уже давно исказила. Невозможно ощущать прикосновения несуществующего человека. Красный Король мёртв. Он пал от его руки. Но тело всё равно реагирует на прикосновения призрака. Реагирует неожиданно остро, когда рука Микото накрывает пах и несильно сжимает через слой штанов и нижнего белья. В комнате раздаёт стон — тихий, хриплый. Это был стон Мунакаты Рейши. В голове целый рой мыслей. Они, как пчёлы, невыносимо жужжат, сводят с ума одним своим присутствием. Не удаётся ухватиться хотя бы за одну единственную мысль — она сразу же исчезает в рое остальных. Остаётся только слушать это треклятое жужжание, проклинать всё на свете. Он теряется в собственных ощущениях, лишь краем сознания улавливая прикосновения Суо: нежный поцелуй в грудь, руку на плече, горячую ладонь на коленке. Его тело легко поддаётся на каждую ласку, так милостиво подаренную Красным Королём. И не имеет значения, что когда-то давно между ними шла борьба за доминирование. Каждый из них желал подчинить другого, урезонить его нрав и гордость. Каждая ночь любви сопровождалась этой маленькой азартной игрой «кто кого». Счёт у них был почти равный, как бы, между прочим, вспоминает Рейши, и осознаёт, что в этот самый момент он как кукла — делай со мной, что хочешь, я всецело твой. Микото это чувствует, видит. Он пользуется этой усталостью, помогая расслабиться Мунакате. В своём роде это одолжение. Всего этого на самом деле не существует, но где-то глубоко в сознании Синего Короля имеет место быть. Зачем же игнорировать это, когда можно принять, как плату за все страдания; как плату за то, что он медленно сходил с ума под жалостливые взгляды окружающих людей? Звучит ещё один стон — Суо медленно расстёгивает пуговицы на рубашке, обнажая бледную грудь Рейши, осыпая каждый участок укусом-поцелуем. Он не торопится как раньше, и Мунаката удивлён. Приятно удивлён. В постели они были разные, как и в жизни. Мунаката предпочитал растягивать удовольствие, наблюдать, как обжигающий огонь под ним весь извивается от предвкушения, от желания скорее заполучить своё. Микото же любил делать всё импульсивно, под стать своей натуре. Упор делал на силу и страсть. Но сейчас, когда бывший капитан буквально плавился в руках, Красный Король предпринял иную тактику, аккуратно высвобождая своего любовника из цепей душевных мук и отчаяния. Он расстегивает последнюю пуговицу на рубашке, избавляя тело от лёгкой ткани. — Ты весь холодный, — замечает Микото и ладонью оглаживает его тело — от шеи до самого паха. Только рядом с Суо этого незаметно. Он казался неукротимым огнём, который мог согреть, либо сжечь. С ним Рейши всегда согревался, буквально чувствовал, как в венах вскипала кровь. Он успел забыть, как это бывает — насколько захватывающе происходит процесс. А хочется большего, чтобы с головой окунуться в омут страсти, ощутить каждой клеточкой тела весь жар, исходящий от Микото. Почувствовать его не только на коже, но и внутри себя. Полностью отдаться власти, потому что эта несуществующая близость дурманит сознание, травит всё тело и больно обжигает душу. И Рейши не отдаёт отчёта собственным действиям: разводит ноги шире, когда рука Красного Короля забирается под слой одежды и дотрагивается до обнажённой плоти; послушно открывает рот, чтобы почувствовать язык Суо на своих губах; громко стонет, когда Микото сжимает в своей руке его член. И это восхитительно. Одуряюще. Какая разница, что это может быть сном? Рейши не позволит себе проснуться. И он буквально чувствует на своём теле мысли Суо. Они так и шепчут «какой послушный». В ответ нечего возразить — он не хочет этого делать. Легко поддаётся: подмахивает бёдрами вверх, когда Микото специально убирает свою ладонь, прекращая ласкать головку члена; прогибается в спине, чувствуя чужие губы на своей груди, ощущая, как он грязно вылизывает языком соски, пробуждая бесконтрольную похоть где-то внизу, у самого паха. Хочется большего. Этого требует не только тело, но и душа. Микото только насмехается: его кривая усмешка раздражает, но Рейши не может перевести взгляд в другую сторону. Он любуется, впитывает в своё сознание знакомый образ. Не позволяет себе передышку, потому что знает, что это видение не будет вечным, исчезнет. Однажды это произойдёт — может сейчас, а может быть потом. Красный Король чувствует нетерпение любовника, опускается ниже — к самому паху — осторожно вбирает головку члена в рот. И в этот самый момент Мунаката позволяет себе грубую ошибку — закрыть глаза. Он уже не видит, как Микото смотрит на него; как отсасывает, проводя длинным языком по всей длине, аккуратно сминая левой рукой яички. Хватает того, что он чувствует это. — Ещё, — сипло просит Рейши. Он даже не узнаёт собственный голос. Тонкие длинные пальцы зарываются в красные пряди волос — то оттягивают вверх, то давят вниз. Микото не возражает, продолжает отсасывать, изредка поглядывая на Синего Короля. И это стоит того. Невероятно сложно отвести взгляд от наслаждающегося минетом Мунакаты. Его сладкие стоны приятно ласкают слух; глаза зажмурены от удовольствия, а рот приоткрыт в безмолвном «о». На границе желаний нарастает нетерпение скорее войти в него, заставить ещё больше дрожать, задыхаться от нехватки воздуха и молить, чтобы всё прекратилось. Рейши, в свою очередь, кажется, что Суо над ним издевается. Это настоящая пытка — сгорать от возбуждения, но так и не получить желаемое. В своём роде это была расчетливая месть. Стоило бы удивиться этой мстительной черте, но мужчина не в состоянии изобразить искреннее удивление. В конце концов, он его прекрасно знал. Они провели вместе ни одну ночь и ни две. — Ты представить себе не можешь, как мне не хватало одной вещи, — голос Микото звучит сладко: он гипнотизирует, делает своим пленником. — До одури хотелось трахнуть тебя. В ответ хочется выдать что-нибудь колкое, растянуть губы в хитрой полу-насмешке, но вместо всего этого наружу рвётся стон: громкий и протяжный — всё потому, что Суо взял слишком глубоко, до самого основания, заглатывая член полностью. Близость кружит голову, а тело начинает бить крупная дрожь. Рейши оттягивает голову короля за волосы, вынуждая приподняться на руках и подползти к нему, оказываясь на одном уровне с его лицом. И не церемонясь, не позволяя перенять инициативу, жадно целует Микото в губы: жёстко кусает, тянет назад и снова целует, принося прощение за дерзость. Простыни под их телами мнутся и совсем тихо шуршат. Предметы гардероба летят в сторону: футболка, джинсы, даже нижнее бельё — в хаотичном порядке разбрасываясь то на полу, то на кровати. Они остаются полностью обнажёнными, с животным желанием один на один. И первым не выдерживает Микото: грубо подминает под себя Мунакату, укладывая лицом вниз. Руки очерчивают на спине ключицы, считают позвонки и так всё ниже и ниже, пока ладони не накрывают ягодицы. Рейши чувствует исходящий от них жар, не может сдержать тихих стонов удовольствия. Каждое прикосновение к коже вызывает множество мурашек. Суо медлит, но только для того, чтобы позже прикоснуться пальцами к колечку мышц, растереть слюной и медленно войти. Сначала один палец, потом второй. Осторожно растягивает, чтобы потом жёстко взять и оттрахать, сделать всё так, как нравится ему. Мунаката не возражает, старается расслабиться, осознавая, что вся эта медлительность и тактичность были лишь показательным выступлением. Всё-таки Красный Король не такой. Он более импульсивный, менее расчетливый. Грубость, с которой он сразу же берёт, застаёт врасплох. Мужчина дёргается всем телом и жадно ловит ртом воздух. Всё равно больно, всё равно неприятно. Микото это понимает, отвлекает своего партнёра россыпью поцелуев на спине и шее. Почти что наваливается всем телом сверху, снова совершает грубый толчок и чувствительно прикусывает мочку уха. Глаза становятся влажными, появляется тонкая пелена. Мунаката смаргивает её, гортанно стонет и толкается назад. Боль отступает на второй план, когда появляется призрачное чувство удовольствия. И оно постепенно нарастало, с каждым толчком, с каждым новым поцелуем, со сбивчивым дыханием. Чёрт бы побрал этого Микото. Воздух вокруг них как будто бы искрится. Эта была та самая страсть, которой Рейши отчаянно не хватало долгих пять лет. Её возможно было найти только в воспоминаниях, во влажных фантазиях, но это всё равно не то. Всё не то, когда реальная близость куда острее и насыщеннее. Где-то глубоко в сознании нарастает желание, чтобы всё это уже наконец-то прекратилось, — непозволительно хорошо, словно дотянулся до рая — и одновременно не хочется, чтобы это заканчивалось. Противоречивые друг другу желания. Каждая из них давит по-своему. Микото продолжает давить сверху, продолжает входить так глубоко, что у Рейши не хватает сил каждый раз делать глубокий вдох: лёгкие горят огнём, готовые вот-вот лопнуть. Голова кружится от переизбытка кислорода. Лишь на периферии сознания мужчина чувствует руку Суо на своём члене. Он выгибается под ним, выпячивает зад, насаживаясь ещё больше; дёргается от удовольствия и судорожно цепляется руками за мятые простыни, когда Микото сжимает у основания и начинает быстро надрачивать, скользя шероховатой рукой вверх и вниз. Раз движение, два — Мунаката давится от эйфории чувств, задыхается от навалившихся ощущений. Тело давно забыло прикосновения Суо, его уверенные и хаотичные движения во время секса. В мыслях творится полный кавардак. Перед глазами всё вспыхивает мириадами ярких звёзд, когда Рейши обильно кончает на кровать. И, даже прикрывая веки, всё равно мерещатся тысячи ярких точек. Они двигаются в причудливом танце, то плавно поднимаются вверх, то опускаются вниз. Вертятся и кружатся, запутывая сознание больше прежнего. Он едва ли соображает, что Микото делает ещё пару толчков и выходит из него, также пачкая постель своим семенем. Сползает вбок и устраивается рядом, вальяжно развалившись на кровати и заложив руки за голову. Ему ничуть не холодно, ничуть не стыдно демонстрировать свою наготу. Только с довольной ухмылкой ловит уставший взгляд Рейши на своём теле. — Никак не налюбуешься прекрасным? Синий Король что-то мычит не членораздельное и закрывает глаза, впервые за долгое время чувствуя, как по телу расплывается спокойствие и умиротворённость. Это чувство убаюкивает, словно колыбель. Уносит на своих синих водах далеко-далеко, в царство Морфея, обещая подарить долгожданный крепкий и здоровый сон, без кошмаров. Рейши сдаётся этому натиску, мирно засыпает, ощущая рядом с собой горячее тепло Красного Короля. Сейчас он тут, рядом с ним. Не исчезает, пока сон полностью не погрузит сознание Рейши глубоко-глубоко, в мир без сновидений.

***

Проходит больше месяца после той ночи, проведённой с призраком прошлого. Всё это оказалось простым самообманом, так виртуозно внушаемым сознанием Рейши. Но, как бы жестока не оказалась правда, жизнь после этого начинает двигаться с мёртвой точки. Это сложно, хотя бы по той причине, что всё окружающее начинает меняться. Невольно замечаешь вещи, которые раньше игнорировал, будучи забитым в собственном мирке. Пять лет самобичевания. Жестокого, мерзкого, но заслуженного. Пять лет нестерпимой ненависти к самому себе за содеянное. Допущенная ошибка никогда не исчезнет из памяти. Будет время от времени всплывать в воспоминаниях, грубо напоминая о себе. Сотни часов проведённые в глубоком размышлении о прошлом. Тысячи минут потраченных впустую и только для того, чтобы в очередной раз ранить своё сердце ещё больше. Всё это, наконец-то, забывается. Ненадолго. Жизнь действительно двигается дальше, привносит новые краски в будние дни. Можно ошибочно начать предполагать, что Мунаката Рейши выходит из своего «мирка». Больше не одержим чувством вины и угрызением совести. Это заблуждение. Большое и очевидное заблуждение, потому что Мунаката до сих пор всё это чувствует. С этим помогают справиться галлюцинации, вызванные употреблением лекарства от бессонницы и стресса. В какой-то момент они вызывают привыкание, влияют на психику и пробуждают в сознании обманчиво-реальный образ Красного Короля. В медицине этот называется «психофармакологический делирий». Глупое название, сложный термин для восприятия. И всё-таки картина кажется страшной. Так можно довести себя до безумия, только Рейши всё равно. Если это единственный шанс, чтобы увидеть Суо Микото, то Мунаката пойдёт до конца. Он уже давным-давно сошёл с ума. Лучше утонуть в объятиях сладкого безумия, чем в отчаянной реальности.