Ярко-синий

Начав раздеваться, Китти остро ощутила, что за ней наблюдают. Мгновенье она это игнорировала, затем подняла взгляд. Через приоткрытую дверь увидела Уолтера, стоящего совершенно, почти неестественно спокойно. Китти не могла рассмотреть выражение его лица, но знала, что он внимательно следит за ней. Она продолжила расстёгивать платье, дюйм за дюймом обнажая шёлковую сорочку. По другую сторону коридора Уолтер расстёгивал свою светлую рубашку, под которой, как обычно, была майка. Китти застыла на миг. Уолтер повернулся, и она почувствовала на себе его обжигающий взгляд. Сперва она придерживала полуспущенное платье на груди, а потом позволила ему упасть. Оно скользнуло по сорочке и оказалось на полу с мягким, едва уловимым шелестом. В мыслях у Китти промелькнуло: а вдруг Уолтер не подойдёт? Но он уже шагал к ней. Их взгляды встретились на мучительно-дразнящую секунду перед тем, как он накрыл её губы своими – страстно, жёстко, жадно. Китти слабо застонала, когда он поцеловал её; она почувствовала себя, словно умирающая, которой дали большой глоток воды. Не дожидаясь команды мозга, руки сами собой поднялись и стащили с Уолтера уже полуснятую рубашку. Китти сделала это быстро, потому что хотела поскорее прильнуть к нему, ощутить его кожу, соприкасающуюся с её собственной. Избавившись от рубашки, Китти обвила руками шею мужа, попутно проведя ладонями по его груди. Он казался… крепким. Не таким, как раньше. После свадьбы, когда они впервые занимались любовью, Китти сказала бы, что Уолтер тощий, хилый. Теперь - нет. Теперь она назвала бы его худощавым. Жилистым. Здешняя жизнь, другая еда, напряжённая работа пошли на пользу его мышцам. Как она этого не заметила? У неё перехватило дыхание, когда Уолтер поднял её. Под тканью сорочки затвердевшие соски начало покалывать от того скользящего движения вверх по его груди. Китти обхватила Уолтера ногами, когда он понёс её к кровати. Лихорадочно целуясь, двое не то легли, не то упали на постель. Китти ощутила вес тела мужа, и от этого внутри всё затрепетало. Она коснулась рукой лица Уолтера. Его щёки были огрублены однодневной щетиной. Его глаза были самого ярко-синего цвета – как июльский небосвод, как океан зимним утром, как чистейший аквамарин. Она смотрела в них сейчас и видела своё отражение. - Китти… Она никогда не слышала, чтобы он произносил её имя так - хрипло, затаив дыхание, будто не мог себя контролировать. От этого сердце Китти заколотилось взволнованно, возбуждённо. Надо же, как крепко он, оказывается, раньше всегда держал себя в руках. - Пожалуйста. – Она сильнее прижалась к Уолтеру и приподняла свои бёдра, приблизив к его, ощущая небезызвестную часть тела, упирающуюся в её живот. Повела бёдрами. Уолтер колебался, но эта нерешительность длилась лишь мгновение, спустя которое он переместился, чтобы взяться за сорочку и снять через голову Китти. Длинные, как у пианиста, пальцы не пропускали ни единого попутного сантиметра кожи, вызывая вспышки жара каждым касанием. Сорочка отправилась на пол, а руки и рот Уолтера продолжили исследовать тело Китти, доводя её до первого, сладкого, дурманящего исступления. «Я хочу почувствовать тебя, - подумал она. – Всего тебя». Она потянула за майку, которая до сих пор была на нём, сжала ладонями ткань, без слов давая понять, чего хочет. Он избавился от сего предмета гардероба, затем лёг на неё, голый до пояса, и Китти наслаждалась его гладкой, горячей кожей. Гладила мужа по спине, улавливая движения мышц, когда он заключал её в объятья. Он отстранился, чтоб посмотреть ей в глаза, и Китти вспомнила, как он глядел на танцующую китаянку – с вялым интересом. Сейчас было по-другому. Её он хотел, она это видела, чувствовала. На его лице читалось неистовое желание, которое слишком долго приходилось сдерживать. Китти подняла голову, чтоб поцеловать его, это было лишь лёгкое, точно взмах крыльев бабочки, прикосновение губ к губам, но оно словно прорвало плотину. Он встал с кровати, ненадолго – только чтоб снять штаны и трусы, затем вернулся. «Я и не знала, что это может быть так, - в полузабытье размышляла Китти, когда он снова стал целовать её – в губы, в шею, в розовый кончик груди. – Первый раз…» Первый раз был сдержанным, неловким, строгим. Нынешний был пламенным, отчаянным. …Он вошёл в неё, плавно, уверенно, смотря ей в глаза, не отводя своего пристального, ярко-синего взгляда. Китти с радостью приняла его – сердцем, телом, душой.