Дисперсия жизни

      Депрессия – отличная штука, говорю я себе. Есть масса поводов восхищаться депрессией.       Путешествуя по подвалам сознания, всегда знаешь, где окажешься.       Перемещаясь по венам города, можешь оказаться где угодно.       Направлений вроде всего четыре, но ты никогда не знаешь, что увидишь, когда, наконец, остановишься. Бескрайние улицы города – клерки в клетках, зомбированные подростки, пустошь, заводческие фермы, ангар с одиноким дряхлым Санкт-Петербургом, трущобы, в которых на каждого человека приходится две тысячи квадратных сантиметров жилья, бассейн на берегу Финского залива или просто сплетение тесных сервисных улиц. Одни проходы доступны всем, другие не открываются случайным прохожим, о третьих не знает никто, кроме тех, кто проектировал город.       Дома достаточно высоки, чтобы проткнуть облака, а корни, которыми они уходят вниз, еще длиннее. Глуховский убеждает, что в «Будущем» есть Башня, которая построена на месте Ватикана, лифты которого курсируют в Преисподнюю и обратно, а есть такие, что возят праведников прямо в Рай. Я тут спросил одного священника, зачем в таком безнадежной ситуации они продолжают вдалбливать в головы прихожан бессмертие души. В наше время - это дело обреченное. Душой же давно никто не пользуется! Их Рай, должно быть, такая же унылая дыра, как моя съемная квартира: никто в ней не живет, и повсюду слой пыли с палец толщиной. Тот затрепыхался, спросил, что атеист делает в православной церкви. Надо было снести аналой вместе с богослужебными книгами, чтобы ему перед Богом не так ловко было.       Согласно законам депрессии я уже между второй и третьей стадией – еще нет мыслей о самоубийстве, но жизнь скучна и однообразна, не смотря на меняющийся окружающий мир. Каждый миг, который я провожу на улице, все разбухает, распухает... Я смотрю на свое отражение в Фонтанке в третий раз. Это чертово отражение никак не желает меняться! Я ненавижу людей, которые как ни в чем не бывало, любуются собой, и ненавижу людей, которые вообще живут и радуются жизни. Я ненавижу депрессию и того, кто ее изобрел. Что за дьявольская идея – убедить человека, что его жизнь никчемна и никому не нужна, даже ему?       Когда я только успел стать таким… Никчемным?       Провожу рукой по волосам: взъерошу, глажу, оттягиваю за корни. Боль должна помочь выбраться из этих мыслей. Тяну все сильнее, сильнее, сильнее.       Психую – бью кулаком со всей дури по железной ограде моста.       Рука пролетает сквозь ажурные прутья и застревает в районе запястья. Дергаю назад, сдирая кожу. Прохладный ветер лижет руку, как только она оказывает по эту сторону моста.       Так намного лучше.        Мобильный в кармане пищит; одно слово.       «Возвращайся»       Очередной вечер, кажется, приобретает туманный смысл. На языке приятно кислит от предвкушения веселья.